Последняя капля

– Я всего лишь хочу покоя! – воскликнула женщина, швырнув глиняную чашку, прямо на пол.

В глубине души, словно зверь в клетке, бился сильный страх, что этот день может оказаться последним в её жизни, но и молчать не было сил. В данный момент Бланке больше всего на свете хотелось стереть эту мерзкую улыбочку с самодовольного лица. Муженёк никогда не уважал её, не любил и не видел в ней даже человека.

Измена – это страшно, но все говорят: «Терпи», «Будь мудрой», «Не отдавай мужа в лапы другой, а то одна останешься!»

Вот Бланка и терпела, была смирной, трудолюбивой, услужливой и просто покорной женой, а что поделать? Одинокой женщине действительно сложно выжить в этом мире, хотя и под мужиком не легче.

Прати Шарз как раз был тем человеком, с которым просто не могло быть хорошо. Мелочный, жадный, требовательный, он был олицетворением если не всех грехов, то уж самых омерзительных так точно. Он подобрал Бланку буквально с улицы. Памятен ей был тот момент.

Родители умерли давно, ей тогда лет семь было, унесло поветрие всех родных, в деревне только она, да ещё несколько детей остались. Служители Светлого Святого пришли, накормили, обогрели. У кого из детей родственники были, отправили к ним. А тех, кто совсем сиротой остался, в храм служить забрали, и оглядываясь назад, Бланка жалела, что не соврала тогда и сказала, что родственники есть. Сейчас бы молилась светлому, да спокойно прислуживала в каком-то храме. Чистенькая ходила бы, в светлых одеждах, да накормленная, а что замуж жрицам нельзя, так и не беда это. Чем за такого, как Прати, лучше уж одинокой всю жизнь прожить.

Но сделанного не воротишь. Служители Светлого отвезли её к дядьке в город, а у него там своя семья. Дом маленький, жена с родителями, да ещё и шестеро детей. Лишний рот был некстати, но под взглядом жреца и не такие ломались, да и не принято отказывать тем, кто волю Светлого в мир несёт. Вот и взяли девочку к себе. Пока работа была и ей кусок хлеба доставался, правда, и работой её грузили по самые уши. Относились неплохо, не били и не унижали, пусть и за хлеб отрабатывать заставляли, не упуская случая припомнить, кому обязана. Но жилось Бланке там неплохо.

Вот только доброта дядьки продлилась ровно до бедной зимы, а потом выгнал девчонку прямо в холод, посреди ночи. Дядька-то работал на мастерскую одну, башмачником. Жена его в господском доме по хозяйству прислуживала, с того и жили. Но в ту зиму мастерская сгорела и работы было не видать, пока новую не отстроят. До весны семью содержать предстояло женщине, а они и так концы с концами еле сводили.

Тех денег, что они вдвоём получали, едва хватало на жизнь, а теперь и подавно. Помнила Бланка подслушанный разговор, хотя и подслушивать не требовалась. Слишком хилые стены, и слишком громкие голоса.

– Как же так, я родную кровь должен на улицу выгнать?! – воскликнул он, за что тут же получил пощёчину.

– Твоя родная кровь может этой зимы не пережить, я хоть с кухни что-то и забираю, а всё равно не хватает на всех. Неужели ты своих детей хочешь похоронить ради этой…

Бланка до последнего надеялась, что жалость окажется сильнее и её не выгонят. Те несколько дней она работала вдвое усердней, не жаловалась и всегда подскакивала, дабы помочь. Приглядывала за младшими, носила воду, помогала готовить, убирала. Даже ела меньше, чем раньше, а потом её всё равно выпнули на улицу как старую собаку. Словно и не было никогда в их жизни девочки по имени Бланка.

Дядька хоть и не хотел её выгонять, а всё ж против жены не пошёл. Сейчас она бы высказала ему всё, что думает, да ещё и в рожу плюнула бы, но тогда, обида и горькие слёзы не дали ей сказать и слова.

Тринадцатый год шёл девчонке, почти взрослая, ежели до весны потерпели бы, Бланка отправилась бы в работный дом. Один знакомый мальчишка обещал придержать для неё место, да вот не случилось, не срослось. Судьба, человеческими руками толкнула её в эту бездну неизвестности.

С собой дали ей только дырявую накидку, что бы сразу ни околела. Брела она по улицам города не разбирая дороги. Снег падал так густо, что и на пару шагов, ничего не было видно. От постоянной работы и недоедания усталость пришла довольно быстро. Бланка остановилась и решила прислониться к стене, отдохнуть. Заснула бы, но мужик какой-то шёл с перепоя. Увидел, пожалел, да забрал к себе. Выбирая между холодной смертью и незнакомым мужиком, Бланка выбрала мужика. И это оказался Прати Шарз, владелец трактира на другой стороне моста. Цену такой доброте она узнала через пару недель.

Конечно же, Бланка была благодарна за предоставленный кров и пищу, по хозяйству хлопотала с утра и до ночи. Да вот только этого оказалось недостаточно. Одной ночью Прати зашёл к ней в комнатку, был навеселе, да решил с девчонкой повеселиться.

Даже кричать сил не было. Так он приходил почти каждый вечер, а потом, когда живот у Бланки стал округляться, притащил за косу к жрецу, да браслетом приковал к себе. Начало лета было тогда.

С тех пор родила она ему троих детей, двоих мальчиков и девочку. Но никто из них не прожил больше года. Прошло уже десять лет, как похоронила последнего ребёнка, а больше затяжелеть не получалось.

Прати всё чаще говорил, что негодная она жена, что детей не сберегла, что наследника не подарила. Да как тут подаришь его, если с рассвета и до полуночи работа в поте лица. То на кухне, то за стойкой. Вечно пьяные крики, драки, битая посуда. Несколько раз особо буйные посетители и её задевали.

