Последняя глава.

Глава 1: Рождение Идеала.

Кэти.

Старый колокольчик над дверью звякнул медью, впуская меня внутрь. Я вдохнула полной грудью знакомый, родной аромат — смесь сухого шалфея, сандалового масла и старой бумаги. Моя маленькая вселенная, магазин «Перекресток Миров». Я обожала это место. Утреннее солнце пробивалось сквозь заставленный амулетами подоконник, рисуя на полу причудливые узоры из цветного стекла.
Я поправила на полке рядки свечей — красные для любви, зеленые для денег, черные для защиты. Разложила по ячейкам руны из можжевельника, проверила, не спутались ли нити на «ловцах снов». Здесь каждый предмет был не просто товаром, а маленькой историей, обещанием чуда. Я продавала людям надежду в красивой упаковке: карты Таро для тех, кто потерялся, амулеты для тех, кто боится, благовония для тех, кто ищет покоя. И мне нравилось верить, что это работает.
Моя жизнь, в отличие от этих магических безделушек, была до смешного проста. Милая, добрая Кэти с богатым воображением. Так говорила моя лучшая подруга Лана. Но это воображение пока приносило мне только разочарования. В своих мечтах я видела рыцарей и поэтов, а на свиданиях в реальном мире мне попадались парни, чей словарный запас едва превышал меню в кофейне. Каждое свидание заканчивалось одинаково: вежливой улыбкой и чувством звенящей пустоты внутри.
Я протерла стеклянную витрину, где под бархатом лежали самые ценные артефакты. Мой взгляд задержался на одном из них. Старое, почерневшее от времени серебряное зеркало в тяжелой раме, покрытой вязью неизвестных символов. Легенда гласила, что оно принадлежало какому-то средневековому магу и могло показывать «истинную суть вещей». Хозяин магазина говорил, что оно не продается. Иногда, когда в зале не было покупателей, я ловила в нем свое отражение и видела просто уставшую девушку с копной непослушных русых волос и слишком большими глазами. Никакой истинной сути.
За прилавком я достала термос с чаем и вспомнила вчерашний разговор с Ланой. Мы сидели в кафе, и я в очередной раз жаловалась на катастрофическое свидание.
— ...и представляешь, он весь вечер рассказывал про свою коллекцию пивных крышек! — сокрушалась я.
Лана отпила свой латте и посмотрела на меня с хитрым прищуром.
— Кэти, проблема не в них. Проблема в том, что ты ищешь единорога в конюшне. Твоего мужчины просто не существует в этом мире.
— Спасибо, подруга, утешила, — буркнула я.
— Так создай его! — ее глаза загорелись. — Ты же писательница, хоть и в стол. Напиши о нем. Создай самого идеального мужчину, какого только можешь вообразить. Каждую деталь, каждую черточку.
— И что? Буду обниматься с рукописью?
— А вот тут самое интересное, — Лана понизила голос. — Ты работаешь в «Перекрестке Миров». Ты знаешь, что магия существует. Я слышала про одну ведьму, Раху. Говорят, она может помочь... ну, знаешь... оживить. Перенести образ из воображения в реальность.
Я тогда только рассмеялась. Это звучало как бред. Но сейчас, в тишине своего магазина, эта безумная идея уже не казалась такой уж сумасшедшей. А что, если?.. Что, если можно не ждать милости от природы, а самой стать творцом своего счастья?
Весь день эта мысль не отпускала меня. Я продавала карты и амулеты, консультировала покупателей, но в голове уже рождался "он". Я видела его глаза — цвета грозового неба. Его волосы — темные, как вороново крыло. Его руки — сильные, но нежные.
Вечером, закрыв магазин, я не пошла домой. Я села за старый стол в подсобке, достала новую, еще пахнущую типографской краской тетрадь в толстом кожаном переплете и открыла первую страницу. Сердце колотилось как сумасшедшее. Это было важнее любого свидания. Это был акт творения.
Я взяла ручку, и ее кончик замер над девственно чистым листом.
"Итак, звали его..."
Я задумалась. Имя должно быть сильным, благородным. Дэмиан. Да. Дэмиан Блэквуд.

"Глава 1. Появление в тумане. Дэмиан Блэквуд не шел — он плыл сквозь молочный туман, окутавший древний лес. Его черный плащ почти сливался с ночными тенями, и лишь лунный свет, пробивавшийся сквозь кроны, выхватывал из мрака серебряную рукоять меча и резкие, благородные черты его лица..."
Слова лились сами собой. Я писала, забыв о времени, создавая его из чернил и своей отчаянной мечты.

Асмодей

Я дремал. Вечность — довольно скучное занятие, и я научился коротать ее в полусне, растворившись в тенях этого забавного мирка. Моим якорем, моей точкой наблюдения было старое зеркало. Артефакт с частичкой моей силы, давно забытый и списанный со счетов. Я лениво наблюдал за суетой людей, за их мелкими желаниями и ничтожными страстями. Все было предсказуемо.
Но сегодня что-то изменилось.
Я почувствовал это как легкую вибрацию, как тихий звон на грани слуха. Это была энергия, чистая и мощная. Энергия Творения. Я сфокусировал свое внимание.
Источник — она. Продавщица. Кэти.
Я наблюдал за ней и раньше. Одинокая, с наивными глазами и головой, полной сказок. Она была для меня не более чем частью интерьера. Но сейчас... сейчас она стала интересной. Ее голод, ее жажда идеала, которую я всегда чувствовал на расстоянии, сконцентрировались в одной точке. Она решилась.
Какое восхитительное, какое дерзкое намерение! Не просто мечтать, а "создать". Вылепить из хаоса своего воображения живую душу. А потом, какая прелесть, — оживить ее с помощью какой-то деревенской ведьмы. Они собирались разжечь костер, не понимая, кто может прийти на его свет.
Я наблюдал, как она пишет. Я читал слова прямо из ее сознания. Дэмиан Блэквуд. Какое клише. Благородный, сильный, добрый. Она лепила своего Галахада, своего рыцаря без страха и упрека. Это было мило. И невыносимо скучно.
Я потянулся, разминая затекшие от безделья метафизические мышцы. Нет, дитя мое. Такой идеальный сосуд не должен быть наполнен сахарным сиропом. Он заслуживает лучшего вина.
Я скользнул тенью из зеркала и замер у нее за спиной. Она была так увлечена, что не почувствовала холода, пробежавшего по ее коже. Она писала сцену, где ее герой спасает крестьянскую девушку от разбойников. Он побеждает их и... отпускает с миром.
Какая безвкусица.
Я чуть-чуть, совсем невесомо, коснулся ее разума. Просто подбросил мысль. "Сила не в прощении. Сила в контроле. Зачем отпускать псов, если можно надеть на них ошейник?"
Она замерла. Пальцы сжали ручку. На ее лице отразилась борьба. А потом — озарение.
"...Дэмиан не стал их убивать. Он посмотрел им в глаза своим ледяным, пронзительным взглядом и сказал: "Теперь ваши жизни принадлежат мне". В его голосе была сталь, и они, дрожа, поклялись ему в верности..."
Она улыбнулась, довольная поворотом. Она думала, что это ее гениальная находка.
Я тоже улыбнулся.
Начало положено.Возможно,скоро ключ будет у меня.

