Привет, Ад

Ад пах жжёной резиной и перезревшими яблоками. Марк стоял на чёрной базальтовой равнине, за спиной — врата, уже исчезнувшие в пламени тьмы. Вокруг него из трещин в земле вырвались демоны и грешники.

Он помнил последнее: полицейские огни, выкрики, резкую боль в груди. А потом — это.

— Новенький? — сиплый голос раздался справа.

Марк обернулся. К нему приближалось существо с кожей, напоминающей потрескавшуюся глину, и слишком длинными пальцами.

— Где я? — спросил Марк, но голос прозвучал не так, как обычно. В нём не было привычной уверенности, только дрожь.

— Догадайся, — усмехнулось существо. — Тебя ждут. Следуй.

Они шли мимо причудливых конструкций: одни напоминали гигантские ловушки для насекомых, другие — башни из спрессованных костей. Иногда доносились крики, но чаще — тихий плач, разносимый ветром, которого не было.

— Здесь... каждому своё? — Марк пытался собраться с мыслями. В голове стоял туман, воспоминания плыли, как в дурном сне.

— О, да, — проворчало существо. — Убийцам — особый почёт. Ты ведь убийца, Марк?

Имя, произнесённое чужим ртом, заставило его вздрогнуть.

— Я... нет. Я не...

Но в памяти всплыли обрывки: окровавленные руки, женский крик, который обрывается. Чужая память. Он зажмурился.

— Не помнишь? Бывает. Здесь память возвращается. Вся. И то, что ты хотел забыть, и то, чего даже не знал.

Они остановились перед зданием, напоминавшим старый кинотеатр. На вывеске потрескивали неоновые буквы: "СЕАНС ДЛЯ ОДНОГО".

— Твоя камера, — указало существо. — Устраивайся поудобнее. Сеансы идут непрерывно.

Дверь за Марком захлопнулась. Внутри был один-единственный мягкий стул перед гигантским экраном. Он сел. В темноте что-то щёлкнуло.

На экране возникла знакомая комната — его гостиная. И он сам, но другой. Поза жестче, взгляд пустой, как будто он был каким-то маньяком. А в углу — Лора, его жена, плачет, прижимая к груди фотографию.

Экранный Марк медленно подошёл к ней, говоря что-то тихим, успокаивающим голосом. И вдруг его рука с молниеносной скоростью вонзила нож в её горло.

Настоящий Марк вскрикнул, отпрянув.

— Нет! Я не делал этого! Я её любил!

Но экран показывал всё: как он спокойно убирал следы, как разговаривал с полицией, изображая горе. Холодный, расчётливый, без единой искры раскаяния.

— Это не я, — шептал Марк, сжимая голову руками. — Это кто-то другой!

–Всегда был ты, — прозвучал голос у него в голове. Низкий, спокойный, знакомый до боли. Голос из кошмаров. — Просто смотри.

На экране сменилась сцена. Парк, ночь, незнакомая женщина. Та же эффективная жестокость.

И ещё. И ещё. Двенадцать человек.

Марк рыдал, его рвало чёрной слизью. Он узнавал каждую жертву. И узнавал того, кто это сделал. Убийцу, жившего в нём. "Тихого", как он его называл в редкие моменты осознания. Сущность, которая просыпалась, когда настоящий Марк, робкий бухгалтер Марк, отключался.

— Я не хотел! Я не контролировал! — кричал он в пустой зал.

Но ты чувствовал удовлетворение, когда просыпался. Чувствовал силу, — нашептывал голос. — Ты дал мне рождение. Твои подавленные злоба, страх, бессилие. Я — твоё истинное лицо.

Сеанс длился вечность. Марк прожил каждое убийство снова — но теперь с перспективы жертв. Он чувствовал их страх, боль, недоумение. Видел своё — нет, его — лицо в последний момент их жизни.

Когда свет наконец зажёгся, дверь открылась. Существо с глиняной кожей стояло на пороге.

— Ну как? Вспомнил себя, герой?

— Это был не я! — выкрикнул Марк. — Во мне было двое! Он... он делал это!

Существо склонило голову набок.

— Интересно. Двое в одной плоти. Для ада это... ново. Но разве ты не наслаждался плодами его трудов? Разве не чувствовал тайное превосходство над соседями, которые ничего не подозревали? Разве не лгал себе, что "это был не я"?