Прати держал заведение не самого высокого класса, поэтому всякого отребья тут было хоть отбавляй. Преступники, контрабандисты, просто наглые вояки. По вечерам, в зале и яблоку негде было упасть, да только от посетителей была только грязь, ругань и разрушения.

Бланка помнила, каким было это место, когда она только сюда пришла. Чистенько, сухо, связки лука и чеснока под потолком, пучки трав, всегда свежая солома на полу. Это были ещё старые порядки. Отец муженька расстарался, всю душу вложил, приличное место хотел сделать и сделала. Пока жив был, всё держал в порядке, а как отдал свету душу, так и пошло по наклонной.

Прати деньги считать не дурак, да вот только всё в свой карман. Одну часть в кубышку складывал, а другую сразу же прогуливал. Поиграть в кости любитель, ну и конечно же, до женщин пыл не утратил с годами.

Сначала Бланка боялась его, потом попривыкла. Мужа никогда не любила, и оттого, пыталась любовь в детях найти, да не сложилось. Из-за этого, топила своё горе в работе, не думая о будущем, а сегодня, как что-то щёлкнуло в голове.

Прати снова нажрался как свинья и прогулял почти все деньги в игорном доме, а остаток спустил на Элизу. Умом Бланка понимала, что Элиза ни в чём не виновата. Обычная продажная девка, но то, что её муженёк слишком часто у неё околачивался, беспокоило. Ведь уже не раз он обещал ей взять в дом новую жену, которая подарит ему наследника.

Другим обещанием, которое звучало реже, но пугало Бланку до дрожи в коленях, было обещание избавиться от супруги и жениться снова.

Любой из вариантов был ужасен, и поэтому женщина, каждый день ждала удара. Ждала, что Прати либо убьёт её, либо приведёт другую женщину. А окружающие всё продолжали твердить как заколдованные: «Терпи», «Будь мудрой», «Не отдавай мужа в лапы другой, а то одна останешься!»

Вот только мудрость не равно смирение. И с каждым днём напряжение только росло.

– Вот дождёшься у меня! Бланка, вот что ты за баба? Я ж к тебе со всей душой, а ты. Ну и пошла ты, – махнул рукой Прати.

После чего, пошатываясь, принялся подниматься по лестнице. Учитывая, что разбитая кружка никак не повлияла на его настроение, выпил он и правда много, куда больше чем обычно.

Тяжело вздохнув, женщина принялась собирать осколки. На душе было паршиво. Благо за окном уже начало светать и никого кроме них, в трактире не было. Спать совсем не хотелось, да и как тут уснёшь, когда внутри будто тетива натянута.

Убрав осколки и протерев полы, Бланка выглянула на улицу. Солнце уже совсем высоко поднялось, и пора было идти на рынок.

Естественно, Прати не помнил, как добрался домой, но его это и не волновало. Ведь несмотря на все его похождения, дело приносило деньги, а жизнь шла своим чередом.

Дни тянулись, перетекая друг в друга, Бланка работала в трактире, и благо, что не одна. Были ещё две девушки на кухне в помощь, хотя назвать их «девушками» язык не повернулся бы даже у самого пьяного посетителя. Возможно, они когда-то ими и были, но сейчас это были две противные, расплывшиеся жабы, которые и сами были не прочь отхлебнуть крепенькой.

По вечерам приходил нанятый громила, который нужен был только для устрашения и усмирения особой буйных. Хотя порой и сам напивался с посетителями, за хозяйский счёт естественно. Сделать ничего с этими лентяями Бланка не могла, ибо хозяйкой в полной мере не была, о чём работники знали и чем активно пользовались.

Каждый день женщина ругалась с ними, так бы было и сегодня, если бы не одно но. Она как раз считала деньги после очередного должника, который таки соизволил, наконец, расплатиться. За последние десять лет, в ней и наглости прибавилось, и ума. Писала она очень плохо, зато счёт знала не хуже любимой дочки купца. Поэтому посчитанное, записывала кривоватым почерком на пергаменте. За эти делом, женщина даже не сразу заметила, как кто-то подошёл к стойке.

– Прати тут?

Тоненький, писклявый голосок был очень хорошо знаком Бланке. Подняв глаза, она убедилась в том, что не ошиблась. Прямо перед ней стояла Элиза.

«Только её тут не хватало!» – окинув девушку взглядом, подумала женщина, после чего сгребла все монеты в небольшой мешочек, который тут же скрылся под стойкой.

– Нет. Иди туда, откуда пришла, – поморщившись, грубо ответила она.

– Я пока не поговорю с Прати, никуда не уйду, – продолжила стоять на своём Элиза.

– Тогда я тебя сама отсюда вытолкаю, – выйдя из-за стойки, процедила Бланка.

Вцепившись мёртвой хваткой в руку девушки, она буквально потянула ошарашенную Элизу к выходу. Вытолкав её за порог, она уже было собиралась закрыть дверь.

– Прати обо всём узнает! – опомнившись, воскликнула девушка.

– Вот и посиди на пороге, подожди, – ответила Бланка, после чего резко захлопнула дверь, прямо перед лицом соперницы.

Вернувшись за стойку, она уже не нашла в себе сил заняться цифрами.
«Всё-таки ну какая же наглость, так являться в дом чужого мужа и у жены спрашивать где он!» – промелькнула мысль.
Нет, это была не ревность, Бланка скорее стремилась защитить то, что считала своим. А учитывая, сколько труда она вложила в трактир, она считала его своим домом.

