Принципы гуманности

Мы с Маффи сидели и цедили пиво. Народу в ресторане почти не было. Всех куда-то загнали на срочные мероприятия. А мы только вернулись с задания и находились в блаженной расслабленности. Правильное пиво тому способствовало. В 25-м умеют делать пиво - вкусное и экологически чистое.

Вообще-то в 25-м все экологически чистое: воздух, продукты, почва… Люди освоили добычу энергии из эфира по принципу Теслы.

- Ах, вот вы где!

К нашему столику подрулила главный администратор нашей конторы в 25-м и внимательно оглядела нас с ног до головы.

Маффи даже не подал виду, что заметил администраторшу, а с каким–то остервенением продолжил методично, но очень быстро добивать третью кружку пива. Я проявил больше любезности и даже одарил очаровательную Святославу, а по мне так просто Светика, лучезарной улыбкой.

- Мы только cзадания, Светик! В этих минусовых нормального пива не водится, так что изголодались, одичали… Дай отдохнуть пару неделек, а потом заходи с разговорами...

Святослава вся как-то подобралась от моих слов, молекулярный планшет прижала плотнее к груди, будто я собирался его отнять. Очень нужен мне её планшет! Еще бы целую вечность этот планшет с очередным заданием не видел, а наслаждался красотами природы где-нибудь на море или океане…

Земля сейчас очень живописной стала. Куда ни лети – всюду зелень, реки с прозрачной водой, рыбы в озерах - ловить не переловить!.. Занялись бы мы с Маффи рыбалкой где-нибудь на Кольском полуострове…

- Почему сразу к нам? Что, других временщиков нету? – решил вступить в разговор мой напарник Маффи.

Голос его прозвучал как-то недобро, неласково. Не помогла даже третья кружка пива. И Святослава совсем раскисла, уселась за наш столик и глотнула пива прямо из моей кружки.

Дела! Значит, ситуация и впрямь аховая, раз Светик так перенервничала! По-другому объяснить, почему наш главный администратор хлещет пиво в разгар рабочего дня, я никак не мог!

Мафусаил тоже как-то сразу подобрался. Нутром почуял - летят в тартарары наши недели законного отдыха после очередной успешной операции…

- Все на ловле драконов, - мрачно констатировала Светик и отпила еще пивка.

Я даже не подумал сопротивляться, а быстро заказал всем выпивку. Официант уловил ситуацию налету, и через мгновение на нашем столе оказались три кружки пенного напитка с горчинкой отличного хмеля.

- Каких драконов?! – чернокожее лицо Мафусаила приобрело сизый оттенок.

Светик хлебнула еще и закашлялась.

- Каких-каких… Обычных! Возникли после очередных кругов времени. Кто же мог такое предположить?.. Вначале аналитики глазам своим не поверили. А потом… пошли круги такого масштаба и необратимости, что пришлось весь состав 25-го сектора туда загонять! Я четыре ночи не спала, все организовывала график оптимального вхождения! А теперь еще и это… Срочное задание, а у меня только вы остались! А оно от аналитиков из 55-го! С самого верха!.. Понимаете?!

Мы с Мафусаилом мрачно переглянулись. Все стало немного проясняться. Если задание поступило от аналитиков из 55-го сектора времени… Это высший приоритет! Они могут никак не помечать очередное задание… И так всем временщикам ясно: предстоит работа наивысшей степени важности. Если что-то пойдет не так… На таких заданиях временщики даже чихнуть в сторону боятся. Следуют в точном соответствии с инструкциями. Иначе потом такие круги по времени могут пойти, что ничего не останется от нашего привычного мира и вообще от человечества в целом!

Сейчас вот появились драконы. Чего уж тут, казалось бы… Только давно доказано - драконы способны обрести разум. А двум разумным ветвям эволюции на Земле не ужиться. Иными словами: либо мы, либо драконы!

- Вот задание! – Святослава быстро сориентировалась в перемене нашего настроения и ловко выложила конверт на стол.

Маффи глянул на коды.

- Опять в минусовые?.. – протянул мой напарник неуверенно.

Вообще-то мы с Мафусаилом специалисты по XXI-XXV векам нашей эры. Потому и контора наша расположена в XXV веке. Так удобнее. В каком промежутке работаем – в таком и существуем. Это… как-то сближает с эпохой…

Отсылают нас, оперативников, в другие века крайне редко и только по крайней необходимости. Вот как сейчас. И тогдаприходится загружать языки и знания обычаев эпохи через гипнокоды. А это жуть, какая неприятная процедура! После нее голова раскалывается, слова путаются и все как в тумане не менее суток!

- Да, задание-то плевое… - неуверенно улыбнулась Святослава и пригладила свои туго завязанные в узел каштановые волосы.

От такой новости мы с Маффи погрустнели еще больше прежнего. Все самые простые задания обычно оборачиваются самыми непредсказуемыми подвохами…

Едем мы уже полдня. Специалисты именно так рассчитали оптимальную точку для вхождения.

