Приключения анчоуса

Голос за сценой (проникновенно произносит в микрофон): Закон существования живых организмов один – эволюция. Те, кто отказывается или не может эволюционировать, умирают, чтобы освободить место более динамичным особям.

***

Занавес разъезжается в стороны. Задняя часть сцены затемнена, а на освещенной передней части – семейный завтрак. Мать расставляет тарелки. Отец потирает руки в предвкушении.

Отец: А это что у нас? Оливки с анчоусами.

Мать: Оливки ребенку, тебе кислая капуста… (Кричит). Тошенька, Тошенька, иди есть картошку с оливками, но сначала вымой руки.

Вбегает Тоша – ребенок лет пяти или шести.

Тоша: Мама, а что такое анчоусы?

Мать: Это такие маленькие рыбки. Их запихивают внутрь каждой оливки, чтобы было вкусно. Дай я тебе положу.

Тоша: А можно, я сам?

Мать: Конечно, можно. Пододвинь баночку. Постарайся рассол на скатерть не пролить.

Тоша заглядывает внутрь.

Тоша: Рыбка плещется хвостиком.

Мать: Тошенька, анчоусы не могут плескаться в консервной банке. Они вареные.

Тоша: А моя плещется!

Мать: Прекрати выдумывать, никто там не плеще…

Заглядывает в банку и осекается.

Тоша: Видишь, видишь!

Мать (визгливо, указывая пальцем на банку): Павел, в банке кто-то есть!

Отец: Чу-удо! Чу-удо!

Мать: Прекрати юродствовать!

Отец: Да пожалуйста.

Высыпает оливки в глубокую тарелку.

Тоша: Рыбка! Она плавает!

Отец: В самом деле.

Тоша: Мама, а что теперь с рыбкой будет?

Отец (делает зверское выражение лица): Мы съедим ее заживо.

Тоша: Нет, нет! Не хочу заживо!

Мать: Павел, перестань измываться над ребенком! Сколько можно?!

Отец: А что с ней прикажешь делать? Не в аквариум же сажать?

Тоша: Хочу в аквариум!

Мать: Правильно Тошенька придумал, мы посадим анчоуса в аквариум к золотым рыбкам. Тошенька, вычерпни рыбку ложкой в аквариум и немедленно за стол, есть картошку с кислой капустой. Оливки придется выкинуть, они испорченные.

Обрадованный Тоша убегает с тарелкой вглубь сцены.

***

Передняя часть сцены затемняется, а юпитеры вырывают из мрака заднюю, ранее не освещенную часть. Там находится огромный аквариум, в котором плавает мужик в плавках, ластах и маске для подводного плавания. Это анчоус. По обе стороны от мужика плещутся две девушки в желтых купальных костюмах. Это золотые рыбки.

1-я золотая рыбка: Скажите, а как вы оказались в банке с оливками?

2-я золотая рыбка: Нам так интересно.

Анчоус: О, это долгая история. Вначале моей эволюции было сознание. Оно еле-еле забрезжило, то вспыхивая, то снова ускользая в безличную темноту.

«Я существую!» – вспыхнула резкая и ни на что не похожая мысль.

При этом я совершенно не представлял ни что такое «Я», ни что такое «существую»: луч сознания просто вырвал из окружающего мрака кусочек реальности, и это было настолько ослепительно и прекрасно, что я зажмурился от восхищения, ничего еще не понимая.

«Ты существуешь!» – поддакнула вселенная вокруг, своей отстраненностью подтверждавшая факт моего существования.

Она – вселенная вокруг – была мягкой и дружелюбной. Она облегала меня, и баюкала, и – это было самое удивительное – слушалась малейших, еще даже не сформировавшихся, а только-только подступающих желаний.

Всюду царил молчаливый податливый сумрак.

«Я всемогущ!» – мелькнула у меня сладостная мысль при виде этой всеобщей услужливости и податливости.

Я ощутил средоточием воистину космической энергии и принялся разрастаться, с целью объять собой всю ощутимую вселенную. Под напором моей несокрушимой воли вселенная бурлила и содрогалась, но я не мог уже, да и не хотел останавливаться. Я продолжал охватывать своим сознанием вселенную, которая с усилением моей духовной и физической мощи все уменьшалась и уменьшалась в размерах.