Время было уже позднее и женщине пришлось отпустить помощниц, рассудив, что справится сама. Так как в трактире осталось несколько мужчин, и те уже не в состоянии соображать. Самое шумное время было с заката и до полуночи. Кто-то заходил поесть, кто-то, наоборот, напиться. Но хоть откровенной чернухи не было. Это женщину и успокаивало. Поножовщина случалась, но не чаще раза в десятину, а это хороший показатель. Но и назвать место популярным, язык не поворачивался.

– Я дома! – раскрыв дверь, воскликнул Прати.

Он так и застыл, покачиваясь на пороге. Под левую руку его держала Элиза, не позволяя мужчине завалиться на пол.

– Ты чего мою голубку не пускаешь? – возмущённо добавил он, икая через каждые два слова.

Судя по стеклянному взгляду, ему явно требовалось время что бы собраться с мыслями, точнее собрать эти мысли в кучку.

– Твоей шлюхе нечего делать в нашем доме, – чувствуя, что начинает вскипать, ответила Бланка.

Она уже успела выйти из-за стойки и оценить состояние муженька. Крайне омерзительное, но увы, обычное для него.

– А твоего тут ничего нет, – протянул он, размахивая руками так сильно, что, чуть было не ударил Элизу, – Тут всё моё!

После этих слов он ударил себя кулаком в грудь, с таким гордым видом, будто его окружали не облёванные стены, а по меньшей мере княжеский дворец.

– Иди спать, – устало произнесла Бланка, понимая, что разговаривать с Прати в таком состоянии просто бесполезно.

– Пойдём, моя голубка? – обратив внимание на Элизу, протянул мужчина, окидывая подругу сальным взглядом.

В этом был весь Прати, он быстро переключался с гнева, на милость, при виде симпатичного личика. Свою жену, он уже давно не считал красивой, хотя для своих лет Бланка выглядела неплохо. Смуглая кожа, тёмные глаза, длинные волосы, что крупными волнами спускались до талии, фигура не слишком испортилась. Но судя по Элизе, нравились мужчине совсем иные дамы, более хрупкие и угловатые.

– А вот этого не надо. Элиза, иди домой, не видишь он разговаривать не в состоянии. А ты поговорить хотела, – это была небольшая уловка.

Бланка прекрасно знала, что её муж до обеда глаз не откроет, потом, пока придёт в себя, снова в игорный дом пойдёт. Вылавливать его для разговора просто бесполезно.

– А вот и нет! – воскликнул Прати, – Элиза со мной жить будет. Она мне сыночка скоро подарит.

Взгляд мужчины стал ещё более маслянистым и довольным.

– Да, я буду жить тут, – довольно произнесла девушка, продолжая поддерживать пьяного мужчину под локоть.

– Это недопустимо, – процедила Бланка.

Больше всего на свете, ей сейчас хотелось удавить этих голубков. Свернуть им шеи, как курицам. Чтобы больше не слышать их противные голоса.

– Ты ещё не поняла? Тут всё моё! Всё! А ты здесь – никто! – он резко перешёл на крик и сделав несколько шагов навстречу жене, больно ткнул пальцем в грудь, – Как подобрал на улице, так и верну обратно. Ты мне ноги целовать должна за то, что я тебя подобрал. Замуж взял, кормил, поил, одевал, а ты даже наследника мне дать не смогла. Никчёмная потаскуха!

Обида и ярость, а один миг сдавили горло. Столько сил она отдала, столько стерпела, детей потеряла, смысл жизни и ради того, что бы её так в грязь втоптали? Что бы пришла какая-то другая женщина и ей помыкала. Лишь усилием воли, Бланка сдержала слёзы, выдерживая взгляд мужа и его оскорбления.

– Пошли, моя голубка, – заплетающимся языком произнёс Прати, наконец выговорившись.

Поддерживаемый Элизой, он обошёл Бланку как пустое место и направился к лестнице на второй этаж. В их спальню.

Женщина ещё несколько минут стояла в ступоре. Прати, конечно, гулял безбожно, и зная его похоть, это было даже спасением. Но вот так вот приводить женщин, это было впервые. И даже с таким, Бланка смирилась бы. Она могла стерпеть всё, но произошло самое страшное. Как и обещал, он привёл женщину. Женщину, которая родит ему наследника, а сама Бланка станет не больше чем прислугой.

Обида всё ещё сдавливала горло, и она решила выйти на улицу, дабы подышать свежим воздухом. Хотелось кричать, но сил не было и на это. Поэтому она брела по тёмным улицам города, не разбирая дороги. Как тогда, выкинутая в зимнюю ночь, маленькая девочка.

Она и не заметила, как ноги сами принесли на мост. Брайберский мост был одним из очень старых построек. Возведённый ещё до разлома, раньше он был нужен для пересечения реки, но теперь он соединял две части города. Длинный и каменный, он был единственным, что не менялось с годами.

Остановившись на середине моста, женщина подошла к самому краю и посмотрела вниз. Тусклого света звёзд было недостаточно, что бы увидеть детали. В тёмном отражении можно было лишь угадывать очертания, и пусть по обе стороны стояли жаровни, их света было недостаточно, что бы разогнать ночную мглу. Этот свет отражался в воде и словно подчёркивал окружающую Бланку темноту. Шум воды успокаивал и звал к себе.

«Что делать? Куда идти?» – подумала женщина, прекрасно понимая, что на эти вопросы ответов не найдёт. Не находила годами, с чего бы озарение пришло именно сейчас?

– Etkhe Shaalis Brusta.

Незнакомые слова сами собой сорвались с губ. Будто память подкинула. Шёпот растворился в ночной тиши и смешался с журчанием воды. Закрыв глаза и вдохнув полной грудью свежий воздух, женщина заплакала. Оставшись наедине с собой, Бланка позволила себе эту слабость.