Вокруг расстилается степь. И такая она живая: колышутся на ветру синие цветы, точно море, парят в бескрайнем голубом небе птицы… А мы едем на великолепных скакунах-киборгах и вдыхаем душистый воздух минусовых.

Минусовыми их прозвали… никто не знает, когда. Просто повелось среди временщиков века до рождества Христова называть минусовыми.

Для нас с Маффи они чужие, особенно эти минусовые - еще до потопа. Потому Мафусаил по сторонам и не смотрит, вглядывается лишь в крошечную точку впереди, где по навигаторам должно быть поселение, которое местные гордо величают городом.

В паре километров впереди начинает клубиться пылью воздух.

- Заметили, - констатирует Маффи и начинает энергично раскуривать трубку с табаком.

Нам предстоит прийти в странное поселение. Тут самым высшим божеством почитают… дым. Да, дым! Ему поклоняются! Его обожествляют, с ним говорят и в него верят!

Я морщусь, гляжу на Мафусаила, но делаю то же самое! Так, во всяком случае, нас не прибьют на месте, а дадут сказать пару слов на прощанье или отведут к местной колдунье. Любой чужак, что выпускает из себя дым, может оказаться посланником богов.

Вот в такое дикое время мы попали с моим напарником! И это из веков, где курение приравнивается к медленному самоубийству! Но что сделаешь, работа есть работа, и курить придется. Во всяком случае, только это и способно остановить дикарей от искушения убить нас при первой встрече.

Дюжина всадников, вооруженная по меркам их времени до зубов, луками и ножами, окружает нас со всех сторон. Мы с Мафусаилом покорно сидим на конях и не подаем признаков агрессии. Только попыхиваем себе здоровенными трубками и старательно выдуваем дым в сторону дикарей.

- Варвары! – наконец кричит самый главный, вдоволь накатавшись вокруг нас, и победно машет луком в высоко поднятой правой руке.

Остальные всадники начинают дружно ржать и кивать головами. Одеты они, как и мы, в основном, в кожу. На ногах грубые сапоги. На поясах массивные кожаные ремни с арсеналом местного оружия. Кое у кого я даже разглядел топоры небольшого размера. Их дикари умеют виртуозно метать между лопатками убегающим варварам. Один из дикарей точно читает мои мысли и начинает медленно снимать топор с пояса.

Главный также замечает движение своего воина и поднимает на этот раз руку без оружия, обращенную к нам ладонью.

- Они могут быть посланниками богов! Нужно вести их к Кацаль-Кааль!

Остальные начинают дружно кивать.

Мафусаил скалится в самой радушной улыбке. Перед вылазкой кожу ему немного подбелили, так что он выглядит не таким уж черным, скорее смуглым, и идеально вписывается в местные каноны правильности. А вот мне пришлось перед заданием немного позагорать и покрасить волосы в темный цвет. Я ведь типичный европеец, с белой кожей и светло-русыми волосами.

Вот только с ростом заминочка вышла. Степняки все коренастые и приземистые - плохая еда, нервная жизнь в постоянных отражениях набегов соседей… Но рост нам в конторе решили оставить природный. Все же мы предполагаем закосить под дальние племена с моря и намекаем, что можем быть посланниками богов. А боги, по мнению дикарей, все сплошь огромные.

- Как зовут? – главный дикарь осматривает нас с ног до головы.

- Степан Израилевич Петров, - развожу я руками.

- Мафусаил, - коротко бросает мой напарник.

Дикарь озадаченно принимается тереть подбородок. Странные у нас с напарником имена для его местности. Главарь с трудом может произнести «Израилевич». Но что поделать, если мне действительно дали такое имя при рождении? Вернее, когда обнаружили очередного подкидыша у порога 20-го сектора времени…

Мы, временщики, в основном все подкидыши… Кто же добровольно отдаст своего ребенка в другой сектор времени, чтобы потом никогда его больше не видеть? Но такова традиция – мы не можем работать в том отрезке времени, в котором родились. Иначе слишком много может возникнуть парадоксов. Мы можем встретить самих себя в детстве или увидеть свою прабабушку с прадедушкой и попытаться спасти родственников от очередных кругов, которые идут по времени и стирают незначительные мелочи эпохи. Такой мелочью может оказаться ваша семья… В целом, время останется неизменным, история придет к тем итогам, к которым должна. Но вот незначительные действующие лица эпохи поменяются.

- Пришли! – бросает главный дикарь.

Во время нашего маленького похода (до их колдуньи) в отряде дикарей царит полная тишина. Если мы посланники богов, то нас следует бояться. Если представители дальних морских племен – не нужно выдавать своих тайн пустой болтовней.

Так что мы подъезжаем к городку, состоящему из сотни-другой домов, не обменявшись и парой фраз.

