Повелитель мыслей 2

Адвокат передал мне бумаги, пахнущие свежей печатью и дождём. Тиснёная надпись шла ровными строками:

«…сим удостоверяется, что действительная купля-продажа владения деревней Высокая с прилежащими угодьями совершена по всем имперским нормам между бароном Виктором Ивановичем Орловским (продавец) и Александром Сергеевичем Гориным (покупатель). Покупатель, уплатив десять тысяч (10 000) рублей, ходатайствует о возведении его в баронское достоинство…»

Я машинально сглотнул. Ниже — подпись городского секретаря Асино, гербовая сургучная печать, второй лист — выписка из дворянской палаты: «Титул барона к Александру Горину применить. Запись внести. Права и обязанности разъяснить».

В глубине сознания что-то щёлкнуло. Да это же не просто титул, а ключ к власти и к месту, где я наконец-то обретаю вес.

— Неплохо для «ничего не помню», — сухо хмыкнул главный маг Гильдии, и его взгляд, тяжёлый и подозрительный, будто пытался оторвать документ от моих пальцев.

А я держал бумаги и не мог поверить своим глазам. Барон. Моя деревня. Подписи, печати — всё было настоящее. В груди что-то пульсировало: не торжество, не пустой восторг, а странная, тихая радость — как если бы долго ждал поезда, а он наконец подъехал. Смешно и неловко было радоваться вслух, рана в животе и боль в левой руке напоминали о уплаченной цене, а вокруг ещё стояли маги с тяжёлыми лицами. Но внутри горело простое ощущение: у меня получилось! Я прошёл через боль и препятствия и теперь это моё. Но я не буду вопить от восторга, хотя и очень хочется, а просто улыбнусь.

— Тут ещё приписка, — сказал адвокат, переворачивая последний лист. — «Оплата произведена наличными средствами графа Воронова, даровая ссуда на основании долговой расписки без процентов сроком на один год».

— Даровая, — негромко повторил граф, и уголки губ едва заметно дрогнули. — Мужчина должен вернуть миру то, что мир дал ему раньше.

Гулко скрипнул стул. Маг в кожаном кафтане вскочил:

— Почему он сразу не сообщил, что он… барон?! — последнее слово он не сказал, а как будто выплюнул.

— Потому что он потерял память после стычки с Морозовым, — ответил Орловский. Голос барона был ровным, стальным.

Главный маг медленно повернул голову, и на миг мне показалось, что воздух стал более плотным.

— Тогда почему, — он отчеканил каждое слово, — ни вы, барон Орловский, ни вы, граф Воронов, не сочли нужным уведомить гильдию, что перед нами — дворянин титулованный? Или это тоже «забыли»?

Вот это наезд! Интересно, как выкрутится граф?

А граф сделал полшага вперёд и спокойно ответил:

— Мы сочли нужным сперва удостовериться, что Александр жив. Затем — что бумаги зарегистрированы. И лишь потом — вступать в дискуссии об обязанностях.

Главный маг наклонил голову, разглядывая его, как хирург рану.

— Дискуссии об обязанностях? Вы что-то путаете, граф. Гильдия несёт ответственность за всех магически одарённых на территории империи, независимо от сословия.

— А дворянский титул, — мягко перебил адвокат, не повышая голоса, — добавляет ещё один слой правового режима. Любые меры принуждения в отношении титулованного лица требуют либо санкции дворянской палаты, либо наличия прямых улик по тяжкому деянию. Вы представили улики? Выдвинули обвинение? Или продолжаем говорить на уровне «подозреваю»?

Ни один мускул не дрогнул на лице главного мага.

— Двое наших погибли, — сказал он тихо. — И это — не уровень «подозреваю». Это уровень «найду и разберусь».

Я почувствовал, что так и будет. Этот не успокоится, пока не “разберется” со мной. Если я как барон не разберусь с ним раньше.

