Последняя зима

Туман возле моря ещё висел рваными лохмотьями, то и дело, перекрывая вид на людей, стоящих на пирсе. Ветер теребил его, пытаясь распахнуть это серое марево и открыть миру то, что пытались разглядеть трое мужчин. Я приблизилась, хрипло поприветствовав присутствующих. Томас оглянулся и кивнул мне.

– Доставай аппарат, Азель, у нас тут труп, – сказал он, не доставая сигарету из уголка рта, и кивнул в сторону моря.

Я поёжилась, утренний холод пробирал до костей. Мой начальник – Томас Моротт срочно вызвал меня, разбудив в шесть утра. Вообще-то, я не являюсь сотрудником департамента правопорядка, а отношусь к обслуживающему персоналу, включающему в себя столько функций, что желающих на моё место просто нет. В мои обязанности входят функции секретаря, завхоза, архивариуса, лаборанта, фотографа и уборщицы. Хоть городок у нас небольшой и всего один детектив, но работы по обслуживанию участка много, особенно в курортный сезон, она отнимает не только рабочий день, но и забирает львиную долю личного времени.

Настроив аппарат, я подошла к кромке воды и зафиксировала на плёнку все следы, подходящие к морю, и тело, колыхающееся на волнах. Отойдя в сторону, я дала возможность вытащить утопленника из воды и снова принялась щёлкать затвором фотоаппарата.

– Вот это ещё зафиксируй, – показал начальник на кучу вещей, которые выгребли из кармана плаща.

Это был пропойца Джон. Удивления я не испытала, думаю, что все жители этого городка ожидали такого конца Джонатана Крига. Его уже лет семь не видели трезвым и из воды вытаскивали не раз, так что городничий и работник хозяйства не скрывали скучающего вида, пока представитель правопорядка всё осматривал.

– Я всё закончил. Прошу вас, господин Парас, содействовать в доставке трупа в мертвецкую, – обратился Томас к правителю города.

Тот кивнул и махнул рукой служащему, который тут же скрылся в тумане.

– Нечего здесь всем торчать, идите в участок, а здесь я покараулю, – отпустил нас Жак Парас. Наш городничий был потомком капитана, осевшего в нашем городе лет двести назад, и, женившись на знатной девушке, он остался таким же простым и добродушным человеком. Он относился ко всем людям ровно, по-отечески, чем и вызвал к себе расположение всех местных жителей.

Невысокий, со слегка седеющими волосами, он смотрел на жизнь уверенно и спокойно, всем своим видом говоря: «меня ничем не удивить». Относился он ко всем жителям ровно, по-отечески, чем и вызвал к себе расположение всех горожан.

Наш любимый городок Катар был жемчужиной среди курортов и прославился своими пляжами и мягким климатом. Он расположился вдоль побережья Изумрудного моря и был окружён горами, которые летом защищают его от холодных ветров. В курортный сезон он кишит туристами, как палуба с хорошим уловом сельди. Вот тогда у нас работы через край, мы даже спим в участке и питаемся через раз. Вместе с отдыхающими к нам стекаются карманники, мошенники и любовные аферисты. Сейчас город готовится к мёртвому сезону, и это касается не только туристов, но и горожан. Дело в том, что зимой пролив, находиться во власти невероятно сильных штормовых ветров, вкупе с мощным течением он становиться практически непроходимым, а железная дорога, проложенная сквозь горы, перестаёт функционировать еще раньше – осенью, по причине ранних и сильных снегопадов, которые высоко в горах заметают все пути. И тот, кто не успел покинуть это райское место до зимы, тот будет заперт в заснеженном городе почти на полгода. Последний пароход отправится из Катара через неделю, и кто ещё не успел покинуть город, воспользуется последним шансом. Большая часть населения покидает город в конце осени, в том числе и дети старше десяти лет. У нас есть школа только первой ступени, где обучаются первые четыре года местная малышня, родители которой остаются в белом плену.

Томас перехватил у меня саквояж, и мы отправились в участок. В городе было всё недалеко: от пирса вверх шла широкая улица, выходившая на центральную площадь, на которой находились все административные здания, в том числе и наш участок, следивший за правопорядком в городе и его округе. Старое красивое двухэтажное здание, как и все на площади, было уютным и родным. На первом этаже располагался кабинет детектива, допросная, кабинет секретаря (мой), комната для задержанных и настоящая камера, в которой иногда ночевал начальник. Второй этаж был моей вотчиной. Картотека и архив занимали половину этажа, ещё маленькая комнатка для хранения вещественных доказательств, лаборатория, склад оборудования и кабинет завхоза. В нём я развернулась, сделав пребывание в участке наиболее комфортным: плита, чтобы сварить кофе иди приготовить перекус, маленький диванчик, раскладывающийся в полноценную кровать и шкаф, полный одежды на всякий случай.

