Потерянный в тенях

— Анализ носителя. Колония Элея. Год с начала колонизации: 4320. Связь с центром: отсутствует.

— Причина информирования?

— Анализ выявил угрозу. Зафиксировано внешнее вмешательство в процесс развития колонии.

— Имя носителя?

— Валериан. Пол: мужской.

— Отобразить ключевой период жизни носителя, связанный с обнаруженным вмешательством.

Вспышка.

Поле боя. Равнина, усеянная телами. Лёгкий утренний туман стелился по земле, но не скрывал следы человеческой жестокости.

Павшие за амбиции своих правителей заполнили мёртвыми телами всю равнину. Валериан пробирался среди них вместе со своим военачальником Леонардом. Каждый солдат с гербом его королевства обдавал у него внутренним холодом. Вокруг лежали обломки копий, щиты с потускневшими от крови эмблемами и люди, ещё недавно дышавшие под своими доспехами.

Валериану было тяжело смотреть на застывшие лица. Он поднял взгляд на чистое небо, где кружил светлый ворон. В последнее время птица появлялась на полях всех его сражений. Говорили, он явился из звёздного света, предвещая перемены. Но Валериан, будучи королём и виновником этих смертей, относился к таким легендам с отчуждением. С тех пор как он впервые увидел ворона, мысли о мире навещали его всё чаще.

— В этот раз потерь больше, Леонард. На много больше, — произнес он, не скрывая горечи.

Леонард остановился у тела одного из их солдат. Он аккуратно, с усилием, вытащил из раны арбалетный болт.

— Арбалеты, милорд, — констатировал он. — Южане массово перевооружаются. Мы не поспеваем за ними.

Валериан окинул взглядом поле. Всё это — ради «идеала», который, как он теперь понимал, был лишь жаждой власти его лордов и оборачивался страданием его народа. Он не хотел учувствовать в этой войне, но давняя смерть отца и воля лордов принудили его к многолетнему кровопролитию.

— Они умирают за идеалы, — тихо сказал Валериан, — за идеалы людей, которые сами заблудились в жизни. — Мне кажется, Леонард, мы уже забыли, за что боремся. За власть? За земли? Золото? Или просто за то, чтобы лить кровь?

Сзади послышался топот копыт. К ним приближался гонец. Валериан вздрогнул, и перед ним мелькнули картины недавней схватки: лязг стали мечей, грохот молота о доспехи, свист стрел, болтов и крики павших. Только благодаря кавалерийскому удару, смявшему остатки вражеского строя арбалетчиков, была одержана победа. В последние годы его армия перешла границы Южан и с боями захватила множество земель и несколько прилежащих к ним замков. Но последние битвы, давались все сложенее.

— Мы не возьмем следующую крепость, Леонард, — Валериан поднял с земли герб своего королевства — саблезубый тигр под полярной звездой, он был окроплён кровью знаменосца. — Этот герб когда-то символизировал силу и мудрость, Леонард. А теперь — лоскут роскоши, приправленный человеческими жертвами. — Валериан отбросил знамя в сторону.

— Это все слишком затянулось. У нас не осталось ни людей, ни лошадей. Их арбалеты не оставят нам шансов на штурм. А если и удастся, цена будет такой, что большая часть наших солдат останется на вечно лежать у стен их следующей крепости. Все! Довольно смертей, Леонард, — он прямо посмотрел военачальнику в глаза. — Пора выбираться из этой ямы и начинать строить, а не разрушать.

— Вы? — резко остановившись, переспросил его Леонард, улавливая мысль. — Вы хотите отменить блокаду и принять условия хартии, предложенной южанами?

Валериан глубоко вздохнул.

— Оглянись. Подмога — пятнадцать тысяч против наших тридцати. Следующее сражение… — сказал он. — Я не хочу думать, что будет, если мы проиграем.

Леонард нахмурился. — Но, сир, по условиям хартии мы вернем им... и мой замок.

В это время гонец спешился в нескольких шагах. Валериану было тяжело смотреть на землю, пропитанную кровью и усеянную мертвецами, но он понимал — это, возможно, их единственный шанс остановить войну. О полной победе речи быть не могло.

— Смерть. Кругом одна смерть и кровь, — продолжил Валериан, его голос был ровным и тяжелым. — И что дальше? Жить в руинах, но с гордым чувством победы? Так ты видишь наше будущее? А знаешь, как меня прозвал народ в селениях? Кровавый Король. Думаешь, я хочу таким остаться в памяти Королевства?