— Найдёте — разберёмся, — кивнул граф. — Но не сегодня и не из-под стражи. Александр — барон. И это меняет всё.

Их взгляды сцепились, а я снова опустил глаза в документ. «Высокая… моя деревня?» Где-то внутри поднялась непривычная, необъяснимая тяжесть — как будто мне на плечи водрузили большую ношу, и эта ноша… нравится. Ответственность — вот правильно слово для этой ноши. Теперь я несу ответственность за людей в моей деревне.

***

Мы подъехали к самой реке и остановились. Лошади фыркали, копыта шуршали по гальке.

Невысокий мужчина в сером сюртуке с нашивкой уездного управления поднял руку и показал на противоположный берег. Щёки у него были красные от солнца, голос сухой и деловой:

— Высокая. Семь десятков душ. Теперь она ваша, барон. Я обязан присутствовать при передаче владений и зафиксировать, что вы прибыли на место и приняли деревню во владение. Акт составим уже в самой деревне, при свидетелях.

— Вот она, — растягивая слова сказал я, разглядываю деревню на том берегу. Она расположилась на высоком холме метров около сорока над водой. Собственно, из-за крутого берега было мало что видно. Около десятка домов и всё, улицы терялись за холмом.

Я смотрел на дымки над крышами, а внутри бушевали эмоции. Барон. Звучало гордо. Слишком гордо для парня, который ещё вчера с трудом вспоминал своё имя.

— Красиво, — протянул Сергей. Он говорил с азартом, его глаза горели, как у мальчишки, которому показали новую игрушку.

— Место удобное для обороны, — добавил Гриша с энтузиазмом. — Высоко. Лес рядом. Только мост нужен, без него никуда. И забор высокий.

— А мне тут нравится, — неожиданно сказала Ира. Она подбежала к реке и раскинула руки. — Смотрите! Кажется, что небо прямо в воде! Как будто можно взять и зачерпнуть облако в ладоши!

Она засмеялась, и её смех звенел, заражая остальных.

Я тоже смотрел на берег и думал, что место офигенно красивое. Сосны тянутся вверх, кедры с густыми кронами, ели темнеют в глубине. Вода блестит, воздух чистый, а тишина такая, что слышишь, как птицы перекликаются. Представляю какой простор будет оттуда сверху, наверняка будет захватывать дух. А вон там можно поставить свой дом. Большой, крепкий, с окнами на реку. Вид будет отменный. Чтобы утром выходить на крыльцо и видеть, как солнце встаёт над лесом.

Но потом взгляд упал на Гришу, который уже оценивающе щурился на деревню, на Пашу, что с надеждой смотрел туда же, на Иру, чьи глаза светились детской доверчивостью. Нет, я уже не простой житель этого мира. Я барон. И я сделаю эту землю сильной, даже если мне придётся вырвать каждый метр у леса и врагов своими руками.

Гришу уговаривать не пришлось — когда он узнал, что я барон и зову его в свою деревню, то чуть не сдавил меня в своих объятьях от радости. А когда я сказал, что он будет начальником охраны, то вообще чуть ли не запрыгал от эмоций. Да, ему нужно большое дело, где он главный.

Паша тоже не сомневался идти или нет со мной. Так получилось, что он прикипел ко мне и был готов рисковать всем, чтобы помочь мне. Ведь именно он был тем, кто разбил окно кареты, когда я ехал с магами, чтобы передать мне записку и пузырек от Веры.

Чуть в стороне, у берега сидел мужик-лодочник — сухой, седой, в поношенной рубахе.

Когда мы подошли к лодке, лодочник прищурился и спросил хрипловато: — Ну что, барин, переправляться будем?

Я хотел ответить, но служащий шагнул вперёд:

— Перед вами новый владелец Высокой. Барон Горин. Деревня официально перешла ему от барона Орловского. Так что везите по совести, лодочник.

— Здорово, дедушка! — улыбнулся я. — Да, я ваш новый барин, Александр Сергеевич.