Она не знала и не хотела знать, сколько времени прошло. Ей хотелось просто раствориться в собственном горе, стоять на мосту и что бы ночь никогда ни заканчивалась. Ведь с рассветом наступит реальность, в которой ей снова придётся терпеть, бороться с трудностями, приспосабливаться и выживать. Ради чего? Жизнь её была такой же чёрной, как эта водная гладь в ночи.

– Простите, что беспокою, вам нужна помощь?

Погрузившись в свои мысли и эмоции, Бланка и не заметила, как кто-то подошёл к ней и тронул за плечо. Хотя готова была поклясться Светом, что была всё это время одна и не слышала шагов. Поспешно вытерев слёзы, она повернулась к говорившему.

Перед ней стоял мужчина во всём чёрном, и его оказалось настолько красивым, что на мгновение она потеряла дар речи. Бланка мельком видела господ, но у этого человека была какая-то совсем другая красота. Тяжёлый плащ скрывал фигуру и был соткан словно из самой тьмы.

– Простите, нет. Мне просто немного грустно, – ответила она, потупив взор.

– Но что-то вас настолько расстроило, раз вы решили прийти на мост и вот уже столько времени льёте слёзы.

– Не думаю, что вам будет интересна эта история. Не волнуйтесь, я не брошусь в воду, – обречённо ответила женщина.

Она действительно сожалела о том, что ей не хватало сил даже на то, что бы уйти из жизни. Она ненавидела себя за то, что была слишком слаба, слишком зависима от мужа, за то, что не могла даже уйти из жизни. И поэтому злилась.

– Это хорошо, что в вас настолько много сил, – голос мужчины был обволакивающим и настолько же прекрасным, как и его лицо.

– Скорее слишком много слабости, – усмехнулась Бланка.

– Может быть, я могу вам помочь?

– Я и сама не знаю, что мне поможет.

– А вы расскажите свою историю.

Бланка уже хотела было вспылить, но посмотрев ему в глаза, не нашлась что сказать. Те грубые слова, коими она хотела его оттолкнуть, будто бы застряли в горле, а вместо них, преодолевая этот ком боли и желчи, полилась история. Женщина смотрела на незнакомца и не могла оторвать взгляда, а тем временем слова срывались с её губ, подобно крупе из прорехи в мешке.

Она говорила и говорила, без остановки. Изливала всю свою боль, выплёскивала недовольство и страхи на этого незнакомца. В конце с её губ сорвалось последнее слово «ненавижу», и она тут же осеклась. Испугавшись тех мыслей, что в один миг завладели сознанием, она сделала шаг назад.

– Простите. Я сама не знаю, что на меня нашло, – прижав руки к лицу, испуганно пролепетала она.

– Вам не стоит извиняться, это всего лишь ваша боль и желание всё изменить, – в его голосе не было ужаса или брезгливости, что удивило Бланку.

– Мне, наверное, пора домой, – опомнившись, произнесла она, и попятилась назад, – Всего доброго.

Развернувшись, она готова была бежать куда глаза глядят. Подальше от этого моста и этого странного человека. Человека, перед которым она только что обнажала душу так, как не делала этого на исповеди.

– Я могу помочь тебе, – слова незнакомца заставили Бланку застыть на месте. Помолчав немного, он добавил, – Уйдёшь сейчас, и твоя жизнь будет такой, как прежде, если не хуже. А может, эту жизнь прервёт твой супруг, вдоволь насладившись твоими мучениями перед этим. Ты ведь этого не хочешь.

Голос его проникал словно в самую душу. Всё это было безумно неправильно, но от этого манило ещё больше.

«Это как наваждение, когда смотришь на огонь, и так и тянет коснуться. Знаешь же, что горячо, но тянешь руку», – промелькнула мысль.

– Откуда вам знать, чего я хочу? – едва слышно спросила Бланка.

Этот человек пугал её. Во взгляде незнакомца появилось нечто неестественное. На мгновение выглянуло и снова спряталось под маской вежливости.

– Работа такая. Ты позвала, и я пришёл. Не просто так, врать не буду. Ты показалась мне интересной особой, достойной, что бы предложить сделку.

– Какую сделку?

В голосе появилось любопытство, и ей не удалось бы скрыть его, даже при всём желании. В Храме, конечно, говорили про Искушающего, пугали им, говорили, что связавшийся с ним, свою душу погубит. Но сложно поверить, что он её посетил. Именно её.

– Я дам тебе то, что поможет решить все твои проблемы. Исполнит желания. Представь себя хозяйкой трактира, как твои труды приносят плоды именно тебе, и никто не сможет выгнать тебя из своего дома. Более никто не посмеет попрекнуть тебя куском хлеба. Никто не возьмёт силой, не будет иметь власти.

Слова эти звучали так сладко и притягательно. Будто бы он читал саму душу, озвучивая самые потаённые желания и мысли той. Произнесённое вслух, было таким привлекательным, таким желанным. Ярость в глубине души снова начала разгораться.

– Я согласна, – не раздумывая произнесла женщина, сделав шаг к этому таинственному незнакомцу.

От одной мысли о том, что ей предстоит вернуться к прошлой жизни, страх отступил, и на его месте осталась только решимость.

Незнакомец подошёл совсем вплотную к женщине, достал из складок плаща небольшой, длинный свёрток и протянул его Бланке. Ткань свёртка была такой же тёмной, как и его одежда.

От прикосновения к свёртку руку словно обожгло холодом. Справившись с собой усилием воли, женщина забрала подарок и развернула его. Внутри оказался кинжал. Во всю длину, как от локтя и до кончиков пальцев. Рукоять, обтянутая чёрной кожей, словно бы поглощала свет, а в навершии был врезан прозрачный, как слеза, камень. Повертев клинок в руках, Бланка заметила, что на лезвии были выгравированы незнакомые ей символы.