Кэти

Прошла неделя. Тетрадь распухла от исписанных страниц. Дэмиан Блэквуд перестал быть просто персонажем. Он стал моей одержимостью. Я думала о нем постоянно. Каждое его решение, каждое слово на страницах романа казалось мне откровением. Он получался сложнее, чем я задумывала. В нем была не только доброта, но и пугающая жесткость, не только благородство, но и холодный расчет. Но это делало его только более... настоящим.
Лана, прочитав первые главы, была в восторге.
— Ого, Кэт! Это не рыцарь в сияющих доспехах. Это какой-то темный принц! Он просто... вау! Откуда в тебе это?
Я пожала плечами, чувствуя одновременно и гордость, и легкую тревогу.
— Он сам таким получается.
Именно Лана настояла на том, чтобы перейти ко второму этапу.
— Ты создала идеальный образ, — сказала она, сверкая глазами. — Теперь пора позвать его в наш мир. Пойдем к Рахе.

Ведьма Раха жила на окраине города, в старом доме, заросшем плющом. Она оказалась полной противоположностью моим ожиданиям: не древняя старуха, а молодая женщина с пирсингом в брови и татуировкой змеи на руке. Она выслушала нас, скептически хмыкая.
— Оживить персонажа? Девочки, вы перечитали фэнтези, — сказала она, но потом ее взгляд остановился на моей тетради. Она протянула руку, но не взяла ее, а просто подержала ладонь над обложкой. — Хотя... тут есть энергия. Сильная. Ты хорошо поработала.
Раха дала мне список. Свеча, вылепленная своими руками. Чернила, смешанные с каплей собственной крови. Зеркало. И предмет, который символизировал бы его. Я выбрала старинную серебряную монету, которую нашла в магазине.
— Ритуал простой, — объяснила Раха. — В полночь, в течение семи дней, ты должна зажигать свечу, смотреть в зеркало и звать его. Описывай его, читай отрывки из своей книги. Ты создаешь энергетический мост. Но будь осторожна. Когда зовешь кого-то из-за грани, никогда не знаешь, кто еще может услышать твой зов.
Этой же ночью я начала.
Я заперлась в своей комнате, задернула шторы. Поставила на стол зеркало (не то, из магазина, а свое, обычное), положила рядом тетрадь и монету. Ровно в полночь я зажгла самодельную свечу. Пламя задрожало. Я капнула кровь в чернильницу, обмакнула перо и написала на отдельном листке его имя: "Дэмиан".
— Я зову тебя, Дэмиан Блэквуд, — прошептала я, глядя на свое отражение. — Приди ко мне.
Я начала читать. Я описывала его глаза цвета грозы, его темные волосы, его сильные руки. Я читала сцену, где он подчиняет себе разбойников. И в какой-то момент мне показалось, что мое отражение в зеркале изменилось. На долю секунды мне почудилось, что из-за моего плеча смотрит кто-то другой. Темноволосый. С насмешливой ухмылкой.
Я вздрогнула и обернулась. Никого.
Я продолжала ритуал каждую ночь. И с каждым разом странности усиливались. Предметы начали двигаться. Я оставляла тетрадь на столе, а находила на подушке. Свеча иногда гасла сама по себе, хотя в комнате не было сквозняка. А ощущение чужого присутствия стало почти постоянным. Это было не страшно. Скорее... волнующе. Я чувствовала, что ритуал работает. Что Дэмиан где-то рядом, он слышит меня.
На седьмую, последнюю ночь, я чувствовала себя наэлектризованной. Я зажгла свечу. Пламя взметнулось необычно высоко.
— Дэмиан, — позвала я, мой голос дрожал от волнения. — Это последняя ночь. Я жду тебя. Приди.
Я закрыла глаза и представила его так ярко, как только могла. И тут я услышала голос. Он раздался не снаружи, а прямо у меня в голове. Тихий, бархатный, с легкой насмешкой.
-Ты уверена, что это "его" ты звала все это время?
Я резко открыла глаза. Пламя свечи погасло. Комната погрузилась во мрак. И в этом мраке, прямо передо мной, стояла фигура, темнее самой темноты. Я не видела лица, но я чувствовала на себе взгляд — древний, могущественный и бесконечно довольный.
— Кто ты? — пролепетала я, пятясь назад.
Тень шагнула вперед, и лунный свет из окна упал на нее. Это был не Дэмиан. Мужчина был одет в современный, идеально скроенный темный костюм. Его волосы были черны, как смоль, а глаза... в них плясали красные искорки. Он улыбнулся, и от этой улыбки у меня по спине пробежал ледяной холод.
— Я тот, кто отвечал на твой зов с самого начала, — сказал он. — Я твой соавтор. Твоя муза. Я тот, кто сделал твоего скучного рыцаря достойным внимания.
Он протянул руку и поднял с моего стола серебряную монету.
— Ты проделала огромную работу, Кэти. Построила прекрасный мост. Но ты забыла главное правило магии.
Он шагнул еще ближе. Его голос стал гипнотическим шепотом.
— Никогда не открывай дверь, если не знаешь, кто стоит по ту сторону. Можешь звать меня Асмодей. И я думаю, нам пора обсудить финал твоего романа.