— Дворяне и солдаты считают иначе, милорд, — тихо ответил Леонард. Валериан слышал напряжение в его голосе. — А мнение черни — пустой звук. Сегодня они против, а завтра будут носить вас на руках.

— Хартия будет подписана, — окончательно заявил Валериан. — Говори.

Гонец, сделал шаг вперед и склонил голову:

— Ваше сиятельство! Лорды прибыли в замок и ожидают вашего возвращения.

Валериан кивнул гонцу. И краем глаза увидел, как скулы Леонарда напряглись, а губы плотно сжались. Слова были не нужны — Валериан всё понял. Цена мира для его верного военачальника оказалась слишком высока.

— Значит, вы все же решились, милорд, – произнёс он с тихим вздохом.

— Мы скоро будем, — ответил Валериан гонцу.

Затем обернулся к Леонарду, коснувшись его плеча, — отчего тот нелепо вздрогнул.

— Взамен я дам тебе нечто большее: плодородные земли, которые останутся под нашей властью. На них ты возведёшь себе поместье — или даже замок.

Гонец, отдав знак почтения, поспешил к своей лошади. Туман рассеялся, и, взбираясь в седло, Валериан в последний раз взглянул на бескрайнее поле, усеянное телами павших. Оно не было местом славы — это был мрачный памятник человеческой глупости и слепоты.

Группа солдат во главе с королём приблизилась к замку Миленхольм.

На башнях замка, на холодном ветру, трепетали флаги с гербами его королевства. Дозорный поднёс к губам рог, и его громкий сигнал возвестил о королевском возвращении.

Ворота крепости раскрылись. Внутренний двор был под завязку заполнен повозками, принадлежавшими лордам, а у самого подножия стен, в строгом порядке, выстроилась их личная охрана — сотни плащей с гербами их домов, с остриями копий и с холодным блеском доспехов. Демонстрация силы. Они приехали не просить, а требовать. Забыли, видимо, что стены этого замка подчиняются королю, а не их золоту.

А за холмами, в пределах видимости, раскинулся лагерь сорокатысячной армии короля — мрачное напоминание о том, что мир здесь всё ещё держится на лезвии меча.

Валериан ощутил тяжёлый груз ответственности. Казалось, сам Миленхольм смотрел на него с немым укором, требуя ответов и ожидая решения, которое неминуемо ввергнет его и всё королевство в пучину политических интриг и заговоров. Когда-то этот замок был надежным оплотом Южного королевства, а теперь превратился в арену для споров и заговоров, место, где переплелась политика и личные амбиции. То, от чего он всегда старался держаться в стороне.

В главном зале, просторном помещении с массивным дубовым столом в центре и стенами, увешанными картами и гербами, уже собрались лорды и советники. Они теснились вокруг стола, на котором были расставлены деревянные фигурки, изображающие войска армий Севера и Юга в недавней битве.

Раздавшийся возглас о прибытии короля пронесся по залу. Глашатай распахнул двустворчатые двери и громко возвестил собравшимся:

— Король Валериан!

Все присутствующие обернулись к входу. Десятки взглядов устремились на него. Некоторые — с плохо скрытым вызовом, другие — с алчным расчётом. Они смотрели на него не как на короля, а как на препятствие к своим личным выгодам. Что ж, сегодня это препятствие напомнит им о своей несокрушимости.

Воздух был наполнен запахом дорогих духов и едва сдерживаемым напряжением. Валериан переступил порог. Каждый его шаг отдавался эхом — тяжёлый, уверенный шаг короля, не намеренного уступать. Теперь ему предстояло противостояние иного рода — не с врагом на поле боя, а с волей собственных союзников.
Лорды — Фит, Малук, Брен и другие — окружили массивный стол как звери вокруг добычи. Их одежды шуршали дорогой тканью, а лица выдавали изнеженность богатства и ту особую усталость, что рождается не от труда, а от роскоши жизни с избытком. Некоторые даже нарядились в южные наряды — демонстрация, которая пахла ироничной предельностью.

Кароль окинул взглядом собравшихся. Лорд Малук заметно воспрянул духом, с облегчением выдохнув — держать оборону в одиночестве против противников короля было нелегким испытанием. Малук хоть и был типичным дворянином, но понимал простую истину: без сильной королевской власти лорды перегрызут друг другу глотки.

