Привет из Квазиконтинуума!

Мгновения!

Незримые и мимолётные.

Из них, как из кирпичиков

Сложено мироздание…

Мгновения!

Яркие и незабываемые,

Очаровательные и несносные…

Без вас бы вечность зачахла.

Дмерховен Ккарелл

«Ты его в дверь! А он в окно…».

«Истинная природа дмерха»

Генофонд авторов

Однажды…

Это случилось однажды или однажды это случилось...

Дороги времён извилисты, развилисты и бесконечны.

Джардани и Диана гостили тогда у бабушки с дедушкой на Рахторе, а Талеха вызвали в штаб тэрх-дрегор с ежегодным отчётом по станции… И это вместо запланированного недельного отпуска на морском побережье Серендала! Обычно, личного присутствия командора в ордене не требовалось, и все доклады он отправлял по засекреченному каналу, но не в этот раз.

Да! И между прочим аккурат накануне Земного Нового года!

Засада! И подстава…

В итоге, Женя осталась одна в квартире на Ролдондоне и слонялась из угла в угол, готовая сдохнуть от тоски и одиночества… Как правило за ней такого не водилось, и она всегда находила занятия по вкусу и по душе, с Талехом или без, но… Тут она перепробовала всё! И Синегарскую Звезду, и море-палубу, и парк, и обсерваторию, и рок-ангар… Оставались ещё медотсек, генлаборатория и любимая кондитерская. Евгения подумала, выбрала кондитерскую, и тотчас отправилась туда, дабы заесть печаль обалденными булочками с корицей и кремом…

Вот тут-то её и выловил балахон. На подходе к кондитерской.

– Привет, Шердан, – грустно вздохнула Женя. Время было условно-вечернее, и дмерх зловещим пятном болтался на фоне витрин в сиянии неоновых вывесок. – Чего надо?

– Хочу тебя пригласить, – вежливо сообщил он.

– Пригласить?! Ты же вроде у нас не ешь…

– Да не туда! – капюшон отчётливо мотнулся в сторону вывески. – А к себе.

– К себе-е?!

Ещё страньше!

– В квазиконтинуум.

– О-ооо… Обалдеть!

Радостно звякнул колокольчик на входной переборке, из кондитерской вышел покупатель и наткнулся на странную парочку – Женька и балахон, покосился и припустил, оглядываясь и прижимая к себе свёрток с покупками.

– Нечего торчать на пороге и народ пугать, – рассудила Евгения.

– Согласен. Отойдём куда-нибудь…

В кондитерскую? Чтобы она ела, а он рябил поблизости и аппетит ей портил… Ни за что! Да и булочек после упоминаний о квазиконтинууме чего-то расхотелось…

– … в укромное место.

Женя огляделась и заметила искусственный скверик в конце палубы. Недавно разбили.

– Туда.

И дмерх поплыл за ней по воздуху, будто призрак…

В скверике Женька присела на лавочку у фонаря, а Шердан завис напротив – под фонарём.

– Значит, ты решил пригласить меня в свою холостяцкую квартирку на батискафе?

– Да, именно погостить. И, да, я не женат, и в батискафе у меня отдельная квартира, как у всех, и у тебя будет. Временно.

– Ух! А как я к вам попаду? Модульнусь?

– По обмену разумами и… телами.

– Разумами… И телами?!

– Вроде того. Одна из моих коллег – Клара согласилась с тобой поменяться… М-мм, на три миллиарда мгновений в расширенной временной позиции и на потоке…

– Не пудри мне мозги. Сколько по-нашему? По-человечески.

– Месяца два-три…

– У-у, прости, – она даже огорчилась. – Так надолго не получится… Семья, работа.

– Для станции это всего неделя. Небольшие расхождения во времени.

– Небольшие? Тогда ладно. Погоди… Обмен телами? – до Женьки окончательно дошло. – То есть, пока я буду разгуливать в теле Клары там, она в моём здесь… В моём – чревато! Или, скорее, моему… Мозгу!.. Она же его сожжёт и мне некуда будет возвращаться!

– Мы всё продумали и предусмотрели, – заверил Шердан. – Наши физические параметры в сомато-состоянии близки к гуманоидным.

«Ага, с учётом того, что я не знаю, как выглядят эти ваши «параметры».

– Современные нейромодуляторы создают ментальную передачу не только от нас к вам, но и от вас к нам – в привязке к реальному телу, как вместилищу. А здесь тебя поместят на неделю в стазис, и Клара не успеет навредить твоему мозгу. Никаких разрушений. Обещаю!

– А ей-то с этого что? – удивилась Женя. – Она же всё проспит.

– Ничего, – согласился дмерх-искуситель. – Клара просто… э-мм, отдохнуть захотела… Бессонница замучила… кошмары… А ваши медики подключат её, то бишь, тебя-её к репродуктору мозговых волн для райских сновидений…

На Женькин намётанный взгляд темнил Шердан и что-то недоговаривал. Трепался он довольно убедительно, а капюшон-то при этом нервно потряхивало… Однако Евгения не знала, как точно определить у дмерхов ложь… А вдруг не врёт? И так хотелось взглянуть на квазиконтинуум! Хоть одним глазком! И выяснить, наконец, что это за чудное место такое откуда модулируются балахоны. Да! И пусть весь тэрх-дрегор ей обзавидуется!

– Ну как? – осторожно спросил Шердан, ненавязчиво давя тенью.

