Последний претендент

Дождь шёл с утра, превращая город в размытое пятно за окном. Андрей проснулся на продавленном диване, посмотрел на трещину в потолке и поднялся. До смены оставалось двадцать минут.

Вставать не хотелось. Но он встал.

Умылся холодной водой — бойлер опять барахлил. Натянул рабочую куртку и вышел на улицу. Завод ждал: двенадцать часов сварки, металла и того самого гула в ушах, который не отпускает до утра. Запах озона и жжёного металла въедался в кожу так глубоко, что даже дождь его не смывал.

Он шёл, мимо одних и тех же витрин, одних и тех же лиц. Люди спешили куда-то, будто их жизни имели смысл.

Может, и имели.

У Андрея смысла не осталось давно.

Было время, когда он мечтал о другом.

Боевое самбо. Кандидат в мастера спорта. Подъём карьеры, первые серьёзные соревнования. Тренер говорил, что у него талант — не яркий, но упорный.

А потом — травма.

Неудачный бросок. Хруст. Лицо тренера, который всё понял без слов.

Врач сказал коротко: "Карьера закончена".

Друзья из зала ушли. Тренер перестал звонить. Спортзал стал чужим — там, где он был сильным, теперь чувствовал себя сломанным.

Он не плакал. Просто принял и пошёл на завод, потому что надо было на что-то жить.

Жизнь стала серой, и жаловаться было попросту некому.

Смена закончилась в семь вечера.

Андрей снял робу, ополоснул лицо ледяной водой и вышел на улицу. Дождь стал холоднее. Ветер трепал мокрые деревья, и улицы пустели — люди спешили по домам.

Он шёл по знакомому маршруту, засунув замёрзшие руки в карманы. Почти дошёл до перекрёстка, когда услышал визг тормозов.

Резкий. Пронзительный.

Машина неслась по мокрой дороге с включенными фарами, водитель не успел затормозить.

Посреди дороги стоял ребёнок.

Мальчишка лет пяти, в красной куртке, с мячом в руках. Он смотрел на фары широко распахнутыми глазами, не понимая, что через секунду будет поздно.

Андрей не думал.

Мышцы сработали раньше, чем мозг успел испугаться. Рывок вперёд — как подсечка на татами, только вместо мата под ногами мокрый асфальт. Толчок в грудь ребёнка обеими руками — сильный, грубый, единственно возможный.

Мальчишка отлетел в сторону, упал на тротуар и заплакал.

Живой.

Визг тормозов оглушил улицу. Хлопнула дверь машины, кто-то закричал.

А Андрей не успел отпрыгнуть.

Удар был мгновенным.

Ослепительный свет. Запах жжёной резины. Глухой, тошнотворный хруст — будто мир сломался пополам.

Металл вгрызся в кости, и всё перевернулось.

Не было боли — только полёт, невесомость, отрыв от земли.

Потом — асфальт под спиной. Холод. Мокрая ткань, прилипшая к телу.

Андрей попытался вдохнуть, но воздух не шёл. Что-то внутри сломалось.

Над ним склонились лица. Кричали. Звонили в скорую. Но голоса были далёкими, будто из-под воды.

Он смотрел в небо. Дождь падал на лицо, холодный и настоящий.

Страха не было. Только мысль, тихая и спокойная:

Хоть раз — не зря.

Темнота накрыла медленно.

Сначала исчезли звуки. Потом — ощущение тела. Холод ушёл. Боль ушла. Осталась пустота, бесконечная и спокойная.

Андрей не сопротивлялся. Просто отпустил.

Отпустил усталость. Сломанное колено. Серые дни на заводе. Тишину пустой квартиры.

Он падал в темноту, и она принимала его, как старого друга.

Ни страха, ни сожалений.

Просто конец.

А потом — вдох.

Резкий. Чужой.

Воздух ворвался в лёгкие, обжигая изнутри, будто он не дышал целую вечность. Тело дёрнулось, сердце забилось — слишком быстро, слишком громко.

Что-то было не так.

Тело ощущалось чужим. Лёгким. Руки — тоньше, чем он помнил. В правом плече тянуло старой болью, которой у него никогда не было.

Андрей попытался открыть глаза.

И не узнал то, что увидел.

Потолок. Незнакомый. Высокий, с деревянными балками и резными узорами. Стены из камня. Окно с тяжёлыми шторами, сквозь которые пробивался слабый рассветный свет.

Это была не больница.

Это было не то место, где он должен был оказаться.

Андрей попытался пошевелиться — тело слушалось плохо, мышцы налились свинцом. Он с трудом приподнял голову.

Сердце забилось ещё быстрее.

— Очнулся, — раздался голос.

Холодный. Усталый. Мужской.

Андрей повернул голову.

Рядом с кроватью стоял мужчина лет сорока пяти, в тёмной одежде, похожей на военный мундир. Лицо строгое, изможённое, с глубокими морщинами у глаз. Седина на висках. Взгляд тяжёлый, оценивающий — не враждебный, но и не тёплый.

Он смотрел на Андрея так, будто видел не человека, а проблему.

— Неделю провалялся без сознания, — продолжил мужчина. — Целители говорили, можешь не очнуться. Но ты очнулся. — Пауза. — Поздравляю.

Андрей попытался что-то сказать, но голос не слушался. Горло пересохло. Язык был ватным, чужим.

Мужчина налил воды из кувшина в стакан и протянул ему, придерживая голову.

— Пей.

Андрей сделал несколько глотков. Вода была холодной, настоящей. Он почувствовал, как она стекает по горлу, возвращая ощущение жизни.

— Где я? — хрипло выдавил он.

Мужчина поставил стакан обратно на стол и выпрямился.

— Дома, — ответил он коротко. — В поместье Астерейн.

Имя ничего не говорило Андрею.

— Кто вы?

Мужчина посмотрел на него долгим, тяжёлым взглядом.

— Эдран Астерейн. Твой отец.

Андрей замер.

Отец?

— Я не…

— Молчи, — оборвал его Эдран. — Я не знаю, что случилось с твоей головой после дуэли. Может, удар был сильнее, чем думали. Может, ты просто решил притвориться, чтобы избежать последствий. Мне всё равно. — Он сделал шаг ближе, и его голос стал жёстче. — Через девять дней ты отправляешься в Академию Претендентов. Это приказ Совета. Провалишь — тебя лишат титула, изгонят из рода и выдворят из страны. А наш дом получит ещё один позор, который мы уже не переживём.

Андрей смотрел на него, не понимая ни слова.

Дуэль? Совет? Академия?

Эдран повернулся к двери, но на пороге остановился и бросил через плечо:

— У тебя девять дней, чтобы прийти в себя, Леон. Если ты правда мой сын — докажи это. Если нет… — он замолчал. — Тогда хотя бы не добей нас окончательно.

Дверь закрылась.

Андрей остался один.

Он медленно повернул голову к окну, где за тяжёлыми шторами брезжил рассвет. Попытался пошевелить руками — пальцы с трудом сжались в кулак, слабо и непослушно.

Сердце колотилось.

Леон.

Это имя было чужим.

Так же, как это тело. Эта комната. Этот мир.

Андрей закрыл глаза и попытался вспомнить последнее, что видел в своей жизни.

Дождь. Ребёнок. Фары.

Смерть.

Он умер.

Он точно умер.

Но если я умер… то где я сейчас?