Последний Рил

Глоссарий

Рил (англ. Reel) — традиционный танец Ирландии и Шотландии, а также музыкальный ритм, под который его исполняют. Отличается быстрым темпом и чётким, ровным размером.

Джи́га (итал. giga, англ. jig) — быстрый старинный танец, известный с XVI века на Британских островах. Исполняется в размерах 3/8, 6/8, 9/8 или 12/8. Сегодня считается одним из основных типов мелодий в ирландской и шотландской танцевальной традиции.

Бойран (бодран) (ирл. bodhrán) — традиционный ирландский рамный барабан. Напоминает бубен, но с открытой задней стороной: туда кладут руку, чтобы менять тембр. Играют на нём короткой палочкой (cipín) или рукой. Широко используется в кельтской музыке.

Патина (искусственная) — декоративный налет на поверхности металла, возникающий от специальных составов с окислителями. Применяется для придания изделию характерного старинного вида.

Старый трамвай, мерно постукивая колесами, пересек Береговую и завернул на Кленовый бульвар. Оранжевый свет фонарей тонул в тумане, плывущем над городом. Облетевшие кроны деревьев, мерцающие золотистыми гирляндами, нависали над рельсами, напоминая ажурную галерею.

Однако у Эвана, как и у прочих пассажиров, живописный пейзаж не вызывал ни малейшего интереса. Устало повиснув на поручне, он в который раз оглядел салон в поисках свободного места. Высокий, со слегка взъерошенными темно-русыми волосами, он выглядел совершенно разбитым. Куртка пепельного цвета невыгодно подчеркивала бледность вытянутого лица и тусклость серых глаз. Рюкзак, будто нарочно подобранный под цвет синих выцветших джинсов, небрежно болтался на плече.

Трамвай остановился неподалеку от кафе, окна которого были завешены блестящими гирляндами в форме маленьких елок и пушистыми рождественскими венками. Несколько пассажиров поднялись со своих мест, и Эван сразу же плюхнулся на ближайшее кресло. Поставив рюкзак рядом, он привалился плечом к холодному окну и устало откинул голову. Стоило лишь немного расслабиться, как идея отменить встречу с друзьями стала казаться все более и более соблазнительной. Эта неделя с ее бесконечными парами, подработкой и бессмысленными поручениями выжала из него последние силы. Единственным, что еще вызывало некое подобие энтузиазма, была возможность укрыться под одеялом от всего внешнего мира и отсыпаться до самого понедельника.

Однако Эван крайне опрометчивым образом уже согласился на пятничную посиделку — и даже не стал ее отменять. А ведь возможность была, когда Энтони уточнял, в силе ли встреча. И теперь, на полпути в Старый город, он мысленно проклинал себя за такую недальновидность.

Правда, парень кривил душой, упрямо убеждая себя, что сегодняшнее присутствие Келли в пабе не имеет никакого отношения к его положению. Зеленоглазая шатенка едва замечала его в университете и, скорее всего, даже не помнила его имени. Так с чего бы ему тащиться куда-то ради встречи с ней? Да, пару раз она все же ему улыбнулась — но разве это что-нибудь значило? Нет, конечно. Она тут совершенно ни при чем. Просто иногда полезно выбраться из дома, сменить обстановку. А в «Каменной Лодке» сегодня будет отличная музыка — ради нее уж точно стоило преодолеть апатию и заставить себя дойти до паба.

А странное волнение, подкрадывающееся сквозь усталость, наверняка объяснялось предстоящими зачетами… и фразой босса: «Зайди ко мне в понедельник, нужно кое-что обсудить». Как после такого не занервничать?

За окном скользили каменные домишки, и их пестрые фасады поблескивали после дождя. Трамвай остановился, распахнул двери, и в салон ворвался порыв промозглого ветра. Люди выходили и входили, но Эван не обращал на них внимания, устремив рассеянный взгляд за окно. Он слегка вздрогнул, когда сверху совсем близко раздалось вежливое покашливание, и вскинул голову.

Рядом, крепко ухватившись за поручень, стоял невысокий мужчина. Темные, близко посаженные глазки бегали от синего рюкзака, занимающего место, к Эвану и обратно.

— Извините, могу ли я присесть? — лучезарно улыбнулся он.

— Да, конечно, — пробормотал парень, поспешно убирая рюкзак на колени.

— Спасибо, — мужчина еще шире растянул улыбку и устроился рядом.

Эван украдкой взглянул на угловатое лицо своего соседа. На секунду ему почудилось, что он уже где-то видел этого человека, но ощущение тут же рассеялось, стоило незнакомцу снова расплыться в добродушной улыбке. Парень поспешно отвернулся к окну, хотя краем глаза все же заметил, что мужичок продолжает внимательно его разглядывать. Опасаясь, что тот, не дай бог, заведет разговор, Эван как можно скорее извлек из кармана телефон и уткнулся в экран, изображая сосредоточенную занятость. Индикатор, как назло, показывал тревожно низкий заряд, в то время как пассажир на соседнем кресле приобретал подозрительно воодушевленный вид.

— Вы только посмотрите на это! — вдруг взволнованно воскликнул он. — Это ж уму непостижимо!

Эван удивленно покосился на мужичка. Тот широко раскрытыми глазами смотрел на улицу, едва ли не подпрыгивая от восторга. Парень проследил за его взглядом. Трамвай уже свернул с узкого бульвара и теперь пересекал просторный Королевский проспект. По обеим сторонам рельсов тянулись бутики, украшенные яркими вывесками. На цифровых билбордах, подернутых призрачной дымкой тумана, плавно сменялись изображения. Проспект сиял рождественскими украшениями; гирлянды искрились в каплях дождя, словно крошечные звездочки, а у каждого магазинчика переливались разноцветные елки.

— Что именно? — устало уточнил Эван и тут же пожалел об этом: не стоило бы вообще поддерживать разговор.

— Как что? Город, конечно. Вы только гляньте, какая красота! Кто бы мог подумать, что Форишвэйл станет когда-нибудь вот таким.

Парень скользнул по соседу критическим взглядом. Мужичок завороженно глазел в окно, излучая восторженное изумление. Его ноги, в потрепанных и, похоже, видавших не самые лучшие виды ботинках, едва дотягивались до пола. Темные волосы, тщательно зачесанные назад, были собраны в тугой хвост на затылке. Одет он был не очень-то по погоде — из-под поношенного несколько старомодного шерстяного пиджака торчала темная рубашка. Мешковатые черные брюки тоже не казались достаточно теплыми.

— Ага, — буркнул Эван и быстро оглянулся в поисках свободного места, которого, к его сожалению, поблизости не обнаружилось.

— Да… как лихо все меняется, — протянул мужчина, блуждая рассеянным взглядом по проезжающим под окнами трамвая автомобилям.

Юноша равнодушно пожал плечами, не видя смысла комментировать риторическую реплику. Убрав бесполезный телефон обратно в карман, он расстегнул молнию рюкзака и принялся рыться внутри в поисках книги или конспекта, за которым можно было бы спрятаться от назойливого попутчика. Под руку очень кстати попалась газета. Он захватил ее утром из почтового ящика лишь затем, чтобы выкинуть по дороге, да так и забыл. Теперь же она казалась настоящим спасением.

