Прах манны

Дождь шел третий день. Не обычный дождь – черный, маслянистый, пахнущий железом и гнилью. Капли оставляли радужные разводы на броне паровых экзоскелетов, разъедали резиновые уплотнители масок, заставляли кашлять даже тех, кто давно привык к дыму фабрик Империи.

Леди Серафима Кросс, Инквизитор Третьего Круга, стояла на краю воронки, некогда бывшей деревней Малый Эшфорд. Теперь здесь зияла рана в ткани реальности – Разлом шириной в сотню ярдов, из которого сочился багровый туман. Эфир. Чистая, неразбавленная магия, способная превратить человека в нечто иное быстрее, чем он успеет закричать.

– Седьмая рота готова к зачистке, миледи, – прохрипел сержант Коггс через вокс-трубу своего экзоскелета. Пар вырывался из клапанов на его спине с каждым движением. – Огнеметы заряжены черной водой, арбалеты – серебряными болтами.

Серафима кивнула, не оборачиваясь. Ее взгляд был прикован к фигуре в центре воронки. Человек – или то, что когда-то было человеком – сидел на обломке церковного колокола, скрестив ноги. Его кожа местами превратилась в хрусталь, местами – в живую плоть, пульсирующую собственным ритмом. Из спины росли костяные отростки, похожие на сломанные крылья. Но страшнее всего были глаза – пустые, белые, словно выжженные изнутри.

Он пел.

Не словами – звуками, которые резонировали с самим Разломом, заставляя его пульсировать в такт. Мелодия была прекрасна и чудовищна одновременно, как крик новорожденного и предсмертный хрип, слитые воедино.

– Певец Разлома, – прошептала Серафима, и ее правая рука под перчаткой непроизвольно сжалась. Под кожей что-то шевельнулось – первый признак Метки. Магия уже коснулась ее, как касается всех, кто слишком долго смотрит в бездну.

– Приказывайте, миледи, – настаивал Коггс. За его спиной выстроились солдаты – пятьдесят человек в тяжелой броне, с оружием, способным убить бога. Или хотя бы то, что от него осталось.

– Включите Глушители, – приказала Серафима, доставая из-за пояса устройство размером с карманные часы. Механизм защелкал, шестеренки завертелись, и воздух вокруг нее задрожал. Технология Гильдии Безмолвия – подавление эмоций через резонанс с мозговыми волнами. Единственная защита от магии, если не считать полного отсутствия души.

Солдаты последовали ее примеру. Щелчки десятков устройств слились в механическую какофонию. Лица под масками стали безразличными, глаза – пустыми. Идеальные солдаты Империи.

– Вперед, – скомандовала Серафима, и рота двинулась вниз по склону воронки.

Певец не прекратил свою песнь. Даже когда первые струи горящей черной воды достигли его импровизированного трона. Даже когда серебряные болты пронзили его грудь. Он пел, пока его тело горело, пока плоть превращалась в пепел, а хрусталь – в осколки.

И тогда Разлом ответил.

Из багрового тумана хлынули они. Не демоны в привычном понимании – скорее сгустки чистой эмоции, обретшие форму. Страх с тысячью глаз и без единого рта. Ярость из переплетенных костей и ржавого металла. Отчаяние, текучее как вода, просачивающееся сквозь щели в броне.

– Держать строй! – заорала Серафима, выхватывая револьвер. Патроны были особенные – каждая пуля содержала каплю концентрированной Черной Воды, способной разорвать связь между Эфиром и материальным миром.

Битва длилась минуты, но казалась вечностью. Глушители работали, но не идеально. Кто-то из солдат дрогнул, позволил страху просочиться сквозь защиту – и мгновенно превратился в кричащий факел. Другой поддался ярости, сорвал маску и бросился на своих же товарищей, пока Серафима не пустила ему пулю в затылок.

Когда все закончилось, из пятидесяти осталось двадцать три. Разлом затих, уменьшился вдвое, но не исчез. Никогда не исчезают полностью.

Серафима подошла к останкам Певца. От него остался только оплавленный кусок хрусталя размером с кулак, все еще теплый. Она подняла его, и в голове раздался шепот – не слова, но чистое знание, вливающееся прямо в разум:

"Эмпирей пробуждается. Тот, Кто в Тени, уже здесь. Старые Боги – лишь тени теней. Новый Катаклизм неизбежен."

Инквизитор сжала хрусталь так сильно, что он треснул. Кровь потекла между пальцев, но она не чувствовала боли. Глушитель все еще работал.

– Миледи? – обеспокоенно окликнул Коггс.

– Возвращаемся в Лондон, – ответила она, пряча осколок в свинцовый контейнер. – Императору нужно знать.

– А что с телами? С Разломом?

Серафима окинула взглядом поле боя. Мертвые солдаты уже начинали меняться – магия Разлома не отпускает даже после смерти. Через час они поднимутся, но уже не людьми.

– Сожгите все. Установите Маяк-Предупреждение. Пусть Гильдия Картографов отметит это место как Мертвую Зону.

Она развернулась и пошла прочь, не оглядываясь. За спиной полыхало пламя, смешиваясь с багровым туманом Эфира. В небе кружили механические вороны-разведчики, передавая изображения в Цитадель Гильдий.

Но Серафима знала правду, которую не передаст ни одна депеша. Певец Разлома был только началом. Первой нотой в симфонии конца света.

В кармане пульсировал осколок хрусталя, и с каждым ударом шепот становился громче:

"Цена уже назначена. Расплата неизбежна. Прах Манны покроет мир."

Дождь усилился.