Лорд Фит с раздражением смахнул фигурки на столе, сгребая их в беспорядочную кучу.

— Хватит этих детских забав! — рявкнул он.

Валериан поморщился. Фит забыл, кто здесь решает судьбу королевства. В столице не раз доносили его покойному отцу о возможных связях Фита с новоявленными культистами — возможно, именно это и ставило его дом выше прочих. Валериан никогда не видел ни их, ни доказательств, но дал себе слово: если слухи подтвердятся, он вздёрнет Фита на площади при всём честном народе. Корона не потерпит предателей.

— Хартия Навида перед вами. Как ваш король, я принял решение о её подписании, — сказал Валериан, и зал наполнился шёпотом. — Это не предложение для обсуждения, господа. Это королевская воля.

Лорд Фит вскочил первым, его речь была как огненный ураган:

— Павшие взывают о мести! Им нужна кровь, а не пергамент! Вы предаёте память вашего отца, великого короля!

— Не смейте говорить мне О МОЁМ ОТЦЕ! — голос Валериана прогремел по залу, заставив все замолчать.

Голос Малука пытался влить холодную рассудительность:

— Умерьте пыл, господа. Мы ныне должны думать о королевстве, не о гордости — гордость нас лишит будущего.

Слово за словом — напор, контраргументы, плетение старых обид и новых выгод. Каждый лорд тянул одеяло на себя, забыв, что это одеяло — королевство, а не их личная собственность. Лорд Брен не остался в стороне:

— Ваш отец втоптал бы Навида в прах! А вы намерены с ним договариваться? Месть — вот наш священный долг! Или вы слишком слабы для королевской короны?

— Слаб?! — Валериан ударил по столу руками и вскочил с места. — Я веду эту войну с пятнадцати лет! Я потерял в ней отца! Жену! Я видел больше смертей, чем вы все вместе взятые! И я, ваш король, говорю: довольно! Репарации необходимы королевству! Множество плодородных земель останутся при нас. И самое главное, выход к южному морю. Моя дочь, принцесса Лианэ, унаследует процветающее королевство, а не пепелище!

При упоминании Лианэ его голос смягчился на мгновение — единственная слабость, которую он не мог скрыть. Она была его светом во тьме, его надеждой на то, что всё это не напрасно.

Зал вновь наполнился гулом.

— Прошу! Давайте сохранять достоинство! — тщетно взывал Малук.

Валериан поднял руку — жест короля, требующего тишины. Гул моментально стих.

Леонард бесшумно выскользнул на балкон и остался наблюдать оттуда. Фит заерзал на месте, нервничая.

— Что вас тревожит, лорд Фит? — бросил Валериан. — Боитесь потерять часть награбленного?

— Победа куётся сталью, что отделит голову Навида от плеч, а не чернилами на бумаге! — взорвался Фит. — По хартии мы отдаём много земли, пусть и не плодородной! Крепость! И этот замок — обещанный Леонарду за его заслуги! Это бесчестье! Это позор для короны!

— Позор для короны? — Валериан сжал кулаки, он был на грани, и едва сдерживал себя, чтобы не вытащить меч. — Позор — это когда лорды диктуют королю! Позор — это когда знать жиреет на крови простолюдинов! Позор — это то, что вы все здесь видите во мне не короля, а инструмент для своих амбиций!

Валериан взглянул на Леонарда, стоявшего спиной к залу.

— Леонард!

Тот обернулся:

— Их крестьянин с арбалетом стоит нашего закаленного воина. РиверХольм не взять — мы слишком далеко от дома, а времени на перевооружение у нас нет. Пойдем на штурм — проиграем. Потеряем инициативу — потерпим поражение.

— Вы хотите, чтобы мы платили им репарации или превратились в их рабов? — Валериан усилил давление. — Это ваше желание для королевства? Или вы хотите, чтобы моя дочь, ваша будущая королева, правила руинами?— Это не оправдание, для остановки войны! — процедил Фит. — Ищите другой выход, Леонард! Не можем же мы расписаться в собственном бессилии!

— У меня иное предложение, — поднялся лорд Брен. — Люди устали от войны, армии нужно перевооружение.

— Давай. Давай. К делу, Брен! — поторопил его Фит.

— Подпишем хартию. Затянем с передачей замков. И ударим.