Развернув издание, он встряхнул его и поднес ближе к глазам, почти зарываясь лицом в серые шуршащие листы. В последний раз настоящую бумажную газету он читал… собственно, никогда, и потому первые несколько секунд лишь бесцельно скользил взглядом по колонкам Форишвэйлского Вестника, пытаясь сориентироваться. Вскоре взгляд зацепился за знакомое название паба в заголовке статьи: «У Каменной Лодки снова украли Танцующего Джека». Сбоку красовалось изображение бронзовой статуи, бессменно украшавшей вход в заведение. Эван нахмурился и стал внимательнее вчитываться в мелкие буквы.

— Хм… — машинально хмыкнул он, дочитав до конца.

— Что пишут? — тут же поинтересовался мужчина.

Парень опустил газету и невольно отшатнулся, обнаружив лицо попутчика неприлично близко от своего. Тот, будто не замечая ни смущения, ни явного намека держать дистанцию, пытался заглянуть в текст.

— Ничего… Статую украли, — коротко сказал Эван, подавляя раздражение.

Попутчик удивленно вскинул брови, пару секунд растерянно мигал, а потом внезапно залился прерывистым смехом.

— Да кому ж она нужна? Статуя-то?

— А я откуда знаю? Вот, тут пишут.

Эван развернул «Вестник» так, чтобы мужчина мог рассмотреть статью, и ткнул пальцем в заголовок. Незнакомец прочел жирные буквы, беззвучно шевеля губами, затем взглянул на картинку — и веселая улыбка мгновенно слетела с его лица.

— Танцующего Джека… — протянул он задумчиво. — Но с чего вдруг Джека?

— Памятник так называется, — пожал плечами Эван и снова уткнулся в издание.

— Но это же не Джек! — возразил мужчина, и в голосе его прозвучало искреннее возмущение.

Эван промолчал, старательно делая вид, что не слышит, и перевернул страницу «Вестника».

— Разве никто этого не знает? — не унимался незнакомец, наклоняясь еще ближе. — Никто не знает, что это не Джек?

Эван со вздохом оторвался от чтения, с трудом удержавшись, чтобы не закатить глаза.

— В смысле — не Джек? — нарочито устало переспросил он.

— Да какой же тут может быть смысл, молодой человек? — мужчина ткнул тощим пальцем в картинку. — Это — не Джек!

— А кто?

— Тот, кто пришел после него. Вы что же, не знаете эту историю?

— Куда пришел? — непонимающе скривился Эван. — Историю про Джека я знаю. Вот тут она, кстати, написана. Но чтобы кто-то куда-то приходил… Нет, здесь такого нет.

— Разрешите?

Незнакомец протянул руку и вопросительно посмотрел на парня. Секунду поколебавшись, Эван вручил ему газету и выжидающе сложил руки на груди. Мужичок расправил листы и принялся читать вслух, с каждым абзацем хмурясь все сильнее.

— «Джек из Форишвэйла жил в незапамятные времена королей и мудрецов. С юных лет мечтал он о сцене, — говорится в местной легенде. — Увидев однажды выступление странствующей труппы, юноша загорелся танцами, но природного таланта у него не имелось. Годы тренировок не дали результата, и тогда он заключил договор с потусторонними созданиями.

Фейри сделали из него лучшего танцора во всем Лагене. Его имя прославилось, вельможи звали его на пиршества, женщины сходили по нему с ума. Но по истечении семи раз по семь лет Джек должен был исполнить последний танец и вернуть дар обратно.

Не желая прощаться со славой, он нарушил договор — и фейри обратили его в бронзовое изваяние. Так в Форишвэйле появилась статуя Танцора Джека».
Закончив читать, незнакомец опустил газету и непонимающе взглянул на Эвана.

— И что — это все? — он растерянно повертел «Вестник» в руках. — Все правда считают, что на этом история заканчивается?

— А что, нет? — спросил Эван все с тем же скептическим выражением, хотя в глазах промелькнула искорка любопытства.

— Нет, конечно нет! — мужчина решительно мотнул головой, чуть горделиво вскинув подбородок. — Во-первых, где вы видали, чтобы фейри обращали кого-то в бронзу? Джека обратили в камень. Самый обычный, невзрачный, уродливый камень.

Он с подчеркнутой важностью провел ладонью по собранным волосам, и аккуратно поправил лацканы пиджака.

— И почему тогда статуя бронзовая?

— Бронзовая она только снаружи, — терпеливо пояснил незнакомец. — Это Мерфи как-то взбрело в голову покрывать некоторые статуи патиною. Но внутри — все тот же камень.

— Что еще за Мерфи? — нахмурился Эван, пытаясь уследить за ходом мыслей собеседника.

— Ну так это… был такой мэр в Форишвэйле. В десятых, прямо перед столичным Пасхальным восстанием. Важный такой, пузатый, а занимался при том сплошной ерундой: то мостовые ремонтировал, то парапеты красил, — он наткнулся на абсолютно пустой взгляд Эвана и пренебрежительно махнул рукой. — Да и ладно, черт с ним. Все равно давно уж, наверное, помер.

Парень удивленно покосился на мужичка, поджав губы в невольном почтении. Хотя на его любимой дисциплине — антропологии мифов — и затрагивали историю, сам он такими подробными знаниями похвастать не мог.

— Да только дело вовсе не в бронзе, — продолжал незнакомец. — Самого главного-то здесь и не сказано. Раз в сто лет и один день Джеку позволялось выбираться из заточения и возвращаться к жизни. Он бродил по улицам Форишвэйла, смотрел, как меняется город, снова танцевал на площади, и искал способ освободиться… но потом, после полуночи, неизменно возвращался на свой каменный пост. Пока однажды кое-что не изменилось. — Мужчина внимательно посмотрел на Эвана, заговорщически понизив голос.

Трамвай свернул к Старому центру и со скрипом остановился. Двери распахнулись, и вскоре салон заметно опустел, но Эван уже и не думал пересаживаться.

— И что же случилось? — не выдержав, спросил он.

— Джек сбежал!

Эван недоверчиво фыркнул, состроив ироническую гримасу.

— Да-да, — закивал мужичок, подсовывая парню статью. — Вот тут, смотрите: они пишут, что статуя пропадала уже в двадцать пятом. Незадолго до Рождества. То было пятнадцатого декабря. А сегодня какое?

— Шестнадцатое.

— Вот видите — сто лет и один день!

— Ну… — Эван на мгновение задумался, но тут же тряхнул головой. — Да бросьте, это ничего не значит. Наверняка кто-то специально подстроил кражу на дату. Совпадение, не более.

— Совпадение, говорите? Нет уж, молодой человек, — мужчина воздел палец. — То не совпадение, а самая настоящая закономерность. На протяжении многих веков каждые сто лет и один день статуя исчезала. Только жители Форишвэйла, видать, позабыли об этом. Или… — он осекся, нахмурился и забегал глазками по пустым креслам. — А что, если это тоже из-за проклятого танца?..

Он умолк, будто мгновенно забыв о собеседнике, и погрузился в свои мысли. Его лицо застыло в озадаченном выражении.

— Какого танца? — осторожно спросил Эван, поерзав на сидении.