Главарь дикарей гордо едет впереди.

Мы с Мафусаилом спокойно плетемся в середине процессии. Если что, наши кони-киборги способны перенести нас в родной 25-й сектор в одно мгновение ока.

Мы проезжаем по вполне чистым улочкам. Завидев нас, жители быстренько удаляются в близлежащие переулки. Даже любопытные детишки ныряют не пойми куда, стоит им нас завидеть.

- Строго у вас тут все? – интересуюсь я у главы дикарского отряда, чтобы как-то завязать разговор.

- Не привыкли к чужакам, - отрезает главарь. – С соседями мы воюем!

На самом деле так оно и есть. Прежде чем пройти гипнокоды, я успел просмотреть несколько книг по этой эпохе и этому городку. По-своему город уникален. Здесь научились заниматься земледелием и животноводством, построили в городе некое подобие системы водопровода… Их вождь правит уже более двадцати лет, и никто не посягает на его право быть главным, настолько он мудр и справедлив… Его дочь – верховная Кацаль-Кааль, где «Кааль» является неким синонимом термина «верховная ведьма».

Одним словом, маленькая идиллия древнего мира…

- Приехали, - громко провозглашает главарь.

Мы останавливаемся на центральной площади. Здесь дома побогаче. Их можно даже назвать красивыми. В центре площади возвышается самый большой дом из глины с богатыми украшениями в виде статуэток зверей и красочными росписями.

Оттуда к нам выходит весьма крепкий старик, без охраны и без сопровождения. Просто подходит к главарю нашей компании дикарей. Тот сразу же спешивается и падает перед стариком на одно колено. Старик дружески хлопает нашего главаря по спине.

- Значит, хорошее было пророчество, Цедих, - говорит старик и поворачивается в нашу сторону.

Глава отряда, которого зовут Цедих, согласно кивает, еще раз кланяется и только после этого поднимается на ноги.

Мы с Мафусаилом переглядываемся. Складывается такое впечатление, что нас ждали. Странно, что ни говори…

- Проходите, - старик подталкивает Цедиха и еще парочку воинов к дому. Делает знак и нам. И мы с напарником следуем за остальными.

В доме весьма просторно. И так как сейчас полдень, окна заливают лучи теплого летнего солнца. Нас провожают в одну из самых просторных зал. На полу лежит множество шкур, и по периметру залы расставлены буквой «П» низкие столы. Мы садимся прямо на пол, на толстые шкуры, почти рядом со стариком. В залу набивается еще пара десятков народу. Все они домочадцы или приближенные старика.

Главарь Цедиха садится по правую руку от верховного старика. И я понимаю, что нас встречал на пути никак не меньше, чем следующий вождь этого дикарского города. Цедих является основным преемником нынешнего вождя и пытается добиться расположения его единственной дочери, нынешней Кацаль-Кааль.

Начинается застолье, а я молча поглядываю на Цедиха. Угораздило же его замахнуться на дочку старика – верховную ведьму их народа! Та сидит по левую руку от отца и пристально смотрит в нашу с Мафусаилом сторону. Красивая такая, черноокая. Губы сочные, фигура точеная…

Когда наступает глубокая ночь, осоловелые и опьяневшие от вкусной еды и хорошего вина мы с Мафусаилом готовы продать душу за мягкую подушку и матрасик. А старик даже и не пытается начать с нами разговор. Его слуги за нами ухаживают, подливают напитки… А мы сидим и в разговор не вступаем. Не положено гостям первым начинать диалог. Приходится жевать и слушать.

Я регулярно подношу к блюдам и напиткам кольцо – наноанализатор химического состава. Но никто травить нас не собирается. Просто хотят накормить и напоить до отвала перед основной беседой – таким образом вождь проявляет гостеприимство. А беседа обязательно состоятся! И чувствую, что именно сегодня! Не будет этот старикан долго ждать. Уж больно любопытными глазами смотрит на нас его дочь, точно живьем нас с Мафусаилом скушать хочет!

Наконец их главный старикан высоко поднимает руки и трижды громко хлопает в ладоши. Всех присутствующих, кроме старика и его дочери, точно ветром сдувает. Не могу понять как, но стол слуги успевают убрать. Теперь перед нами стоит чай и сладости.

- Зачем пришли? – произносит старик.

И переход этот столь резок, что я теряюсь. Выручает Мафусаил:

- Мы из морских племен. Хотим наладить торговлю. Нам по реке до вас добираться удобно. Нам нужны сыр и шкуры. Мы готовы отдавать в обмен на них красивые камни и соль.

Старик, которого, оказывается, зовут Веймах, начинает медленно пить чай. Потом смотрит на меня.

- А ты что скажешь?

Я тоже пью чай. Но от вопроса старика резко начинаю кашлять. Вообще-то я хороший оперативник. Но этот старик и его дочь… Они точно сводят меня с ума… Не могу определить, почему… В их присутствии я теряю нить разговора…

- Хотим с Вами торговать, - наконец выдавливаю я.