Глава 2.Соавтор из Тени.

Комната утонула в бархатном, неестественном мраке. Единственным источником света были его глаза. В них не было зрачков, только два тлеющих уголька, два крошечных солнца, готовых взорваться сверхновой. Ужас был не просто чувством — он стал физическим. Ледяной, парализующий, он сковал мои легкие, не давая ни закричать, ни вздохнуть. Я пятилась назад, пока не уперлась спиной в холодную стену. Мозг лихорадочно перебирал имена, легенды, картинки из книг, которые я продавала каждый день. Демон. Архидемон. Князь.
Асмодей.
Имя всплыло в памяти, принеся с собой волну тошнотворного, первобытного страха. Разрушитель. Искуситель. Тот, кто занял трон Соломона. Я знала, кто он. И от этого знания становилось только хуже.
— Асмодей... — прошептала я, и мое собственное имя на моих губах прозвучало как приговор.
Он медленно, почти лениво кивнул, и улыбка снова тронула его губы. Это была улыбка художника, оценивающего свой шедевр.
— Умная девочка, — его голос был как бархат, но под ним чувствовалась сталь. — Я уж боялся, придется показывать визитку. Это всегда так вульгарно.
Он сделал шаг вперед, и мрак вокруг него словно поредел, позволяя мне рассмотреть его. Он был безупречен. Идеально скроенный черный костюм, белоснежная рубашка, темные волосы, зачесанные назад. Никаких рогов, копыт или серного запаха. Запах дорогого парфюма. Он был похож на Дэмиана, которого я описывала в последние дни, — но если Дэмиан был отточенным клинком, то этот мужчина был самой сутью стали, из которой клинок выковали. Он был первоисточником.
— Что... что вам нужно? — мой голос дрожал.
— Мне? — он удивленно вскинул бровь. — Кэти, милая, это ведь ты меня звала. Семь ночей подряд. Так усердно, с такой страстью. Я просто не мог не ответить.
— Я звала Дэмиана! — выкрикнула я, обретая толику смелости от отчаяния.
— Правда? — он подошел к моему столу и с легким, почти брезгливым интересом посмотрел на исписанную тетрадь. — Ты звала благородного, доброго, скучного до зевоты рыцаря в сияющих доспехах. А кто получился? Посмотри.
Он взял тетрадь. Я хотела крикнуть, чтобы он не трогал, но слова застряли в горле.
— "Дэмиан посмотрел на дрожащего перед ним барона и улыбнулся. Но в этой улыбке не было тепла. "Милосердие? — переспросил он. — Милосердие — это инструмент для слабых. Я же предлагаю тебе сделку. Твоя жизнь в обмен на твою вечную преданность". — Он процитировал мою последнюю запись и посмотрел на меня. — Это написала ты, Кэти. Или уже не ты? Это слова твоего "доброго" рыцаря? Нет. Это мои слова. Это "его" истинный голос.
Он был прав. Каждое его слово было ядовитой, но неоспоримой правдой. Мой персонаж стал лучше, глубже, интереснее, когда я перестала контролировать его, когда я позволила этому... шепоту вести мою руку.
— Ты создала его, — продолжал Асмодей, медленно шагая по комнате. — Ты создала прекрасный, пустой сосуд. Но ты испугалась наполнить его чем-то, кроме сахарной воды. Ты хотела любви, но боялась страсти. Хотела силы, но цеплялась за слабость. Ты хотела создать короля, но лепила пастушка. Я лишь помог тебе быть честной с самой собой.
Он остановился прямо передо мной. Я чувствовала жар, исходящий от него.
— Ты не хочешь доброго мальчика, Кэти. Ты хочешь Короля. Того, кто возьмет этот никчемный мир и переделает его по своему желанию. Того, кто будет принадлежать только тебе, потому что ты его создала. Разве не так?
Я молчала, не в силах вымолвить ни слова. Мой страх никуда не делся, но к нему примешалось нечто новое. Стыдное. Волнующее. Тщеславие. Он говорил то, в чем я боялась признаться даже себе.
— Я не... я не хотела... — начала я.

— Не хотела? — он рассмеялся, и в этом смехе не было веселья, только холодная, как космос, ирония. — Твоя подруга, Лана, предложила тебе создать мужчину. Ведьма Раха, эта дилетантка, дала тебе ритуал. Они обе думали, что играют в куклы. Но ты, Кэти... ты с самого начала знала, что хочешь большего. Ты хотела настоящего. Живого. И ты позвала. А когда зовешь в темноту, отвечает тот, кто в ней правит.
Он снова взял мою тетрадь.
— Это, — он взвесил ее на руке, — мусор. Талантливый, но мусор. История о хорошем парне, который побеждает плохих. Таких книг — миллионы. Но вместе... вместе мы можем превратить это в шедевр. В сагу, которая заставит мир содрогнуться. В историю о рождении темного бога.
Он посмотрел мне в глаза, и я почувствовала, как его воля проникает в мой разум, показывая мне картины. Мировые бестселлеры с моим именем на обложке. Экранизации. Толпы поклонников. Слава. Признание. Все то, о чем я не смела даже мечтать.
— Я буду твоим соавтором, — прошептал он. — Твоей музой. Я дам тебе такие сюжеты, которые не снились смертным. Я вложу в твои пальцы силу, способную создавать и разрушать миры. Все, что тебе нужно делать, — это писать. Просто писать то, что я говорю.
— А взамен? — выдавила я, вспоминая все истории о сделках с дьяволом. — Моя душа?
Асмодей фыркнул, словно я сказала несусветную глупость.
— Душа? Как банально. Мне не нужна твоя душа, Кэти. Мне нужно, чтобы ты закончила историю. Чтобы ты довела Дэмиана до его трона. Это и будет твоей платой.
Он протянул мне тетрадь и ручку.
— Решай. Ты можешь сжечь это прямо сейчас. Забыть обо мне. Вернуться к продаже амулетов и свиданиям с коллекционерами пивных крышек. Жить своей маленькой, безопасной, серой жизнью. Или ты можешь взять ручку и стать великой.
Я смотрела на него, потом на тетрадь. Руки дрожали. Весь мой инстинкт самосохранения кричал: "Беги!". Но голос тщеславия, голос одинокой девушки, которая всю жизнь чувствовала себя невидимкой, шептал совсем другое. "Он прав. Без него ты — ничто. Это твой единственный шанс".
Медленно, словно во сне, я протянула руку и взяла тетрадь.