— Танца? Ах да, танца, — незнакомец несколько раз моргнул, возвращаясь в реальность. — Это, пожалуй, самое интересное. Фейри научили Джека особому рилу. Тогда, конечно, его так не называли, но по сути это и был рил, самый первый — тот, от которого потом пошли все остальные. Человек, разучивший его, мог исполнять любой танец этой земли — да так, будто владел этим искусством всю жизнь. По окончании срока Джек должен был повторить тот же рил, но в иной последовательности — и тем самым завершить договор. Однако он нарушил условия и, превратившись в камень, застыл в танце навсегда.

Много времени понадобилось Джеку, чтобы сообразить, что танец может не только заклять, но и освободить. Но для этого нужно было передать свой пост кому-то другому. Однако тот самый рил, что дали ему фейри, не сработал. Тогда он начал искать варианты: менял движения, порядок, ритм, темп; пытался обучить десятки людей за один-единственный день свободы. Некоторые последовательности давали весьма любопытный результат, но не тот, на который рассчитывал Джек. Но после множества неудач он все-таки добился своего.

— Он придумал танец, который помог ему освободиться?

— Именно!

— И что, для этого обязательно нужно было, чтобы кто-то занял его место? Нельзя было просто… ну, разрушить камень, например?

— Да что вы, конечно нельзя! — испуганно воскликнул собеседник, схватившись за грудь. — Это все равно что разрушить ваше собственное тело: камень ведь стал вместилищем для души.

Он возмущенно тряхнул головой, будто не понимая, как можно задавать такие нелепые вопросы. Затем степенно вздохнул, поправляя пиджак, и продолжил:

— Как бы то ни было, другого способа, кроме как научить кого-то другого волшебному танцу, Джек не нашел.

— И кого же он обучил?

— Самого обычного парня, — сказал мужичок чуть тише, слегка пожимая плечами. — Башмачника из Форишвэйла.

— Ну и зачем тот согласился? — усмехнулся Эван.

— Ну… знаете… — мужчина потер пальцами уголок глаза. — То был двадцать пятый год. День выдался на удивление теплым — даже солнце пару раз выглядывало. После войны всем хотелось хоть крупицы чуда. Да и потом: что бы вы выбрали? Непревзойденный талант и бессмертие — пусть и в камне — или прожить свою маленькую, незаметную жизнь и сгинуть в полнейшем забвении?

Он тихо хмыкнул, задумчиво поджав губу.

— А Джек… — продолжил он мягче. — Джек схитрил. Он должен был рассказать всем о том башмачнике, прославить его имя. А что в итоге? Оказавшись на свободе, он мигом забыл о своем спасителе и был таков. Еще и пальтишко с собой прихватил — мол, башмачнику оно все равно ни к чему.

В маленьких глазах будто бы мелькнула тень горечи — то ли он и вправду растрогался историей башмачника, то ли это всего лишь игра света. Он быстро моргнул, и на лице снова расцвела привычная добродушная улыбка.

— Такая вот история, — сказал он веселее, разводя руками. — Зато теперь, стараниями Джека, у нас развелось множество волшебных танцев.

— М-да, — протянул Эван. — Условия, честно говоря, довольно сомнительные. Я бы точно не согласился. Но ваша версия куда интереснее привычной легенды про Джека. Вам бы рассказать о ней прессе, или городскому совету. Вдруг там заинтересуются.

— О, я расскажу. Еще как расскажу, — уверенно кивнул мужичок. — Только это не легенда. А настоящая, что ни на есть, правда.

— Ага, — усмехнулся Эван.

Он бросил быстрый взгляд в окно и принялся складывать газету. За стеклом проплывал трехэтажный домик кораллового оттенка, притулившийся в тени старинного особняка с религиозным барельефом.

— Не верите? — вспыхнул мужчина. — Так я могу доказать!

Эван медленно опустил «Вестник», одарив собеседника напряженно-заинтересованным взглядом.

— И как же вы это сделаете? — спросил он, вызывающе выпятив подбородок.

— Танец! — мужичок оживился, словно в голову ему внезапно пришла гениальная мысль. — Я ведь и сам знаю волшебный танец! Один из тех, что придумал Джек. Я могу вам его показать.

Эван коротко фыркнул.

— Ага, конечно.

Мужчина недовольно нахохлился, поправляя воротничок.

— Да что вы все «ага» да «конечно»? — обиженно воскликнул он. — Я, между прочим, не шут гороховый, чтобы шутки шутить! Если говорю, что могу — значит могу.

— Даже если мы на секунду забудем об абсурдности этого разговора, — вздохнул Эван, расстегивая рюкзак, — вам-то откуда знать этот танец?

— Так его многие знают. Это ж «Рил Прайдохи», или «Рил наоборот». Не слыхали? Джек научил одного, тот — другого, и так оно и пошло. Не такой популярный, как «Редова», конечно, но все же. Однако одного танца мало, чтобы волшебство свершилось — важны детали, о которых большинство и понятия не имеет.

Он наклонился ближе и заговорщически подмигнул:

— А вот те, кто их знает, могут танцевать любые старинные танцы, выучив один-единственный рил. Да так, что искры из-под каблуков летят!

— Расскажите это танцорам, которые годами тренируются, — хмыкнул Эван, убирая «Форишвэйльский вестник» между тетрадей и застегивая рюкзак. — Вот они удивятся.

— Ну, на то оно и волшебство, — безмятежно пожал плечами незнакомец.

— Что ж, все это звучит очень… мм… любопытно, скажем так. Удачи вам с вашими танцами, а я здесь выхожу, — сказал Эван и еле слышно добавил: — Слава богу.

Он рывком поднялся, сдержанно кивнув попутчику, и направился к выходу. Мужчина вскинул на него взволнованный взгляд.

— Так и я… э-э… тоже выхожу, — пробормотал он, суетливо вскакивая, и засеменил следом.

Эван неодобрительно покосился на мужчину через плечо и поспешил выпрыгнуть из трамвая. Оказавшись на улице, он сунул руки в карманы куртки и поежился — после теплого салона трамвая сырой воздух показался особенно зябким. Быстрым шагом он направился по Барной улице к «Каменной Лодке», надеясь оторваться от попутчика, который цокающими шагами следовал за ним по пятам.

Вскоре тот поравнялся с юношей и, светясь воодушевлением, заглянул ему в лицо:

— Отчего вы не хотите попробовать? Пять минут — и вы король риллов и джиг! Но главное — вы убедитесь, что волшебство существует! Разве это вас не вдохновляет? Подумайте, что вы теряете?

— Время, — отрезал Эван, быстро оглядываясь по сторонам.

Несмотря на холод, улицы были запружены людьми. Доносившиеся отовсюду хохот, громкие разговоры, звон стаканов и музыка, сливались в единый поток нестройных звуков. Эван лавировал между прохожими, движущимися беспорядочным потоком, стараясь затеряться в толпе. На мгновение ему показалось, что план удался, но тут слева снова раздался назойливый голос:

— А-а-а, боитесь проспорить. Вот в чем дело, — елейным тоном пропел мужичок.

— Мы с вами не спорили.

Эван рассеянно огляделся, прикидывая, далеко ли осталось до «Каменной Лодки». Неровные домики по-прежнему кутались в тумане, но теперь виднелись отчетливее — их контуры мягко подсвечивали желтые огоньки праздничных гирлянд. Теплый свет фонарей мерцал в редких еще не опавших листьях кленов, выстроившихся вдоль улицы.

— А давайте! Давайте поспорим, — воодушевился мужичок.

— Не буду я с вами спорить. Мне что, по-вашему, делать больше нечего? — огрызнулся Эван через плечо. — И вообще, я тороплюсь.