Старик Веймах улыбается. Его дочь, верховная ведьма, удовлетворенно кивает головой.

- Соль нам нужна, - лукаво говорит она и обнажает красивые белые зубы в широкой улыбке. – Я же говорила, отец, что они придут…

Веймах недовольно смотрит на дочь. Видимо не хочет, чтобы мы знали, что нас ждали.

- Остальные племена много обещают вначале, а затем пытаются захватить наш город, - недовольно ворчит Веймах.

Но я вижу, что старый вождь доверяет дочери, а та держится с нами дружелюбно.

- А еще к Вам могли приходить другие послы от нас… Мы никак не дождемся их возвращения… - это я говорю неожиданно, не по сценарию.

Просто что-то накатывает, и я понимаю, что должен сказать.

- Бледный… - кивает старик.

Его дочь Кацаль резко напрягается и смотрит на меня так пронзительно… Теперь мне уже не кажется, что она настроена доброжелательно…

- Он ушел дальше на север, - произносит Кацаль. – Мы не смогли договориться…

- Надо бы посмотреть на ваш товар… - задумчиво говорит старик Веймах.

Перемена настроения дочери остается им явно незамеченной.

- Весь товар с нами, - вставляет Мафусаил.

Когда мы лежим часом позже в отдельной просторной и чистой комнате на циновках я еще раз прокручиваю в голове разговор.

- Нас точно ждали, - перебивает мои мысли напарник.

- Верно, - отзываюсь я.

Мы не боимся, что нас подслушают, потому как говорим на эсперанто 25-го столетия.

- Ждали…

Я и Мафусаил - оба подскакиваем на месте.

В дверном проеме, в неярком пламени свечи, стоит Кацаль-Кааль и улыбается нам.

- Мне многому нужно тебя научить, - произносит дочка вождя на чистейшем эсперанто, от чего у нас с Мафусаилом отвисает челюсть.

Я с запозданием понимаю, что она обращается ко мне, а не к нам двоим.

Я, точно деревянный болванчик, киваю.

- Возьми лошадь! - наставительно кричит мне в спину напарник, когда я, увлекаемый верховной ведьмой, выскакиваю из комнаты.

Верно говорит мой напарник: «Лошади - наша защита и оружие». А еще они способны провести спектральный анализ и определить, из какого именно времени пришла дочка вождя. Не может дикарка так хорошо говорить на эсперанто! Значит, она полевой агент. Странно… Я никогда не слышал об агентах-женщинах… Но почему нам не сообщили? И как она смогла так идеально влиться в эту эпоху?

Ночь. Мы останавливаемся у обрыва. Ветер хлещет в лицо. Кацаль-Кааль зябко кутается в шкуру, затем садится на самый край обрыва, достает из сумки все необходимое и быстро разводит маленький костерок.

И уже не так холодно. Ночь становится уютной, ветер стихает. Огромная луна светит ласково и успокаивающе.

- Я ждала Вас, - говорит дочка вождя на чистейшем эсперанто.

Я переминаюсь с ноги на ногу.

- Присаживайся, я не кусаюсь… - весело добавляет Кацаль-Кааль, видя мою заминку. – Тебе не по себе со мной?

В глазах её плещется искренняя забота и… мне кажется, что она смотрит на меня с нежностью.

Я неловко присаживаюсь рядом с костерком, от которого теперь почти нет света, зато ровно идет вверх тонкий дымок.

- Мы ищем очередного прыгуна, - говорю я прямо.

И так понятно, что Кацаль из наших.

– Вот только не пойму, зачем они послали нас, если ты уже здесь…

Кацаль смотрит на меня долгим взглядом, будто наглядеться не может. Истосковалась, видимо, по своему родному времени!

- Мы верим в дым… - начинает она неспешно.

Голос у нее тихий и певучий.

– Но только нам ведомо истинное значение этого слова… Это вовсе не дым костра. Это… У вас есть нужное слово… Материя… А она - то, из чего состоит все твердое… Наш мир состоит из… дыма… Все твердое, потому что дым может становиться очень плотным…

«Так! Без паники!» - с каждым словом я начинаю все отчетливее понимать, что образованный человек не может говорить подобную чушь. Все состоит из дыма! Бред! Так кто же тогда эта дочка вождя, которая так идеально говорит на чужом языке?!

- Ты меня не понимаешь, - грустно произносит Кацаль, видя отразившееся на моем лице разочарование. – Просто мне сложно подобрать нужные слова на вашем языке. Но я видела книги. Там написано… Теория струн… Кажется так… Я говорю про струны…

Если бы у меня не затекли ноги, я бы обязательно вскочил от её последней фразы. Дикарка пытается поведать о теории струн, квантовой механике и теории относительности?!

