Предания старины глубокой

Глухой лес у Черниговского тракта знал многое. Он хранил следы давних сражений, костяные останки ратников и купцов, что исчезли здесь бесследно. Лес дышал тьмой и смертью, а путники, завидев его, крестились да ускоряли шаг, дабы не встретить того, кто в это жаркое лето поселился в его глубине.

Соловей-разбойник.

Не человек, не зверь, но нечто иное. Те, кто пытался его описать, говорили разное: одни божились, что это оборотень с железными руками, другие – что это дух, насылающий бурю одним лишь голосом. Но все сходились в одном: он не знал пощады. Тех, кто был силён, он убивал, а тех, кто слаб – оставлял жить, словно презирал их. Он любил сражаться.

И вот, однажды, в царские палаты киевского князя привели старика – единственного, кто сумел выжить после встречи с чудовищем.

– Вели сечь меня, княже, коли вру! – бил челом старик, дрожа то ли от страха, то ли от холода. – Но говорю, как есть!

Князь Владимир, слушая, поглаживал бороду.

– Сказывай.

Старик вздохнул, прижался спиной к деревянному столбу и заговорил:

– Вышли мы в путь три дня назад: я, сын мой да трое кметей. Шли к Смоленску, товар везли. А к вечеру второго дня, когда солнце уж за леса уходило, налетел он.

– Как налетел? – нахмурился князь.

– Тени! – старик всплеснул руками. – Будто бы сам лес на нас кинулся! Один кметь головы лишился, а тела его и не стало вовсе – пропал, словно его в землю втянуло!

Слушатели переглянулись.

– Сын твой?

Старик закрыл глаза, лицо его дрогнуло.

– Боролся. Ох, как боролся… Но страшна та тварь, княже. Глазом её не видно, а слышно, будто сто хлестких хлыстов разом свистнули. Лишь один я остался – на меня глянул, но не тронул, из самого воздуха прозрачного словно вышел. Огромен демон. Стоял, разглядывал, а потом... ушёл. Будто не стою я ничего.

– Почему же тебя не убил? – спросил один из дружинников.

– Потому как стар я да слаб. Неинтересен зверю. Он сражаться хотел. Воин он.

Тишина наполнила палаты. Все переглянулись.

– Надо того разбойника извести, – сказал наконец Владимир. – Не дело это. А кто бы его победил?

– Дал бы мне волю, княже, – раздался голос.

Из темного угла палаты вышел человек в тяжёлых доспехах, с палицей за спиной. Он выпрямился во весь рост, и тени от огня плясали по его лицу.

Илья Муромец было имя витязю тому.

*****

Илья Муромец стоял на опушке густого леса, прислушиваясь к тишине, нарушаемой лишь редкими шорохами листвы. Где-то здесь скрывался тот, кого народ называл Соловьём-Разбойником — чудовище, которое убивало путников своим пронзительным свистом. Но были и другие слухи: люди пропадали бесследно, а их тела находили изувеченными, словно после схватки с неведомым зверем.

А иной раз лишь скелеты ободранные в ветвях дерев висели.

******

— Ну что ж, поглядим, кто ты таков, — пробасил Илья, сжимая в руках тяжёлую палицу.

Едва он шагнул в чащу, воздух разорвал страшный свист. Деревья зашатались, листья сорвались с ветвей, а сам богатырь почувствовал, как его пронзила невидимая волна силы. Но Муромец устоял.

— Эка невидаль! — пророкотал он, шагая дальше.

Внезапно, с ветки старого дуба что-то соскользнуло вниз, зависнув в воздухе. Там, где был лишь лесной сумрак, вдруг проступил силуэт — высокий, закованный в броню, с диковинным шлемом, скрывающим лицо. В одной руке — странное копьё, в другой — неведомое оружие, что мерцало зловещими рунами.

Существо склонило голову, рассматривая богатыря.

— Ты не человек… — медленно проговорил Илья.- пакость ты какая-то. Ты чьего роду племени?

В ответ — щелчки, похожие на звук ломаемых ветвей, а затем новый свист. Теперь он не просто оглушал — он рассекал воздух, дробил деревья, пробивал камни. Илья едва успел отскочить, когда рядом взорвалась земля.

— Так вот ты какой, Соловей-разбойник… — прошептал богатырь, сжимая палицу и поднимая щит по самые глаза.

Разбойник атаковал первым. Он двигался неестественно быстро, его когтистая рука метнулась вперёд, но Илья успел уклониться и нанёс удар палицей. Раздался лязг — удар пришёлся в броню, но воин почувствовал, что зверь дрогнул.

Тварь зарычала, затем исчезла — растворилась в воздухе.

— Чёртово ведовство! — сплюнул Илья.

В следующее мгновение что-то острое полоснуло его по плечу. Кровь хлынула на броню. Богатырь развернулся и наугад ударил в воздух, но враг вновь исчез.

Но Илья уже понял его хитрость. Он не видел, но слышал. Зверь дышал, пусть едва слышно.

Муромец закрыл глаза. Ожидал.

Когда воздух дрогнул от очередного свиста, он рванулся вперёд и с силой обрушил палицу на невидимого противника. Раздался треск, и тело чудовища отбросило в сторону. Его маска треснула, обнажая жуткую пасть с клыками.

— А ты не чета разбойникам, силён мерзавец.— усмехнулся Илья.- А пошто кровь у тебя зелёная такая? Как у кикиморы болотной. И рожа, некрасивая совсем. Это ж в каких землях такие подлецы мерзопастные плодятся?

Тот шатаясь поднялся. Он больше не исчезал. Он смотрел на богатыря, и в его глазах мелькнуло… уважение? Затем существо нажало что-то на своём наруче, и воздух вокруг него заискрился. Оно исчезло, оставив после себя лишь обгоревшую землю.

Муромец долго смотрел в пустоту.

— Что ж… больше ты людей не тронешь, — произнёс он и направился к Киеву.

За спиной тихо раздался щелчок.

******

Илья стоял на высоком холме, глядя на далёкие горы. Там, в их дымчатых вершинах, скрывалось нечто новое. Нечто неведомое.

— Говорят, в той стороне видели Змея Горыныча, — сказал князь Владимир, подойдя ближе.

— Говорят, — повторил Илья, продолжая смотреть вдаль.

В народе шептались: чудовище было не как в старых сказах. Не было оно трёхглавым, не было и крылатым. Оно несло не огонь, а смерть. Густой чёрный туман, от которого гнили тела. Кровь его разъедала камни, а когти оставляли следы, глубже чем копья.

— Кто видел его, княже? — спросил Илья.

— Были те, кто видел. Они не смогли описать его. Лишь пасть… Зубья острые а за теми зубьями... ещё зубья. Да черный весь, аспид. Да хвост как копьё гибкое. Во как!

Богатырь усмехнулся.

— Опять нечисть иноземная.

— Ты справишься?

Илья повернулся. В глазах его горел огонь, как у кузнеца перед великим делом.

— Справлюсь. Земля родная не для чудовищ богами сотворена была.

Он взял палицу, проверил меч, закинул на плечо дорожный узел.

— Прощай, княже. Надеюсь, свидимся.

И отправился в путь.

А в горах уже начинало шевелиться нечто. Живое, тёмное, чёрное, как сама ночь. Оно ждало. Оно знало, что за ним придут. И нужно было успеть отложить яйца.

И эта битва будет куда страшнее.