Лодочник ухмыльнулся, встал и покосился на меня уже внимательнее:

— Здравствуйте, ваше благородие. А я Василий, лодочник тутошний. Барон, значит… Ну-ну. И все бумаги у вас есть какие положено?

— Будет акт передачи, остальные подтверждающие документы здесь, — сказал служащий и потряс папкой перед лодочником. — Акт я сам составлю его в деревне.

— Ну барон, так барон. Давайте вещи, а коней южнее ведите, там спуск пологий.

Мы начали переносить мешки и тюки в лодку. Служащий внимательно записывал что-то в свою папку, отмечал количество людей и вещей.

— Всё должно быть отражено в акте, — бормотал он, не поднимая головы.

Гриша первым занёс мешки и положил их в нос лодки. Паша помогал, проверял, чтобы груз не перевесил, а Сергей придерживал лошадей.

— Лошадей вниз по реке, — напомнил лодочник. — Там спуск пологий, течение небольшое, переплывете.

Паша и Сергей взяли поводья и повели коней вдоль берега. Мы видели, как они спустились ниже по течению и осторожно завели животных в воду. Лошади шли неохотно, фыркали, но Паша их подбадривал, а Сергей гнал сзади. Молния ржала, тянулась ко мне, будто недовольная тем, что её отправляют отдельно.

Я с Гришей и Ирой уселся в лодку. Служащий устроился рядом, раскрыл папку на коленях.

— Держитесь крепче, — сказал лодочник и заработал веслами.

Река была спокойной, солнце бликовало на волнах. Ветерок обдувал лицо, пахло свежестью и хвоей. Вокруг стояла тишина, только в лесу перекликались птицы.

— Красиво у вас, — сказал служащий, оглядывая берега. — Но глухо. Не всякий сюда по доброй воле пойдёт.

— Красиво, — тихо повторила Ира и улыбнулась. — Вот она… наша деревня.

Ира сидела на носу, придерживая косу. На ней была светлая блуза и синяя юбка до щиколоток — простая одежда, но в лучах солнца она выглядела свежо и нарядно. Губы Иры тронула улыбка.

— А ты знаешь, — сказала она полушутя, но с явным намёком, — хорошая хозяйка тебе ой как пригодится.

И, слегка смутившись от собственной смелости, снова посмотрела на берег, но улыбка осталась — мягкая, довольная, женская.

Я наклонился вперёд, так что наши лица оказались совсем близко. Мой взгляд скользнул ниже — по тонкой талии, мягкому изгибу бёдер под юбкой, по линии груди. Я задержал взгляд лишь миг, но этого хватило, чтобы Ира вспыхнула румянцем.

— Пригодится, говоришь? Отлично. Значит, с сегодняшнего дня — твоя обязанность следить, чтобы я ни в чём не нуждался. Справишься?

Она судорожно вдохнула, но не отвела взгляда. Улыбка дрогнула, стала чуть смущённой, но всё же осталась на её губах.

— Справлюсь, — тихо, но твёрдо ответила она.

Я кивнул и снова посмотрел на деревню. Скоро здесь закипит такая стройка, что все обалдеют. Будет мост, новые дома, мастерские. Высокая вырастет в разы. Люди потянутся сюда, потому что тут будет жить лучше, чем где-либо. Высокая станет не глухим краем, а богатой деревней. Моей деревней.

Лодка ударилась о камни другого берега. Лодочник упёрся веслом и придержал её.

— Прибыли, — сказал он. — Добро пожаловать, ваше благородие.

— Надо зафиксировать, — сказал служащий, доставая перо и бумагу. — Барон вступил на землю Высокой. Акт составим в деревне, при людях.

Настоящий бюрократ. Но зато хоть на моей стороне, ему сейчас главное — по правилам передать мне владение.