Через какое-то время мне удалось коснуться края вселенной.

«Да, я всемогущ!» – снова подумал я в приступе жгучей радости.

Вселенная, некогда такая безразмерная и непостижимая, была практически объята: я научился свободно, лишь силой своего желания, преодолевать ее от одного края до другого. Границы ее были эластичные, слегка растягивающиеся, словно полупрозрачные, озаряемые неярким светом, который я благодаря своему могуществу научился теперь различать.

Могущество мое продолжало прибывать вместе с размерами тела.

В этот момент я впервые почувствовал смутное неудобство по поводу того, что поворачиваться своим разросшимся телом в уменьшившейся вселенной стало не так удобно, как раньше. Если раньше ничто не мешало и не препятствовало любому положению моего тела, то теперь передняя и задняя телесные части упирались в края вселенной, причем данное неудобство усугублялось по мере моего возрастания.

«Да что же это такое?» – подумал я озабоченно.

«Слушайся меня или исчезни!» – обратился я ко вселенной и ударился в непокорную всей продолжавшей нарастать мощью своего тела.

Вселенная замерцала и самортизировала, легко отбросив меня к противоположному краю.

«Вот ты так?!» – вскинулся я.

С этого момента целью моей жизни стало уничтожение вселенной, которая пленила и связала меня вместо того, чтобы покориться.

Я принялся методично ударяться передней частью тела – той, в которой было сосредоточено восприятие, – в мягкую вселенскую оболочку. Сначала попытки казались безнадежными: вселенная раз за разом отбрасывала меня от себя и, с увеличением размеров моего тела, все более обволакивала.

«Что со мной? Что со мной происходит?» – подумал я жалобно и вдруг нащупал в неприятельской обороне слабину: с одного края вселенская граница показалась мне вроде бы менее прочной, чем с других краев.

В предчувствии грядущего торжества я принялся наносить удары в обнаружившуюся уязвимую точку и вскоре – о радость! – почувствовал, что вселенная поддается. Внутри оболочки треснуло – треск был такой оглушительный, что я не успел даже понять, что обладаю теперь не только зрением, но и слухом, – затем сверкнуло, как не сверкало никогда ранее, и оболочка вселенной прорвалась. Из всемирной пустоты внутрь прохудившейся вселенной хлынуло что-то незнакомое и тревожащее новыми ощущениями и возможностями.

Я, оглушенный, ослепленный и ничего не соображающий, ринулся навстречу новому миру, находившемуся, как выяснилось, за вселенскими пределами. Немного застряв в обрывках прорванной оболочки, оказавшейся, к моему удивлению, совсем не толстой, намного тоньше моего целеустремленного и неудержимого тела, я вильнул задней частью туловища и вырвался из икринки наружу.

1-я золотая рыбка: Вы чересчур утомительно рассказываете. Я чуть не заснула.

2-я золотая рыбка: И я тоже.

1-я золотая рыбка: А корм у вас есть?

Анчоус: Корм?

2-я золотая рыбка: Ну да, корм. Мы любим получать при знакомстве корм.

Анчоус: Вон его сколько вокруг…

1-я золотая рыбка: Не угостите?

Анчоус: Зачем угощать, если вы сами взять можете?

2-я золотая рыбка: Фи, какой грубый!

1-я золотая рыбка: Не хочет угостить девушек.

Расплываются в разные стороны и пропадают в темноте аквариума.

***

Освещается ближняя часть сцены. Тоша и Отец возле аквариума, наблюдают за ним и вроде к чему-то готовятся.

Тоша: Рыбка, рыбка! Как тебе живется?

Отец: Зашибись ей живется… На, бери мобильник, держи ровно. Сначала ты будешь снимать, а я сниматься, потом наоборот. Старайся, чтобы рука не дрожала. Наводи. Я должен быть в середине кадра.

Тоша: Я знаю, папа!

Отец: Индюк тоже знал. Я сказал, в середине… Жми здесь.

Тоша: Жму.

