Прах и пламя

Деревня лежала под тяжёлым пологом зловещей тишины. Не мычали коровы, не лаяли собаки, только ветер шелестел в пожухлой осенней траве.

Асманд ненавидел осень.

Потому что именно осенью появлялись такие вот деревни – выпитые под ноль. Вряд ли здесь есть кого хоронить. И уж точно не осталось живых. Не повезло им в этом захолустье: пока прознали, пока человека отправили, пока тот доехал… Может, кому и хватило ума бежать отсюда в первый же день, но знаем мы этих крестьян – скотину и скарб не бросят просто так. Дураки. Жизнь-то она всяко дороже будет.

Небо хмурилось. Плохо. Без солнечного света будет опаснее, но ждать, пока распогодится, нельзя. Асманд чуял – в воздухе висел этот характерный запах золы и мокрых илистых камней – деревня допита вчера-сегодня, а значит, твари скоро двинутся дальше. Возможно, сегодня ночью.

Что ж, покончим с этим до вечера.

Воин потянул из ножен за спиной два коротких узких клинка. Посеребрённая кольчуга тихонько звякнула под кожаной кирасой. Асманд навострил слух, взял мечи на изготовку и медленно пошёл через деревню.

«Ну, давайте, выпрыгивайте, – думал он, мягко ступая по дороге. – Я знаю, вы уже почуяли, заметили. Чего же вы ждёте?»

Дверь ближайшего дома распахнулась, стукнувшись о стену, и оттуда выскочила серая тварь – по виду скелет под кожей, с длинными когтистыми руками.

Одним звериным прыжком тварь покрыла расстояние от крыльца до человека. Несоразмерно большая голова распахнулась зубастой пастью на пол-лица. Воин резко присел и чуть отклонился, встречая тощее брюхо острием клинка.

Тварь, заверещав, рухнула на землю, скрючилась и застыла.

Захлопали двери, послышался топот.

– Да, давайте, все сюда, – пробормотал Асманд и прокрутил клинки в руках, готовясь к атаке.

Серые тела падали одно за другим. Одна из тварей попыталась наскочить со спины, но заверещала, напоровшись на серебро кольчуги, отшатнулась и тут же получила клинок в глотку.

Асманд крутился, мечи плясали в его руках, ни одного лишнего движения, ни одной лишней мысли – инстинкты и рефлексы, отточенные за долгие годы.

И тут раздался вой. С утробного гула он поднялся почти до визга, резавшего уши. Волна тварей откатилась назад, освобождая место. Вой стих. Асманд тут же развернулся, задышал глубже, выравнивая дыхание.

А вот и вожак…

Крупная тёмно-серая тварь распахнула зубастую пасть и заклокотала шипастой глоткой, приближаясь к наглому двуногому.

– Давай, – пробормотал Асманд, плавно смещаясь на полшага влево. – Как раз тебя жду…

Вожак рявкнул и бросился вперёд. Воин метко пнул валявшуюся под ногой отрубленную башку – снаряд прилетел точно в зубастую харю, нарушив прыжок. Асманд нырнул вправо, уклоняясь от когтей, и мгновенно развернулся, встречая остриём клыкастую рожу.

Меч вошёл в челюсть и застрял в кости, тварь завизжала и мотнула башкой, вырвав рукоять из руки. Воин отскочил, спасаясь от когтистой лапы. Тварь попятилась, царапая морду, пытаясь вытащить из челюсти железку.

Асманд дёрнул из-за пояса нож и метнул точно в глотку вожаку, тот захлебнулся рыком и рухнул на землю. А через миг Асманда сбило с ног.

Воин перекатился, вскакивая на ноги, рубанул мелькнувшую перед носом лапу. Без вожака твари превратились в свору, они мешались друг другу, цапались за возможность первым броситься на добычу. Асманд подскочил к трупу вожака, упёрся ногой ему в челюсть и рывком выдернул меч.

Два клинка снова заплясали в руках.

И вот последняя тварь скатилась с острия… Асманд тряхнул мечами, сгоняя с металла тёмную вязкую кровь, и какое-то время стоял, глядя на заваленную серыми телами улицу. Выйдет солнце и сожжёт эту дрянь.

Воин сунул клинки в ножны и зашагал прочь.

Лошадь он оставил в роще неподалёку, хорошо бы убраться отсюда до темноты. Да, все дома пустые, забирайся в любой и ночуй. И печь растопишь, и еды найдёшь сколько угодно… Но оставаться здесь совершенно не хотелось. Лучше уж в лесу под ёлкой, верстах этак в пяти.

Вдруг откуда-то донёсся слабый стук. Меч сам скользнул в руку, Асманд обернулся, прислушиваясь.

Стук повторился. Похоже, из того большого дома. Выглядит побогаче прочих. Воин осторожно приблизился, поднялся на крыльцо и, перехватив клинок, медленно открыл дверь.

Посреди просторной горницы скакала тварь. На открывшуюся дверь она обернулась, хрипло вякнула и бросилась на человека. Асманд уклонился, позволяя ей вылететь на крыльцо, и зарубил уже там, ногой скинул вниз, под открытое небо.

Затем зашёл в дом и осмотрелся.

– Что ж ты тут делала? – задумчиво произнёс он.

На полу виднелись два больших пятна праха – всё, что осталось от хозяев дома. Самое дерьмовое в тварях было не то, что они жрали всё живое, буквально выпивая, оставляя лишь мумию, которая осыпалась потом такой вот кучкой праха. Самое дерьмовое было то, что твари выпивали души.

Поэтому хоронить после них некого. Погребение нужно, чтобы освободить душу от тела. А тут освобождать уже нечего…

Асманд ещё раз внимательно осмотрелся. Одно из пятен, то, что возле стены, выглядело так, будто его срезали наполовину. Воин подошёл, пригляделся, перевёл взгляд чуть дальше. Дальше стоял сундук. Добротный такой, окованный стальными полосами, потемневшими от времени, и весь исцарапанный. Ага, и прах сверху насыпан.

Сундук, похоже, стоял там, где было пятно. А полосы-то на сундуке серебряные. Вот тварь и скакала, ухватиться не могла. Только вот чего ей надо было?

Асманд взялся за крышку сундука и осторожно приподнял. А потом открыл полностью, стиснул рукоять меча и с болью выругался.

В сундуке лежал младенец. Неживой… Видно, что околевший уже.

Мать сама опустила его туда, и погибла, укрывая сундук своим телом. А малец задохнулся. Может, часа на три раньше, и удалось бы спасти…

Но сейчас всё, что Асманд мог сделать…

* * *

Он стоял на коленях возле свежей ямы. Ямки, чего уж там… Дно её было выложено хворостом и берестой, веточки поблёскивали, политые маслом, сверху насыпаны были сухие листья. Одной искры хватит – и вспыхнет костёр.

Асманд бережно взял лежавший рядом свёрток из светлой простыни, уложил его на листья. Затем чиркнул кресалом – пламя побежало по хворосту.

Воин стоял на коленях, глядя как живые жёлтые всполохи укутывают, обнимают потемневший свёрток. И вот над костром поднялся голубоватый огонёк. Покружил немного, источая собственное тепло… А потом метнулся ввысь, к небу, оставив за собой тоненький шлейф.

Асманд улыбнулся, глядя вослед.

– А ты счастливчик, малец, – тихо произнёс воин.

Февраль 2025