— Так я ж говорю — дело пяти минут, — мужичку пришлось оббежать парня с другой стороны, чтобы не столкнуться с идущим навстречу тучным мужчиной. — Может, вы просто боитесь, а?

Эван замедлил шаг и недоуменно покосился на него.

— Кого? Вас?

— Да не меня, а проиграть, конечно. Вдруг окажется, что вы неправы и зря всю дорогу смеялись? Или… может, боитесь узнать, что волшебство — не выдумка?

— Боже, — фыркнул Эван, закатив глаза, и прибавил шагу, обходя по широкой дуге бездомного, устроившегося на коробке посреди улицы и обрушивавшего проклятия на всех подряд. — Вам надо бы с этим завязывать, — бросил он мужичку. — Одно дело увлекаться легендами и стариной — это я еще могу понять, я и сам их люблю, — другое — всерьез в них верить. Тут уже пахнет чем-то нездоровым.

Он взглянул себе под ноги, перешагивая через лужу. Блестящая каменная мостовая отражала неоновые цвета вывесок и украшений.

— Ах, нездоровым, — протянул мужичок. — Что ж, не могу вас судить. Я тоже так думал, пока мне не показали тот танец.

Рывком он обогнал Эвана и оказался прямо у него перед носом, примирительно выставив ладони вперед.

— Давайте так, — сказал он, чуть наклонив голову. — Вы даете мне пять минут. Я учу вас простеньким фигурам. И если ничего не выходит… вот. — Он сверкнул перед Эваном серым кружочком. — Эта монета ваша, и я отстаю навсегда.

Но если я все-таки прав… — он подался вперед, растягивая слова с игривой уверенностью, — и после моего танца вы сможете легко отплясывать рилы… — Он на секунду задумался. — Тогда поставите мне пинту в «Каменной Лодке». Честная сделка. Ну? Что скажете?

Эван подошел ближе к фонарю и остановился.

— Можно? — спросил он, кивнув на монету.

— Разумеется, взгляните, — мужичок протянул ладонь ближе.

Парень осторожно взял монету пальцами и поднес к глазам, наклоняя ее под свет. Сквозь темную дымчатую патину проступил серебристый отблеск. На аверсе красовался строгий профиль мужчины с короткой бородой и прямым орлиным носом. На реверсе — лев, горделиво устроившийся на короне, разделяющий цифры девятнадцать и двадцать пять.

— Откуда у вас шиллинг? — удивленно спросил Эван, перекатывая монету между пальцами.

— Ценная нынче вещичка, а?

— Ну…

Парень провел ногтем по ребру — насечки, хоть и сгладившиеся временем, все еще ощущались. Затем взвесил монету на ладони: она оказалась чуть тяжелее, чем казалась на вид. Эван не считал себя экспертом в нумизматике — монеты коллекционировал его отец, — но кое-что он все же запомнил. За такую вполне можно выручить около сотни, а если повезет — и чуть больше. И все это просто за то, чтобы разучить дурацкий танец и уважить слегка поехавшего мужичка? Ну правда, что может случиться посреди улицы, под камерами, среди кучи людей? Кроме публичного позора, разумеется, который вполне можно было бы вытерпеть за столетний шиллинг. Предложение казалось более чем выгодным.

— Бывает и ценнее, конечно, — значительно заметил он. — Но с учетом состояния и года чеканки… кое-что за нее выручить можно.

— Вот и я о том же! — оживился мужичок. — Ну так что? Спорим?

Эван несколько секунд колебался, все еще разглядывая шиллинг, затем поднял глаза на собеседника.

— Вы точно потом отстанете?

— Разумеется! Клянусь душой своей почившей матушки!

Эван внимательно всмотрелся в незнакомца и медленно кивнул:

— Пять минут, не больше.

— Отлично! Просто замечательно, — просиял тот.

— Но монету я пока оставлю у себя, — добавил Эван, пряча шиллинг в карман. — Без обид, но я вам не очень доверяю. Если вдруг ваше волшебство сработает, — он слегка прикусил губу, еле сдерживая смешок, — обязательно верну.

Мужичок на мгновение замер, провожая взглядом свою собственность, но все же кивнул:

— Как скажете, — вновь улыбнулся он. — Ну что ж, приступим?

— Давайте только отойдем, — предложил Эван, оглядывая народ, наводнивший мостовую. — Здесь не очень удобно.

— Прекрасная мысль, — согласился незнакомец.

Заметив неподалеку поворот в переулок, Эван без промедления направился туда, аккуратно маневрируя между прохожими. Улочка вовсе не была пустынной: люди сновали мимо, а в дверях ближайшего бара, украшенного красными бантиками, время от времени хлопали створки. Вдалеке, на параллельной улице, виднелись ярмарочные шатры, пестрящие украшениями. Оттуда доносилась праздничная музыка и тянуло пряным ароматом глинтвейна и выпечки. И все же здесь было гораздо свободнее — хотя бы не приходилось протискиваться между плечами.

Отойдя чуть глубже в переулок, Эван остановился и резко обернулся — едва не столкнувшись с мужичком, очутившимся прямо у него за спиной.

— Итак? — нетерпеливо спросил парень, зачем-то разминая руки.

— Итак, — эхом отозвался незнакомец. Он выдержал выразительную паузу, затем наклонился чуть ближе и заговорил доверительным тоном:

— Главное в волшебстве — детали. Немного веры бы тоже не помешало…

Он задумчиво склонил голову на бок, потом качнул ею и добавил:

— Хотя это вовсе не обязательно. Детали куда важнее. Нужно выполнить правильные движения — не обязательно безупречно, но с толком — и строго в нужной последовательности. Если перепутать очередность, результат может быть совершенно непредсказуемым.

— У меня вырастут хвост и рога?

— Может и вырастут! Волшебство, знаете ли, не терпит, когда к нему относятся безалаберно. Но и это еще не все. После танца важно не забыть произнести волшебное слово.

— Авада Кедавра? — рассмеялся Эван, скрестив руки на груди.

— Правильно было бы «адабракадабра», — серьезно поправил его мужичок.

— Но нет, слово другое.

— Да нет, это же… — Эван лениво махнул рукой. — Ладно, проехали.

Последовательность так последовательность.

Он отступил назад, пропуская мужчину с мопсом на поводке. Тот бросил на них скучающий взгляд и исчез за углом.

— Именно. Последовательность такая: сначала — разворот.

Мужичок упер левую руку в бок, лихо подскочил и плавно повернулся вокруг своей оси через левую сторону, изящно махнув правым носком.

— Затем — шаг влево, — он легко скользнул в сторону. Удар каблука о камень отчетливо прокатился по мостовой, прорезая гул Старого города. — Потом — подскок, — он коротко подпрыгнул, щелкнув стопами вместе, и твердо приземлился. — И последнее — удар носком.

Со звонким, отрывистым стуком он отставил левую ногу назад, на мгновение застыл, затем склонился в неторопливом артистичном поклоне.

Эван одобрительно поджал губы — пришлось признать, что танцевать мужичок и правда умеет, — и сдержанно захлопал в ладоши.

— Вот и все, — радостно объявил незнакомец, выпрямляясь. — Теперь вы. Давайте сначала: поворот.