Я удивленно смотрю на сидящую передо мной девушку: красивые черные волосы, отчего-то очень знакомые выразительные глаза…

Кацаль недовольно машет рукой, и дымок попадает мне на лицо. Я вдыхаю приятный аромат.

- Я тоже умею путешествовать по времени, - произносит Кацаль тихо.

Только теперь её слова не кажутся мне странными. Это же так естественно – путешествовать во времени…

- Но для меня возможно лишь путешествие души… Ночами я брожу по чужим мирам, заглядываю в дома, библиотеки… Я отыскала интересное здание, которое у вас называют университетом. Там профессора читают лекции. Они удивительно увлекательные… Я выучила твой язык, чтобы лучше тебя понимать, когда ты придешь. Вот только времени у нас мало, хотя время и не существует само по себе… У нас его совсем мало…

Кацаль грустно вздыхает:

- Я хочу научить тебя видеть время, но не глазами, а душой. Только так можно познать его смысл. Время необходимо. Это самая большая драгоценность… Сейчас ты понимаешь меня?

Я киваю. Вот сейчас я понимаю эту прекрасную девушку. Точно в моей голове переключается какой-то тумблер, который мешал воспринимать слова дикарки всерьез. Теперь я слушаю её не разумом, а сердцем…

- А что же с тем… бледным?

Это дает о себе знать многолетняя выучка оперативника. Несмотря ни на что, мы всегда преследуем свои цели, пока прыгуны не успели исковеркать известную нам реальность.

- Прыгун… - усмехается Кацаль. - А я бы назвала его гением! Он рискнул всем - и оказался у нас! Здесь ему необходимо железо и… он пытается собрать механизм, чтобы вернуться обратно… Он станет у вас основателем… постов времени… - наконец подбирает правильные слова Кацаль.

- Я верну его обратно! Быстро и легко! – я пропускаю конец её фразы мимо ушей.

Сейчас меня больше волнует поимка очередного гения.

– Просто скажи, где он?!

Дочка вождя разводит руками и указывает куда-то в направлении севера:

- Генри пошел туда… Я хотела ему помочь… Но… его искусство другое…

«Генри…» - пробую я на язык имя очередного прыгуна.

Сколько же их развелось после двадцатых!.. И теория струн сыграла в этом не последнюю роль. Она перевернула представления некоторых о структуре материи, пространства и времени… И стали появляться эти гении, в разных странах и на разных континентах, которые смогли прорваться через непрерывность и однонаправленность временного континуума.

А гениям же всегда нужно экспериментировать! Гении стали прыгать в разные времена, нарушать целостность реальности… И тогда пришлось появиться нам – временщикам. Мы ловим таких прыгунов и пытаемся свести на нет все те изменения, которые они успели натворить, чтобы не пошли временные круги. Если таких кругов много, и они случаются одномоментно, может возникнуть эффект резонанса, и тогда вся известная нам реальность окажется сметена. Человечество перестанет существовать.

Но даже нам, временщикам, следует действовать предельно осторожно, выходя во время. Половину своей жизни временщики проводят в стенах своих секторов. Там время закольцовано и отделено от основного потока реальности. В секторах мы живем свободно: делаем что хотим, общаемся, с кем хотим, дружим, ссоримся, миримся… Весь персонал секторов не принадлежит никакой эпохе. Временщики - это те, кто существуют вне времени. Мы никто для основного темпорального потока. Наше существование или отсутствие никак не влияет на ход человеческой истории. Может, именно потому почти весь персонал секторов укомплектован подкидышами и найденышами. У нас нет семей, нет корней, нет привязанностей…

Все наше существование и дело жизни подчинено «Принципам гуманности». Это философский трактат, который написал глава всех временщиков в 55-ом. Мы живем по нему и сверяем все свои поступки во времени с ним.

Трактат дает опорные точки в понимании нашей работы. Временщики не искореняют зло и не меняют историю. Мы лишь следим за тем, чтобы зло существовало в минимально необходимом количестве.

Во времена Римской империи Калигула должен был править 4 года, а затем на смену ему приходил более дипломатичный и уравновешенный Клавдий. Мы контролируем, чтобы так оно и случилось. Правь Калигула меньшее, не пришел бы ему на смену Клавдий и не улучшил бы финансовое положение Римской империи, не организовал бы более мудрое налогообложение, не создал бы гражданские имперские службы… Калигула был той необходимой дозой зла, которая стала лекарством и пошла на благо процветания Римской империи.

И мы, временщики, тщательно следим, чтобы очередной прыгун не запустил временные круги и не изменил годы правления Гая Юлия Цезаря - не увеличил и не уменьшил. Ведь наши аналитики давно измерили идеальную длительность правления для Калигулы, проверяя эффект от его присутствия в истории на тысячи лет вперед.