– А вы его уже испытывали? – Женькин инстинкт самосохранения предпринял крайнюю попытку включить здравый смысл. – Свой этот…

– Да… Можно сказать, да. Но… кратковременно на одном из агентов.

– Снова вербуете агентов?

– Мы и не прекращали. Просто меняем их чаще и стираем память.

«Перенимают опыт у джамрану?»

– Ясно… Жаль, буду не первая, – деланно расстроилась она.

– Не переживай, экспериментальный визит не считается. Мы завязали ему глаза и устранили воспоминания. Так ты пойдёшь?

– А ты ещё спрашиваешь? Конечно!

Дух любопытства в ней неистребим. Его не удалось сокрушить даже здравому смыслу. К тому же, Евгения давно умела с ними договариваться полюбовно. И жилось им троим хорошо...

– Тогда, до завтра, – загадочно прошелестел балахон и растворился в условно-вечернем сумраке.

А Женя всё-таки вернулась в кондитерскую и налопалась булочек. Теперь уже от волнения перед грядущим…

На следующее утро к ней явился агент – маркафи. Вероятно, синегарцы приглянулись дмерхам за исполнительность и сговорчивость. Агент принёс коробочку с модулятором и записку от Шердана, с инструкциями.

На этот раз нейроприбор по перемещению духа из континуума в континуум выглядел как пара серёжек. С обсидианами… Но Евгения знала, что никакой это не обсидиан, а кронос.

Она поблагодарила маркафи и прочла инструкции.

Вот так в назначенный час Женя стояла в медотсеке перед дверью в ординаторскую и ждала, когда Миритин освободится. Шакрен всю неделю дежурил один. Влад с семьёй отправились на Землю встречать Новый год у родственников…

Женька вздохнула. Она и так, и сяк пыталась объяснить Талеху зачем наряжать ёлку… В конце концов, ему это надоело, и он сказал:

«Аи! Какая разница. Хочешь – наряжай. А на променаде установим голограмму».

Так вот, Евгения разыскала Миритина и всё ему объяснила. Тот с шакренской невозмутимостью её поддержал. Женя легла в стазис-камеру, надела серёжки и… Будто перестала существовать. Сознание уплыло и вернулось к ней постепенно, бессвязными обрывками – мельтешением звуков, смутными картинками, мешаниной запахов. Потом это стало больше похоже на сновидение, как в тот раз, когда её похитили из прошлого… Затем лёгкий провал в восприятии… Ощущения вернулись ветерком на щеках, запахом трав, и она с удивлением открыла глаза…

Женя очнулась на удобной софе в центре веранды. В распахнутое настежь окно ярко светило солнце… То есть, три солнца… Вернее, окон было три, и в каждом сияло своё солнце. Первое – голубое освещало нереально синее каменистое и покрытое трещинами плато, а второе – красное тускло мерцало над безбрежным шоколадным океаном… И третье – по цыплячьи жёлтое с оранжевой каймой озаряло типичный земной пейзаж – лес, луг, небо с белыми облаками… Именно оттуда врывалась с ветром утренняя прохлада. Солнце поднималось над горизонтом и отступали тени…

– Нравится? – тихо произнесли у неё за спиной. – Любимое зрелище Клары.

Евгения обернулась…

Довольно заурядный на вид мужчина загораживал ведущий в соседнее помещение проём. Человек и человек. Ничего особенного. Чуть растрёпанные светло-пепельные волосы, нос с горбинкой, щетина на подбородке… Строгий костюм.

«А я вообще туда попала?» – запаниковала Женя, но постаралась размышлять трезво. – Он же назвал имя – Клара, это не совпадение».

– Шердан…

– Почему не Сингер?

Уф, слава броку, туда!

– А… у тебя лицо доброе.

Он рассмеялся, блеснув неожиданно красивыми белыми зубами с перламутровым отливом. Вроде бы внешне непримечательный, но едва зубы показал, прямо душка и... Обаяшка!

– Привет, – Шердан выступил из проёма и тотчас озарился светом разных солнц. На секунду Женьке показалось, что он светится изнутри и там в глубине… Она сморгнула и наваждение пропало. Перед ней стоял вполне материальный землянин во плоти – обычной наружности, среднего роста и слегка небритый.

– Привет, – улыбнулась Евгения, так, будто очнуться в другом континууме для неё в порядке вещей. – Нравится… А это что? Снова Имитация окна?

Так она припомнила ему своё появление в будущем.

– Нет, хотя идею синегарцам мы подбросили. А это и есть окно… Вернее, оконный модулятор нового поколения. Создаёт квази-отверстия в любые миры – эпохи, эры, времена…

– Окна?

– Окна, но, увы, не двери. С входными дверьми у нас напряг, только внутренние и межкомнатные.

- Интересно… Нового поколения, – вытаращив глаза, Женя наблюдала, как по мере восхождения голубого светила к зениту из развилины трещин взметнулись фиолетовые языки пламени.

– Это не иллюзия, – заметил Шердан, становясь рядом, и любуясь на тройную зарю вместе с ней.

– И давно они у вас?

– Всегда…

– Хм-м… Нового? Но… Это значит, недавно…

– Ты забываешь, кто мы. Изобрели в одном времени, создали протяжённость и распространили на всё существование. Они были, есть и будут всегда… Если дмерховены не запретят.

– А могут? – забеспокоилась Евгения. Жаль расставаться с такими волшебными восходами. А какие тут, наверное, закаты…

Шердан вздохнул.