Эван перекинул вторую лямку рюкзака на плечо, чтобы тот не болтался и не путался под рукой. Затем осторожно повторил движение, опасаясь поскользнуться на мокрой мостовой. Неловко подскочив, он приземлился, криво расставив ноги, затем, неуклюже переступив с одной ноги на другую, обернулся через левое плечо, чувствуя себя шкафом, который разворачивают на месте.

— Ну… почти, — поддержал мужчина, упирая указательный палец в подбородок. — Только вам следует повернуться на одной ноге, а второй — махнуть. Вот так.

Он снова круто развернулся, точно отбросив ногу в сторону, и с ритмичным стуком опустил ее на камень.

— Попробуйте, — подбадривающе улыбнулся он.

Эван попробовал. Завалившись на одну сторону, он кое-как удержал равновесие. Размахивая ногой, он едва не задел мужичка, затем, покачнувшись, стукнул пяткой кроссовка и вернулся в исходное положение.

— Отлично, замечательно! — обрадовался незнакомец его сомнительным успехам. — Дальше гораздо проще. Шаг влево.

С этим Эван справился без затруднений — просто шагнул в сторону.

— Теперь подскок.

Эван подпрыгнул, стараясь сомкнуть ноги в прыжке, но получилось что-то вроде неловкого хлопка коленями.

— Сгодится, — кивнул мужичок. — И удар носком.

Парень отставил ногу. Глухой звук, едва прозвучав, растворился в уличном гомоне.

— Великолепно! Теперь нужно соединить все вместе и сказать «Апх».

— Что еще за «Апх»? — усмехнулся Эван. — Может, все-таки «Хап»? Так вроде иногда кричат во время танцев.

— Нет-нет, нужно именно «Апх». Вот так.

Мужичок ловко повторил всю связку, выстукивая каблуками звонкий ритм, и бодро выкрикнул:

— Апх!

Компания ребят, проходящая мимо, с интересом притормозила, наблюдая за танцем и одобрительно переговариваясь.

— Теперь вы, — незнакомец бросил на юношу выжидающий взгляд, совершенно игнорируя зрителей.

— Пусть уйдут сначала, — пробурчал Эван, уперев руку в бок и смущенно косясь на парней.

Те немного потоптались, но, убедившись, что ничего зрелищного больше не происходит, развернулись и скрылись за поворотом.

— Ну, хорошо… — выдохнул парень.

Он слегка потряс ногами, разминая суставы, и принялся неловко исполнять элементы.

— Поворот… — подсказывал мужичок. — Шаг влево… подскок… и удар! Теперь слово!

— Апх, — протянул Эван ироничным тоном, невольно закатывая глаза.

Мужичок никак не отреагировал на издевку. Лицо его сделалось предельно серьезным, меж бровей пролегла глубокая складка. Несколько секунд он пристально всматривался в глаза Эвана, но, не найдя там, чего ждал, нетерпеливо подался вперед.

— И что? Неужели ничего не почувствовали?

— Нет. А вас это вправду удивляет? — Эван вскинул брови.

— Давайте-ка еще раз, — сказал мужчина, хмурясь еще сильнее. — Только теперь крикните «Апх» как следует, а не себе под нос.

— Ну да, конечно, это все изменит, — пробормотал парень, насмешливо покачав головой.

Под руководством незнакомца он снова повторил движения и громко выкрикнул:

— Апх!

И тут же огляделся по сторонам, проверяя, не стал ли его позор достоянием публики. Впрочем, самому ему показалось, что на этот раз получилось немного лучше.

— Снова ничего? — взволнованно спросил мужчина, подойдя ближе.

— Ничего.

— Как же так?.. — пробормотал незнакомец, и его маленькие глазки тревожно забегали по сторонам.

Он заходил взад-вперед, задумчиво потирая подбородок.

— Должно быть, чего-то не хватает…

— Может, дело в вашем «апхе»? — шутливо предположил Эван. — Может, «Авада Кедавра» сработает?

— Молодой человек, давайте серьезнее, — мужичок скосил на него укоризненный взгляд. — Мы тут, между прочим, не шутки шутим.

Эван тихо прыснул, но промолчал, с любопытством наблюдая за замешательством своего учителя. Тот имел такой вид, будто отсутствие чуда оказалось самым странным из всего, что с ним приключалось.

— А знаете что, — вдруг оживился он, — давайте повторим, но в этот раз выкрикните «Апх» точно в момент удара. Понимаете? Вот так: «Апх!» — он резко стукнул носком по мостовой.

— Хорошо, — вздохнул Эван. — Но это последний раз. Пять минут уже, вообще-то, прошло.

Он снова исполнил связку — настолько старательно, насколько мог, словно и сам в тайне надеялся почувствовать волшебство, — с силой ударил носком о камень и выкрикнул:

— Апх.

Мужичок, уткнув кулак в подбородок, внимательно следил за его ногами, затем поднял взгляд — и, заметив у Эвана все то же ироничное выражение, обреченно выдохнул:

— Неужели и теперь ничего?

Парень коротко качнул головой, неожиданно почувствовав к незнакомцу странную тень сочувствия.

— Ну что ж, вы пытались, — подбадривающе сказал он, стерев шутливую усмешку с лица.

— Подождите! — засуетился мужчина. — Все должно получиться. Думаю, просто чего-то не хватает… наверняка сущей мелочи.

— Нет уж, мне пора. Мы с вами и так уже заигрались, — Эван развернулся, намереваясь уйти.

— Нет, постойте! — мужчина рванул вперед, преграждая юноше путь. На лице застыло выражение тревоги, почти испуга. — Дайте мне немного подумать. Я сейчас… я вспомню, честное слово.

— У меня нет на это времени, — твердо ответил Эван, шагнув в сторону.

— Вы думаете, у меня его много?! — воскликнул мужчина звенящим от напряжения голосом. — Давайте еще один разок! Пожалуйста! Всего один раз! Хотите — дам вам больше монет. Разве вы не хотите увидеть настоящее чудо?

Эван остановился, смерив его хмурым, настороженным взглядом.

— Простите, как вас зовут? — неожиданно спросил он.

— Тэдди. Я… Тэдди, — пролепетал тот.

— Так вот, Тэдди, ничего не выйдет. Многим хотелось бы верить в чудеса, но их нет. Просто не существует. Не знаю, каких сказок вы начитались, чтобы так упороться, но… спуститесь на землю, ладно?

Он ненадолго умолк, серьезно глядя на Тэдди. Тот выглядел совершенно потерянным, будто был не в силах уложить в голове, что его волшебство не сработало. В глазах плескалось тихое, беспомощное отчаяние.

Эван сунул руку в карман, достал шиллинг и протянул мужчине.

— Вот, возьмите. Кажется, вам это нужнее, — сказал он, едва заметно улыбнувшись.

Мужчина так и застыл с протянутой рукой, беззвучно приоткрыв рот. Эван одарил его последним участливым взглядом и вышел из переулка на оживленную улицу.