– Ты успела позавтракать? – спросил Томас, направившись к себе в кабинет.

– Нет. А ты? – мужчина отрицательно мотнул головой. – Кофе сделать?

– Если нетрудно.

Пока я варила напиток, внизу хлопнула дверь. Спустившись с кофейником, я столкнулась с матерью, которая уже накрывала стол в допросной.

– Ну что, вовремя я? Как знала, что вы тут голодные сидите, – расставляла она на столе посуду и еду.

Начальник уже сидел за столом, алчущим взглядом наблюдая за блюдами, появляющимися из большой корзины.

Моя мама — выдающийся человек, любая работа, за которую она бралась, доводилась до совершенства. Единственная гостиница в городе принадлежала нашей семье, и в ней было всё по высшему разряду. Кухня славилась на всё побережье и в сезон, места в ресторане бронировались на две недели вперёд. Повара давали расписку о неразглашении маменькиных рецептов, но некоторые блюда готовила только она.

– Мадам, вы всегда выше всяческих похвал, – рассыпался в любезности Томас.

– Томас, зови меня Долорас, я давно знаю тебя, мадам как-то официально.

– Хорошо, Долорас, – легко согласился он, уплетая пышные оладьи.

Я нехотя ела, наблюдая за здоровым аппетитом мужчины и довольным лицом матери, что кто-то оценил её старания.

– Вот решила уехать на зиму, но так страшно оставлять Азель одну, – вздохнула она.

– Но что может произойти в нашем тихом месте, разве что пьяный утонет или замёрзнет в сугробе, – успокаивал он её. – Да и на моих глазах она будет постоянно.

– Я и сама всё знаю, но сердце не на месте, умом всё понимаю, но тревожность не проходит.

– Поезжайте спокойно, Долорас, за Азель я присмотрю, – пообещал начальник.

Проводив маму, я зашла за доктором Хейманом, который скучал у себя в кабинете и обрадовался появившейся работе. Он не только лечил всех жителей, но и давал заключение о причине смерти, иногда даже без вскрытия определяя её. Сухонький крепкий старичок, среднего роста, несмотря на возраст, не жаловался на память и мог рассказать обо всех ранее перенесённых болезнях каждого пациента.

– Не спешите, мадемуазель, – замедлил мой размашистый шаг доктор, – нужно уметь наслаждаться каждой минутой жизни. Вы только посмотрите, как вокруг тихо и спокойно. Так бывает перед бурей, поверьте моему опыту, что-то должно случиться.

Задумавшись над его словами, я невольно сопоставила тревогу матери и своё, гнетущее меня не первый день, состояние. Но наши с ней переживания я списывала на скорую разлуку, ведь я впервые останусь без её опеки.

Папа погиб пять лет назад, и мама всю себя посвятила моему воспитанию, и только в этом году я уговорила её уехать, отдохнуть и заняться собой. Два года назад она впервые вывезла меня вглубь на материк, где мы провели зиму. Тогда на материке я получила несколько образований, посещая курсы секретарей, фотографов, машинистки быстрого печатания и, экстерном сдав экзамен в училище, получила диплом химика-лаборанта. Ректор долго допытывался, откуда я так блестяще знаю химию, пришлось врать про знакомого учителя и про любовь к этой науке, чтобы не выдать мать. То, что она гениальный химик, не должен был знать никто; причины это скрывать я понимала.

Произошло что-то неприятное, поняла я по тревожному голосу начальника, беседующего с доктором. Через некоторое время Томас позвал меня, и я спустилась, надеясь, что он поделится со мной новостями.

– Азель, можно уже убрать в мертвецкой, доктор закончил, – сказал он и скрылся в кабинете.

Я разочарованно кивнула и пошла в мертвецкую, которая находилась во дворе и была разделена на две части: холодную и отапливаемую. Уборка и этого помещения тоже входила в мои обязанности. Распылив вокруг маминого средства против запаха, я надела брезентовый фартук и принялась смывать всё водой из шланга. Видно, что-то доктора заинтересовало в сегодняшнем трупе, так как он провёл полное вскрытие тела. Мертвец обсыхал, пока я заносила в журнал данные и заполнила бирку, которую привязала к большому пальцу правой ноги. С трудом перетащив тело на каталку, я закрыла его простынкой и укатила в холодную. Закончив с уборкой, я проверила на местах ли инструменты и уже собралась выйти, как заметила стоящего справа от меня мистера Крига. Стараясь не показывать, что я его вижу, направилась к выходу.

