Посол Империи

Утро поднималось над Аурисом без спешки.

Свет переходил с воды на камень, цеплялся за белые фасады зданий, за дуги мостов, за стекло окон. Река лежала ровной полосой, чистой и гладкой, как отполированная сталь. Над одним из мостов в воздухе висели тонкие кварцевые линзы — почти невидимые круги, инициатива, подготовленная к празднику церковными иерархами.

Когда первые лучи пробились выше крыш, линзы вспыхнули. Свет разбился на ровные, аккуратные спектры, и казалось, будто над имперской столицей натянута прозрачная сеть.

Город уже жил. На набережной Аврелиана собирались люди: ремесленники в чистых куртках, торговцы, семейства с детьми. По проспекту Триумфа тянулись флаги провинций и вольных баронств: ряд цвета и ткани, который шел дальше, чем глаз успевал сосчитать.

Белые колонны зданий отражали свет так, что весь центр казался чуть нереальным — словно его только что вымыли и выставили напоказ. На балконах висели цветастые ковры, кто-то вытащил старые легионные знамена, кто-то — лучшие скатерти. Внизу скапливались те, кому места на балконах не досталось: подмастерья, городская стража не на посту, просто любопытные, пришедшие в столицу из окрестных городков и сел.

В глубине богатых кварталов несколько домов светились иначе, более ровно и более холодно. Там уже не топили печи и камины: под подвалами глухо и ровно гудели купленные на юге через посредников тепловые ядра. Их было мало — слишком дорого, слишком сложно в обслуживании и слишком подозрительно для большинства горожан. Империя всё ещё жила на дровах и угле, но у кого-то в подполе уже разгорался мёртвый огонь.

Над площадью воздух чуть дрожал от ожидания и голосов. Гул не был ни шумом мятежа, ни восторженной истерикой — просто плотным, тяжёлым шепотом тысячи людей, которым есть что обсудить и чем поделиться, пока они собрались смотреть в одну сторону.

Колокола Главного храма Небес ударили трижды. Звон был ясный, холодный, отрезающий разговоры так же аккуратно, как нож — верёвку.

Священники Церкви вышли из боковой арки ровной шеренгой. Белые мантии, серебряные нити геометрических узоров — без излишней роскоши, но так, чтобы не забыли, кто здесь отвечает за связь с высшими сферами. За ними шёл Верховный Прелат, высокий строгий старец, ярче и теплее одетый: золотая вышивка мягко блестела в солнечных лучах. В руках он держал хрустальный цилиндр — астральную свечу, символ единства народа с Небом. Свет внутри стекла ритмично подрагивал, без видимого источника, словно у предмета было собственное сердцебиение.

По лестнице дворца заняла позиции императорская гвардия — Серебряные плащи. Единственный полк Имперского Легиона, которому было позволено входить в Аурис “людно и оружно”. Сталь лат вычищена до блеска, но без лишних украшений: это была не музейная реликвия, а рабочий доспех. Плащи в лучах утреннего солнца действительно казались не тканью, а литым металлом.

Толпа чуть качнулась. Кто-то подтянул ребёнка повыше. Кто-то, наоборот, вдруг стал ниже ростом, словно решил, что лучше не привлекать внимания.

И вот — трубы. Громко, чисто, без дрожи.

Карета нового императора поднималась по проспекту от Восточных ворот. Не золочёная, не облепленная имперскими львами и грифонами, как любили украшать себя герцоги прошлого, а белая, с тонкими серебряными линиями по рёбрам. Зеркальные панели отражали толпу так аккуратно, что казалось, будто это часть задумки: народ смотрит на себя, пока ждёт государя.

Когда карета остановилась у подножия лестницы, двери распахнулись.

Он вышел.

Молодой. Рослый. Но не легендарный “бронзовый гигант” из дешёвых баллад и не сияющее воплощение Небес, как любили рассказывать уличные сказители. Просто мужчина в хорошем камзоле и белом парадном плаще, чуть уставший с дороги, но собранный. В его взгляде было не привычное монархическое “снисхождение”, а внимательное, почти профессиональное любопытство — как у мастера, который впервые видит материал, с которым ему предстоит работать много лет.

Он оглядел Аурис — не для вида, а действительно прикидывая: расстояния, крепость стен, густоту толпы. На мгновение стало совсем тихо. Линзы над мостом поймали солнце чуть иначе, и серебряная кайма его плаща коротко вспыхнула.

Верховный Прелат шагнул вперёд и слегка склонил голову.

— Да озарит тебя Небо, государь, — произнёс он достаточно громко, чтобы хотя бы первая линия собравшихся знала, что было сказано.

