Последний протокол. Книга 2

Я смотрел на ошарашенное лицо Дрейка, на его недоверчивый взгляд, бегающий с меня на Киру и обратно, и чувствовал, как натягивается невидимая струна. Этот момент был решающим. Не просто апгрейд. Перерождение. Или отторжение.

— Подарок? — наконец выдавил он, недоверчиво хмыкнув. — Макс, у меня от твоих «подарков» скоро сердце остановится. Что на этот раз? Встроенный в протез пулемет?

— Лучше, — я улыбнулся, наслаждаясь моментом. — Сними респиратор.

Он замер. Улыбка сползла с его лица, сменившись полным недоумением. Он инстинктивно коснулся защелок на своем старом, потертом респираторе. Этот жест был таким же естественным, как дыхание. Для всех нас. Всю жизнь мы жили за этими фильтрами, и мысль снять его здесь, посреди пустошей, была равносильна предложению выпить стакан кислоты.

— Ты сдурел? — он отступил на шаг. — Хочешь, чтобы я легкие выплюнул?

— Дрейк, — мягко вмешалась Кира, делая шаг вперед. Ее голос, спокойный и уверенный голос врача, подействовал на него лучше, чем любой приказ. — Помнишь медицинскую капсулу? Пока она лечила твои ушибы, она… немного улучшила твою дыхательную систему. Встроила многоуровневый биологический фильтр прямо в легочную ткань. Как у нас с Максом. Ты можешь дышать. Здесь. Сейчас.

Я одновременно с Кирой сняли респираторы.

Он смотрел на нее, потом на меня. В его глазах боролись ужас сорокалетней привычки и искра безумного любопытства. Он видел, что мы стоим без респираторов. Видел, но его мозг отказывался принимать этот факт.

— Не верю, — прошептал он.

— А ты проверь, — подначил я.

Это стало последней каплей. Упрямство, всегда бывшее одной из главных черт Дрейка, взяло верх.

— Сажай эту хреновину! — рявкнул он, ткнув пальцем в пол. — Немедленно! Я хочу попробовать!

Я дал сигнал Зете. Флаер плавно пошел на снижение и через минуту замер в метре над потрескавшейся землей, в укрытии неглубокого каньона, вымытого древней рекой. Я опустил аппарель. Сухой, пыльный воздух пустошей ворвался внутрь.

Дрейк стоял на краю рампы, как человек перед прыжком в бездну. Его руки дрожали, когда он потянулся к застежкам. Он несколько раз начинал движение и останавливался. Я молча ждал. Я помнил свой первый раз. Это был не просто физический акт. Это был психологический барьер, стена, которую мы строили всю свою жизнь.

Наконец, он решился. Сорвал с себя респиратор, словно пластырь с незажившей раны, и зажмурился, готовясь к приступу удушающего кашля, к огню в легких.

Но огня не было.

Он медленно, судорожно вдохнул. Раз. Другой. А потом его глаза распахнулись. В них было такое вселенское изумление, какое я видел, наверное, только у детей, впервые увидевших звезды.

Он дышал.

Жадно, глубоко, полной грудью. Он втягивал в себя этот отравленный, пахнущий пылью, озоном и тленом воздух, и для него он был слаще любого нектара. Он сделал шаг с рампы на землю, потом еще один. Поднял лицо к серому небу, раскинув руки, словно пытаясь обнять этот враждебный мир, который вдруг, впервые в его жизни, позволил ему дышать свободно.

А потом он рассмеялся. Сначала тихо, сдавленно, потом все громче и громче, запрокинув голову. Это был не смех радости. Это был смех истерического восторга, смех человека, вырвавшегося из тюрьмы, о существовании которой он даже не подозревал. Он смеялся и плакал одновременно, и слезы текли по его пыльным щекам, оставляя темные дорожки.

Мы с Кирой молча стояли на рампе, наблюдая за этим священнодействием. Это было его личное чудо. Его второе рождение.

Когда первый приступ эйфории прошел, он, шатаясь, подошел к нам. В его глазах стояли слезы, но смотрел он на меня с такой благодарностью, что мне стало не по себе.

— Макс… — он сглотнул, пытаясь подобрать слова. — Я… я не знаю, что сказать. Спасибо.

— Не за что, — я хлопнул его по плечу. — Считай это… вступительным взносом в клуб призраков. А теперь полезай обратно. У нас еще один подарок для тебя. Посерьезнее.