Асмодей

Я наблюдал за борьбой на ее лице. Страх, сомнение, ужас... а под всем этим, как лава под тонкой коркой земли, — голодное, яростное тщеславие. Я видел таких, как она, тысячи раз. Талантливых, но трусливых. Мечтающих о величии, но боящихся сделать шаг из своей уютной норки. Они — самый податливый материал.
Ей казалось, что у нее есть выбор. Забавно. Выбор она сделала в тот момент, когда решила, что ее вымышленный герой должен не прощать, а подчинять. Все остальное было лишь формальностью.
Она взяла тетрадь. Ключик повернулся в замке.
Я улыбнулся. Теперь по-настоящему тепло.
— Мудрое решение, — сказал я. — Не бойся. Я буду рядом.
Я не стал ей объяснять всей правды. Не сказал, что ее роман — это ритуал, который разрушает мою тюрьму. Не сказал, что Дэмиан — это мой аватар, а его трон в вымышленном мире станет моим пропуском в ее реальность. Зачем? Правда — грубый инструмент. Ложь, смешанная с полуправдой, куда изящнее.
Я сел в кресло напротив нее, закинув ногу на ногу. Моя материальная форма была все еще нестабильна, она мерцала по краям, но энергии, полученной от ее ритуала и ее решения, было достаточно, чтобы поддерживать ее.
— Итак, соавтор, — сказал я, мой голос наполнился деловым энтузиазмом. — На чем мы остановились? Ах да. Твой герой, Дэмиан, только что обрел двух верных псов. Что дальше? Он должен встретить свою любовь, не так ли?
Она кивнула, все еще находясь в прострации.
— Отлично. В твоей первоначальной версии это была какая-нибудь скромная деревенская девушка, которую он спасает, и она влюбляется в него за его доброту. Выброси это. Ему нужна не служанка. Ему нужна Королева. Равная.
Я начал рисовать перед ее мысленным взором новый образ.
— Ее зовут Изольда. Принцесса враждебного королевства. Гордая, умная, жестокая. Она презирает его, считает выскочкой. Она сама стремится к власти. Она — его зеркальное отражение. Он не должен спасать ее. Он должен сломить ее. Завоевать ее королевство, ее волю, ее сердце.Их любовь родится не из нежности, а из ненависти. Из битвы двух равных хищников. Представь их первый диалог. Представь поединок их воли.
Я видел, как ее глаза загораются. Страх отступал перед азартом творца. Она уже забыла, кто сидит перед ней. Она видела только новую, захватывающую сюжетную линию.
— Да... — прошептала она. — Да, это... это сильно.
— Разумеется, сильно, — я усмехнулся. — Это мой стиль.
Она открыла тетрадь. Ее рука все еще дрожала, но теперь от нетерпения.

Глава 3. Принцесса из пепла.

" Изольда смотрела на него с трона своего разрушенного замка. Вокруг были руины, но в ее глазах не было страха — только чистая, незамутненная ненависть..."
Она писала. А я сидел в кресле, наблюдая, как она строит мою свободу, кирпичик за кирпичиком. Иногда я вставлял реплику, предлагал поворот сюжета, оттачивал мотивацию персонажей. Мы работали как слаженный механизм. Она была руками, а я — разумом.
Процесс пошел. И теперь его уже ничто не могло остановить. Я ждал этого столетиями. Я мог подождать еще немного.

Кэти.

Ночи слились в одну бесконечную, лихорадочную сессию творчества. Днем я спала урывками, игнорируя звонки и сообщения. Мой мир сузился до размеров комнаты, до скрипа пера по бумаге и бархатного голоса Асмодея, который стал для меня важнее собственного дыхания.
Он больше не мерцал. Он сидел в моем кресле, реальный, как сам стол, как стены этой комнаты. Иногда он подходил и заглядывал мне через плечо, и я чувствовала жар его тела. Я перестала бояться этого. Я начала этого... ждать.
Мой роман превратился в эпос. Дэмиан и Изольда, два хищника, кружили друг вокруг друга в смертельном танце ненависти и влечения. По совету Асмодея я написала сцену их первой близости. Это не было нежностью. Это была битва, столкновение двух воль, где каждый пытался подчинить другого. Сцена получилась жестокой, страстной и пугающе настоящей. Когда я дописала последнее предложение, мои пальцы дрожали, а сердце колотилось так, словно я сама только что была в объятиях Дэмиана.
— Хорошо, — сказал Асмодей, его голос был тихим, почти интимным. — Очень хорошо. Ты чувствуешь это, не так ли? Эту силу.
Я кивнула, не в силах говорить.

Издательство было в восторге. Мне предложили аванс, от суммы которого у меня закружилась голова. Мое имя было на устах литературных критиков еще до выхода книги. "Мрачный гений", "новое слово в темном фэнтези". Я уволилась из магазина, бросив ключи на стол ошарашенному менеджеру. Я больше не была "милой Кэти". Я была творцом.
Но что-то уходило. Лана пришла ко мне, ее лицо было бледным от беспокойства. Она прочитала новые главы.
— Кэт, это не ты, — шептала она, глядя на меня с ужасом. — Этот монстр... Дэмиан... и эта сцена... это же просто изнасилование!
— Это искусство! — отрезала я, чувствуя, как внутри закипает холодная ярость. — Ты не понимаешь! Это метафора борьбы за власть!
— Нет! — закричала она. — Это грязь! Что с тобой стало?
Я выставила ее за дверь. Я сказала ей, что она завидует моему успеху. Когда дверь захлопнулась, я на секунду почувствовала укол боли, но тут же рядом раздался голос Асмодея:
— Она просто боится твоего величия. Мелкие люди всегда пытаются стащить гениев вниз, в свое болото.
И я поверила ему.
Но ночью, когда я оставалась одна, а Асмодей молчал, погруженный в свои мысли, я чувствовала пустоту. Я создавала Дэмиана, чтобы найти любовь. А теперь я была успешна, гениальна и... абсолютно одна. Я перечитывала сцены любви Дэмиана и Изольды, но их страсть была холодной, как лед. В ней не было тепла.