– Вы предлагаете мне убить мужа? – решилась спросить она, поняв значение подарка по-своему.

– У всего есть своя цена, в особенности у желаний. Если ты согласна, я отдам этот кинжал тебе. Использовать его можно только раз в луну. Любой, кого проткнёшь лезвием, лишится всех жизненных сил. Его энергия перейдёт в кристалл и будет храниться там до того, пока луна не покинет небосвод. До этого момента ты можешь загадать желание, достаточно взять кинжал и произнести «Я хочу» и в конце добавить «Etralis Ungra».

Клинок холодил руку, несмотря, на то, что Бланка всё ещё держалась за рукоять, она так и не стала теплее. Женщина не могла оторвать взгляда от лезвия.

«Если это правда, то я смогу так много. Это изменит мою жизнь. Но придётся убивать, иначе желания не будут исполняться. Но может, только один раз воспользуюсь. Если соглашусь, получается, я продам свою душу Искушающему?» – рассматривая лезвие, Бланка терзалась сомнениями.

– Я не Искушающий, и ты не продаёшь мне душу.

– Тогда кто вы? Такие подарки не делаются просто так, – спросила Бланка, решив, что от лишнего вопроса хуже уже не станет.

– У меня много имён. Но ты права, всё не так просто, чем сильнее душа, тем больше энергии. Чем крупнее и серьёзнее желание, тем больше потребуется энергии артефакту. Когда энергия перейдёт в камень, из прозрачного он станет красным. Чем глубже и темнее цвет, тем сильнее душа. Так что придётся соизмерять свои желания, с возможностями.

– А что будет с человеком, которого проткнуть? – этот вопрос ощутимо терзал её.

Ведь если убить человека, его могут хватиться близкие, а если труп найдут, то и на убийцу выйти могут. Кто сказал, что люди с низов глупые? Наверное, глупец и сказал. Простой народ совсем неглуп, просто ум это не академическим ученьем заполнен, а бытовым и житейским. А Бланка себя дурой не считала.

Незнакомец улыбнулся.

– Его жизненные силы перейдут в кристалл, все силы. Из тела тоже, так что в лучшем случае останется иссохший труп. Думаю, устранить такое не проблема. Ну так что?

Бланка поёжилась под пронзительно-холодным взглядом, не находя в своём разуме ни одной причины отказаться от этого дара. Именно сейчас решалась её судьба. Остаться в прежней реальности, жить в страхе, что этот день станет последним, или изменить всё.

«Если жизнь даёт такой шанс, почему я должна его упускать? Чем я хуже?» – разозлилась на себя женщина.

Вся её жизнь была огромной зависимостью от воли более сильных и властных людей. Как только её присутствие становилось обременительным, её выкидывали. Пережить подобное ещё раз, Бланка не хотела.

– Хватит с меня этого. Я согласна, – произнесла она, посмотрев незнакомцу прямо в глаза.

– Тогда закрепим договор рукопожатием, – ответил он, сняв перчатку и протянув ей руку.

Бланка множество раз видела как дядя, а потом и муж скрепляли каждую договорённость рукопожатием, но никогда не пожимала никому руку сама.

Спешно обернув кинжал в ткань, она заткнула его за пояс. Правая ладонь сильно вспотела от волнения, и прежде чем пожать руку незнакомцу, она обтёрла потную ладонь о ткань своего платья. После чего пожала мертвенно холодную руку. Пару секунд ничего не происходило. Но тут резкая боль пронзила запястье. Будто её клеймили, как преступницу на позорном столбе. Боль была настолько сильной, что слёзы брызнули из глаз.

Когда мужчина отпустил её, она тут же поднесла запястье к лицу, чтобы увидеть, что же принесло ей такую боль. В тусклом свете Бланка увидела небольшое изображение меча. Не больше указательного пальца. Но такое чёткое, словно искусный художник потрудился над ним.

– Что это?

– Всего лишь знак принадлежности. Ты ещё встретишь тех, у кого будет этот знак, они должны помогать тебе, а ты им. Теперь ты одно из звеньев цепи. Не забывай об этом, владелица артефакта.

– Как это понять? – рассеянно спросила женщина, но рядом уже никого не было.

Запястье всё ещё болело, но давящий сбоку свёрток указывал на то, что всё происходящее реально. Шум воды был всё таким же успокаивающим в этой тишине, а светлое зарево вдалеке предупреждало о том, что совсем скоро город проснётся и начнётся новый день.

Бланка ещё некоторое стояла там, обдумывая происходящее. Но пора было возвращаться.

Трактир встретил женщину теплом и запахом вина. Она и не подозревала, насколько замёрзла, пока не оказалась внутри. По вечерам, а в особенности ночью, на улице было холодно.

Зал был пуст, и лишь неровно стоящие лавки и опрокинутые стулья, напоминали о вчерашнем вечере. Оглядевшись, Бланка задумалась.

Это место ведь и правда было её домом, если раньше муженёк хоть немного занимался делами, то последние три года, все заботы о трактире легли на её плечи. Всё держалось на ней, уборка, готовка, распоряжения, даже работникам платила она. А Прати только забирал деньги. Прятал в бочку, она даже знала, в какую именно, но разве ж тронешь? Прати всё пересчитывал каждую неделю и ничего ей не давал. Пока она трудилась в поте лица, он только предавался пьянству и блуду. От этих мыслей ярость вновь подняла голову.

Свёрток лежал подобно кусочку тьмы на столе, куда она его положила. Сидя на кухне, с краюхой хлеба, ей хотелось выть. Пусть недовольство и обида сжигали её изнутри, но убийство было крайней мере.

«Прати, конечно, идиот. Да и любви между нами никогда не было, но убивать?» – думала Бланка, внутренне разрываясь от сомнений.