Я много раз перечитывал «Принципы гуманности», в них все идеально и выверено до мелочей. Вот только…

Кацаль затронула во мне странные аналогии… Сердцем я никогда не мог принять принципы минимального зла. Не получалось у меня смириться с тысячами жертв сталинского Гулага во благо будущей демократии, не принимал я существование холокоста как тысячелетней вакцины от нацизма…

Пусть потом появилась «Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него» как понятие, определяющее тягчайшее преступление против человечества… Пусть…

Умом понимал. Все понимал… А вот сердцем…

- На сегодня достаточно, – слышу я голос Кацаль-Кааль.

Я сознаю, что сижу на самом краю обрыва, рядом со мной плечом к плечу примостилась удивительная и красивая дочка местного вождя, которая прекрасно говорит на эсперанто и все же родом из этих диких минусовых…

Костерок затух. Далеко впереди сквозь темноту ночи начинает брезжить рассвет.

Когда я возвращаюсь к Мафусаилу, вид у моего напарника неважнецкий.

- Я вызывал тебя по внутренней связи, - произносит мой темнокожий друг и недовольно косится на мой дикарский браслет из кожаных шнурков и камней.

В браслет встроен коммуникатор.

– Ты был недоступен… Куда тебя черти носили с этой местной красоткой?!

Я удивленно мотаю головой. Ночь без сна никак не повлияла на мое самочувствие. Я бодр и весел. В душе точно порхает тысяча бабочек… странная она, эта Кацаль-Кааль…

И не целовались с ней вроде бы. А сердце переполнено…

Не знаю такого слова. Мы, временщики, его проходим на уроках естествознания, но никогда не испытываем. Профессия не позволяет. Любовь для нас - редкая роскошь. Да и в кого влюбляться? Среди оперативников женщин нет. Вот как-то так повелось, и аналитики долго нам объясняли: вхождение женщины во временной континуум дает столь мощные временные круги, что теряется всякий смысл использования дам в качестве полевых работников.

Так что девушки и женщины у нас работают исключительно в администрации, бухгалтерии, иногда в аналитической службе. И получается вопиющее неравенство. Начнешь знакомиться с администратором – так это те, кто нас постоянно гоняют на задания и приглядывают, чтобы мы после работ долго не бездельничали. Бухгалтеры - и того хуже. Ну, а женщины-аналитики… Терпеть рядом дамочку, которая все наперед видит и может рассчитать, когда лучше поцеловаться, а когда за руки подержаться… Бр-р-р-р!.. Увольте!

Так что никакой личной жизни! Одна работа, и хорошее пивко в свободное время!

Чувствую, как Мафусаил продолжает буравить меня недобрым взглядом.

- Просто поболтали! – признаюсь я и в знак примирения поднимаю руки ладонями вверх.

- Поболтали! – фырчит Мафусаил.

А я ничего не могу с собой поделать и опять вспоминаю те невероятно четкие видения истории. Конечно, я выходил в другие сектора времени, конечно, многое видел своими глазами. Это необходимая часть подготовки каждого полевого агента. Но видение… Оно точно затрагивало какие-то неведомые отголоски души… Я видел, я чувствовал… Я сопереживал… Я был всеми теми, что жил при Калигуле, Сталине, Гитлере…

Надо будет спросить Кацаль-Кааль, что она подмешала в тот костерок. Травка оказалась явно забористой.

Мы продолжаем находиться в городе дикарей. Наши аналитики говорят, что через несколько дней источник возмущения по имени Генри появится в этих местах. Так что нам велено просто сидеть и ждать.

Мы с Мафусаилом сильно и не сопротивляемся. Сказано сидеть и ждать – будем сидеть и ждать. Нам хватило экшена на прошлом задании. Там мы и постреляли из луков, и крушение корабля предотвратили…

Каждый вечер я хожу с Кацаль-Кааль к тому обрыву. Мы немного болтаем, а потом начинаем «смотреть время». Так она это называет. Картины настолько живые, что я теперь не удивлен, как ей удалось столь блистательно выучить эсперанто. Ведь все ночи она посвящает наблюдению за другими временами. Удивительно, но Кааль каким-то образом научилась управлять своими видениями. Да и не видения это вовсе. Мы действительно путешествием. Только не телом, а духом.

- Теперь видишь?.. – шепчет мне дочка вождя.

Я вглядываюсь сквозь время и пространство и наблюдаю неясную дымку. Теперь я понимаю, как видит она круги во времени. Мы просматриваем разные вероятности хода истории, и я каждый раз изумляюсь, насколько точно сработали наши аналитики, выбирая оптимальный ход событий. Ах да!.. Они же руководствуются принципами гуманности!..

С каждым днем мое отношение к дикарям изменяется. Они больше не кажутся такими глупыми и неотесанными. Они живут своей правдой жизни. Они умеют жить душой и сердцем! Невиданная роскошь для временщиков… Я даже немного завидую…

В один из вечеров я пристально смотрю на эту удивительную девушку, дочку вождя, и задаю вопрос:

- Мы всегда смотрим далеко… А здесь… Ты смотрела, что ждет нас в ближайшее время?..