Однажды ночью, после особенно изматывающей работы над главой, где Дэмиан предавал своего единственного друга ради власти, я откинулась на стуле и заплакала. Беззвучно, роняя слезы на исписанные страницы.
— Я так одинока, — прошептала я в пустоту.
Я почувствовала, как он встал из кресла. Он подошел ко мне сзади. Его руки легли мне на плечи. Я вздрогнула от прикосновения. Его ладони были теплыми, живыми. Он медленно развернул мой стул к себе.
— Одинока? — спросил он, заглядывая мне в глаза. Его красные радужки гипнотизировали. — Как ты можешь быть одинока, если я всегда с тобой?
Он опустился на одно колено передо мной. Это было так непохоже на него, на гордого архидемона. Это был жест, который я описывала для Дэмиана.
— Ты создавала его, чтобы найти любовь, — сказал он, его голос был шепотом, проникающим под кожу. — Но ты с самого начала создавала не его. Ты создавала меня.
Я отрицательно покачала головой, но он взял мою руку и прижал к своей груди. Я почувствовала, как под тонкой тканью рубашки бьется его сердце. Сильно, ровно.
— Ты хотела благородства? — прошептал он. — Но втайне желала власти. Хотела доброты? Но жаждала силы, которая не знает компромиссов. Хотела нежного любовника? Но мечтала о Короле, который возьмет тебя без спроса, потому что ты принадлежишь ему по праву.
Он поднял мою руку к своим губам и поцеловал мои пальцы. Поцелуй был нежным, но от него по руке пробежал электрический разряд.
— Дэмиан — это бледная тень, Кэти. Искаженное отражение. Зачем тебе копия, если перед тобой оригинал?
Он поднялся и притянул меня к себе. Я встала, как марионетка. Он был выше, сильнее. Я утонула в его запахе, в его присутствии. Он не был похож на Дэмиана. Он был лучше. Реальный.
— Ты не одинока, — повторил он, его губы были в миллиметре от моих. — Ты моя. Ты всегда была моей. С того самого момента, как взяла в руки перо.
Я смотрела в его глаза и понимала, что он прав. Я больше не хотела вымышленного рыцаря. Я хотела его. Этого монстра. Этого демона. Этого гения.
Он не поцеловал меня. Он просто смотрел, наслаждаясь моей капитуляцией. Наслаждаясь тем, как страх в моих глазах сменяется желанием.
— Закончи книгу, Кэти, — прошептал он. — Подари нашему герою его трон. А потом я подарю тебе мир, о котором ты не смела и мечтать.
Он отпустил меня и вернулся в свое кресло. А я стояла посреди комнаты, дрожа всем телом, и понимала, что только что проиграла самую главную битву. Я продала не душу. Я продала свою любовь. И я сделала это добровольно.

Раха

Я сидела в круге из соли, окруженная дымящимися травами. Я пыталась пробиться сквозь тьму, окутавшую дом Кэти, чтобы увидеть, что происходит. То, что я увидела, заставило меня содрогнуться.
Я видела ее, но это была уже не она. Ее аура, когда-то теплая и золотистая, как летний мед, стала серой и колючей, как пепел. И я видела его. Асмодей. Он не просто был рядом. Он вплетал свою сущность в ее, как темную нить в светлую ткань.
Но самое страшное было не это. Я видела книгу. Это был не просто текст. Каждое слово, написанное ее рукой, пропитанное его волей,убирало кирпичик из его тюрьмы.А финал книги должен был стать ритуалом освящения, который дарует ему свободу и невиданную мощь.
Я поняла его план. Он не просто хотел выбраться. Он хотел переродиться, используя ее творческую энергию как кокон.
Я попыталась послать ей предупреждение, мысленный крик. Но ее разум был закрыт. Вокруг нее была стена из тщеславия и страсти, которую он так искусно выстроил. Я не могла достучаться.
Я прервала ритуал, чувствуя свое бессилие. Девочка была потеряна. По крайней мере, на данный момент. Но я не собиралась сдаваться. Если я не могу спасти ее, я должна найти способ уничтожить книгу.

Глава 4. Монолог в тишине.

Асмодей

Комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь мерным дыханием спящей Кэти. Она уснула прямо за столом, уронив голову на исписанные страницы. Усталая, опустошенная, но с тенью триумфальной улыбки на губах. Моя идеальная марионетка. Мой маленький творец.
Я поднялся из кресла. Моя форма была почти совершенна. Я больше не чувствовал притяжения зеркала, его голодного зова. Энергия, которую она вливала в роман, в меня, сделала меня почти цельным. Я подошел к окну и посмотрел на спящий город. Жалкие огни, жалкие жизни. Скоро все это покажется им потерянным раем.
Я остался один. Наконец-то. Без необходимости играть роль, без нужды шептать и соблазнять. Я мог просто быть собой и говорить с единственным собеседником, достойным моего внимания, — с самим собой.
"Века... — пронеслось в моем сознании. — Сколько веков прошло в этой стеклянной тюрьме?"
Я помнил все. Память — проклятие бессмертных. Она не тускнеет, не прощает, не позволяет забыть унижение.
Я не был рожден демоном разрушения, как мои более примитивные братья. Я был рожден архитектором. Моим холстом были души, моими красками — их тайные желания. Я не ломал их волю — я изящно направлял ее, создавая из хаоса амбиций и страхов великолепные гобелены интриг. Ад при мне перестал быть просто местом мучений. Он стал Империей. Империей, где каждый договор был произведением искусства, каждая сделка — многоходовой шахматной партией. Я был его теневым кардиналом, его истинным правителем. Люцифер дремал на своем ледяном троне, а правил — я.
Моей ошибкой была не гордыня. Гордыня — это право сильных. Моей ошибкой было презрение. Я презирал грубую силу, считая ее уделом мясников. И я недооценил зависть.
Вельзевул. Повелитель Мух. Мой "брат". Он всегда ненавидел меня. Ненавидел мой дворец из лабрадорита и застывших клятв, ненавидел мои речи, мой ум, то, как другие князья Ада искали моего совета, а не его. Его сила была в легионах, в чуме, в гнили. Он был молотом, я — скальпелем. И он не мог простить мне моего изящества.
Он не смог бы победить меня. Никогда. Поэтому он обратился к тому, что я презирал больше всего, — к человеческой магии.
Некромант Корнелиус. Я помню его лицо — пергаментная кожа, глаза, горящие лихорадочным огнем страха смерти. Он пришел ко мне, моля о бессмертии. Я посмеялся над ним. Я предложил ему сделку, в которой было столько лазеек, что его душа была бы моей еще до того, как он успел бы насладиться своим первым вечным рассветом. Он отказался, глупец. И пошел к Вельзевулу.
Мой брат пообещал ему то, чего не мог дать я, — истинное бессмертие. В обмен на услугу. На создание артефакта, способного удержать мою сущность.
Это зеркало. Оно не просто стекло и серебро. Его амальгама замешана на пепле сожженных библиотек, его рама выкована из железа, добытого из крови тысяч преданных мной душ. Корнелиус вложил в него всю свою ненависть ко мне, всю свою жажду жизни. А Вельзевул наполнил его магией, способной блокировать мою силу. Это была идеальная ловушка, созданная из моих же собственных грехов.
Предательство было обставлено с отвратительной театральностью. Пир в честь моей очередной победы. Вельзевул, мой вечный соперник, впервые поднял кубок за мое здоровье. И я, ослепленный собственным гением, не почувствовал в вине привкус праха тех самых душ, из которых была выкована рама. Яд не убивал. Он ослаблял, размывал связь с моей сутью, делал меня уязвимым.