В этот раз Тэдди за ним не пошел, и парень неторопливо двинулся к «Каменной Лодке». На душе вдруг стало удивительно тоскливо, будто он и сам надеялся увидеть что-то необыкновенное. Глупость, конечно. И сам спор был нелепым — он согласился исключительно ради монеты, а в итоге только зря потратил время. Разумеется, никто не заставлял его возвращать шиллинг, но вид у Тэдди был такой, что поступить иначе казалось почти невозможным. Мужчина не выглядел сумасшедшим, разве что чудаковатым и по-детски наивным. Интересно, что стало для Тэдди причиной такой непоколебимой уверенности в волшебстве? Не мог же он и впрямь быть свидетелем волшебных танцев — это ведь просто напросто невозможно. И все-таки, судя по всему, он ничуть в этом не сомневался. Более того, его вера в чудо оказалась настолько заразительной, что вместо удовлетворения от победы Эван чувствовал лишь странное разочарование. Он глубоко вдохнул стылый воздух и покачал головой, прогоняя абсурдные мысли.

У «Каменной Лодки», как обычно, было не протолкнуться. Он уже собирался героически пробиться внутрь, протискиваясь между студентами, нестройно горланящими песни, когда взгляд его зацепился за невысокий постамент.

Он никогда не обращал особого внимания на бронзового человечка, отплясывающего народный танец. Никогда к нему не присматривался и, если бы не фотография в газете, скорее всего, с трудом бы вспомнил, в какой позе тот стоял. Но теперь почему-то было странно видеть каменную колонну совершенно пустой. Рядом двое уже изрядно подвыпивших мужиков траурно поднимали бутылки «за Джека», не чокаясь.

Эван хотел было подойти ближе, но не успел сделать и шага, как его окликнул знакомый голос:

— Эван, вот ты где! Давай быстрее сюда.

Обернувшись, парень заметил торчащую из толпы белокурую голову Энтони. Голубоглазый сокурсник энергично махал рукой, привлекая внимание всех вокруг. Он быстро протиснулся наружу, подхватил Эвана под локоть и уверенно потянул за собой.

— Пойдем, — сказал он. — Мы там заняли отличное место.

Белоснежная рубашка Энтони буквально светилась в неоновом свете, а стекло «ролексов» переливалось яркими бликами. От юноши веяло безупречностью: безупречный костюм, безупречная прическа, безупречное будущее, аккуратно выстланное для него красной ковровой дорожкой.

Эван нередко спрашивал себя, что делает такой парень, как Энтони, в университете искусств — да еще в компании таких неудачников, которым приходится работать почти полный день, чтобы оплатить себе обучение, как он сам. Неужели это затянувшийся подростковый бунт против воли родителей? Или душа Энтони действительно тяготеет к искусству — а поверхностным оказывается он, Эван, который не способен разглядеть настоящего человека за благополучным обликом?

По запаху Эван понял, что приятель уже принял на грудь и теперь попросту не замечает уличного холода. Рядом с Энтони он вдруг почувствовал себя еще более серым и на мгновение пожалел, что не направился прямо домой. Юноша бросил последний взгляд на пустую колонну, подавляя смутное чувство, возникшее при ее виде, но тут же отвернулся и позволил однокурснику увлечь себя к столику в глубине заведения.

Место, занятое ребятами, и правда оказалось удачным. Столик стоял в полутьме у задней стены паба. Вокруг не толпилась куча народу, так что наконец-то можно было вдохнуть полной грудью. Отсюда прекрасно была видна сцена, увешанная гирляндами; чуть сбоку пристроилась скромная елка, украшенная красными шарами и золотистыми лодочками. Колонки были развернуты в другую сторону, так что о барабанных перепонках можно было не беспокоиться.

Подходя ближе, Эван понял, что все уже собрались и ждали только его.

Стив — высокий брюнет, с которым он вместе посещал лекции по истории искусств, — отрешенно смотрел в сторону и покачивался в такт модному ремиксу, пересыщенному басами. Заметив Эвана, он коротко кивнул и протянул руку.

Светловолосая Нори наклонилась к Келли и что-то весело щебетала ей на ухо. Завидев Эвана, девушки выразительно переглянулись и тихо хихикнули, заставив парня смущенно потупить взгляд. Встретившись со сверкающими карими глазами Келли, он почувствовал, как от шеи к щекам стремительно поднимается жар, а ладони холодеют и становятся влажными. Сердце забилось сильнее, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы эта внутренняя драма осталась незаметной для окружающих.

Юноша поздоровался, нарочно делая голос ниже и пытаясь вылепить на лице нечто, похожее на развязную ухмылку. Затем стянул рюкзак, уселся за стол и принял скучающий вид, изо всех сил стараясь скрыть нарастающее смущение — куда сильнее того, что он испытывал от своих недавних неумелых танцев посреди улицы. Поймав первого проходившего мимо официанта, он торопливо заказал себе темного пива.

— Где тебя носило? — поинтересовался Энтони, усаживаясь напротив. — Мы уже по второму кругу пошли.

— Да так… на работе немного задержался, — уклончиво отозвался Эван.

Едва официант успел поставить пинту на стол, как Эван тут же припал к ней, сделав несколько крупных глотков. Он не думал, что сидеть так близко к Келли окажется для него испытанием. Пьянящий аромат ее духов щекотал ноздри сладкими нотками розовых лепестков и пиона. Боковым зрением он видел, как она подносит кружку к губам, как тонкая рука убирает шелковую прядь за ухо. Ему до смерти хотелось взглянуть на нее — не украдкой, как обычно, а открыто, с тем тихим восхищением, с каким рассматривают любимую картину в галерее. Но вместо этого он водил невидящим взглядом по пабу, мысленно проклиная себя за собственную трусость.

К счастью, вскоре на сцену вышли музыканты, и он поспешно принял вид заинтересованного слушателя. Впрочем, Эвану действительно нравилась группа: в их звучании была подлинная душа — не то что у многих нынешних исполнителей. Мелодичный рок с фольклорными оттенками мягко увлекал за собой в мир сказочных звуков, и он вскоре с удивлением обнаружил, что непроизвольно покачивается под ритм, потягивая пиво небольшими глотками.
После очередной песни фронтмен группы многозначительно оглядел зал и, загадочно улыбнувшись, выбил из струн бойкий, узнаваемый ритм. Толпа тут же взорвалась свистом и аплодисментами.

— Обожаю эту песню! — выдохнула Келли рядом.

Эван прислушался внимательнее — и вдруг узнал в мелодии кавер на известный хит. В исполнении «Шляпы Лепрекона» он звучал гораздо приятнее оригинала, без той приторности, которая его всегда раздражала. И все же собственные песни группы Эвану нравились куда больше.

— Ты танцуешь? — неожиданно спросила Келли, перекрикивая музыку.

— Я? — Эван уставился на нее во все глаза, не вполне веря, что расслышал ее верно.

— Ага, — она кивнула, улыбаясь хитрой, чуть озорной улыбкой.

— Ну я… — его взгляд в панике заметался по сторонам, а ладони покрылись липкой испариной.

Он молчал, лихорадочно соображая, что ей ответить. Танцевал он как косолапый медведь — и лучше бы никто, кроме Тэдди, этого больше никогда не увидел. Но это же Келли! И она сама зовет его танцевать. Но зачем? Неужели хочет над ним посмеяться? Но что, если она все-таки не шутит?

— Вообще-то… я знаю только пару движений, — наконец выдавил он. — Но…

— Пошли, — сказала она — он скорее прочитал ее слова по губам, чем услышал сквозь грохот музыки, — и тут же схватила его за руку.

— Сейчас, — крикнул он, залпом опустошая кружку.

Широко улыбнувшись, девушка потянула его за собой на танцпол. На ватных ногах он побрел следом, с трудом справляясь с подступающей паникой. Волшебный рил пригодился бы ему сейчас, как никогда. Жаль только, что легенда так и не оказалась правдой.

