Последняя надежда. Путь на север

— Раздери тебя кабан! — высокий, метра под два, мускулистый мужчина грохнул кулаком по столу. — Сам Чёрный, говоришь, вылез?

Лысоватый, покрытый какими-то наростами мужичок весь съежился:

— Буча, я тебе говорю, он то был. Своими глазами видел, — проговорил он.

— И что ему надо? — не успокаивался названный Бучей. — Впрочем, откуда тебе знать. Но Гибрид нужен нам самим. Представь, что мы сможем, если он будет на нашей стороне… Отправь парней отыскать нору этого старого лиса! Понял, Лик?

*****

«Чёрт, как хочется пить!!!» — пульсирующая боль заполнила, казалось, всю черепную коробку. Нюта попыталась открыть глаза, но свет, тусклый, еле видимый свет, ударил по сетчатке, будто тысяча галогеновых ламп. Она застонала и попыталась сесть. В голове поплыло. Ища опору, она хватала руками воздух. Опухший, шершавый, будто наждачка, язык облизал потрескавшиеся, пересохшие губы.

Прищурившись, она попыталась оглядеться. Удалось лишь с пятой попытки. Камера. Это точно была камера. Решётка на двери вместо окна. Толстая, даже на первый взгляд, металлическая дверь. Ведро в углу. Для чего — можно не гадать. Туалета не было видно.

«Ну да, это тебе не номер в Аль-Паллас…» — мысленно усмехнулась девушка.

С трудом справляясь с головокружением, она наконец смогла удержать равновесие и сесть, опираясь спиной о холодную бетонную стену. Её взгляд, привыкая к тусклому свету, медленно скользил по камере, пока не остановился на чём-то в углу. Там, на скамейке, сваренной из грубого металла, лежала фигура. Гекат. Она узнала бывшего монолитовца по татуировке на его руке.

Его крупное тело мелко била дрожь. Лицо, обычно скрытое под капюшоном, сейчас было повернуто к потолку, и Нюта увидела, как оно искажено болью. Его губы, потрескавшиеся и сухие, слегка шевелились, будто он пытался что-то сказать, но звуков не было слышно. Руки Геката были скручены за спиной. Изодранное в клочья снаряжение, местами пропитанное кровью и грязью, плохо прикрывало израненное тело.

Нюта почувствовала, как в груди закипает злость, смешанная с отчаянием. Она хотела крикнуть, позвать его, но голос не слушался её. Горло было слишком сухим, а силы — на исходе. Вместо этого она лишь прошептала, едва слышно:

— Гекат… Эй, дружище…

Но ответа не последовало. Тишина, прерываемая редкими каплями воды, давила на нервы. Нюта сжала кулаки, чувствуя, как обломанные ногти впиваются в ладони. Она не знала, сколько времени они здесь провели, сколько ещё придётся продержаться, но одно она понимала точно: если они не выберутся отсюда в ближайшее время, то погибнут.

— Держись, — снова прошептала девушка, уже больше для себя, чем для мужчины. — Мы выберемся… Мы должны…

— Гекат, — снова прошептала она, уже громче, — ты слышишь меня? Мы ещё не кончились…

И, словно в ответ, его пальцы слегка дёрнулись. Едва заметно, но этого было достаточно, чтобы в её душе вспыхнула искра надежды.

Вспышкой в мозгу пронеслась мысль о страшной гибели Сургута и Мейрав. Нюта ненавидела еврейку всей своей душой, но сейчас она была бы рада даже ей. Хоть кому-то, кто мог бы помочь, кто мог бы стать союзником.

Она вздохнула и замерла… Недалеко, где-то совсем рядом, страдало живое существо. Не человек — их эмоции она не чувствовала. Да и мутантов, после того как вернулась из Москвы, тоже. Но сейчас что-то было иное. Чужое страдание, чужая боль, которые волнами накатывали на неё, как тогда, с плотью.

Это было странно, почти невыносимо. Чужая агония, словно крючьями, впивалась в её сознание, заставляя содрогаться. Нюта не могла понять, откуда это шло, но это было настолько реально, что она едва не закричала. Её тело напряглось, пальцы впились в холодный металл её топчана, будто пытаясь ухватиться за что-то, что могло бы удержать её в реальности.

И вдруг раздался тихий стон. Рывком её вырвало из чужой боли. Она резко обернулась. Гекат. Он пришёл в себя. Его тело дёрнулось, и он вновь тихо застонал.

Нюта подскочила, забыв о своей слабости, о головокружении, о страдании, которое только что захлестнуло её. Она бросилась к нему; её пальцы срывались с туго затянутой верёвки, которой были связаны его руки. Обломанные ногти больно цеплялись за узлы, но она не останавливалась.