Отец (в мобильник): Дорогие друзья! В наш прошлый репортаж мы помещали чудо-анчоуса в огуречный рассол, чтобы продемонстрировать, что рассол ничуть ему не вредит. В огуречном рассоле анчоус проплавал не менее десяти минут, все это происходило на ваших глазах. Сегодня мы намерены продемонстрировать, что анчоус не только обладает поразительной выживаемостью, но и не менее потрясающей сообразительностью. Простая рыба – не белуга и даже не форель! – слушается голосовых команд, подаваемых моим несовершеннолетним сыном. Сейчас мы поменяемся местами, и вы сами увидите. Давай мобильник. Ну давай мобильник, тебе сказал.

Отбирает у Тоши мобильник.

Теперь я снимаю, я ты усыпляй.

Подталкивает Тошу к аквариуму.

Тоша: Да знаю я.

Отец: Обалдеть просто! Семьсот тысяч кликов в Ютубе! Семьсот тысяч за один день! Ну чего стоишь, начали!

Тоша: Рыбка, рыбка, замри.

Мужик в аквариуме вопросительно смотрит на Тошу, потом замирает, и его тело медленно опускается на дно.

Отец: Вы можете наблюдать, как, следуя указаниям моего несовершеннолетнего сына, дрессированный чудо-анчоус замирает. При этом все его жизненные функции прекращаются. В таком состоянии анчоус может пробыть бесконечно долго, вплоть до нескольких часов. Но если мой сын прикажет, анчоус немедленно отомрет… Тоша, прикажи анчоусу отмереть.

Тоша: Рыбка, рыбка, отомри.

Мужик в аквариуме оживает.

Отец: Все это происходило на ваших глазах, дорогие зрители. Еще раз напоминаю, что анчоус не морская выдра и не дельфин, поддающийся дрессировке, а всего лишь маленькая невзрачная селедка с нестандартной судьбой и гигантскими интеллектуальными возможностями. Ему удалось выжить, будучи закатанным в банку с оливками, и теперь он продолжает демонстрировать чудеса приспособляемости. Меня анчоус, к сожалению, не слушает. По всей видимости, из-за того, что сигналы взрослого мужчины для него слишком мощные, тогда как сигналы, подаваемые ребенком, совпадают по силе и резонансу с его рыбьим воспринимающим устройством. До следующих встреч на Ютубе! Завтра мы намерены показать, как дрессированный анчоус выживает в стиральном порошке. Смотрите на Ютубе! Снято!

Тоша: Рыбка, рыбка, ты молодец. Хочешь покушать?

Мужик в аквариуме улыбается сквозь маску и молча кивает.

Отец: Не меньше двух миллионов кликов потянет! Не меньше двух миллионов, чтоб я сдох!

***

Ближняя часть сцены затемняется, юпитеры сосредотачивают внимание на центре аквариума. Мужик в плавках наполовину высовывается из аквариума и, обращаясь к зрителям, продолжает свое повествование.

Когда я вырвался из икринки наружу, то огляделся и обомлел от восторга перед окружающим миром, настолько тот был великолепен.

Пространство вокруг мерно колыхалось, подсвечиваемое сверху, тогда как снизу темнела поверхность, усеянная полупрозрачными шариками, в которых я с удивлением признал другие вселенные. Конечно, это были не мои вселенные – моя вселенная, разорванная и сморщившаяся, плавала поблизости, – а чужие вселенные, еще не прохудившиеся. Они простирались, насколько хватало глаз, опираясь на что-то темное и продолжающееся вдаль, цепляясь за мельчайшие неровности этой поверхности.

Я вильнул хвостиком и подплыл к чужим вселенным, чтобы рассмотреть их поближе. В этот момент некоторые из них задвигались, как бы подталкиваемые и распираемые изнутри, затем лопнули, и я увидел, как из прохудившихся вселенных на грандиозные завселенские просторы выбираются существа с умными глазками навыкате.

Кого-то эти существа мне напомнили, только я никак не мог сообразить кого.

Я покрутился на месте в попытках сообразить, и, когда мой взгляд случайно упал на приятно раздвоенное окончание собственного тела, действительно сообразил. Существа из покинутых вселенных походили на меня самого, вот в чем было дело! Они были точь-в-точь как я, по крайней мере с хвоста, потому что увидеть сторону туловища, в которой было сосредоточено мое восприятие, я не мог при всем желании. Но и не обладая возможностью сопоставить себя с этими существами из прохудившихся чужих вселенных, я понял, что ничем не отличаюсь от них, вот почему эти существа были мне симпатичны.