Отчасти я имею в виду возвращение Генри, то, как нам удастся благополучно его взять и препроводить в 55-ый сектор. Именно так предписывает нам инструкция.

А Кацаль неожиданно замирает, потом через силу улыбается:

- Смотрела. Все будет хорошо… Так, как должно быть…

Потом нежно берет мое лицо в свои ладони и добавляет:

- Я хочу, чтобы ты понял главное… Каждый имеет право выбирать свою судьбу сам...Это священное право…

Я молчу, потому что мысли мои далеко. Все же я озадачен, так как приходится слишком долго ждать нашего гения Генри. Бездействие начинает мне немного надоедать. Жизнь моя течет по-настоящему интересно, только когда мы ночью тайком встречаемся с Кацаль-Кааль.

Эта милая девушка меня балует. Иногда приносит с собой удивительно вкусно приготовленное мясо, иногда сладости или сыры… А однажды дарит амулет на кожаном шнурке и торжественно вешает его мне на шею со словами:

- Ты многому научился, я многому научилась… Это знак моей любви к тебе, как любит мать свое дитя. Я горжусь, как многого тебе удалось достичь…

Я рассеянно улыбаюсь и киваю. Мне лестно её внимание. А еще я не могу найти в себе сил толком отблагодарить Кацаль. Ну, там… смачно поцеловать в губы, прижать покрепче… Она, все же, Кааль! А это серьезный титул у её народа. Почти как мать всех матерей…

Проходит еще несколько дней, и вот, умываясь однажды утром к завтраку, я подпрыгиваю от неожиданности. В дверях появляется наш гений Генри! Не подвели аналитики! Наш прыгун пришел точно в руки!

Я не заставляю себя долго ждать. Годами отработанные рефлексы заставляют мое тело броситься вперед, свалить гения с ног и надежно закрепить его кисти в наручниках.

А через несколько минут мы с Мафусаилом мчимся во весь опор к идеальной точке выхода из временного континуума.

Генри не сопротивляется. Видимо понимает, что никто не собирается причинять ему вред. Просто, может, немного поучить уму-разуму за столь долгое ожидание, ну а дальше… А дальше пусть разбираются аналитики из 55-го. Мы свое дело сделали!

Спустя несколько недель, сидим мы с Мафусаилом за нашим излюбленным столиком в ресторане 25-го сектора, потягиваем пивко.

И тут опять Святослава появляется.

Мафусаил недобро ведет носом и принимается пить пиво с еще большей скоростью. Мы только что вернулись с напарником из 23-го. Операция получилось длительной и кропотливой. Нужно было не просто изъять профессора из времени, но и планомерно дискредитировать все его работы. В противном случае нам бы грозило повальное паломничество его последователей во все возможные точки темпорального континуума. Временных кругов образовалось бы столько!.. Даже страшно представить последствия. В общем, простыми словами, мы с Мафусаилом предотвратили очередное нашествие драконов.

Святослава бочком-бочком подбирается к нашему столику, без спросу присаживается и молча кладет конверт перед нами.

На нем отчетливо видны коды 55-го сектора.

Мафусаил обреченно вздыхает. Я даже не пытаюсь заигрывать со Светиком. Недавнее задание в 23-м нас изрядно вымотало. Не слишком приятно дискредитировать действительно блистательные работы выдающегося человека своего времени. Но что поделать, если они являются угрозой всему человечеству?!

Пока я размышляю, мой напарник пробегает глазами по заданию. Улыбается, и я понимаю, что на этот раз нам действительно предстоит какая-то мелочь.

- Нужно подчистить хвосты с прошлого прыжка в минусовые… - поясняет Мафусаил и еще раз более детально начинает изучать предписания аналитиков. – Придется устроить маленький завал, чтобы торговый караван северного племени подошел к городу по окружной дороге. На основном пути еще наблюдаются небольшие темпоральные возмущения от нашей последней переброски…

Я понимающе хмыкаю и недовольно поглядываю в сторону Светика. С такой-то ерундой посылать в минусовые опытных оперативников?! Одних из лучших, можно сказать!

Святослава пожимает плечами и быстренько спешит удалиться.

- Все, баста! – заключает Мафусаил. – Еще пара таких заданий и подам иск на аналитиков за некомпетентность! Так растрачивать на пустяки бесценные кадры!

Под «бесценными кадрами» мой напарник, конечно же, имеет в виду нашу с ним слаженную команду. Но… делать нечего.

Гарцуем мы на лошадях по полю. Ветер свищет в лицо. Зима только-только закончилась. До селения Веймаха пара часов неспешного ходу. Лошади у нас отличные, настроение приподнятое.