Остаток пути до точки падения дрона мы летели в изменившейся атмосфере. Дрейк сидел у иллюминатора, держа по привычке респиратор в руке, и просто смотрел наружу, на проносящиеся мимо пейзажи. Он дышал. И в этом простом действии для него теперь заключалась вся свобода мира. Он был с нами. Не просто по дружбе или из чувства долга. Теперь он был с нами по-настоящему. Он вкусил то, что мы могли ему дать. И он хотел большего.

Мы кружили над точкой выстрела около часа. Зета сканировала местность во всех мыслимых диапазонах. Я всматривался в каждый камень, каждую трещину через оптику флаера, усиленную моим восприятием.

Пусто.

Абсолютно. Ни следов техники, ни остатков энергетической установки, ни даже выжженной травы. Словно выстрел был произведен из ниоткуда, из самого воздуха, и не оставил после себя ничего.

— Они чистильщики, — сказала Кира, глядя на данные сканеров на своем планшете. — Не просто убрали свою установку. Они зачистили местность. Восстановили почвенный покров. Убрали все следы. Это… педантичность маньяков.

— Или профессионалов высочайшего класса, — поправил я. — Ладно. Висеть здесь — подставляться под новый удар… Даже в стелсе… Нужно найти укрытие.

Зета уже нашла его. В двадцати километрах к востоку, в гряде невысоких скал, зияла черная пасть пещеры — вход в заброшенную давным давно шахту. Идеальное укрытие. Флаер, невидимый и неслышимый, скользнул туда и приземлился на ровной площадке в нескольких десятках метров от входа, под каменным козырьком, который надежно скрывал нас от спутникового или воздушного наблюдения.

— Время для операции, — объявил я, когда мы убедились в безопасности.

Дрейк, который уже знал, что его ждет, заметно нервничал. Он ходил по грузовому отсеку взад-вперед, потирая руки.

— Макс, ты уверен? Лезть мне в голову… Черт, это как-то… неправильно.

— Неправильно — это сдохнуть, потому что ты оказался на полсекунды медленнее, — отрезал я. — Дрейк, посмотри на меня. На Киру. Мы — нечто большее, чем просто люди. И в том мире, в котором мы оказались, это единственный способ выжить. Я не могу постоянно быть рядом, чтобы прикрыть твою спину. Ты должен научиться прикрывать ее сам. И прикрывать её нам. Эта штука, — я кивнул в сторону капсулы, где уже готовился к имплантации очищенный «Аргос», — даст тебе глаза на затылке. Она сделает тебя быстрее, умнее, сильнее. Она уравняет шансы.

Он остановился и посмотрел на меня. В его глазах все еще был страх, но сквозь него уже пробивалась решимость.

— Больно будет?

— Ты ничего не почувствуешь, — успокоила его Кира, подходя с инъектором в руке. — Легкий анестетик. Уснешь, а проснешься уже… новым человеком.

Он глубоко вздохнул и кивнул.

— Ладно. Валяйте, доктора Франкенштейны. Делайте из меня своего монстра.

Операция была похожа на предыдущую, но в то же время кардинально отличалась. Тогда мы извлекали. Сейчас — вживляли. Я наблюдал за процессом на голографическом дисплее, который Зета развернула для меня и Киры. Я видел, как микроскопические манипуляторы вводят имплант в мозг Дрейка через крошечное отверстие в основании черепа. Видел, как от импланта, словно серебряная паутина, расходится нейрокружево, оплетая зрительные нервы, слуховые центры, кору головного мозга, отвечающую за моторику.

«Интеграция нейроинтерфейса… 40%… 60%…» — бесстрастно комментировала Зета. — «Запускаю протокол синаптической калибровки. Синхронизирую биоритмы носителя с тактовой частотой импланта…»

Кира стояла рядом, затаив дыхание. На ее лице отражался священный трепет ученого, наблюдающего за рождением чуда.

«Калибровка завершена. Интеграция — 100%. Система «Аргос» в сети и стабильна. Запускаю фоновую загрузку баз знаний: тактический интерфейс, протоколы связи, основы анализа данных».

Через час все было кончено. Дрейк лежал в капсуле, его грудь мерно вздымалась.

— Теперь ждем, — сказала Кира. — Мозгу нужно время, чтобы принять инородное тело. Даже такое совершенное.