Она никогда не считала себя способной на убийство. Терпеть и подчиняться было так просто, так привычно, что иное, казалось, сродни безумию. Если бы не эта метка на руке и кинжал, всё происходящее показалось бы сном.

Закончив жевать, женщина взяла свёрток и спрятала под половицей на кухне. Всё-таки она слишком устала для каких-либо решений. Вернув доску на место, она потянулась и отправилась в свободную комнату. Было у них несколько комнат под сдачу, мало ли путник решит остановиться на постой, но сейчас благо никого не было.

Заняв тёплую кровать, Бланка накрылась одеялом и тут же уснула, и снилось ей нечто совершенно невероятное. Будто стала она хозяйкой трактира, выгнала всех лентяев и должников, сделала приличное место и стала наконец богатой женщиной. Во сне она даже улыбалась.

Но долго ей отдыхать не дали. Кто-то грубо толкал её в плечо, словно бы пытаясь вытрясти душу. Кое-как разлепив глаза, она увидела перед собой недовольное лицо мужа. Разило от него отвратно, но ничего нового.

Поморщившись, она попыталась отстраниться, но мужчина крепко держал её за плечо.

– Ты чего спишь? Солнце уже встало, а ты бока отлёживаешь. Почему в зале не убрала? – заорал Прати.

Лицо его было красным, как переспелый плод, а от тела разило потом и гнилью.

– Пусть твоя новая жена и горбатится, – резко выпалила Бланка.

От обиды ли, или от страха, но ей хотелось многое сказать. Тем более, такое грубое пробуждение не добавляло радости.

– Да как ты смеешь!

Оплеуха обожгла щёку жаром. И тут Бланка словно увидела своего мужа впервые. Смерти она не боялась, но терпеть унижения. Недаром говорят, что чаша терпения у каждого своя, и у Бланки эта чаша почти наполнилась. И пусть щёку ещё жгло, но внутри всё словно обледенело.

Совсем другими глазами Бланка посмотрела на своего мужа, он был откровенно жалок. Красное круглое лицо, бегающие маленькие глазки, бесцветные. Пористая, грязноватая кожа вечно липкая от пота. Весь одутловатый, обрюзгший. Если раньше было просто неприятно смотреть, то сейчас хотелось раздавить его, как садового слизня.

– Чего уставилась, будто впервые видишь? Спускайся живо и начинай работать. А то и правда, выгоню. Мой хлеб ешь, на моей кровати спишь, отрабатывай, – произнёс мужчина, уже чуть успокоившись. Оставив плечо жены в покое, он покинул комнату.

Было не столько больно, сколько обидно. Но метка на запястье запульсировала, напоминая о незнакомце и той сделке, что была совершена ночью на мосту. Небольшое изображение меча было на том же месте и такое же чёрное. Подумав немного, женщина встала с кровати и направилась в свою уже бывшую комнату.

На большом сундуке стояла небольшая шкатулка тёмного дерева. Грубая, лишённая какого-либо изящества, но бесценная.

– А ты что тут делаешь?

На пороге застыла Элиза в одной нижней рубашке. Очевидно, девушка совсем недавно встала и отходила к нужнику. Растрёпанные светлые волосы были заплетены в жиденькую косу, а под глазами залегли тени.

– Свои вещи забираю, – скрипнув зубами, процедила Бланка.

– Я уже посмотрела, не шибко ты разжилась вещами в браке, мне Прати и то больше дарил, – решила задеть женщину Элиза.

– Я бы с радостью поменялась с тобой жизнью. А будь у меня такая семья, как у тебя, я бы и близко к такому, как Прати не подошла бы, – сплюнула Бланка, чувствуя во рту привкус железа.

– Не умеешь быть женой, не вини других в этом. И вообще, убирайся отсюда, – указала на дверь Элиза.

Ей определённо нравилось оскорблять соперницу. Быть может, в силу возраста, а может, по природной глупости, она считала, что отхватила крайне выгодную партию. Мужик взрослый, со своим трактиром, при деньгах. Родить такому сыночка и всю жизнь в меду прожить можно. И Бланка прекрасно понимала, что движет Элизой, почему она так вцепилась в Прати. Она видела лишь хорошее в подобном союзе и надеялась на смерть действующей жены, что бы занять её место.

«Знала бы ты, на ком тут всё держится, сбежала бы, сверкая пятками», – подумала Бланка, покидая комнату.

В шкатулке было несколько вещей, милых её сердцу. Череп ворона с перьями, который ей дал старший брат, когда она совсем маленькой была. Толстый браслет из грубой кожи, что матери принадлежал. Несколько бусин, тоже от материного ожерелья. Колечко, что отец подарил матери на свадьбу, вот и всё, большего у неё за душой и не было.

Достав браслет, она пристроила его как раз на заклеймённое запястье. После чего спрятала шкатулку в кладовой и спустилась на первый этаж. Ведь скоро уже должны были появиться первые посетители.

С бардаком удалось справиться на удивление быстро. Стулья и лавки расставить по местам. Протереть столы, подмести пол, да окна открыть, что бы хоть немного вонь выветрить.

Этот день ничем не отличался от предыдущих, если не считать оскорблений со стороны Элизы. Девушка то и дело пыталась указать на ошибки и недочёты в работе Бланки. Плохо помыто, неправильно расставлено. Элиза вела себя уже как хозяйка и всем видом пыталась это показать. Когда ночь опустилась на город и в трактире стало совсем шумно, только тогда Элиза соизволила отстать и подняться в хозяйскую спальню.

Прати, как всегда пропадал в игорном доме, и всё было бы как раньше, обычный вечер среди пьяниц. Но Прати вернулся раньше чем обычно. На удивление весёлый и с порога прокричал:

– Всем вина за мой счёт!