— Довольно! — Валериан оперся ладонями о стол и процедил сквозь зубы. Его взгляд прошелся по лицам собравшихся. — Королевство тонет в крови! Еще одна бойня — и воевать будет некому! Или вы пошлете в битву своих жен и детей? Вся эта кровь — на мне! Отец мертв, королева мертва. Я слышу, как наш народ страдает от ужаса и боли! Если вам есть до них дело — подпишете хартию. Если воспротивитесь — каждый из вас вместе со своими семьями возьмёт оружие и встанет в строй. Это мой королевский указ!

Зал наполнился шепотом, но открыто возразить никто не решился.

— Скоро я объявлю день подписания. Оставьте своих гонцов в замке. А теперь все — вон из моего зала! Лорды стали поспешно покидать его.

Валериан остался один. Перевел дух, и взглянув на деревянные фигурки войск, направился к выходу.

В коридоре за ним следовала личная стража. С каждым шагом к покоям тревога и раздражение усиливались, превращаясь в горькое отвращение. Лордам было наплевать на простой люд — они жаждали лишь власти и земель, готовые растоптать любого на своём пути.

Закрыв дверь, Валериан прислонился к ней лбом. Корона жгла голову. Впереди испытание похуже битвы — защитить дочь от этих алчных упрямцев и обеспечить ей безопасное будущее.

Весь вечер он провёл в раздумьях о жадности и беспринципности знати.

С наступлением сумерек повозки лордов начали разъезжаться. Усталость и тоска преследовали его до самой ночи. В поисках утешения Валериан направился в покои дочери. Открыл дверь — нежный звон арфы разливался по комнате, тёплый, как свет свечей. Лианэ сидела у окна, её пальцы скользили по струнам. Лицо — точь-в-точь её матери. Те же глаза, та же грация, та же внутренняя сила. Его сердце сжалось от любви и страха за неё. Она заметила его, и струны смолкли. Лианэ поднялась и склонила голову:

— Ваше величество…

— Играй дальше, пожалуйста, — тихо сказал он, проходя и садясь рядом. Хотел вырваться из мрака хоть на минуту.

Валериан смотрел на неё и слушал её голос. Четырнадцать лет... Слишком юная, чтобы нести бремя короны, но уже достаточно взрослая, чтобы понимать опасность. В её глазах читалась печаль и мудрость не по годам.

— Грустишь по маме? — тихо произнесла она вдруг и сменила мелодию на более грустную.

В её интонации он услышал отражение собственной боли. Валериан обещал умирающей жене сберечь Лианэ во что бы то ни стало. Это обещание было священным — важнее короны, важнее королевства.

— Каждый день, моя дорогая. Каждый день, — признался он. — Но когда я смотрю на тебя, я вижу её. И это даёт мне силы продолжать.

Наконец он набрался смелости сказать:

— Завтра уедешь. С моей личной гвардией.

Звук надломился. В ее глазах появился страх.

— Лорды?! — спросила она, сразу догадавшись о причине.

— Ты унаследовала проницательность матери. И её силу. — Он едва усмехнулся. — Им верить сейчас нельзя. Они видят во мне препятствие, а в тебе — инструмент для манипуляций. Возможен мятеж. И я не могу, не имею права рисковать тобой. Ты — моё сердце, Лианэ. Моя надежда. Будущее нашей династии.

— И надолго ты меня гонишь? — грусть в голосе полоснула по его сердцу.

— Ради королевства, Лианэ. И ради тебя. Ты — будущая королева.

— Отец, я приму что угодно, — тихо сказала она. — Но не бросай меня одну надолго. Без мамы… тяжело мне одной.

Валериан с трудом сдержался, чтобы не дрогнуть. Она была его настоящим сокровищем и эхом его жены, что покинула этот мир.

— Всё будет хорошо, — проговорил он, стараясь придать голосу уверенность.

Лианэ встала. Слёзы блеснули на ресницах, но она улыбнулась — слабой, детской улыбкой.

— Сдерживать слёзы… Это я у тебя взяла, — шепнула она.

Валериан подошёл и поцеловал её в макушку.

— Ты моя дочь. И будущая королева. Слёзы не для тебя.

Она глянула с укором:

— Мне четырнадцать, пап. Даже для будущей королевы это слишком.

Валериан криво улыбнулся, и едва сдерживаясь, пошёл к двери. На пороге её голос догнал его:

— Знаю, завтра не придёшь проститься. Но я люблю тебя.

Вина и страх сдавили ему горло.