– Ты, паршивая девка, куда пошла? – донёсся до меня его хриплый голос. – Знаю, что ты меня видишь. Все вы – дряни продажные. Я хочу знать, кто меня убил, сучье отродье.

При жизни Джон оскорблял любого, кто к нему приближался, и, хотя неоднократно бывал бит за это, но не отступил от привычки ругаться последними словами, даже смерть не изменила его. Мама всегда заставляла меня скрывать от всех мои странные способности: учила не обращать внимания на души мертвецов, а то привяжутся, не рассказывать свои сны и то, что они сбываются и всегда носить на груди защитный амулет, в виде кулона с прозрачным камнем.

Кто я, не знала, но почему надо скрывать способности, догадывалась. В нашем мире запрещена магия и ведовство, всех кто отличается в этом плане от обычных людей, забирают Инквизиторы или убивают на месте при попытке сопротивления.

Всего пять столетий назад на землю вернулись те, кто именовали себя Богами, создавшими этот мир, им очень не понравилось, как быстро люди добились такого развития в их отсутствие. Тогда, в одно мгновение мир людей изменился, всё, чем пользовался человек, что составляло основу того развитого мира рухнуло, пришло в негодность, и на целое столетие земля провалилась в темноту, войны и голод. Используемая энергия, как основа того мира была уничтожена, вышли из строя абсолютно все приборы, работающие на ней. Создатели улетели, но оставили здесь своих цепных псов – Инквизиторов. Они служат только им, с пренебрежением наблюдая за нами и нашими делами. Их не интересуют простые люди, они охотиться только за теми, в которых просыпается сила – ведьмы и колдуны. Для чего они, им не понятно, но каждого они забирают с собой или уничтожают на месте. Информации о загадочных существах мало, а какая есть – похожа на выдумки, одно точно, что все они высокие, статные и красивые, этакая элита, стоящая на следующей ступени эволюции. Они живут обособлено в труднодоступных местах, при этом появляются, как только получают вызов от бдительных граждан.

Потихоньку люди перестали бояться Создателей, и их почитание сошло на нет. Теперь мы их представляем, как высшую развитую инопланетную расу, которая просто устранила будущих конкурентов, которыми могли оказаться люди. На нашей планете возродились старые религии, толчком их развития послужило равнодушное отношение к этим изменениям Инквизиторов, никак не выразившим свой протест.

Меня встретил задумчивый взгляд начальника.

– Если ты закончила, то можешь идти домой.

– С тобой всё в порядке? Ты чем-то расстроен? – участливо спросила я.

– Просто меня озадачил наш доктор, не обращай внимания, – не стал он делиться проблемой.

– Ты расстроился из-за того, что Джона убили?

– Тебе рассказал Хейман? Старый болтун, – нахмурился Томас.

– Не обижай старика, я сама догадалась. Он провёл полное вскрытие, а значит, у него что-то не сходилось, и это его заинтересовало.

– Молодец, Азель, к сожалению, твои выводы верны. Но ты должна понимать, что это не подлежит распространению, – предупредил он.

– Мог бы и не говорить этого, я уже полтора года работаю с тобой и всё понимаю, – обиделась я его недоверию.

– Прости, малышка, но я обязан был сказать.

Он давно не называл меня «малышкой». Вторую ступень обучения школьной программы я проходила на дому и без памяти влюбилась в молодого детектива, только что окончившего университет, которого прислали к нам. Широкоплечий, статный мужчина сразил меня с первого взгляда, его голубые глаза тронули мою душу. Часто после занятий я бегала по его поручениям, помогла ему освоиться на новом месте: рассказывая ему о жителях, об истории города, обо всём, что меня волновало. Вот тогда он и стал называть меня «малышкой». Когда мне исполнилось шестнадцать, я призналась, что влюблена в него, и он тогда сказал: «Сначала вырасти, малышка», дав тем самым мне надежду на наше общее будущее. Я рассказала ему о своих планах, устроиться к нему помощником после полугодового обучения на материке. Он не поверил в мои способности, но и не отговаривал, провожая нас с мамой на пристани. Мы вернулись через полгода первым пароходом, и я, не заходя домой, с гордостью выложила перед ним диплом и кучу свидетельств об окончании курсов, не замечая изменений, произошедших с ним. Всё разъяснила Мариэтта – дочь нашего библиотекаря, ворвавшаяся вслед за мной.