— Держись, держись, — бормотала она сквозь зубы, чувствуя, как её пальцы кровоточат, но она не обращала на это внимания. — Я сейчас, сейчас…

Гекат застонал снова, но на этот раз его голос звучал громче. Он пытался что-то сказать, но слова застревали в горле. Девушка, впиваясь в верёвку зубами и пальцами, наконец, развязала один узел, потом второй. Её дыхание стало прерывистым, сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди.

— Гекат, — прошептала она, когда его руки наконец освободились. — Ты слышишь меня?

Он медленно открыл глаза, и в них мелькнуло что-то знакомое — та же усмешка, та же решимость, что и всегда. Но сейчас в них была ещё и боль.

— Нютка… — его голос был хриплым, едва слышным. — Ты… жива… Беда, ты… и вправду… Беда, — Гекат слабо усмехнулся.

Беда кивнула, чувствуя, как слёзы подступают к глазам, но сдержала их. Сейчас не время для слабости.

— Жива, — ответила она, помогая ему сесть. — И ты тоже. Мы выберемся отсюда. Обещаю. Не знаю как, но выберемся.

Мужчина слабо кивнул, но в его глазах уже горел огонь.

— Выберемся. А где мы? — он огляделся.

Девушка пожала плечами:

— Не знаю… Я сама недавно пришла в себя. Но там, — она мотнула головой в сторону стены, — там кто-то есть. И ему плохо. Очень плохо. И больно. Он страдает.

Гекат непонимающе уставился на Беду:

— А ты откуда узнала, что там кто-то есть и что ему плохо?

Беда сбивчиво попыталась рассказать, как на Свалке первый раз почувствовала страдания плоти, как помогла ей. И вот, снова это странное чувство вернулось.

— Там точно не человек, — повторила она.

Сталкер задумался. Странный похититель ещё и мутантов зачем-то собирает. И, судя по тому, что чувствует Нюта, ещё и мучает. Да куда ж они, чёрт возьми, попали-то? Кажется, Мейрав была права, когда говорила, что за ними следят. А они её высмеяли. Если бы тогда прислушались, глядишь, сейчас не сидели бы тут.

При воспоминании о еврейке лицо Геката помрачнело. Его губы сжались в тонкую линию, а в глазах промелькнула тень.

— Дрянь она была, конечно, редкостная, — хрипло проговорил он, опираясь на стену. — Тут, как говорится, или ничего, или правду. Но и боец хороший. Глупо погибла.

Нюта молча кивнула. Она не стала спорить. Мейрав была сложной, противоречивой, но в Зоне такие и выживали.

— Что поделать, — пробормотала Беда, помогая Гекату подняться на ноги. — Сейчас нужно думать о другом. Как выбираться отсюда и как не попасться обратно профессору. Теперь мы ему не особо и нужны, когда погиб Сургут.

Мужчина хмыкнул, но в его голосе не было радости.

— Гибрид… — он покачал головой. — Не думаю, что профессор просто так отпустит нас. У него свои планы. И если даже мы ему больше не нужны, то он постарается избавиться от нас наверняка.

Нюта нахмурилась. Мысли её были заняты иным. Она переживала не только за себя и Геката. В голове крутились образы Лизы и Насти.

— Чёрт, — тихо сказала она, больше себе, чем Гекату. — Профессор… если он со злости, что задание провалено, бросится искать Лизу и Настю… С его связями это труда большого не составит.

Гекат посмотрел на неё, и в его глазах мелькнуло непонимание.

— Семья Сургута, — пояснила в ответ на взгляд девушка.

— Значит, выбираться нужно быстро, — резко сказал он, опираясь на стену и делая шаг вперёд. — И не просто выбираться. Надо успеть предупредить их. Пока профессор не добрался до них.

Сталкерша кивнула. Она не могла допустить, чтобы профессор добрался до Лизы и Насти. Не могла позволить, чтобы ещё кто-то пострадал из-за его безумных планов. Она обещала Сургуту помочь его дочери. Девушка нервно расхаживала по камере, покусывая губы.

Наконец, остановилась, оглядывая дверь. Та, массивная, пусть и ржавая, но крепкая, была заперта наглухо. Ни щели, ни замочной скважины — только толстый металл, который не поддавался даже при ударе. Она сжала кулаки, чувствуя, как бессилие подкатывает к горлу. Сил не было ни у неё, ни у Геката. Он едва стоял на ногах, опираясь на стену, а её собственное тело дрожало от слабости.

— Разберёмся, — повторил он. — Только бы выбраться…

В этот момент дверь тихо заскрипела и открылась. На пороге стоял мужчина в чёрном плаще…