Это было что-то новенькое. Но мужчина был однозначно настроен отметить только ему известный повод. Поскольку людей было уже не много, Бланка быстро разнесла кружки, после чего вернулась за стойку.

Эта стойка была для неё своеобразной крепостью. Остаток ночи, пока не разошлись последние посетители, она не сводила глаз с мужа. И вот они остались одни в большом зале.

Муженёк цедил уже неизвестно какую кружку по счёту. Приговорив остатки вина, он поднялся. Шатаясь, он кое-как дополз до стойки. Женщине было, откровенно говоря, мерзко наблюдать за происходящим.

– Ещё налить? – спросила она, стараясь не смотреть на мужчину.

– Не. Я это… поговорить хотел. С тобой, – протянул он, икая и дыша на жену перегаром.

– О чём? – поморщившись, спросила Бланка.

Никогда Прати не выглядел как достойный человек, как был скотом, так и остался в этом обличье.

– Ты теперь… мою голубку уважай. Она теперь мне жена и жить тут будет. Ты ей, это… почтение, уважение к ней... это… ну... выказывай, – он явно пытался собрать мысли в кучу, дабы говорить мало-мальски связно.

– А я тут кто? – жёстко бросила в лицо мужчине Бланка.

Брачный браслет из простой меди тянул руку вниз, словно наковальня. Даже не серебро, так, медь дешёвенькая. Лишь бы поженили.

– А кто ты? Ах да! Знаю кто ты. Ты никто! – произнёс с трудом мужчина и рассмеялся.

– Я твоя жена! Перед Светлым и людьми, – подняв руку с браслетом, попыталась возразить она.

– Жена детей рожает… и растит, а ты не уберегла. Я нашёл другую, хочешь жить тут, мой хлеб… это, как его, в общем есть, значит, работай.

– Да я и так работаю как проклятая! Если бы не я, трактир давно бы уже развалился, – не выдержала Бланка и высказала всё, что думала прямо в лицо.

– Это моё! Всё моё! – зашёлся возмущённым криком мужчина, – Даже тряпки на тебе и те мои! Так что пойдёшь отсюдова… голая и босая.

– Ах так?! – воскликнула Бланка, чувствуя, как лицо наливается кровью от ярости.

– Да, так! И уберись тут, – крикнул мужчина, одним движением смахнув кружки с остатками вина на пол.

После чего, пошатываясь направился в подвал, за добавкой.

Бланка могла поклясться, что ярости в ней было сверх меры, но при этом все мысли обрели невероятную ясность. Ни разу в жизни ей не было так легко. Словно ошейник, всю жизнь тянущий её к земле, вдруг рассыпался.

Никого кроме них не было в трактире. Работницы давно ушли, вышибала уполз вслед за последним клиентом. Только Элиза спала наверху. Но о ней Бланка и не думала. Метнувшись на кухню, она вытянула доску, под которой в небольшом углублении ждал своего часа кинжал. Чёрный свёрток в подрагивающем свете свечей выглядел совсем безобидно. Схватив оружие, женщина последовала за мужем в подвал.

Бочки с вином и элем стояли вдоль стен, и в самом углу она увидела мужа. Он как раз пересчитывал золото. Стараясь вести себя как можно тише, женщина медленно подбиралась к нему. Кинжал, прикрытый тканью, холодил руку.

– Вот хорошо сегодня сходил. Как славно, и куш сорвал, – самозабвенно лепетал мужчина высыпая золото из увесистого мешочка в небольшой бочонок.

Тут за ящиками с овощами и среди тряпок, никто бы не нашёл его маленький секрет. Ведь для этого надо уборку делать. Почувствовав неладное, Прати обернулся, но было поздно. Лезвие вошло аккурат в пухлый живот.

Не как нож в масло, или в хлеб. Совсем не так. Боясь, что не хватит сил, Бланка поддалась вперёд всем телом и буквально чувствовала, как плоть сопротивляется металлу. В этот удар женщина вложила всю свою боль, обиду и ярость. Все оскорбления и унижения, всё это в памяти пронеслось за секунду до и придало сил.

– За что? – прохрипел Прати.

Глаза расширились от удивления, но в следующее мгновение, мужчина начал буквально сохнуть на глазах. Сначала ушёл румянец, кожа стала серой и шершавой, как древесная кора. Губы побелели, а нос и щёки начали вжиматься в тело. Его будто бы лишали всех соков.

– За все эти годы, – прошипела Бланка, не чувствуя даже тени жалости.

Её муж исчезал прямо на глазах, и вместе с омерзением, она чувствовала удовлетворение.

Прошло совсем немного времени, но и это показалось женщине вечностью. Когда всё закончилось, на кинжале светились алым знаки, а камень стал из прозрачного, ярко-красным.

Почти ничего не осталось от Прати, лишь высушенная оболочка. Которая, почти рассыпалась от соприкосновения с землёй. И словно бы в довершение, женщина стала втаптывать останки Прати в землю, чтобы и следа ни осталось.

Впервые за всю жизнь ей было хорошо, как никогда, легко. Помня об особых свойствах кинжала, Бланка решилась загадать желание.

– Я хочу, чтобы этот трактир и всё имущество Прати Шарза стало моим по закону, Etralis Ungra, – произнесла женщина, чувствуя, как дрожит в её руке кинжал.

Казалось, что вибрирует сам воздух. Из камня проявились алые полупрозрачные щупальца и принялись оплетать её тело, впитываясь в кожу.

Бланка не чувствовала ничего, но в один миг всё прекратилось, и камень в навершии снова стал прозрачным. Замотав кинжал обратно в ткань, она не нашла ничего лучше, чем засунуть его в груду старого тряпья. Закрыв кубышку с золотом, Бланка спрятала деньги. Приглядевшись, пошаркала по земляному полу ногами, дабы затереть все следы. Немного пододвинула пустые ящики, чтобы совсем уж не было видно, она покинула подвал, предварительно заперев его на ключ.