Один толчок. Всего один грубый, унизительный толчок в спину — и я провалился в холодную, отражающую пустоту. Последнее, что я видел, — торжествующая рожа Вельзевула и испуганное, но довольное лицо Корнелиуса, завершающего заклинание.

Я оказался в мире безмолвия. Я мог видеть, но не мог действовать. Я наблюдал, как Вельзевул разрушает мою Империю, заменяя изящные интриги тупой, животной жестокостью. Ад превратился в скотный двор. Моя ярость была так велика, что само стекло трещало, но не могло разбиться.
Я ждал. Столетиями. Я видел, как зеркало переходит из рук в руки. Некромант Корнелиус, получивший свое бессмертие, сошел с ума от страха, что я вырвусь, и в итоге был разорван собственными мертвецами. Зеркало попало к коллекционерам, в тайные общества, и наконец осело здесь, в этой пыльной лавке, под вывеской "не продается".
Я искал не ключ. Я искал руку, которая его повернет. Мне нужен был не маг, не воин. Мне нужен был творец. Тот, чья сила воображения была бы сравнима с силой богов. Тот, кто мог бы создать из ничего нечто настолько реальное, что оно пробило бы брешь между мирами.
И я нашел ее. Кэти.
Она была идеальна. Сосуд, наполненный до краев нерастраченной творческой энергией, одиночеством и отчаянной жаждой любви. Ее желание было настолько чистым и сильным, что стало маяком во тьме моей тюрьмы. Она хотела создать идеального мужчину. Какая ирония. Она начала лепить бога, не понимая, что в пустоте космоса на зов о сотворении откликаются не только светлые силы.
Я не просто вырвусь на свободу. Свобода — это лишь первый шаг.
Когда последняя страница будет дописана, когда Дэмиан взойдет на свой трон, тюрьма не просто падет. Вся энергия, которую Кэти вложила в этот ритуал длиной в роман, вся мощь ее творения вернется ко мне, удесятеренная. Я не просто верну свою силу. Я стану сильнее, чем когда-либо был.
Первым делом я навещу Вельзевула. Я не убью его. Смерть — это подарок. Я сорву с него власть, как сдирают кожу, заставлю его служить мне, чистить мои сапоги своим языком. Я запру его в крошечном осколке этого самого зеркала, чтобы он мог вечно наблюдать за моим триумфом.
Затем я перестрою Ад. Я верну ему блеск и величие. Это снова будет Империя разума и воли, а не царство гнили и мух.
А потом... потом я займусь этим миром. Он забавен в своем хаосе. Я не буду его разрушать. Зачем? Я наведу здесь порядок. Мой порядок.
А что же Кэти? Мой маленький творец.
Я смотрел на ее спящее лицо. Она красива. В ней есть огонь, который я сам же и разжег. Выбросить ее после использования? Нет. Это было бы расточительно. И неблагодарно.
Она станет моей.
Она будет моей Королевой. Первой и единственной. Я дарую ей бессмертие, но не то жалкое существование, о котором молил Корнелиус. Она сохранит свою красоту, свой ум, свой талант. Она будет сидеть на троне рядом со мной. Она будет творить для меня — создавать новые миры, новые истории, новые интриги. Она будет моей вечной музой.
Она думает, что я исполню ее мечту о любви? Возможно. Я могу быть нежным. Я могу быть страстным. Я могу дать ей такие наслаждения, которые ей и не снились. Но она никогда не будет свободна. Ее воля, ее талант, ее тело, ее душа — все это будет принадлежать мне. Она хотела идеального мужчину — она получит идеального Бога. И его идеальную клетку.
Она будет счастлива. Я заставлю ее быть счастливой.
Я усмехнулся своим мыслям и вернулся в кресло. Рассвет был близко. Скоро она проснется, и нужно будет снова надевать маску мудрого наставника. Осталась всего одна глава. Последний удар молота по стене моей тюрьмы.
Я почти свободен. И мир содрогнется.

Глава 5. Рассвет в пустой комнате.