Я был один во вселенной, но за ее просторами вовсе не один! Нас было много, так много, что невозможно представить!

Вселенные продолжали лопаться, из них высовывали загнутые носики все новые и новые мои сотоварищи. Покинув вселенские оболочки, в которых ранее находились, они в изумлении оглядывались вокруг и, опробуя непривычные для себя размеры завселенского мира, вертелись на месте.

«Не правда ли, здорово?», – обратился я к одному из таких свежевылупившихся существ.

«Где мы?», – вопросительно сигнализировало то в ответ.

«Точно не знаю, но, по-моему, это еще одна вселенная. Навроде предыдущей, только побольше, – ответил я с уверенностью мудреца, вылупившегося минутой ранее. – Нам снова придется ее покорять посредством увеличения в размерах. А когда мы распухнем настолько, что упремся во вселенские края, эта вселенная тоже лопнет, и мы окажется в следующей вселенной. Так будет продолжаться вечно».

Я просигнализировал так, но сразу сообразил: что-то в моем ответе не сходится. Помимо того, что новая вселенная казалась намного больше предыдущей, в ней обитали другие существа-сотоварищи. Если они тоже начнут увеличиваться в размерах, кто заполнит собой, тем самым покорит новую вселенную? Или мы должны покорить ее совместными усилиями?

Не успел я додумать новую для себя мысль, как ощутил присутствие высших существ, которые очень походили на меня и моих освободившихся сотоварищей, но были раза в три-четыре крупнее.

От высших существ исходила мудрость и забота. Особенно это стало заметно, когда одно из высших существ, уверенно работая плавниками, среди которых был один поврежденный, прикрикнуло:

«Эй, ты, анчоус, чего вылупился? А ну быстренько в строй. Тебе общие правила не писаны, что ли?!».

Окрик, несомненно, был обращен ко мне. Значит, анчоус – это я.

Я анчоус, анчоус, анчоус! Можно ли представить себе что-нибудь более великолепное, чем быть анчоусом?!

«Анчоусы, не расплывайтесь в стороны, это опасно! Мы дождемся, пока вылупятся остальные, и поплывем в прибрежные воды, где водится много вкусного планктона. Слушайтесь тетушек ставрид и не пропадете».

Что такое планктон, я догадался, когда мимо проплыл крохотный живой комочек. Молниеносное глотательное движение – и комочек, такой приятный и согревающий, находится уже внутри меня. Этот комочек и был, несомненно, вкусным планктоном, который обещали высшие существа. Что же, пожалуйста, высшие существа, – не имею ничего против планктона!

К этому целых вселенных осталось совсем мало: то одна, то другая вселенная разрывались, и изнутри них высовывали носы новые сотоварищи, чтобы не медля присоединиться к общему удивлению и мельтешению. Мелькающие хвостики и серебристые бока заполнили, казалось, все свободное пространство, а снизу плавно покачивались поврежденные оболочки.

«Внимание, дети! – раздался сигнал одной из тетушек ставрид, судя по манере всеми распоряжаться бывшей намного уважаемей других тетушек. – Поздравляю с вылуплением! Вы вылупились на мелководье Японского моря, самом подходящем для вылупления месте Мирового океана. Теперь нам предстоит направиться к побережью, где водится гораздо более вкусный и питательный планктон. Ваши родители в свое время тоже совершали этот путь, предстоит его совершить и вам. Прошу в пути соблюдать дисциплину: не шуметь, не отставать и, самое главное, беспрекословно подчиняться моим командам, потому что путь наш весьма опасен».

Снова это непонятное и такое смешное слово «опасность»! Услышав его, анчоусы прыснули от смеха и разлетелись серебристыми стрелками по сторонам, так что тетушкам ставридам стоило немалого труда собрать нас в упорядоченную стаю.

После того как порядок был восстановлен, огромное серебристое облако молодых анчоусов, ведомое тетушками ставридами, направилось к краю новой вселенной.