Он неуверенно оглянулся на столик. Стива и Нори уже и след простыл — они тоже ушли танцевать. За столом остался лишь Энтони, растянувшийся в многозначительной ухмылке.

Выбежав на танцпол, Келли развернулась к Эвану лицом и принялась плавно двигаться под музыку. Переступая с ноги на ногу, она покачивалась в ритм, помогая себе руками, и улыбалась. Густые каштановые локоны непослушной волной струились по ее плечам, обтянутым черной водолазкой.

Эван делал неловкие шаги из стороны в сторону, опасаясь наступить девушке на ногу. Время от времени он поглядывал на других, незаметно подсматривая движения. Он чувствовал, как кровь приливает к лицу, обдавая жаром, и надеялся лишь на то, что в приглушенном освещении этого никто не увидит.

К счастью, вскоре песня закончилась, и он с облегчением опустил плечи. По пабу прокатились громкие возгласы и овации. Келли тоже пронзительно завизжала — так громко, что Эван машинально прижал палец к уху.

— Отлично, друзья! — раздался со сцены теплый голос вокалиста — Адриана О’Дуаэра, как припомнил Эван. — Но это было только начало. Сейчас будет еще больше огня, так что давайте сюда, ближе к сцене!

Музыканты обменялись быстрыми взглядами — и вдруг бас пробил зал плотным, упругим ударом. За ним вступили барабаны. Ровный, узнаваемый ритм подхватила гитара, вспыхнув быстрой, пружинящей мелодией. Следом ярким звуком ввысь взвились скрипка и вистл. Веселый рил наполнил весь паб, и у Эвана почему-то перехватило дыхание.

— Ты умеешь танцевать рил? — крикнула Келли ему в ухо. — Я — не очень.

Эван скользнул взглядом по танцполу, заметил Стива и Нори, которые просто кружились, взявшись за руки, и наклонился к девушке, пытаясь перекричать музыку:

— Думаю, здесь никто не умеет.

Она рассмеялась, запрокинув голову, и попыталась выбить некое подобие степа. Эван присоединился к ней, воспроизводя только что разученные движения. Глядя себе под ноги, он кое-как удерживал равновесие и был уверен, что выглядит как цапля, вышагивающая по болоту, но почему-то ему вдруг стало все равно. То ли алкоголь наконец ударил в голову, то ли всеобщее веселье действовало раскрепощающе, то ли дело было в Келли, танцующей рядом ненамного лучше него, — но вдруг он почувствовал странное удовольствие от своих неуклюжих плясок.

— У тебя неплохо выходит. Только, кажется, ты все делаешь наоборот! — прокричала девушка, поднимаясь на носочки. — Обычно начинают с шагов, а потом уже поворот.

— Так? — спросил он, на ходу меняя последовательность.

— Да, только вроде бы справа налево, а не слева направо.

Эван слегка нахмурился, но затем вспомнил, что Тэдди назвал танец, которому пытался его обучить, «рилом наоборот», — и теперь становилось ясно, почему. Он попробовал повторить движения так, как подсказала Келли. Выходил какой-то «рил наоборот» наоборот. Хорошо еще, что Тэдди не мог видеть, как кощунственно он нарушает драгоценную последовательность фигур — иначе это расстроило бы его еще сильнее. В голове у Эвана так и звучал обеспокоенный голос странного мужичка: «Самое главное — это последовательность». Парень мотнул головой, сосредоточившись на музыке и движениях. Несколько раз он сбился, запутавшись в собственных шагах, но к концу рила у него и правда начало получаться что-то отдаленно напоминающее нужные элементы. По крайней мере, так ему показалось.

Музыка оборвалась забойным аккордом, на секунду в пабе повисла тишина, но она сразу же взорвалась пронзительным ревом, свистом и топотом.

— Апх! — тихо выдохнул Эван, и улыбнулся, глядя на хлопающую рядом с ним Келли.

Но в следующую же секунду все вдруг изменилось. Перед глазами поплыли разноцветные пятна; звуки отдалились, словно он слышал их из-под воды. Люди вокруг расплылись, будто их отделила от него мутная пленка. Дубовый пол под ногами стал вязким, как свежий цемент. Он в панике дернул ногой — но та не шелохнулась, словно приросла к доскам.

Мышцы налились тяжестью и холодом, будто окаменели. На мгновение ему показалось, что что-то тянет его вниз, пытаясь увлечь за собой, — но это что-то снова и снова срывалось, словно наталкивалось на невидимую преграду, не позволяющую странной силе завершить начатое.

И тогда он услышал музыку. Даже не услышал — почувствовал: глухой, далекий ритм, вибрацией отзывающийся в груди. Гулкий бой бойрана приближался, нарастал, становился все ближе. И чем громче звучала музыка, тем слабее ощущалась сила, затягивающая его… Куда? В вязкий пол? В пустоту? Или — не дай бог — в камень?

В какой-то момент звук стал оглушительным, точно кто-то бил по натянутой коже бойрана прямо у самого уха. И вдруг его прорезал знакомый голос Адриана О’Дуаэра и звонкая вспышка гитары — и Эвана словно выпустило из чьих-то холодных пальцев. Он заморгал и едва удержался на ногах, опираясь на Келли, которая обеспокоенно заглядывала ему в лицо

— Все в порядке? Ты не устал.

Эван не ответил, прислушиваясь к своим ощущениям. Голова все еще слегка кружилась, но слух и зрение уже вернулись. Он пошевелил руками, проверяя, может ли ими двигать, затем опустил взгляд — и ошалело вытаращил глаза.

Его ноги сами собой отбивали степ, причем так точно, так чисто, как он сам никогда бы не смог. Он испуганно стукнул себя по бедру и с усилием остановился — но уже через мгновение почувствовал, как ноги, вопреки его воле, снова пускаются в пляс.

— А говорил, что не умеешь, — Келли обвела его немного обиженным взглядом. — А я тебя еще пыталась учить.

— Да я и не умею, — запротестовал Эван, но осекся, чувствуя, что больше не в силах сопротивляться странному, нарастающему импульсу.

Он снова пустился в танец — отстукивая чечетку точными, уверенными движениями профессионала. Незаметно ущипнул себя за запястье, отказываясь верить, что это происходит в действительности.

Значит, все это правда? Танец, волшебство, и… Джек? Тоже правда? Но как такое возможно?

Если это и правда тот самый волшебный рил… то почему он сработал? Он же танцевал совсем не так, как учил незнакомец. Тэдди говорил что-то про «непредсказуемый результат»… Неужели из-за нарушенной последовательности его ноги будто взбесились и больше не хотят останавливаться?

Как это прекратить?

Музыка все нарастала, и ноги резво подскакивали под ритм, заставляя его подпрыгивать и крутиться. Отчаявшись бороться, Эван бросил жалобный взгляд на сцену, где музыканты еще больше заводили зал, затем — на свои непослушные ступни, пляшущие сами по себе. Что если, ему это просто мерещится? Может, после того приступа у него просто… что-то переклинило? Хоть бы так. Пусть бы все это оказалось глупой галлюцинацией.