– Что делает у тебя эта вертихвостка? – начала кричать она с порога.

– Успокойся, Мари, тебе нельзя волноваться. Видишь, я принимаю человека на работу? Теперь, как ты и хотела, я чаще смогу бывать дома.

Только уроки мамы держать себя в руках в любой ситуации, помогли мне не выдать своих чувств. Его беременная жена внимательно следила за моей реакцией, но её сердце я всё же не обманула.

– Я буду следить за вами, – пообещала она, – и лучше тебе, муженёк, подыскать кого-нибудь другого на это место.

– Если найдётся претендент на эту должность, я освобожу это место тотчас же, – пообещала я.

С тех пор мы с ним не смотрели в глаза друг другу и редко беседовали по душам. Его жена, сначала забегала проверить нас каждый день, но с рождением дочери, делала это всё реже и реже, но всегда неожиданно, прикрываясь заботой о муже.

Усталая, я вернулась домой, мама сразу заметила, что я расстроена и завалила меня вопросами о моём самочувствии.

– Всё в порядке, мама, просто мистер Криг умер и теперь преследует меня, – созналась я только в части моих тревог.

– Иди за дом и поговори с ним, сейчас в доме никого нет, а за улицей я присмотрю. В следующий раз будь осмотрительна и не давай им повода прицепиться к тебе.

Я кивнула, соглашаясь с ней и, поманив не упокоенную душу, вышла в сад.

– Джонатан Криг, мне очень жаль, но вы умерли, – сообщила я ему.

– Сам знаю, безмозглая курица!

– Так почему вы не уходите? У вас остались какие-то дела? – решила я, не обращать внимания на его оскорбления.

– Куда уходить-то, дура? У меня давно уже нет дел на этом свете, один доживал свой век.

– Как вас убили?

– Этого я не знаю. Никого рядом не было, а горло сдавило удавкой, я ничего не понял.

– Может быть, к вам кто-то подкрался незаметно?

– Нет, вроде один был, в тумане было плохо видно. Я вертелся, пытаясь сбросить удавку.

Чем дольше мы говорили, тем меньше он злился и использовал ругательства. Оказалась, с ним давно никто не беседовал по душам, и он очень переживал, что оскорблял людей, но остановиться не мог, так как не хотел видеть жалость и сострадание в их глазах, когда семь лет назад погибла его жена и трое детей. Последний поезд, увозивший жителей на материк, засыпало снегом, тогда погибли все, кто был в нём.

– Вы должны найти свою семью, они ждут вас, я знаю, – твёрдо сказала я. – Жители забудут плохое, я уже и не вспомню плохих слов в мой адрес, простите и вы себя, и идите с богом.

Встав со скамейки, я отряхнула подол и ушла в дом, наблюдая в окно, как образ Джона постепенно рассеялся. Мама облегчённо вздохнула и обняла меня, похвалив за сдержанность. Моя бабушка успела научить дочь всему, что знала до того как её убили Инквизиторы. У мамы был дар к химии или, как шутила бабушка, к «зельеварению» и она уже успела стать знаменитым химиком, когда бабуля помогла ребёнку, попавшему в аварию, и раскрыла свои способности. Уходить с Инквизиторами она отказалась и тогда они просто убили её, забрав жизнь лишь только прикосновением.

Папа тогда спас маму, сменив ей имя, и, подстроив несчастный случай с невозможностью опознать тело. Они спрятались от инквизиции в этом милом городке, в котором как раз требовался детектив. Пять лет назад папа погиб от рук группы мошенников, приехавшей за лёгкой добычей. Я глубоко запрятала воспоминания о том дне, слишком уж болезненными они были. От него мне достались черные, как вороново крыло, волосы и карие глаза, да тяга к разным тайнам и расследованиям.

Дни до отъезда мамы пролетели незаметно, и завтра она отправится на пароходе навстречу своей судьбе. Её новый муж будет элегантным и богатым мужчиной, который влюбится в неё без памяти, и она останется с ним там и больше сюда не вернётся – я это видела. И у меня скоро будет брат, но естественно, я не говорила ей об этом. О снах нельзя говорить никому, знания, которые они дают, хрупкие и могут разрушиться от одного неверного слова. Увидев смерть отца, я предупредила его, что привело к ещё большим страданиям и изменило его судьбу к худшему.