Император ответил улыбкой — лёгкой, едва заметной.

— Небо — для всех нас, — негромко сказал он. — И для тех, кто ещё не умеет смотреть вверх.

Толпа слова не расслышала. Но что-то в том, как он стоял и как смотрел, всё равно дошло до нижних рядов. Гул поднялся снова — не рев, не восторг, а тот самый плотный, тёплый шум людей, которые ещё не решили, верят они или нет, но готовы посмотреть, что будет дальше.

Аурис встретил своего нового императора.

Где-то над башнями дворца тонкие подвесные линзы снова поймали свет и на миг вспыхнули ярче — так, будто сам город моргнул, пытаясь запомнить этот день.

***

Парад закончился, трубы заглохли, и Аурис утонул в том особом послекоронационном шуме — вязком, рассыпчатом, как гул моря после шторма. Император покинул балкон над Мраморной площадью, прошёл по залам Небесного Дворца лишь в сопровождении пары Серебряных плащей. Прелат уже исчез, растворившись в своих обязанностях; священники разошлись по храмам. Осталась только работа.

Малый Совет ждал.

Никакой пышности здесь не было — помещение было почти камерным: светлый камень стен, высокий стрельчатый потолок, узкие окна, пропускающие выверенные, словно прочерченные линейкой лучи света. Длинный стол из темного дерева занимал центр зала. Никаких знаков власти — кроме того, что кресло во главе стола имело чуть выше спинку.

Когда император вошёл, разговоры стихли. Не мгновенно — слишком дружелюбна была атмосфера — но так, как стихают разговоры в кругу своих, когда наконец пришёл тот, кого ждали.

— Государь, — уважительно поднявшись, сказал рыцарь с севера, высокий, русоволосый, по имени Альмерик; он слегка поклонился, но с улыбкой.

— Или просто Дариан, — поправил император, снимая перчатки и тяжелый плащ, оставаясь лишь в нарядном камзоле. — Мы же между собой.

— Мы — да, — заметил мужчина с длинными, почти женственными, волосами у правого края стола, Мелисар ван Аурелиан, — но отчёты, боюсь, всё равно будут официальными, Ваше Величество.

Правитель усмехнулся.

— Официальные отчёты я принимаю охотнее, чем официальные поклонения.

Несколько человек тихо рассмеялись. Напряжения в комнате не было — только интерес. Всё здесь было новым: новые лица, новые титулы, новая эпоха.

Один стул оставался пустым — третий слева, возле окна.

Император бросил на него взгляд. Чуть нахмурился.

— Всё ещё нет новостей?

— Он вернётся завтра, — ответил Альмерик. — Элиал… то есть ваш посол, государь, — всё ещё в пути из восточных провинций. Он отправил гонца, что задержка незначительная.

— Хорошо, — тихо сказал император. — Ему предстоит самое сложное поручение из всех, что мы сегодня обсудим.

Он прошёл к своему месту, но не сел — положил ладони на спинку кресла, собираясь с мыслями, словно чувствуя вес будущей работы.

— Спасибо всем, что пришли сразу после церемонии. Я понимаю, что день был утомительным.

— День был историческим, Дариан, — заметил Альмерик. — Это куда важнее.

— Историчность измеряют через поколения, — ответил император. — А мы сейчас должны решить, что конкретно будет делать завтрашний день.

Он обвёл взглядом Совет.

— Друзья, — сказал он тихо. — Всё, о чём мы говорили все эти годы, перестаёт быть только размышлениями. Теперь придётся проверить все наши планы на прочность — не в записях, а в делах. Империя слишком долго делала вид, что время работает на нас. Пока мы спорили в Совете Благородных, Лес тянул корни на восток, некроманты прокладывали свои линии всё дальше в степь, Конклав после пятидесяти лет тишины прислал наблюдателей на юг. Я не хочу, чтобы мы всё время догоняли чужие решения. Нам нужно научиться действовать быстро и решительно. Нам нужно — опережать.

Лёгкий шум одобрения прошёл по столу.

— Поэтому каждый из вас здесь, — продолжил император. — Не из-за знатности, не из-за происхождения, не потому, что кто-то из старых родов навязал вас. Вы здесь, потому что умеете думать. Нам нужен новый курс, и мне нужны люди, которые способны его провести, а не только красиво рассказать, почему это невозможно.

Император сделал короткую паузу и закончил:

— Что ж, начнем. Представьте мне подготовленные сводки.

Совет оживился. Бумаги разошлись по столу. Разговоры вернулись — на этот раз деловые, точные, без лишних эмоций.

Император сел в своё кресло лишь тогда, когда все снова были заняты делом.

Новый день начинался.