Мы ждали три часа. Три часа тишины, нарушаемой лишь тихим гудением систем флаера. Я использовал это время, чтобы изучить системы вооружения нашего нового дома. Зета вывела мне на интерфейс полный мануал. Двойная плазменная пушка под носом. Шесть пусковых установок для самонаводящихся микро-ракет. И главное — то самое орудие, что уничтожило наш «Мамонт». Эмиттер дезинтегрирующего поля. Невероятная мощь, но и невероятное энергопотребление. Один выстрел съедал 20% заряда основного реактора и требовал пятиминутной перезарядки. Оружие последнего шанса.

Наконец, Дрейк зашевелился. Мы с Кирой подошли к капсуле, когда ее крышка с шипением открылась. Он сел, озираясь мутным взглядом.

— Что… голова гудит…

Он моргнул. Раз. Другой. И замер. Я видел, как его зрачки расширяются. Видел, как по его лицу пробегает волна чистого, незамутненного шока.

«Что… за… хрень?»

Его мысленный голос прозвучал в моей голове и в голове Киры. Не как слова. А как кристально чистая мысль, полная изумления. Он еще не умел контролировать передачу. Он просто подумал, и мы его услышали.

— Добро пожаловать в сеть, — усмехнулся я.

Он резко повернул голову в мою сторону.

«Ты… ты меня слышишь?» — его мысленная речь была похожа на крик.

«Мы все тебя слышим», — мысленно ответила Кира, и ее «голос» был мягким и успокаивающим. — «Дрейк, расслабься. Не пытайся кричать. Просто… думай. Формулируй мысль. Представь, что говоришь шепотом».

Он закрыл глаза, сосредоточился.

«Вот… так?» — на этот раз его мысль была тише, оформленнее.

— Так лучше, — сказал я вслух. — А теперь открой глаза и посмотри на меня.

Он открыл глаза. И я увидел, как меняется его взгляд. Он смотрел не просто на меня. Он видел меня. В углу его поля зрения, как я знал, сейчас горели цифры и значки. Мой пульс. Температура тела. Уровень адреналина. Он видел тепловую ауру вокруг моего тела.

— Я… вижу… — прошептал он. — Я вижу тебя насквозь…

— Это называется тактический интерфейс, — пояснил я. — Привыкай. Теперь ты видишь мир таким, какой он есть на самом деле. Попробуй переключить режим зрения. Мысленно представь, что хочешь увидеть в электромагнитном спектре.

Он снова закрыл глаза. Когда он их открыл, то издал сдавленный стон. Для него мир сейчас превратился в буйство невидимых полей и волн. Силовые кабели в стенах флаера, работающий реактор, даже наши с Кирой импланты — все это сияло и пульсировало.

— Выключи! Слишком… ярко!

«Успокойся», — вмешалась Зета, и ее бесстрастный голос прозвучал прямо в его сознании. Для него это, должно быть, было шоком. — «Я — автономная биоинформационная система Зета. Я какое-то время буду твоим бортовым помощником. Активирую адаптивный фильтр восприятия. Теперь ты будешь видеть только то, что представляет тактический интерес».

Мир для Дрейка снова пришел в норму. Вернее, в новую норму.

Он медленно сполз с капсулы. Он двигался осторожно, словно заново учился ходить. Его мозг сейчас обрабатывал в тысячу раз больше информации, чем обычно. Каждый звук, каждый запах, каждое движение — все анализировалось и каталогизировалось.

Он подошел к выходу из флаера и посмотрел наружу, на унылый пейзаж скал и серого неба. Но теперь он видел не просто камни. Он видел их структуру, температуру, возможные укрытия. Он видел потоки ветра. Он видел мир глазами хищника.

Он повернулся ко мне. Страх и неуверенность в его взгляде исчезли. На их место пришло нечто новое. Осознание силы. Холодная, пьянящая уверенность. Он больше не был просто моим другом и напарником, отстающим на шаг. Он стал почти равным.

— Спасибо, Макс, — сказал он, и на этот раз это было не эмоциональное бормотание, а спокойная констатация факта. — Теперь я понимаю что ты имел введу.

Я кивнул.

— Понимаешь, что это только начало?

— Понимаю, — он посмотрел на Киру, потом снова на меня. — Понимаю, что теперь нас трое.

Я положил руку ему на плечо, потом на плечо Киры, которая подошла и встала рядом. Наша троица. Симбиот-сверхчеловек, гениальный ученый-киборг и новорожденный боевой аналитик. Отряд призраков, созданный из обломков старого мира.

— Да, — сказал я, глядя в темноту пещеры, за которой лежал враждебный, ничего не подозревающий мир. — Теперь нас трое. Знать бы что теперь с этим делать, — рассмеялся я.

От автора