– Дмерховены всё могут. Знаешь, какое тут самое суровое наказание?

– Какое?

– Отключение модуляторов. И мы надолго погружаемся во тьму и беспросветность.

– Так страшно?

– Нет, но жить в изоляции неприятно. Хотя мы посещаем другие батискафы, сквозь внутренние двери.

– А через окна вылезаете в нашу вселенную? – Женя усмехнулась

– Грубо говоря, да. Но лишь в одной из мета-форм.

– Балахоны?

– Модуляторные колебания генерируют проникающие волны временных сопряжений. Так дмерхи перемещаются куда угодно. Кстати, мы с Сингером частенько наведываемся в прошлое Земли.

– Помню-помню, кое-кто изрядно там наследил и накуролесил. Вот так и появились легенды о замках с привидениями. А я могу туда выйти? Как… Клара.

– А ты хочешь?

– Не знаю… Пока ещё не сориентировалась.

Признаться, она чуточку боялась. Но иные миры притягивали магнитом…

Вот, ей богу! Любая нормальная женщина, очнувшись в чужом теле сразу бы к зеркалу побежала, посмотреть, в кого она превратилась, а Женьке хоть бы хны и плевать на то, как выглядит Клара. Клара же! Не она. И вовсе не красоваться сюда явилась, а изучать, как тут всё устроено и сейчас её заворожили виды за окнами… Евгения смотрела и не могла оторваться… Зеркало подождёт. Или… К броку его совсем! Шанс избежать трудностей с идентификацией. Тем более в чужом теле ей вполне комфортно, как и в своём… Так чего, спрашивается, париться?

И Шердан, похоже, её раскусил.

– Смотри туда, – он положил ладонь ей на плечо, а другую руку вытянул в направлении красного светила. – Этот мир перестал существовать более миллиона лет назад, если взять за точку отсчёта время Земли, а тот, – интеллигентный палец упёрся в шар голубой плазмы, достигший апогея небес. – Этот даже ещё не родился…

– А там? – Женя ткнула в зелёный аналог Земли.

– В Земном синхронизированном настоящем он выглядит иначе, а это – прошлое… Впереди ещё три катаклизма. Скоро, через каких-нибудь пять миллиардов лет, сюда нагрянут первые тамошние аборигены. Клара часами следит за их эволюцией.

Это захватывало, будоражило и пугало одновременно…

– Вот вы где застряли! – язвительный голос оторвал их от созерцания.

Сингер! Без сомнения, он. С теми же ворчливыми интонациями.

– Показываешь гостье Кларкину коллекцию?

Женя с Шерданом разом обернулись. Теперь проём заслонял другой дмерх в человеческой сомато-форме…

– Привет, Сингер!

– В Кларе ты смотришься лучше, – неучтиво высказался он, но Евгения и не думала обижаться, а в ответ бесцеремонно разглядывала дмерха, будто надеялась в нём ухватить нечто сверхъестественное, чего не удержала в Шердане. Но, увы... Сингер оказался ещё типичнее. Невысокий – ниже своего коллеги, чернявый, смуглый, в клетчатой рубашке с коротким рукавом, в шортах и кедах, но гладко выбрит, в отличие от Шердана.

– Что? Нравлюсь? – он ничуть не смутился.

– Мне нравится коллекция, – увильнула Женя.

У джамранов научилась.

– Тут куча настроек, – пояснил Шердан, – на выбор. Потом научу. Пульт в комнате…

– Так вы идёте? – осведомился Сингер. – Или будете тут вечность торчать?

Словно никуда с Ролдондона и не исчезала. Не считая снаружи трёх экзотических солнц и одетых в штатское дмерхов.

– И правда, – заторопился Шердан и подтолкнул Женю в комнату. – Сегодня мы тебе всё покажем, а завтра ты сама…

– Разве у вас есть сегодня и завтра?

– Нет, ну скажем так… Твой модулятор я настроил в привычном тебе режиме.

Сингер посторонился и нырнул обратно в проём следом за ними.

– Здесь живёт Клара, – Шердан обвёл ладонью просторную комнату.

Евгения жадно всматривалась в обстановку, но ничего странного или сверхвыдающегося не заметила. Мебель как мебель. Двери, пол и потолок, окрашенные в бледные тона, а по стенам ткались тени-кружева светом ажурной лампы…

«Ладно, – не унывала Женя, – разочаровываться рано. Первые впечатления часто обманчивы, особенно если дело касается дмерхов».

– Значит так, – Сингер преградил ей путь. – Прежде, чем мы выйдем, запомни. Ты – Клара. Никто не должен узнать, что вы поменялись континуумами, и особенно дмерховены. Если ненароком встретишь одного из них, поверни за угол или спрячься в шкафу…

«В шкафу?»

– Как же я их узнаю, когда ни разу не видела и… Вы же тут без этих ваших балахонов все какие-то непрезентабельные…

«Фу, как нетактично!»

– Вас копируем, – скривился Сингер. – Под вас подстраиваемся.

Да пошли они со своей деликатностью!

– Э… Шердан, – Евгения потеребила дмреха за рукав отутюженного костюмчика. – Почему ты мне не сказал, что вы такие как мы, внешне? Я же спрашивала…

– Всё не так просто…

– То есть, вы такими только кажетесь?

– Ева! – фыркнул Сингер. – Прими как данность. Это лишь одно из наших воплощений, а ты воспринимаешь увиденное настолько, насколько позволяют настройки модулятора человеческому сознанию.