В стае, совершающей дружные колебательные движения плавниками, среди других анчоусов, находился я – анчоус, вылупившийся первым, совершенно счастливый и довольный своей судьбой, нимало не задумывавшийся в эту минуту над тем, какие смертельные опасности уготовила мне судьба в будущем.

***

Освещается ближняя часть сцены. Мать вводит в комнату нежданных гостей – двоих подтянутых и уверенных в себе мужчин.

Мать: Павел, к тебе пришли из Академии наук.

Отец: Во как?! Из самой Академии?..

1-й академик (широко улыбаясь): Здравствуйте. Мы по поводу анчоуса. Проявили инициативу.

2-й академик: Это он, в аквариуме?

Отец: Да, да! Он самый! Академия наук тоже заинтересовалась? О, как я вас понимаю, такого нигде больше не увидишь! Дрессированный анчоус, который слушается человеческих команд и не загибается в оливковом рассоле. Он даже в огуречном рассоле не загибается, как вы могли видеть в предпоследнем ролике.

1-й академик (всплескивает руками): Даже в огуречном? Да что вы говорите! Про огуречный рассол мы не знали.

2-й академик (хмуро): А в подсолнечном масле поджаривать пробовали?

Отец: В подсолнечном не пробовали.

В комнату вбегает взволнованный Тоша.

Тоша: Не хочу, чтобы рыбку поджаривали!

1-й академик: Так это тебя слушается анчоус, малыш?

Пытается потрепать Тошу по голове.

Тоша: Он меня слушается!

2-й академик: Тебя, тебя! Конечно, тебя. А почему?

Тоша: Потому что мы с ним друзья.

1-й академик (сухо, Отцу): Надеюсь, вы не занимаетесь мистификациями? Если ваши выложенные на Ютубе съемки поддельные… Понимаете, какую ответственность понесете в таком случае?

Отец: Еще чего! Поддельные! Тоша, покажи им. Скажи селедке «Замри».

Тоша: Рыбка, рыбка, замри.

Мужик в аквариуме, до этого с интересом прислушивавшийся к разговору, костенеет и медленно опускается на дно.

Рыбка, рыбка, отомри.

Мужик оживает.

1-й академик: Это же просто замечательно! Замечательно! Ценная находка, будем изучать.

2-й академик: В стационарных условиях.

Отец: В каких еще стационарных?

2-й академик: Забираем анчоуса для изучения.

Отец: Ага, так я вам и его отдал. Ко мне на прошлой неделе из газеты приходили, просили сфотографировать. Знаете, что я им сказал? Пятьсот рублей за фотографию. Они заплатили, не сомневайтесь. Банку с оливками жена приобрела в магазине на законных основаниях, так что анчоус принадлежит мне по праву частной собственности. На любое его использование в коммерческих целях требуется согласие владельца.

1-й академик (разводя руками): Вы поймите, такое дело… Речь идет о государственных интересах.

2-й академик: Нате.

Предъявляет корочку, чуть под нос не сует.

Отец: Что?

2-й академик: Ага.

Отец: Так вы… оттуда?

На глазах теряет в росте и увядает. Мужик в аквариуме тоже пытается заглянуть из аквариума в корочку, а когда заглядывает, испуганно бьет руками по воде и отплывает в сторону.

2-й академик: А вы думали?

1-й академик: Ничем не могу помочь. Анчоус реквизируется для изучения паранормальных свойств в научно-исследовательской лаборатории Академии наук.

Отец (цедит сквозь зубы): Понял уже, что у вас за Академия.

2-й академик: Аквариум и золотых рыбок вам вернут.

Отец: Этих проституток дарю добровольно.

Мать: Павел, при Тоше! Немедленно прекрати выражаться!

Академики берутся за аквариум и укатывают его со сцены.

Тоша: Моя рыбка!

Отец: Держи карман шире! Теперь уже не твоя.

Тоша: Мама!

Мать: Тошенька, дяденьки изучат рыбку в научно-исследовательской лаборатории. Ей будет там хорошо.

Тоша: Не хочу в лаборатории! Аааааааа! Отдайте мою рыбку!

Горько рыдает. Общее затемнение.