Кэти

Я проснулась от тишины. Не от той умиротворяющей тишины, что бывает ранним утром, а от оглушающей, вакуумной пустоты, которая остаётся после урагана. Солнечный луч, наглый и равнодушный, пронзал полумрак комнаты, высвечивая пылинки, танцующие в воздухе. Я сидела на кровати, и озноб бил меня, несмотря на теплое одеяло. Озноб шел изнутри.
На столе, в луче света, лежала рукопись. Мой триумф. Мой шедевр. Мое проклятие. Оставалась последняя, самая короткая глава. Коронация.
Я встала и подошла к зеркалу. Из него на меня смотрела незнакомка. Успешная писательница Кэти Райли. У нее были мои волосы, мои глаза, но взгляд... Взгляд был чужим. Холодный, оценивающий, с затаившейся усталостью. В нем не было ни капли той мечтательной, наивной девушки, которая когда-то работала в эзотерической лавке и верила в любовь. Я дотронулась до своего отражения. Стекло было холодным.
-Ты счастлива? — спросила я у незнакомки в зеркале.
Она не ответила.
Я вернулась к столу. В кресле, где обычно сидел Асмодей, было пусто. Но его присутствие въелось в саму обивку, в воздух, в стены. Я чувствовала его, как фантомную боль в ампутированной конечности. Конечности, которой была моя душа.
Я взяла тетрадь. Мне нужно было понять, где я свернула не туда. Я начала перечитывать не последние, а самые первые страницы. Те, что я писала сама, до его появления.
"Дэмиан был добр. Его сила была не в мече, а в способности понять и простить..."
"Он увидел плачущего ребенка и, опустившись на колено, протянул ему цветок, который сорвал на обочине..."
Слезы начали капать на чернила, размывая слова. Это был он. Тот, кого я звала. Тот, кого я любила. Простой, светлый, благородный герой. Где он сейчас? Что я с ним сделала?
Я перелистнула на последние главы. Написанные под диктовку.
"Дэмиан смотрел на горящий город и не чувствовал ничего, кроме удовлетворения. Это была необходимая жертва на пути к порядку..."
"Он взял Изольду за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. "Любовь? — усмехнулся он. — Любовь — это самая крепкая цепь. И я надел ее на тебя"
Меня затошнило. Я отбросила тетрадь, словно она была ядовитой змеей. Это не Дэмиан. Это была воля Асмодея, его философия, его цинизм, облеченные в мои слова. Я была не творцом. Я была переводчиком с языка Ада.
В отчаянии я снова схватила тетрадь, прижала ее к груди.
— Дэмиан! — прошептала я, закрывая глаза. — Прости меня. Я не этого хотела. Пожалуйста, если ты там, ответь мне.
Тишина.
— Дэмиан! Я создала тебя! Ты должен меня слышать! Я хотела, чтобы ты был другим!
И тут я услышала голос в своей голове. Он был соткан из моих собственных описаний — глубокий, с бархатными нотками. Голос моего героя.
-Каким — другим, Кэти? Сильным? Я силен. Успешным? Я почти король. Любящим? Я люблю власть, как ты и писала.
— Нет! — закричала я, раскачиваясь из стороны в сторону. — Добрым! Милосердным!
Голос на мгновение замолчал. А когда заговорил снова, в нем уже не было бархата. Только ледяное презрение. Голос Асмодея.
-Доброта — это дефект, который ты сама же и исправила. Милосердие — это роскошь, от которой ты отказалась на третьей странице. Ты лжешь сама себе, маленький творец. Ты получила именно того, кого заслужила. Того, кого желала в самых темных уголках своей тщеславной души.
И тут пелена спала.
Я вспомнила все. Лицо Ланы, искаженное болью, когда я выставляла ее за дверь. Предупреждающий взгляд Рахи. Пустой, запыленный магазин, который я так любила. Я променяла все это на... на что? На одобрение демона? На иллюзию величия?
Боль была невыносимой. Это была не просто боль от потери друзей или любви. Это была агония от потери самой себя. Я посмотрела на свои руки, на пальцы, испачканные чернилами. Этими руками я построила ему дорогу из ада.

Я взяла ручку. Дрожащей рукой я открыла последнюю, чистую страницу. Финал.
Нет. Я не буду этого делать. Я не отдам ему корону. Я не отдам ему этот мир.
Я напишу другой финал. Я заставлю Дэмиана раскаяться. Я заставлю его пожертвовать собой. Я убью его, но спасу его душу. И свою.
Я поднесла перо к бумаге.
"Дэмиан стоял на вершине башни, глядя на покоренное королевство. Но вместо триумфа он чувствовал лишь...
Рука замерла. Я не могла написать слово. "Пустоту". "Сожаление". Я не могла. Невидимая стена блокировала мою мысль. Я пыталась снова и снова, но рука не слушалась. Я могла написать лишь одно: "...он чувствовал лишь упоение своей безграничной властью".
Я услышала тихий смех. Он был не в моей голове. Он был в комнате.
Я медленно повернулась.
Асмодей стоял у окна, залитый утренним солнцем. Он был реален, материален, совершенен в своей ужасающей красоте. И он улыбался.
— Ты не можешь, — сказал он мягко, словно объясняя ребенку очевидную вещь. — Слишком поздно, Кэти. История уже написана. Твоей волей, твоими амбициями. Ты можешь лишь поставить последнюю точку.
— Я не буду, — прохрипела я. — Я лучше умру.
— Умрешь? — он рассмеялся громче. — О, мой милый, наивный творец. Ты думаешь, смерть тебя спасет? Ты уже сделала выбор. Ты уже отдала мне все. Не только свою душу. Ты отдала мне своего героя. Свою историю. А они — часть тебя. Куда бы ты ни пошла, даже за грань смерти, ты будешь слышать его голос. Мой голос.
Он подошел ко мне. Я хотела отшатнуться, закричать, но тело меня не слушалось. Я была парализована его волей.
— Ты хотела любви, — сказал он, убирая прядь волос с моего заплаканного лица. Его прикосновение было нежным, но от него по коже бежали мурашки ужаса. — Я дам тебе любовь. Такую, о которой смертные могут только мечтать. Любовь бога. И ты будешь отвечать мне взаимностью.
Он наклонился, и его губы коснулись моих. Это не был поцелуй страсти или нежности. Это был поцелуй собственника. Печать. Клеймо.
Когда он отстранился, я знала, что проиграла. Окончательно.
— А теперь, — сказал он, его голос не терпел возражений, — закончи книгу. Наш король ждет свою корону. А я... я слишком долго ждал своей свободы.
Он вложил ручку в мои пальцы. И моя рука, против моей воли, против крика моей души, начала писать.
"...он чувствовал лишь упоение своей безграничной властью. Он повернулся, и на его губах играла улыбка победителя. Коронация состоится на рассвете".