– А как же миры за окном?

– Это другое… Ты всё поняла, насчёт дмерховенов?

– Как я отличу дмерховена от…

– Дмерховены отличаются, поверь. Ты мигом почувствуешь.

– Хватит препираться. По ходу разберёмся, – у Шердана кончилось терпение, и он взял Евгению под руку, отодвигая Сингера. Тот попятился и распахнул перед ними ближайшую дверь. И все они вышли в мерцающий просвет…

В общем-то, Женя оказалась права. Невзирая на то, что внутри батискаф олицетворял собой громадный многоэтажный дом с нескончаемым лабиринтом многоярусных помещений: комнат, залов, коридоров, лестниц, кладовок, галерей всевозможного назначения… Было с ним что-то не так… Все эти апартаменты кардинально отличались друг от друга, как различные временные периоды или эпохи многообразных реальностей. Да и виды из окон немало этому ощущению способствовали. Здесь не существовало однотипных лестниц и коридоров. Каждое место воспринималось как новое и уникальное. Не спутаешь. И этому не было конца. И не возникало впечатления, что ходишь по кругу…

Добровольные провожатые водили Евгению очень долго… В батискафе не предусмотрели лифтов. Зато повсюду стояли особые кресла. Что-то вроде внутренних модуляторов, как объяснил Шердан и продемонстрировал в действии. Всё просто. Садишься и называешь пункт назначения… Поначалу Женя знала только Кларину квартиру, а потом сердобольный Шердан настроил ей таблички и схемы с обозначениями, и Сингер бурчал, что это не единственный способ перемещения в батискафе, но для её расы самый приемлемый…

Сесть и подумать?

Женька сходу окрестила кресла мыслепортами.

Выхода отсюда не было. Точнее, всего две его разновидности – двери, ведущие на другой батискаф или окна внешней модуляции.

– Никогда не открывай дверь с изображением батискафа под номером, – делая страшные глаза, зловеще предостерёг Сингер.

Выглядело это смешно, но Евгения из вежливости не засмеялась.

– Мне нельзя на другой батискаф?

– Нежелательно, – замялся Шердан. – Помни, ты здесь под видом Клары, инкогнито.

– Хм… Я сохраню вашу тайну.

Нормально так! Чувствовать себя нелегальным гостем…

– В остальном… Иди, куда хочешь, делай, что пожелаешь, смотри, куда упадёт взор… У тебя впереди много часов и дней.

– Ещё назад запросишься, – вредно намекнул Сингер.

С модулятором или без, он не менялся. Если лингвистические казусы ещё можно свалить на РНК-переводчик, то уж в несносном характере модулятор не виноват.

– Червячка бы заморить, – заявила Евгения провожатым.

Шердан мгновенно огорчился.

– Вы что, и у себя не едите? – Женя похолодела от дурных предчувствий. – Совсем?

– Едим, – Шердан смутился, – даже сверх меры… Но хорош я, как радушный хозяин. Следовало тебя сперва покормить.

Женька так обрадовалась, что её опасения не оправдались и простила Шердану всё.

– Да я только что проголодалась.

– А я бы тоже чего-нибудь схавал, – заявил Сингер. – Соматоформа обязывает.

Шердан повёл их обедать или ужинать, или… Не важно! Главное, что питались здесь в шикарных, как бы правильное слово подобрать…

Объедальнях!

Иначе и не скажешь…

Представьте себе колоссальное многоярусное помещение с куполом и колоннадой, лестницами во все стороны, площадками и балкончиками наверху, понизу всё уставлено прямоугольными и квадратными столами с чашами, лотками, контейнерами… И чего там только нет! Всё есть.

Настоящее ли? Интересный вопрос… Вот так, съешь кусок сыра или яблоко, и заработаешь несварение желудка из-за какой-нибудь инопланетной целлюлозы и любой другой метафизической хрени, что гораздо хуже целлюлозы. Мало ли что способны переварить дмерхи.

– Чего застыла? – подтолкнул её в спину Сингер. – Пошли. Шерри занял нам столик…

– Набирай, не стесняйся, – подбежал Шердан и протянул Женьке поднос.

– Угу, – подхватил Сингер, сгребая с лотка аппетитные, на вид, оладьи. – Чем больше возьмёшь, тем вероятней прибавится.

– Ты про свой вес, что ли? – Женя фыркнула.

– Ой-ёй, – скорчил гримасу Сингер. – Озорница!

– Провизия на столах, – пояснил Шердан рассеянно, не уловив иронии и на ходу уминая яблоко, а потолстеть Евгения не боялась. Во-первых, не в коня корм, а, во-вторых, она ж теперь кормит не себя, а Клару.

Поначалу брала осторожно и только знакомую еду, относительно знакомую, а потом махнула рукой и пошла вразнос. Хотелось попробовать всё. Глаза как всегда жадничали в угоду желудку… И дмерховская еда – не джамранская. Никаких опасных заморочек с генетическими добавками.

По залу точно так же перемещались и прочие дмерхи – мужчины, женщины. Ева на них глазела, благо никто не запрещал. Некоторые с ней здоровались, а она машинально им отвечала.

И ещё…

Женя хорошо запомнила это место, чтобы знать, куда в случае голодухи мыслепортироваться.

Шердан занял удобный столик – в нише под балкончиком меж двух колонн и подальше от чужих ушей. Утолив первый голод, Женя и дмерхи впервые поговорили по душам. Вернее, начала разговор она, из любопытства, а дмерхи подключились.