Мы выгрузились и стали подниматься вверх по тропинке к деревне. За эти пару дней, что прошли с момента, как я узнал в Асино, что теперь я барон, ко мне начала возвращаться память. Не вся сразу, а кусками. Магия тоже работала через раз, как будто с осечками. А вот баба Глаша сотворила настоящие чудо — всего за пару дней что-то сделала с моей раной в животе и я снова смог ходить и даже ездить верхом. Боль никуда не ушла, но перестала быть острой и резкой.

В Орловке я передал спрятанные мешки с травой и взял свою долю за уже проданную Воронову траву. Простился с Верой. Я звал ее с собой, но она не поехала, хотя, как я чувствовал, очень хотела. “В качестве кого ты меня зовешь? Что подумают люди?” — прочитал я ее мысли.

Зато поехала Ира, которую я не звал. Но она как-то договорилась с Гришей и они уже оба подошли ко мне, чтобы вместе уговорить взять ее с собой. Хочет новой жизни, уйти из обыденной крестьянской жизни, — такие ее мысли мне тогда пришли. Для нее это шанс на новую жизнь, будет стараться, а мне именно это и надо.

Я улыбнулся своим мыслям и поднял глаза. Впереди раскинулась деревня.

Высокая встречала нас тихо. Всего улиц было две: одна тянулась вдоль обрыва, а вторая — ниже по склону, соединялась с первой узкими переулками. Дома бревенчатые, крыши под берестой или потемневшим тёсом. У некоторых дворов покосившиеся заборы из тонких жердей, у других — вовсе только ряды колов. Между домами росла трава, торчали сорняки.

Мы вышли на местную главную площадь, к колодцу. Ого! Длинный деревянный журавль, с цепью на конце и железным огромным ведром. По улице бегали куры, кудахтали и перебегали нам дорогу. За домами слышались хрюканье свиней и редкое мычание коровы. Из одного двора выбежала собака, залаяла, но тут же прижала уши и спряталась обратно. Не ожидала, наверное, что собаки бывают такими большими как наши лошади.

К нам вышли трое: бородатый мужик в кафтане, старик с клюкой и молодой парень в серой рубахе. Следом шагал плечистый мужик в черном зипуне и рыжебородый плотник с топором за поясом. Смотрели настороженно, боязливо. Видимо, уже увидали, что едет какой-то барин с командой и вышли навстречу.

Я прошёл взглядом по собравшимся мужикам, позволив краешку сознания коснуться их. Волна серого усталого скепсиса — от бородатого в кафтане. Тонкая ниточка надежды — от старика. Горячий, неоформленный гнев — от рыжебородого плотника. Я сделал небольшой выдох, передавая им крупицу того спокойствия, что чувствовал сам.

Из-за кривых заборов выглядывали женщины с детьми. Один мальчишка залез на жердь, чтобы лучше разглядеть нас.

— Здравствуйте, люди добрые, — поздоровался я.

— Здравствуй, коли не шутишь, — сказал старик. — С чем пожаловали?

Вперёд шагнул имперский чиновник. Он раскрыл папку, достал бумаги с печатями и громко сказал:

— С сего дня деревня Высокая принадлежит барону Александру Сергеевичу Горину. Вот грамота о купле-продаже от барона Орловского. Вот печать уездного управления. Всё по закону. Свидетелей запишу здесь, при вас.

Он поднял документы, чтобы все могли рассмотреть. Староста Федор Николаевич Песчаный кто из вас?

— Вон оно как, — медленно сказал старик. — Я за старосту.

— Хорошо. Подписи ставит староста и еще десять местных жителей, — он заглянул в список и сказал: — Позовите еще людей, надо засвидетельствовать.

Старик нахмурился и махнул рукой молодому парню в серой рубахе:

— Ваня, сбегай, позови народ.

Чиновник тем временем стал перечислять имущество:

— Земли пахотные — двести десятин. Лес за оврагом. Покосы вдоль реки. Пятьдесят две избы. Всё это числится за новым владельцем.