Утро началось не сахарно.

– Где Прати? – завизжала Элиза, забежав на кухню.

– Ты словно умом тронулась, может, в храм сходишь? – холодно отозвалась Бланка, вытирая руки о передник.

– Он бы не оставил меня, это ты что-то с ним сделала!

Сердце пропустило пару ударов, но будучи привычной к ударам судьбы, женщина не собиралась отпускать то, что считала своим.

– Мне то почём знать, где это кобель шарится?! – возмутилась она, – Где подобрала его, там и ищи, а мне есть чем заняться.

– И чем это ты занимаешься? – подбоченилась Элиза.

– Я единственная, кого волнуют дела и состояние трактира, – тут же нашла что ответить Бланка, – И вообще, иди к себе домой.

– Я и так у себя дома! Прати вернётся, и я всё ему расскажу. Я его ребёнка ношу! – воскликнула Элиза, тряхнув своей жиденькой, светлой косой. Всем своим видом пытаясь показать, кто тут хозяйка.

– А почём знать? Может, ты от кого-то другого этого ребёнка прижила? Да и есть ли ребёнок? – скрестив руки на груди, усмехнулась Бланка.

– Да как ты! – от неожиданности захлопала глазами Элиза, открыв рот. Хотелось многое высказать этой нахалке.

– А вот так. Я тебя видеть тут не хочу, – честно ответила женщина, смерив блондинку презрительным взглядом.

То, что Прати уже нет в живых, никто не мог знать. Тело не найдут точно, а вот подозрения пойти могут. Оставалось только слушать и ждать. Элиза, естественно не покинула её дом, настаивая на том, что вот-вот Прати вернётся и накажет Бланку.

Но Прати не возвращался. Дни превращались в недели. Выждав немного, Бланка сама пошла в городскую стражу и заявила о пропаже мужа. Хотела выдать слёзы и отыграть печаль. Но не выходило, да и кто знал её, мог сказать, что лить слёзы и горевать, не в характере женщины.

Поэтому обошлась эмоциональным рассказом о муже-пьянице и игроке. Мол пришёл из игорного дома, напоил за свой счёт нескольких забулдыг, потом взял денег и ушёл куда-то. Куда? Не знаю. Зачем? Тоже не знаю. Не докладывался.

Понаблюдали за ней несколько десятин, поспрашивали соседей, поискали, да ничего не нашли. Как сквозь землю провалился, на том дело и закрыли. Только Элиза не унималась. И с каким же удовольствием женщина выставила её за порог.

Ну и скандал на всю улицу был. Элиза что есть сил верещала, что беременна от Прати Шарза, и раз он пропал, её ребёнок должен получить трактир. Да вот только среди бумаг Прати оказался один документ. Бланка могла поклясться самим Светом, что его раньше не было. Завещание, написанное рукой Прати с печатью гильдии. Всё его имущество, согласно завещанию отходило в случае его смерти семье. А при наличии нескольких наследников, распределялось в равной степени между родственниками. Поскольку родственников у мужчины, кроме Бланки не было, трактир стал её собственностью по закону.

Элиза, конечно, возмущалась. На крики и мать её прибежала, ведь семья Элизы жила буквально через пару улиц. Пыталась утихомирить дочь, понимая, что бесполезно, что-либо предъявлять. Но девушка будто с цепи сорвалась.

Бланка посмотрела на это, да сказала. Что хоть сейчас отпишет свою часть на ребёнка, но пусть сначала докажет, что это ребёнок Прати. Дитя ещё не родилось, отец его не признал, а что Прати гулял, так сие всему городу известно.

В общем, покричала Элиза на потеху толпе, да и ушла к родителям. Денег на мага у них не было, а по-другому доказать родство не получилось бы, поэтому пришлось возвращаться в отчий дом.

Бланка ничуть не жалела о совершённом. В душе женщины что-то необратимо изменилось, не было уже страха. Она знала чего хочет, пусть и не была уверена в этом до конца.

Немного опустошив заветную кубышку, сделала ремонт, наняла новых работников и сделала, как и всегда хотела. Из средней паршивости трактирчика получилось вполне приличное заведение, где и комнату снять не стыдно, и с любимой отужинать можно. Закрыла книгу должников, отвадила всех дружков бывшего муженька.

Даже в храм сходила браслет снять. Жрец, конечно, уговаривал её, мол муж вернётся, нехорошо выйдет, пока тело не нашли нельзя хоронить, но прошло уже больше года. Поэтому через небольшое пожертвование, стала Бланка официально свободной женщиной.

Она не знала, воспользуется ли ещё хотя бы раз кинжалом, но надеялась, что нет. Всё-таки было в этом что-то неправильное.

Дела шли хорошо, трактир было не узнать. В этот вечер она, как всегда стояла за стойкой. В зале было шумно, но не как раньше, а даже по весёлому. Ей даже удалось договориться с парочкой музыкантов, что бы те по вечерам играли в зале. Что-нибудь ненавязчивое, но для веселья, почему бы и нет. Порой звучали вполне годные, интересные песни. Это нововведение по достоинству оценили посетители. Да и публика стала поприличней.

Сердце радовалось, глядя на это. Задумавшись, Бланка и не заметила, как порог трактира переступил путник в пыльном, коричневом плаще. Откинув капюшон, он огляделся и заметив хозяйку, двинулся прямо к стойке.

– Хозяюшка, комнатки свободной не найдётся? – положив на стойку золотую монету, спросил путник. От этого движения рукав рубашки слегка задрался, явив взору клеймо на запястье в виде меча.