– Думаю, здесь всё не такое, каким кажется, – предположила Евгения, запивая сытный обед фруктовым чаем.

– Во всём ищешь подвох, да? – уголки Сингеровых губ уныло опустились в стакан.

– Так вы же дмерхи.

Шердан пожал плечами, и подпёр ладонью небритый подбородок, неторопливо мешая ложечкой томатный сок.

– Ты права и не права…

– Как это?

– Это квазиконтинуум – всё и ничто, а мы – повсюду и нигде…

– Так батискаф это на самом деле не гигантская коммуналка с бесконечным множеством комнат, плывущая в пустоте?

– Не в пустоте точно, – хмыкнул Сингер, допивая кефир.

– Может быть, – улыбнулся Шердан, – это фрагменты реальности, заключённые в оболочки, помещённые в глубину и соединённые временными протоками. Или мгновения, законсервированные в капсулы времени и увязшие в мета-субстанции.

– Или гигантский кристалл, – насмешливо добавил Сингер. – А мы – молекулы разума и перемещаемся по неподвижным кристаллическим решёткам, как муравьи по извилистым ходам муравейника…

– Скажешь тоже! – фыркнул Шердан, задумчиво поглядывая на Женю. – Невозможно представить, без знания исходника…

– Нет ничего невозможного для того, кто разгуливал по джамранскому тессеракту.

– Неуместная бравада, – усмехнулся Шердан.

Он сидел напротив, испытующе взирал и вдруг наклонился через стол, поймал её взгляд… И Женьку моментально затянуло в обсидиановые тоннели, а оттуда выбросило в бесконечно расширяющуюся вселенную… Лишь на мгновение, а потом…

– Э-эй! Прекрати! – Сингер подскочил и оттолкнул Шердана.

Контакт прервался, к Евгении вернулось дыхание и … Она вновь сидела за столом в зале полном деликатесов и дмерхов.

– Идёмте уже! – Сингер провёл ладонью над столом, и тот опустел.

– Что это? – Женя вытаращила глаза.

– Уборка, – ухмыльнулся Сингер. – Я ускорил время над столешницей по направлению в будущее. И ничего не осталось.

««Уничтожает всё кругом… И скалы в порошок сотрёт*…»».

Что ему – времени какие-то подносы и стаканы!

– Вообще-то, твоя очередь, – попенял Сингер Шердану. – Вечно я за тобой прибираю… Эй! Шерри? Чего задумался?

– Всё! Пойдёмте, – Шердан вдохнул резко, прерывисто и глубоко, как будто вынырнул из воды, и схватил Женьку за руку. – Ты должна кое-что увидеть…

– А может на сегодня хватит? – намекнул Сингер.

– Нет, сама она не найдёт.

Они поднялись по лестнице, долго шли анфиладой комнат, миновали шпалерную колоннаду, и Шердан распахнул тяжёлую двустворчатую дверь в новое грандиозное помещение, а сам остался стоять на пороге, продолжая стискивать Женькину руку. Сингер отстал и теперь прятался за колонной.

– Вот она…

Пол, расчерченный чёрно-белыми квадратами, сияющий купол и сплошные панорамные окна-модуляторы с видом в безбрежный космос.

– Шахматная цитадель! – хрипло объявил Шердан и отпустил Женькину руку.

Женя не верила глазам.

– О-у… Так это оно? Оно самое?.. В смысле, те самые шахматы для… вселенских партий. А фигуры где?

– Я смёл их с доски. Помнишь? Мы больше не играем.

Она представила… И в голове не укладывалось, как такой маленький дмерх, занимающий едва ли половину шахматной клетки на этой мега-доске (а какие должно быть фигуры!) мог что-то смести или хотя бы передвинуть. И тут её осенило!

– Вы играли, не будучи людьми?

– Да, – подтвердил Шердан её догадку.

– Зайдём? – она поставила ногу на порог.

Он удержал Евгению загородив рукою проём и покачал головой.

– Не стоит. Как только окажемся там – обретём исходную форму, иными словами, вернёмся в мета-состояние… Пока что ты не готова.

– Тогда вперёд! Без меня. А я на вас посмотрю, ребята.

– Увиденное тебя шокирует и дестабилизирует нейромодуляторную передачу. Это губительно для твоей психики.

– Моя психика и не такое выдерживала! И куда вреднее для неё то, что… – Женя невольно рассмеялась. – Такие могущественные дмерхи, а выглядят как банальные за… мм-мм…

Это Шердан зажал ей ладонью рот.

– Тссс…

Она вырвалась.

– Ты мои мысли читаешь?

– Нет… Но кто, по-твоему, подал землянам идею энцефалометра? Нельзя фонить такими выражениями в квазиконтинууме. Это вызовет бурю похуже энтропии. И дмерховены сюда набегут…

– Мы же в батискафе! – возмутилась Женя. – И нам ничего не угрожает.

Откровенно говоря, её достали постоянные страшилки о грозных и вездесущих дмерховенах. Хоть бы на одного издалека посмотреть.

– Я всего лишь перестраховался, – смущённо заметил Шердан. – Извини.

После Сингер куда-то сбежал, а Шердан проводил Женьку до Клариной квартиры.

– Бери всё, что надо, не стесняйся, а если что, вызови меня.

– Как?

– Скажи – «Шердан», трижды, я приду.