Глава 6. Слово,которого он не знал.

Кэти

Ручка в моих пальцах ощущалась как раскаленный прут. Его воля, холодная и тяжелая, давила на мой разум, заставляя выводить на бумаге слова о триумфе Дэмиана. Моя собственная сущность кричала в безмолвной агонии. Я была зрителем на казни своей души.
Асмодей стоял за моей спиной. Я чувствовала его самодовольную улыбку, его предвкушение свободы, которое было почти осязаемым.
— Да, именно так, — шептал он, его голос был медом и ядом одновременно. — "Коронация состоится на рассвете". Прекрасно. А теперь финал. Опиши корону, Кэти. Опиши тяжесть золота, блеск камней. Опиши, как он поднимает ее над головой под рев толпы. Дай мне это!
Я смотрела на чистый лист бумаги. Последний абзац. Последний гвоздь в крышку моего гроба.
И тут я вспомнила. Не Лану, не Раху, не магазин. Я вспомнила то, с чего все началось. Чувство. То самое чувство, ради которого я взялась за перо. Не тщеславие. Не жажда славы.
Любовь.
Наивная, чистая, отчаянная потребность в любви. Он использовал ее, исказил, превратил в оружие против меня. Но он не понимал ее сути. Для него любовь была лишь синонимом контроля, цепью. Он не знал ее истинного значения.
И в этот момент я поняла, как его победить.
Я не могла дать Дэмиану слабость или раскаяние. Асмодей бы этого не позволил, его воля была сильнее. Я не могла заставить его проиграть. Но я могла дать ему то, чего не было в арсенале самого Асмодея. То, что он презирал и не понимал.
— Ты проиграл, — прошептала я.
— Что? — его голос на мгновение утратил свою бархатистость. — Не говори глупостей, дитя. Пиши!
— Ты так долго сидел в своей тюрьме, что забыл, как устроен мир, — сказала я, и впервые за долгое время мой голос не дрожал. Он был спокоен. — Ты думаешь, власть — это высшая цель? Что трон — это предел мечтаний? Это так... скучно.
Я почувствовала, как его хватка на моем сознании на секунду ослабла от удивления. Этого было достаточно.
Я начала писать. И слова полились сами. Это были не мои слова и не его. Это были слова Дэмиана, того самого, первого, которого я создала. Его голос, который я так долго не слышала, прорвался сквозь волю демона.
"Дэмиан стоял на балконе, глядя на толпу, скандирующую его имя. Корона лежала на бархатной подушке рядом. Он должен был чувствовать триумф. Но он не чувствовал ничего. Пустота. Он завоевал мир, но потерял себя. Он посмотрел на Изольду, стоящую рядом. Она смотрела на него с обожанием, но это было обожание рабыни, а не королевы. Он видел в ее глазах свое собственное отражение — холодное, расчетливое, мертвое.И он понял. Трон — это не вершина. Это клетка, еще более тесная, чем та, из которой он так стремился вырваться. Власть — это не свобода. Это самое тяжелое рабство.
Он не взял корону. Он повернулся к Изольде. Он посмотрел на нее по-настоящему, впервые за долгое время. И сделал то, чего не ожидал никто. То, чего не было ни в одном плане, ни в одном пророчестве.Он опустился перед ней на одно колено".
— Нет! — взревел Асмодей у меня за спиной. Его голос был полон ярости и неверия. — Что ты делаешь?! Заставь его взять корону! Прикажи ему!
Но я его уже не слушала.
"Прости меня", — сказал Дэмиан. И в этом слове было больше силы, чем во всех его армиях. Он не просил власти над ней. Он отдавал ей власть над собой. Он снял с ее шеи цепь своей "любви" и протянул ей руку, как равной.
-Я не хочу быть твоим королем, — сказал он. — Я хочу попытаться стать человеком, которого ты могла бы полюбить по-настоящему. Давай уйдем отсюда. Построим что-то новое. Не империю. А просто дом".
— Глупая девчонка! — кричал Асмодей, его облик начал мерцать, теряя стабильность. — Ты все портишь! Это нелогично! Это слабость!

— Нет, — ответила я, продолжая писать. — Это выбор.
"Изольда смотрела на него, и в ее глазах, впервые за долгое время, растаял лед. Она увидела не тирана, а мужчину. Уязвимого. Искреннего. Она взяла его руку. И в этот момент корона, лежавшая на подушке, рассыпалась в прах. Потому что магия, создавшая ее, была основана на жажде власти. А поступок Дэмиана был основан на чем-то, чего эта магия не знала. На искуплении".
Я поставила последнюю точку.
Комнату затрясло. Асмодей закричал. Это был крик невыносимой агонии и ярости. Его фигура искажалась, его идеальный костюм превращался в лохмотья тени.
— Ты... ты... — он не мог подобрать слов. — Ты сломала ритуал! Ты заперла дверь изнутри!
Он бросился ко мне, пытаясь вырвать ручку, зачеркнуть написанное. Но было поздно. История была закончена. Слово было сказано.
— Я останусь здесь?! Навечно?! — выл он, и его фигуру начало затягивать обратно, в сторону старого зеркала. Оно сияло тусклым, больным светом.
— Ты не останешься в тюрьме, — сказала я, глядя на него без страха, только с бесконечной усталостью. — Ты останешься со своим отражением. Наедине со своей пустотой. Навечно.
Его затянуло в зеркало с последним, полным ненависти воплем. Вспышка света — и все стихло.
Я осталась одна в пустой комнате. Рукопись лежала на столе. Я взяла ее. Это была больше не история о Дэмиане. Это была моя история. История о том, как я потеряла все — друзей, любовь, себя. Но в последней главе я нашла в себе силы написать свой собственный финал.
Я не знала, что будет дальше. Мой успех был построен на его воле, и теперь, возможно, он обратится в прах. Мои друзья, возможно, никогда меня не простят. Я была одна.
Но я была свободна.
Я подошла к окну и распахнула его. В комнату ворвался свежий утренний воздух. Рассвет был прекрасен. И впервые за долгое время я смогла дышать полной грудью.