Продолжая отбивать степ, он снова ощупал руки — и с холодком вспомнил то ощущение: будто что-то сковало тело, парализовало все мышцы. В тот миг ему показалось, что происходит нечто жуткое, необратимое, будто он превращается в…

Нет, этого не может быть! Ведь Тэдди просто хотел научить его танцу. Показать свое волшебство. Он же не мог… желать ему зла? Или…

Музыка оборвалась, и он наконец смог остановиться. Фронтмен что-то выкрикнул со сцены, но Эван не уловил ни слова.

Зал взорвался оглушительными аплодисментами — и только теперь он понял, что хлопали ему. Тяжело дыша, он метнулся взглядом по сторонам, наталкиваясь на десятки восхищенных лиц. Значит… все это видели. Выходит, это не только у него в голове.

— Мне нужно на воздух, — выдохнул он едва слышно и рванул к выходу.

Но он не успел дойти до двери, как внутрь вбежал взволнованный белобрысый парень.

— Памятник вернули! — выкрикнул он, перекрывая шум паба. — Джек там, снаружи — вернулся!

Паб мгновенно пришел в движение. Несколько человек бросились к окнам, пытаясь разглядеть, что творится на улице. Другие, наспех натягивая куртки, почти выбежали наружу. Музыканты на сцене замерли, озадаченно переглядываясь.

— Кто-нибудь видел этих ублюдков? — пробасил Марк, одергивая лацканы кожаной косухи.

Хозяин заведения широкими шагами направился к выходу. Его длинные волосы, собранные в лошадиный хвост, метались по толстой шее, покрытой татуировками. Посетители моментально расступились, а затем поспешили следом, не желая пропустить возможное зрелище.

Эван двинулся вместе со всеми. Схватив внезапно оказавшуюся рядом Келли за руку, теперь уже он потащил ее за собой. Парень вытягивал шею, стараясь хоть что-то увидеть сквозь плотную толпу, но впереди было лишь мельтешение голов и взволнованные возгласы.

Наконец, протиснувшись к двери, он пропустил девушку вперед и сам выскользнул наружу, нетерпеливо плечом прокладывая себе путь.

Оказавшись в первом ряду, Эван застыл, уставившись на постамент: статуя, как ни в чем не бывало, стояла на месте.

Подрагивающими пальцами Эван выудил телефон из кармана и посмотрел на время: начало первого. «…но потом, после полуночи, неизменно возвращался на свой каменный пост…» — пронеслось в голове.

— Не может быть… — прошептал он, тяжело сглотнув.

За спиной робко завелся новый рил. Он звучал приглушенно, теряясь в шуме улицы и голосах людей, бурно обсуждающих возвращение статуи.

— Да не видели мы ничего! — донесся поблизости нервный голос мужчины, которого Марк допрашивал с пристрастием.

— В смысле — не видели? А вы? — перекричал шум хозяин. — Вы же тут стояли?

— Стояли, — парень в коричневой куртке кивнул и беспокойно поправил вязаную шапку. — Но, видимо, отвлеклись или что… Сам не знаю. Смотрим — памятник уже на месте.

— Вы что, приколоться надо мной решили?! Ослепли, что ли, все разом? — Марк всплеснул руками, и тяжелые перстни на толстых пальцах звякнули. — Не видели они!

Он подошел к постаменту, ухватился за бронзовую ногу и попытался качнуть статую, но та даже не шелохнулась.

— То есть вы утверждаете, — заголосил Марк на всю Барную улицу, — что кто-то притащил сюда статую, приварил ее обратно — и никто ничего не заметил?! Вы что мне тут лечите?!

Люди в замешательстве переглянулись. Кто-то подошел ближе и вслед за Марком стал дергать статую, наклоняясь и рассматривая основание. Но никто так и не смог пролить свет на странное возвращение Джека.

— Да какая теперь разница, — крикнул из толпы парень в черной футболке. — Вернули — и слава богу. Чего теперь стоять тут, мерзнуть?

С этими словами он протиснулся сквозь столпотворение и скрылся за дверью. Еще несколько человек, пожимая плечами, последовали его примеру.

Эван выпустил руку Келли и осторожно подошел к памятнику. На первый взгляд он выглядел как обычно, но чем дольше парень всматривался в лицо танцора, тем отчетливее различал в нем то самое безмолвное отчаяние, которое уже видел этим вечером. Человечек по-прежнему улыбался знакомой добродушной улыбкой, но теперь в его маленьких глазках застыла тяжелая тоска. Правую руку он вытянул в изящном па, и между пальцами сверкал кусочек монеты. Эван ни на секунду не усомнился, что это был шиллинг. Он прикрыл глаза и глубоко вдохнул, пытаясь совладать с мелкой дрожью, пробегающей по всему телу.

Тем временем рил становился бодрее, стремительно набирая обороты. Скрипка теперь отчетливо выныривала из общего созвучия, ведя вперед задорную мелодию.

— За Джека! — раздалось поблизости торжественное чеканье.

— Это не Джек. Это Тэдди, — тихо сказал Эван, все еще потрясенно глядя на изваяние.

— Чего?

Эван вздрогнул, услышав совсем рядом знакомый голос. Обернувшись, он увидел возле себя Адриана О’Дуаэра.

— Я говорю, его зовут Тэдди, — повторил он громко, сам не понимая, зачем.

Эван уставил неподвижный, сверкающий злостью взгляд на улыбающееся лицо танцора и непроизвольно стиснул челюсти.

«А что, если бы сработало?» — мелькнуло у него в голове, и по спине прокатилась ледяная волна.

Да… пожалуй, он заслужил такую участь. Стоять камнем еще сто лет и один день, в полном забвении… Просто потому, что однажды сглупил и сделал один опрометчивый, отчаянный выбор.

Эван опустил глаза, борясь с приступом гнева, к которому примешивалось другое, щемящее чувство.

Музыка звучала все громче, будто кто-то распахнул окно паба, и ничто больше не мешало ей разливаться по улице. Только вместо привычных «лепреконовских» барабанов в ней выделялся гулкий рокот бойрана.
Адриан подошел ближе, рассматривая памятник.

— Тэдди? И когда он успел сменить имя? — усмехнулся вокалист. — Уж не во время ли своей прогулки?

Он слегка склонил голову, внимательно вглядываясь в маленькие глазки.

— Кажется, раньше он выглядел как-то иначе, — задумчиво произнес он, чуть прищурившись. — Веселее, что ли.

— Да так же он выглядит, — равнодушно пожал плечами долговязый мужчина, стоящий слева от Келли. Эван узнал в нем Грегори — скрипача «Шляпы».

— Нет, правда. Он раньше улыбался, а теперь будто грустит, — Адриан завороженно протянул руку и коснулся холодного лица человечка.

— Просто свет так падает, — возразил Грег. — Пошли уже внутрь, тут холодно.

И тут до Эвана дошло.

— Подождите, если вы здесь… — проговорил он, растерянно глядя на музыкантов, — то откуда…

Он оглянулся. Марк все еще стоял неподалеку, растерянно потирая бороду. Позади, рядом с Келли, Эван заметил друзей: Энтони что-то оживленно доказывал Стиву и Нори.

Паб заметно опустел — почти все выбежали смотреть на возвращение Джека. На сцене тоже никого не было — только инструменты одиноко покоились на подставках.

— Музыки… — внезапно произнес Эван.

— Что — музыки? — спросил Адриан, выдыхая облачко пара.

— Музыки, — повторил Эван. — Вот чего не хватало.