— И я тебя, дочь.

Ночь он провёл у окна, глядя на звёзды, пытаясь найти в них ответы. Он был в ловушке, окружённый людьми, для которых милосердие было чем-то неизвестным. А это говорило лишь об одном: они будут искать способы заставить его добить королевство Навина. И он, и Леонард понимали, что конечный итог этого — хаос. У них просто не останется людей, чтобы сохранить власть над Южанами, а те, в свою очередь, используя арбалеты, начнут нападать малыми группами из засад. И сколько это потом будет длиться — понятия никто не имел.

Кувшин вина опустел. Тоска комом сдавила грудь. За окном показался рассвет. Загремели копыта, заскрипела повозка.

Валериан поднялся. Ноги дрожали. Он взглянул вниз: Лианэ, сидевшая в повозке, подняла взгляд и соприкоснувшись со взглядом Валериана, сразу же отвернулась. Её обида резала его сердце, но утешение и успокоение он находил в двух словах: ради неё.

Повозка двинулась и направилась прочь из замка в сопровождении королевских гвардейцев.
Тепло покидало сердце, оставляя за собой пустоту. Холод заполнил грудь. Допив остатки вина, он рухнул на кровать. Усталость вогнала его в сон. Во сне Лианэ звала, а он блуждал в темноте, не находя её.

К вечеру двор загудел тревожным роем. Валериан на шум направился во двор. Леонард седлал кобылу, а за его спиной ждал большой отряд. Лица солдат были мрачны, как перед битвой.

Дурное предчувствие окатило короля ледяной волной, пробежав по коже холодным ознобом.

— Что происходит, Леонард? — спросил он, выйдя во двор и машинально поправляя лёгкую кольчугу с королевским гербом.

— Утренний отряд с повозкой, на него напали, милорд, — ответил военачальник, избегая прямого взгляда. Его скулы напряглись. — Я разузнаю подробности и сразу доложу вам.

— Отряд с повозкой?! — голос Валериана сорвался. Озноб пробежал по телу, когда понимание обрушилось на него. На миг ему стало трудно дышать. Он ухватился за уздечку лошади Леонарда, чтобы устоять на ногах. — Моя дочь...

— Кобылу! Быстро! — выкрикнул король, и его голос разнёсся по двору как удар грома.

— Да, милорд. — Солдаты от испуга, спешно соскочили с седел готовые отдать кобылу. Ближайший передал Валериану поводья своей лошади.

— Сир, это безумие! Вам нельзя с нами! — попытался остановить его Леонард, но король уже уселся в седло.

Дюжина гвардейцев уже садилась на лошадей, готовые следовать за своим королём в любую бездну.

— В повозке моя дочь, Леонард! Моя Лианэ! — выкрикнул Валериан, заставив коня встать на дыбы. Копыта высекли искры из камней двора, и он погнал прочь из замка.

Леонард отдал короткую команду, и вся группа ринулась вслед за королём.

К утру они приближались к лесной опушке. От безостановочного галопа загнанные лошади начали спотыкаться и сбрасывать всадников. Пена хлопьями слетала с их боков. Уже в лесу, в косых лучах рассвета, показалась фигура — солдат с королевским гербом брёл им навстречу по лесной дороге. Он казался обессиленным, кольчуга была изорвана, кровь запеклась на лице. Но что-то в его движениях... Он слишком нервно озирался.

Леонард подъехал ближе.

— Где повозка? Что с принцессой?

Солдат поднял взгляд — и свистнул. Резко и пронзительно.

Из зарослей тут же вылетели арбалетные болты, засвистев над головами как рой разъярённых ос. Валериан едва успел соскользнуть с седла — болт ударил его лошадь в шею. Животное захрипело и рухнуло, придавив ногу короля. Его гвардейцы падали один за другим, пронзённые смертоносным железом. Крики умирающих разрывали утреннюю тишину леса.

Ярость и ужас помутили разум Валериана. Вырвавшись из-под павшей лошади, он молниеносным ударом меча прикончил предателя, вогнав клинок ему под рёбра.

— Навииид! — прорычал король, выдёргивая окровавленный клинок.

Но тут из леса хлынула вражеская пехота — десятки, сотни солдат в чужеземных доспехах. Крики его людей рвали уши, смешиваясь с лязгом стали.

— Держать строй! К королю! — выкрикнул гвардеец.