Завал мы организовали, так что торговый караван должен идти в город Веймаха по окружной дороге. Весело насвистываю песенку. Мы продвигаемся к идеальной точке выхода из темпорального потока и одновременно удаленно следим за перемещением каравана. Я оглядываюсь по сторонам. Здесь действительно местность начинает немного отдавать ирреальностью. Приходит ощущение дежавю. Такое случается, когда мы пронизываем временное поле, но потом возмущение всегда проходит. Странно, что здесь оно держится так долго…

Что-то вдоль дороги привлекает мое внимание. Чахлая растительность в одном месте кажется несколько иной… неправильной. Я подъезжаю ближе, чтобы приглядеться.

И застываю.

Ветер развевает темные волосы, пробирается к телу через тонкую накидку из меха. Всю остальную одежду она держит на коленях…

Странно… Почему бы её не надеть в такую погоду?..

Холод прокрадывается в самые кости…

Я спрыгиваю с коня и подхожу ближе, Мафусаил останавливается чуть поодаль.

Подхожу к женщине и застываю.

Её лицо!

Её лицо мне до боли знакомо… Я столько раз видел, как она улыбается мне…

Кааль и теперь улыбается. Только от посиневших губ не веет жизнью.

Ресницы в инее... Оттого образ Кацаль-Кааль становится каким-то сказочным. Она по-прежнему удивительно красива, но только уже мертвой красотой.

Воздух пронзает странный звук.

Я не сразу могу понять его природу.

Тряпицы на руках Кааль начинают шевелиться и я вижу младенца.

Он жив и пытается дотянуться до груди своей матери, барахтается и продолжает надрывно плакать.

Я хочу взять его на руки и понимаю, что не могу пошевелиться.

Мафусаил подходит и берет малыша.

Я знаю, почему не в силах подойти. Подобное случается редко, но все же бывает… Возникает барьер – защита от аннигиляции.

Так происходит, когда мы встречаем во времени самих себя…

Только по возвращении я узнал всю историю до конца. Кацаль-Кааль влюбилась в Генри. Это была короткая любовь. Любовь, как вспышка. Она опалила мою мать и навсегда отняла у меня.

Через девять месяцев после их встречи у моей матери родился я. Белый, со светлыми волосами - ребенок демонов по определению их ведуний.

Для Кацаль выход был – превратить ребенка в дым, иными словами, предать огню. Но моя мать выбрала изгнание.

С ребенком на руках она проделала долгий путь туда, где должен был вскоре оказаться другой я, взрослый и возмужавший. Тот, которого она уже любила, в которого верила и на которого всецело полагалась… Тот, которого она успела многому научить, хоть смерть отняла у нее дитя, когда мне не исполнилось и нескольких дней.

Моя мать верила во время и в дым…

Все мы дым…

Все мы чудо…

Мы квинтэссенция того времени, которое прожили.

Время - тоже чудо…

Время отняло у меня мать при самом рождении и вернуло её, когда я стал взрослым. Я смог научиться у нее тому, что сейчас знаю, и всему, что мне удалось познать много позже.

Мафусаил не понял тогда моего замешательства и, так как ребенок умирал, срочным порталом отбыл в двадцатое столетие, оставив меня приглядеть за перемещением каравана с севера.

Он, так же, как и я, любил двадцатые. Очень бережно Мафусаил положил ребенка в специальную корзинку при двадцатом секторе и проследил, чтобы временщик по имени Израил как можно скорее забрал ребенка к медикам. Отсюда и мое отчество найденыша. По имени того работника, что принял меня в Корпорацию Времени.

Тогда я стоял перед замерзшей женщиной совсем один и ничего не понимал. Только знал, что прощаюсь с ней в последний раз. Потому что временщикам запрещено появляться во времени, в котором они рождены.

Я вырыл глубокую яму и устелил её травой и ветками. Большего у меня не было под руками.

Я поцеловал свою мать в последний раз и неожиданно понял, каким был дураком, когда она так старалась передать мне свои знания. Тогда я думал лишь о поимке Генри и уделял ей внимание мимоходом. Но, кажется, даже этой малости моей матери было достаточно.

Она с такой радостью угощала меня пирожками и сладостями, делала маленькие подарки и украдкой нежно касалась моей руки…

Она умела наслаждаться теми мгновениями, что отмерило нам время, и быть счастливой, хотя в мельчайших подробностях знала всю историю до конца.

Я научился у тебя, мама… Я многому у тебя научился… Но осознал это, спустя годы… Когда меня перевели в 55-е, когда из оперативника стал аналитиком, а потом ушел на пенсию и мне частично заблокировали память. Именно тогда я и написал наши с тобой «Принципы гуманности»…

Автором непонятных для меня в начале жизни принципов оказался я сам.

И только теперь я понял твою фразу до конца: «Каждый имеет право выбирать свою судьбу сам». Мать выбрала любовь и смерть, пожертвовала собой ради сына, который может рассказать человечеству больше, чем смогла бы она.