– Я помню, как тебя звать, – она улыбнулась. – А на самом деле?

– Что?

– Шердан – это же не твоё настоящее имя.

– Нет… Мы заимствуем имена у эпох.

Скорее, присваиваете.

– А-а, то-то, я смотрю, они как будто из земных сериалов.

Перед сном Женя всё-таки в зеркало взглянула. Как и ожидалось, там отразилась вполне заурядная дама в деловом костюме, этакая серая леди. Да ещё и с туго заплетёнными косами и уложенными шишечкой на затылке. Вот почему у Женьки так ныла голова! Она-то грешила на ни в чём не повинное квазипространство, а это всё Клара так горазда над собой издеваться…

Евгения немедленно расплела косы и вздохнула с облегчением, массируя кожу у корней, виски и затылок… Неожиданно, но у Клары оказались такие длинные и шикарные рыжие волосы. И хотя Женя привыкла к своим кудрям, густой каскад волн её не тяготил. Да и прикольно немного побыть рыжей.

С лёгкой душой и в предвкушении разгадки великой тайны она легла спать. А наутро заплетаться не стала, только собрала волосы в хвост, чтобы не мешали, и оделась более свободно или менее официально… Смотря с чем сравнивать, но… Серые чехлы для туловища долой!

Так и начались бесконечные Женькины странствия в квазиконтинууме…

Каждый день приносил новые открытия. Например, стенные шкафы в коридорах… Встроенные в нишах, открытые или с дверцами, они занимали простенки и заканчивалась где-то под потолком, куда не дотянуться, но можно взобраться по приставным лесенкам. На полках с одинаковым успехом отыскивались как интересные книги, так и банки с вареньем, соленьями и компотами. А также стопки полотенец, отглаженных рубашек и залежи носков. Разномастных… У Жени мигом родилась версия, что сюда они попадают, закрутившись в стиральных машинках, откуда их затягивает в какую-нибудь чёрную дыру, а оттуда в квазиконтинуум и материализует в батискафах. Люди-то грешат на домовых, а они не причём. Всё зло от дмерхов! Хотя, домовые тоже могут на поверку оказаться дмерхами.

О книгах следовало говорить особо. Многотомные сборники сочинений всех миров, времён и народов, с иллюстрациями. Воистину, Космические легенды! Находились и весьма загадочные истории… Как правило, незаконченные, но при этом писались сами, как будто творили события в настоящем времени. Берёшь такую книжку, и она рассказывает тебе по мере перелистывания страниц кто в какой галактике и что делает. Прямо реалити шоу какое-то! Женя много таких перелистала, всё надеялась отыскать и выведать секреты тэрх-дрегор. Но, вероятно, в этих летописях отображалось лишь то, чем владели дмерхи…

А дмерхи штамповали книжки в невероятном количестве. Им-то что? Сходил налево, пардон, смодульнулся в какую-нибудь давнишнюю эпоху забытого мирка и настрочил по-быстрому. Учитывая, как они манипулировали временем, то ускоряя, то замедляя, то распространяя, для них это раз выдохнуть, три раза плюнуть, ага, через правое плечо.

Евгения удивительным образом умудрялась не потеряться и не заплутать. Видать, сказывалась сноровка в блужданиях по станции. Иногда даже забывала поесть, исследуя нескончаемые лабиринты – сверху донизу, вдоль и поперёк, одно за другим… Большая часть помещений пустовала. И это казалось странным, учитывая количество времени на душу дмерха. А возможно, так и задумывалось… Ей попадались комнаты с мягкими диванами, залы с фонтанами и статуями, и кабинеты со стеллажами, заставленными непонятной аппаратурой, и галереи, увешанные картинами, биллиардные, гардеробные, тупики, арки и проходные. Светлые и роскошные апартаменты. Битком набитые всяким хламом клетушки. И жуткие подвалы, как из фильмов ужасов.

Женя успешно освоила модулятор и теперь везде таскала за собой пульт. Виды из окон… И не надо никакого кино!

Но главные странности начались не сразу, хотя куда уж страннее…

Сперва Женьку угораздило, в лучших традициях её невезучести. Нет, на этот раз она не лезла куда не просят и тщательно избегала дверей с номерами во избежание. Однако вскоре случайно выяснила, что не все они ведут в другой батискаф. Некоторые отрывались в довольно миленькие магазинчики, кинотеатры и кафешки… Или оказывались запертыми и за большинством из них скрывались квартиры. А как выглядел символ батискафа, Сингер с Шерданом не удосужилась показать, и сами куда-то запропастились, и на вызовы не отвечали. С незнакомыми дмерхами Евгения не разговаривала, а вместо этого обследовала двери и в результате скрупулёзного осмотра и элементарного логического анализа установила, что батискафы похожи на летающие тарелки и обходила эти «тарелки» стороной.

Так вот и открыла она дверь! Вполне безобидную на вид и неприметную. Без номера! И без тарелки. Но с вилкой. Решила, что по аналогии с Зеброй это очередная неиспытанная кафешка…

А вот и нет!

Попала Женя в зал с часами. Всякими разными. Великое множество часов! И все тикали, били и раскачивали маятниками, щёлкали стрелками и куковали кукушками. Указывая время вразнобой. Не обнаружив ничего интересного среди этих будильников, Евгения собиралась повернуть назад, но заметила напротив ещё одну дверь – в напольных часах и конечно открыла… Двери – такая штука, только начни и уже не остановишься!