Марк замолчал. Воспоминания нахлынули уже не о убийствах, а о том, что было после. О странном спокойствии. О лёгкости, с которой он врал. О тёмном удовольствии от тайны.

— Так кто же отправился в ад? — продолжило существо. — Тот, кто держал нож, или тот, кто дал ему руку? Мы должны разобраться.

Его отвезли — если можно так назвать мгновенное перемещение в другое место — в нечто среднее между лабораторией и залом суда. На возвышении сидели три фигуры в тёмных мантиях, их лица скрывали тени.

— Дело души Марка Эллиота, — провозгласило центральное существо. — Обвинение: двенадцать предумышленных убийств. Защита: раздвоение личности.

Начался допрос. "Тихий" молчал, но Марк-бухгалтер говорил за них обоих, умоляя, объясняя, что он тоже был жертвой. Его прерывали, показывая моменты, когда он, казалось бы, "нормальный" Марк, сознательно покупал инструменты, выбирал места, скрывал улики.

— Убийца и его сообщник в одном лице, — резюмировал судья. — Обе личности виновны. Одна — в действии. Другая — в пособничестве молчанием и принятием плодов преступления.

— Какое наказание? — спросило правое существо.

Центральное наклонилось вперёд, и Марк увидел в капюшоне бесконечную вереницу вращающихся зубчатых колёс.

— Разделение.

Его поместили в белую комнату без углов. К нему подошли два демона в хирургических халатах из ссохшейся кожи.

— Ад совершенствует методы, — сказал один, прикладывая к его вискам холодные щупы. — Разделение субличностей — наша новая специализация.

Боль была за гранью понимания. Это не было разрыванием плоти — это было разрыванием самой сути бытия. Он чувствовал, как от него отрывают что-то фундаментальное, как будто выдёргивают позвоночник души.

Когда всё закончилось, перед ним стоял... он сам. Тот самый с экрана. Холодные глаза, полуулыбка. "Тихий".

— Наконец-то свобода, — сказал двойник голосом из его головы.

Но демоны не остановились. Они схватили "Тихого" и увели. Марк остался один, чувствуя пустоту, более страшную, чем любая боль. Он был теперь лишь половиной. Без своей тёмной стороны он ощущал себя беспомощным, незавершённым, словно его лишили скелета.

Его привели в новый зал. На сцене стоял "Тихий" в цепях. А вокруг — амфитеатр, полный других душ. И все они смотрели на сцену с голодным блеском в глазах.

— Демонстрация вечной справедливости! — объявил глашатай с головой шакала. — Убийца, терзавший свою же невинную половину, сам станет зрелищем!

На "Тихого" набросились тени. Они рвали его на части, но он не кричал — лишь смеялся низким, знакомым смехом. А Марк смотрел и чувствовал каждую пытку, как будто её применяли к нему. Они всё ещё были связаны.

Когда тени отступили, "Тихий" снова был цел, но в его глазах горело безумие от бесконечного цикла боли.

— Теперь твоя очередь, — шепнул демон на ухо Марку.

Его вытолкнули на сцену. "Тихий" посмотрел на него, и в его взгляде была не ненависть, а странное узнавание.

— Мы принадлежим друг другу, — хрипло сказал "Тихий". — Ад или рай — мы одна душа.

И он шагнул вперёд. Его руки обвились вокруг горла Марка. Та самая хватка, которая душила Лору и других. Марк задыхался, глядя в свои же глаза, полные убийственного экстаза.

Боль. Тьма.

А потом — белый зал. И два демона с шипами.

— Начнём снова, — сказал один. — Доведём процедуру разделения до совершенства.

Боль. Разрыв. Появление "Тихого". Пытки. Удушение. Белый зал.

Цикл.

Ад понял главное: самое страшное наказание для убийцы с раздвоением личности — не просто вечная боль, а вечное противостояние с самим собой. Быть одновременно палачом и жертвой, наблюдать за собственной жестокостью и испытывать её на себе, раз за разом разделяться и сходиться в смертельной схватке.

Марк и "Тихий". Жертва и монстр. Две половины одной разбитой души, обречённые вечно убивать и быть убитыми друг другом в аду, который нашёл для них идеальное, персонализированное проклятие. Их личная война только началась. И конца ей не будет.