Правильно

Полуслепые, плевальщики появлялись в полдень, примерно полчаса поедали плоть погибших, а после покидали поверхность, прячась по пышущим пламенем подземным поселениям.

Проломив пол посреди поезда, пришельцы принялись преследовать пищу, поджаривая и поедая пассажиров.

Паникующие побежали по поезду, преследуемые плевальщиками. Погибла практически половина. Плевок плазмой превращал плоть в пламя.

Поезд продолжал перемещаться, плавно покачиваясь. Повезло пассажирам, прятавшимся по последним полкам. Племя, пресытившись, проверять полки перестало и поползло к пролому, покидая поезд.

— Папа помоги, — послышался плач.

Племя прекратило перемещение. Прислушалось.

— Па-а-апа! — повторился плач.

— Перестань — попросил парень плакавшую Полину.

Плевальщики, поводя перцепторами, повернулись, принюхались, приоткрыв пасти.

Перепуганные пассажиры показывали пальцами, но Полина продолжала плакать, привлекая пламенную погибель:

— Па-а-апа-а!

— Перестань! — прошипел парень, похолодев. Приползшие на плач плевальщики, принялись подниматься по полкам, проверяя пространство полупрозрачными перцепторами.

Плач повторился. Парень в панике поднял подушку и попытался придушить пятилетнюю Полину.

— Перестань! — Прошептала проводница, похолодев от происходящего на полке правее.

— Пусть помолчит, — произнёс парень, продолжая прижимать подушку. Прошло полминуты, Полина перестала плакать... и пытаться противиться.

Плевальщики проверили первые полки. Потом прислушались.

Покрывшийся потом, парень поглядел на проводницу.

— Прыгай, — процедил он.

Перепуганная проводница попятилась на полке, покосившись на пол.

Парень поднял подушку и принялся передвигать придушенную Полину.

Плевальщики поползли к пище, появившейся на полу.

Проверив её, племя посовещалось, повернулось и последовало к пролому. Пищи предостаточно. Переедать плохая привычка.

* * *

Парень прыгнул с полки на пол. Полная проводница продолжала перепугано прижиматься к панелям позади.

— Поступать порой приходится просто, — пожал он плечами, поглядев на посиневшую Полину.

— Просто? — переспросила пенсионерка с полки поодаль.

— Просто, — повторил парень. — Пожертвовать половиной, предоставив ещё половине пожить, посложнее. А при пяти против...

— Полина! Полина! — перебил появившийся полицейский.

Просматривая полку за полкой, полицейский подошёл к побледневшему парню.

— Полина! — прокричал он, падая на пол и прислушиваясь к пульсу. Похолодев, полицейский поднялся.

Пассажиры показали пальцами на парня.

— П-пришлось, — проговорил он, — пришлось поступить правильно.

— Правильно?! — проревел полицейский, плохо понимая происходящее.

— Плевальщики, — парень попятился, плюхнулся на пол и пополз, — плевальщики почти подобрались к полке. Она плакала, поэтому пришлось. Пришлось!

Полицейский поднял пистолет, приставил к переносице и прогремел полувыстрел-полустон.

Парень потрясённо посмотрел на полицейского, постепенно падающего на пол.

Пассажиры принялись перешёптываться.

Подняв пистолет, парень повёл им и проорал:

— Прекратите! Я поступил правильно! Правильно!

Пассажиры пригнулись.

— Правильно, — повторила пенсионерка.

— Правильно! — подхватила проводница.

— Правильно, правильно! — поддержали пассажиры.

Парень приосанился. Поглядел на пол и повторил:

— Правильно. Потому я прав. Потому пятеро пережили полдень.

— Правильно. Правильно! — продолжали повторять пассажиры, приободрившись.

С пола на правильного парня продолжали пялиться Полина и полицейский.