Новый залп арбалетов выкосил большую часть уцелевших. Гвардеец, шатаясь от раны в плече, протянул ему поводья последней живой лошади:

— Сир, они перезаряжают! Бегите, пока есть время! Нам здесь не выстоять!

Валериан окинул взглядом бойню — его люди гибли, но дрались как львы.

— Бросить вас?! — прорычал он, отшвырнув поводья. — Я не из тех королей, что бегут! Бьёмся до конца!

Полуторный меч — подарок отца, ожил в его руках, рубя врагов с яростью одержимого. Клинок пел свою смертельную песню, и казалось, сама Смерть боялась подойти к королю, отступая перед его неистовством. Южане валились один за другим, их кровь орошала лесную землю. Оставшаяся пара гвардейцев отчаянно прикрывала его спину, но враг давил числом, как морской прилив.

И тут сквозь хаос битвы Валериан увидел то, что заставило его сердце пропустить удар. Леонард. Его верный военачальник шёл к нему через поле боя — спокойный, собранный. Но меч в его руке... Меч Леонарда резал не южан. Он методично, с холодной точностью вонзал клинок в спины королевских солдат и гвардейцев.

— Леонард! — крик Валериана перекрыл общий гул. — Что ты делаешь?!

Разум отказывался верить глазам. Ещё вчера Леонард был его правой рукой, человеком, которому он доверял безоговорочно, с кем делил тяготы войны. А теперь... теперь этот человек с ледяным спокойствием убивал их собственных солдат.

— Я был псом при троне, а не лордом, сир, — бросил Леонард с презрением. — Пёс, которого кормили объедками с королевского стола!

— И я не отдам то, что получил по праву! — добавил он, добивая последнего гвардейца точным ударом под шлем.

Гнев и боль предательства вскипели в груди Валериана как расплавленный металл:

— Предатель! — король рванулся к бывшему соратнику, но тяжёлые арбалетные болты ударили ему в грудь и плечо.

Боль взорвалась огненным шаром. Ноги подкосились, словно подрубленные. Меч выпал из ослабевших пальцев. Валериан рухнул следом, чувствуя, как тёплая кровь растекается под кольчугой. С трудом поднявшись на колени, он огляделся — вокруг лежали мёртвые тела его гвардейцев. Верные ему до конца. Бой стих. Чёрная стена вражеских солдат вышла из леса, окружая его плотным кольцом. Кровь текла по кольчуге алыми ручьями, лёгкое было пробито — каждый вдох отдавался хрипом и жгучей болью.

— Мы все оказались слабы перед соблазном власти, — произнёс Леонард, медленно подходя.

Белая пелена начала затягивать взгляд Валериана. Жизненная сила утекала с каждым ударом сердца. Леонард склонился над ним, и король, собрав последние силы, выдавил сквозь окровавленные губы:

— Ты... ты с Навидом заодно? Продал нас за звон золота и горсть власти?! Где твоя честь, Леонард?! Где клятвы, что давал?!

Леонард ответил с холодной, горькой усмешкой:

— Честь? У меня ещё будет время оплакать её.

Валериан попытался встать. Ноги дрожали, но не от страха — от потери крови. Перед глазами всё плыло красной пеленой.

— Лианэ... — голос его хрипел. — Она жива?! Скажи, что она жива! Ты же... ты любил её как родную!

Что-то дрогнуло в лице Леонарда. На миг.

— Разумеется. Она была мне... близка. Я сохранил ей жизнь. — Голос звучал отстранённо, словно он говорил о чужом человеке. — Она едет к Навиду. Станет важной фигурой в его политической игре. Заложницей. Или невестой для его сына. Это уже не мое дело.

Леонард обошёл поверженного короля. Медленно, как палач на эшафоте. Остриё меча уперлось в ключицу Валериана.

— Ты... за это... поплатишься... — прохрипел король, глядя в глаза предателю. — Если не в этой жизни, то...

— Тш-ш-ш, — выдохнул Леонард, словно успокаивая ребёнка. — Спи спокойно, мой король.

Меч вошёл одним точным движением. Боль разорвала рёбра, огонь вспыхнул в груди. Валериан захлебнулся собственным криком и кровью. Мир для него померк.

Леонард выдернул клинок. Алая дорожка окропила утоптанную землю. Тело Валериана рухнуло ничком в грязь, смешанную с кровью.

— Однажды! Возможно! — бросил Леонард мёртвому телу.