Отворила, значит, и вышла… В морозную снежную ночь…

Ну, в морозную – номинально. Женя совершенно не мёрзла… То есть, нос, щёки и уши не пощипывало иголочками и руки с ногами не коченели, хотя оделась она легко. А уж Евгения знала толк в зимах! А тут… В первозданной сквозной тишине её обступил истинно зимний лес, а над головой раскинулся Млечный Путь… Евгения обомлела и стояла, подняв лицо к звёздам...

Что это? Иллюзия? Или хитро вмонтированный в дверь модулятор…

Женя на всякий случай ощупала руки и ноги… На балахон не похоже. Всё натуральное… Впереди за деревьями что-то блеснуло, и с удовольствием поскрипывая снежком Женька как зачарованный мотылёк двинулась на свет…

А дальше…

Как в старой волшебной сказке. Деревья расступились, и она вышла к большому замёрзшему озеру… Под ногами заструилась позёмка, снежным порошком вычищая застывшую гладь, а в центре ледяного круга полыхал высоченный костёр, а вокруг костра сидели и едва ли не пели:

«Гори, гори ясно!»

Ну да, вы уже догадались. Двенадцать мес… Пардоньте… Дмерховенов! И они что-то бурно обсуждали, но как только Евгения приблизилась к их посиделкам, разом смолкли и грозно уставились на нарушительницу их священного дискутивного таинства…

То, что это дмерховены Женя догадалась мгновенно, как и предсказывал Шердан. Шестой точкой почуяла! Вот мимо этих точно не пройдёшь, если встретишь в коридоре. Сражающие индивидуальностью, яркостью и колоритностью в отличие от невзрачных дмерхов и вдобавок разные по возрасту. Если дмерхи выглядели, все как один, лет примерно на тридцать, то эти контрастно разнились… От совсем юных отроков до убелённых сединами старцев. Один такой сидел во главе и кажется… Кто-то обратился к нему Ллевелин! Где-то тут затесалась и Алоиза…

Женя слегка оробела, и потихоньку отступала, намереваясь драпануть обратно в лес, а оттуда в комнату с часами и… Не поминайте лихом, братцы-сёстры дмерховены! Только бы на льду не поскользнуться… А напоследок поздоровалась, из вежливости, приветливо улыбнулась и не успела справиться у них о жизни и делах, читай, заговорить зубы, как… Из круга выскочил один – средних лет, с буйно-поэтическо-композиторской шевелюрой и попёр на Женьку, то бишь, Клару танком… От неожиданности Евгения оступилась, поскользнулась и случилось то, чего боялась… Увидела небо в алмазах. Звёзды опрокинулись и понеслись навстречу, но её подхватили в миллиметре от льда, хорошенько встряхнули и поставили на ноги… Красивые и горящие словно у разъярённого дракона глаза свирепо уставились на Женечку.

– Как ты смеешь!? – заорал он хорошо поставленным баритоном. – Как ты осмелилась, мерзавка, сюда являться после всего, что мне устроила?!

«Чего-о?! – Женька на секунду растерялась. – Да я тебя впервые вижу, придурок!»

А разъярённых драконов она вообще никогда не встречала, но почему-то на ум взбрело именно такое сравнение.

«Ох! – запоздало опомнилась. – Он думает, что я Клара».

А вслух пропищала:

– Пустите, ухожу я, уже…

Позади заскрипел снег, и на лёд выкатились Шердан с Сингером, еле удерживая равновесие, размахивая руками, скользя и хватаясь друг за дружку. Как ещё оба не грохнулись и носы не расквасили? Олухи!

– Простите, властитель, – затараторил Сингер, – недоглядели.

Дмерховена знатно перекосило от злости, и он отшвырнул Женю-Клару на руки дмерхам.

– Мы её забираем, – Шердан поймал, перехватил Евгению за локоть и потащил, извиняясь на ходу. – Более такого не повторится, она вас не побеспокоит.

– Отключение от модуляторов! – злобно летело им вслед. – Пока не решу, что с вас достаточно…

Какой мерзкий тип!

Лес-двери-комната с часами-двери-коридор…

– Что ты наделала! – Шердан развернул Женьку к себе и посмотрел с укоризной, а Сингер рядом сыпал проклятиями.

– Я?.. Я наделала?! – она резко перешла в наступление, не собираясь оправдываться без вины. – Это вы объясните мне, что здесь у вас происходит и кто тот мудак был вообще!

Дмерхи переглянулись.

– Да уж… – хмыкнул Сингер. – Клара его и похлеще словечками припечатывает.

– Да-а?! – Женя рассердилась не на шутку. – А как же эта ваша, как её, батискафная энтропия?

– Дмерховена зовут Карл, – хмуро заявил Шердан, отпуская Евгению. – Извини.

– Карл? – переспросила она, не веря ушам и мелко сотрясаясь от смеха. –Серьёзно? Карл?! Тот, у которого Клара украла кларнет?

– Какой ещё кларнет?! – хором опешили дмерхи.

– Музыкальный! И правильно сделала. Карл-то у неё кораллы стибрил.

– Вообще-то, он – Ккареллл, – поправился Сингер, – но Кларка его нарочно сокращала. Издевалась так.

– Женя, – обречённо вздохнул Шердан. – Что понесло тебя к дмерховенам?

– Откуда я знала, что меня к ним понесло? Я понятия не имела, что нахожусь в другом батискафе. Все эти двери… Одинаковые – с номерами или без. Брок разберёт и гатрак ногу сломит!