— Так это когда было! Осталось-то всего семнадцать жилых, — сказал старик. — Остальные пустуют. Кто помер, кто пропал, а кто уехал.

— По бумагам числится пятьдесят две, а жилые или нет — это не указывается. Не сбивайте меня, у меня все по закону.

— Что ж, если так… Пойдём в избу, глянем и подпишем бумаги, — сказал рыжебородый плотник. — Лошадей вон к забору привяжите.

Я кивнул Сергею, чтобы он позаботился о лошадях, а мы пошли вверх по улице. Дома стояли бок о бок, крыши низкие, серые. За заборами хлопотали женщины, но глаза их следили за нами. Смотрите, смотрите, скоро здесь все поменяется. Сильно поменяется.

В избе старосты было просторно и бедно: лавки вдоль стен, стол широкий, запах сушёных трав и старого дерева. У стола суетилась сухонькая бабушка в тёмном платке. Увидела нас, всплеснула руками.

— Барон пришёл? Ай-ай, освободи стол, чего стоишь, — сказала она, будто торопила саму себя. — Садитесь, садитесь.

— Спасибо, матушка, — ответил я.

Староста Фёдор Николаевич только хмыкнул. Чиновник достал бумаги, придвинул старосте. Тот пробежал глазами, присвистнул.

— Вот тут пиши фамилию свою и ставь подпись, — чиновник ткнул пальце в низ акта.

По очереди мужики подходили к столу и ставили крестики вместо подписи. Когда последний расписался, чиновник поднялся:

— Всё. С этого дня деревня Высокая официально за бароном Гориным. Акт составлен.

Он сложил бумаги, убрал их в папку и засунул ее себе под мышку.

— Мне пора в Асино. Завтра отдам отчёт начальству, — сказал он, коротко кивнул и пошел к двери. Народ расступился, пропуская его к выходу. Скрипнула и хлопнула дверь.

В избе уже стало совсем тесно. За столом сидели мужики, у стен прижались женщины, у дверей толпились подростки. Всего человек двадцать пять — тридцать, — по моим подсчетам, это почти вся активная часть деревни собралась.

Я рассматривал своих крестьян. Ну и лица! Не лица, а камни. Застыли, ждут. Сейчас мы их встряхнем.

Я сделал шаг вперед. Гриша встал справа, а Паша слева. Даже Ира влезла между мной и Пашей, прижавшись бедром ко мне. Молодцы, поняли, что буду речь толкать и решили поддержать.

— Меня зовут Александр Сергеевич Горин и я ваш новый хозяин, — я говорил медленно, авторитетно, чеканя слова и распространяя вокруг себя флюиды доверия. — С этого дня жизнь в Высокой начнет меняться. Деревня будет расти и богатеть. Будет хлеб, будет скотина, будет работа для всех. Кто мне в этом поможет, тот станет жить хорошо, я об этом позабочусь. Мне нужна будет ваша помощь и ваша работа будет оплачиваться. Хорошо оплачиваться.

Блин, чувствовал я себя как депутат перед выборами - обещаю вам обещать дальше, только изберите меня. Только вот в моем случае эти обещания подкреплялись сильным намерением и совсем скоро подкрепятся и делами. Но нашлись и те, кто в такие речи совсем не верил.

— Да что ты тут строишь из себя? — резко сказал плечистый мужик, тот самый, которого мы встретили у колодца. — До тебя тоже обещали. Орловский клялся, что мост поставит и людей защитит. И что? Кто сбежал, кто сгинул в Темных Землях. И при тебе будет то же самое или хуже. Орловский хоть далеко, а ты здесь собираешься жить. А оно нам надо?

В избе резко изменилась атмосфера и повисла тишина. Я насчитал около десятка крепких мужчин, которым передался настрой плечистого. Ира невольно прижалась ко мне, а Гриша напрягся и положил руку на меч.