Последняя картина

Холодные бетонные стены окружали его тело и душу на протяжении уже многих лет. Даже во сне они давили его по бокам, а потолок не давал телу подняться. Такой же холодный, как лед, он держал его голову на одном с собою уровне. И ночь была не для снов, покуда свет не гас, не клала рука кисти в стаканчик с водой.

Ему было уже за сорок лет, что по годам людей не мало. И его жизнь теряла краски, в которых он находил свое счастье. Быть может десять лет тому назад он был рад окунуть кисть в масляную гущу красок, и слоем за слоем написать картину, что теплилась в его душе. Да, многие знали его картины. Не по лицу было признание его, и не к лицу примерять маску фальшивых эмоций. Такова была жизнь, и ему это нравилось больше всего. День за днем, мазок за мазком вырисовывались душа и память, мировоззрение и эмоции на некогда белоснежных холстах. Запертый в своих причудливых снах и царстве серых стен, он писал яркими красками пейзажи, что видел своими глазами с закрытыми веками, слушая громкую, но успокаивающую музыку.

Теперь же его мольберт пустовал, холсты были пыльно-серыми, а он лежал на диване и спал круглыми днями. Изредка вставая со своего места, чтобы поесть, попить, удовлетворить потребности, и вновь лечь под теплый шерстяной плед. Все, что мог, то сделал. Все, что хотел, то написал. И терзали мысли, и разрывалась глотка от воображаемого крика. И пылилось старое ружье на стене его.

С наступлением весны снег таял не только за окном, но и в душе. Многих порыв вдохновения захлестнул с головой, покуда кисть юных мастеров делала мазки, а перо давало вволю повеселиться воображению, выплеснув все на чистый лист бумаги, его по прежнему окутывала тоска и безнадежность. Он лежал на месте, все сильнее прогибая под собою диван. Стул у самого мольберта в большей мере завидовал дивану в последние месяца. Если б он мог говорить, то потратил бы все силы на громкий вопль.

Лишь в конце весны пришло ему вдохновение. И не простое. Оно в последний раз захлестнуло его мысли, чувства, страхи. Расширило границы серых стен, и, сделав потолок прозрачным, дало вволю насладиться подобием свободы. Именно тогда захлестнула его главная идея картины. Это будет лучшая его работа! Она родилась в голове, и старалась вырваться наружу. Все сильнее с каждым днем.

И не просто было осознать то, что в почтовый ящик его, помимо обычных счетов, пришло письмо от поклонницы. Это была молодая девушка. Пусть она не умела писать картины, но умела смотреть и ценить их. В том числе ценность его картин играла важную роль в ее жизни. Можно сказать, он давал ей причины развиваться и идти дальше. Эти пейзажи вымышленных мест уносили ее туда, словно места были не придуманы автором, а сфотографированы милым фотографом. И без ума была девушка, как только дошел слух о новой его картине, потому и написала она письмо с благодарностями за прошлые работы, и о том, как сильно ей хочется увидеть очередной шедевр. Ах, если бы она внезапно ослепла, то сразу же полезла б в петлю, чтобы умчаться в те самые пейзажи, с огромный сожалением, что не сможет увидеть ту самую новую картину.

Ему была не безразлична эта критика и эти желания. Словно мысли их связали вместе. Быть может зря, но описал он ей содержимое картины, что теплилась в голове его, да так подробно, что не хватило у него листа бумаги. И писала до вечера его трясущаяся рука эти строки, тщетно исправляя ошибки в письме. Но отступать от идеи было поздно, ах, как ему хотелось поделиться ею с ней! Этим же вечером он поспешил на почту и успел отправить заветное письмо с красивой маркой получателю. А на улице прекрасная и теплая погода ласкала руки, что совсем недавно мучительно мерзли под леденящим натиском ветра. Погода была не достойна написанию картины. Ему пришлось отложить ее до следующего дня.

На следующий день рука его смахнула пыль с ружья на стене, сняла оружие и гладила, медленно, вверх и вниз, как пушистую домашнюю зверушку. Ружье теплилось на коленях. Изначально заряженное и готовое в любой момент стрелять, только опусти руку на спусковой крючок и дерни его пальцем. Оставив его на время лежать в мягкой постели, он пошел за холстом. Из всех возможных выбрал самый большой. Ох, сколь прекрасен был этот холст, пора было включить воображение, дабы написать последнюю и самую лучшую картину в жизни его!

Девушка та в этот день получила письмо. Неимоверно счастлива была она ответу со стороны того человека, что дал ей смысл жизни. Разворачивая листы бумаги, не думала, что смысл ее вмиг исчезнет...

Он сел у мольберта, и так удобно пристроился подбородком на конце дула своего холодного друга, в предвкушении написания шедевра. Сидя напротив окна, он ощущал теплый свет весеннего солнца, вдыхал свежий воздух из открытой форточки, и просто наслаждался красотой и чистотой пока еще белого холста. К нему был прикован его взгляд. Душа давно улетала. А сам он не мог думать больше ни о чем другом, кроме как о картине. О той самой - о последней и лучшей...

Пока девушка лила слезы, сидя на своей кровати, дрожащими руками держа скомканные местами листы, он сидел, утопая в своей идее. И рука его скользнула вниз. Из комнаты девушки раздался пронзительный крик, а холст постепенно обретал краски разного оттенка красного цвета. Причудливо вырисовывались на нем узоры, не похожие ни на одну из картин его. Это была особенная картина, так важна была она для него, и все же, как он был благодарен весне, ведь весной всегда просыпается в душе вдохновение!