– Могла бы и сообразить, – язвительно вставил Сингер. – Батискафы-то изнутри отличаются.

– Почему мне не сказали? Я ж думала, они все одинаковые…

– Нет, – угрюмо ответил Шердан. – Наш такой единственный… Ну да ладно, сами облажались, и теперь наш удел обитать в темноте.

– Зато я узнаю, наконец, как выглядит настоящий квазиконтинуум. И кстати, я поняла отчего у джамрану тринадцать дэвхаров.

– И?– Сингер насторожился.

– Чтобы и здесь вас переплюнуть. Дмерховенов – двенадцать, я посчитала, а дэвхаров всегда на одного больше.

– Женя!– дмерхи синхронно возвели взоры к потолку.

– И теперь вы мне объясните, что не так с Кларой и этим Карлом-Ккареллом…

– Твоя взяла, – хмуро констатировал Шердан. – Только не здесь, а в квартире.

Пока они шагали до ближайшего мыслепорта, Евгения пыталась заглянуть в окна, но их занавесили. А дмерхи бродили по коридорам и сидели на диванчиках, уткнувшись в книжки…

«О, наконец-то обратились к пище духовной. А то ведь совсем обленились: объедальня – модулятор, модулятор – объедальня. Хлеба и зрелищ!»

– Ну вот, – улыбнулась Женя. – Они вспомнили о том, чего понаписали и почитают теперь, а…

– Молчи! – шикнул на неё Сингер. – Иначе все узнают из-за кого остались без любимого развлечения, – и поспешно усадил её в кресло.

«Им, значит, развлечение! Ну-ну…».

Дмерхи прибыли в квартиру спустя полчаса. Женя успела принять душ и переодеться в пижаму и начала думать, что от неё просто решили отделаться. Заодно и полюбовалась квазиконтинуумом за окнами-иллюминаторами…

Густая темень не была однородной или абсолютно чёрной, скорее пёстрой, с янтарными линиями и вкраплениями… Субстанция льнула к окнам, облепляя батискаф, колыхалась, дышала, а золотистые крапинки соединялись и собирались вокруг неведомого существа, обитающего снаружи. Оно словно исполинский кит, бесшумно разгоняло и раскачивало эту пестроту…

– Энергетический океан, – Шердан внезапно вырос у неё за спиной. – Неиссякаемый источник тёмной энергии… Иначе, нам тут не выжить.

– Если это можно назвать жизнью, – буркнул Сингер, материализуясь у журнального столика и придвигая его к дивану.

– Куда вы запропастились? – попеняла им Евгения. – Я почти заснула!

– Не заливай, – хмыкнул Сингер.

– В погребок заскочили, – Шердан водрузил на стол три бутылки вина и выложил из пакета фрукты, шоколад и… Сырокопчёную колбасу?

– Жень, – попросил он, – глянь, там у Кларки в серванте бокалы.

– А это всё зачем? – поинтересовалась Женька, доставая посуду и не только бокалы, а ещё тарелки, ножи и вилки. – У нас поминки по безвременно отключённым модуляторам?

– Так легче, – вздохнул Сингер, – терпеть изоляцию… Советую напиться. Информация тебя ждёт… Закачаешься!

Ага…. Там кое-кто «напился, чтоб доказать Земли вращенье. Чудак! Он лучше бы женился…».

«Тьфу, Женечка, куда-то тебя не туда понесло, а ты ведь даже ещё пить не начинала».

– Наливай, – кивнула она Шердану.

Они разложили фрукты, разломили шоколад, нарезали колбасу и расселись за столом. Женя с Сингером на диване, Шердан на пуфике.

Звонко чокнулись и глотнули вина.

– Вкусное пойло… Итак, колитесь! Чего там у Клары с Карлом?

– Ненавидят они друг друга, – буркнул Сингер, – почище врагов.

– Почему?

– По идейным соображениям, – расплывчато ответил Шердан.

– Даже так?

– Кларка не выносит дмерховенов и считает, что они зарвались.

– Тут я полностью с нею согласна, – Женя осушила бокал залпом и подставила его Сингеру, чтобы заново наполнил. – Особенно после того, как лицезрела их в тёплом и дружном кругу.

– Я не ослышался? – уточнил Шердан на всякий случай.

– Нет, целиком и полностью разделяю её неприязнь к ним.

– Вот женщины! – крякнул Сингер, добавляя всем ещё по чуть-чуть.

– А что? – Евгения подняла бокал. – Им значит всё – звёзды, небо, снег, лес, а вам эти шкафы, лабиринты, чердаки и вид из окна… Отключили… Никаких забав при вопиющих соблазнах.

– Вот и Кларка так говорит! – воскликнул Шердан.

– А ты уверен, что мы правильно настроили модулятор? – усомнился Сингер. – И они не спе… не слились вместо того, чтобы поменяться?

– Я – это я! – убеждённо заявила Женя. – Так вы поэтому отправили Клару в стазис? Чтобы не злила Карла?

– Не только, – вздохнул Сингер. – Намечался конгресс.

– У костра?

Дмерхи кивнули в унисон.

– Если бы Кларка прорвалась туда и выступила, – пояснил Сингер. – Хана… Нас отключили бы навечно…

– И я всё испортила?!

– Хвала континууму, не успела, – нахмурился Шердан, – но нас всё равно отключили.

– Значит, вы провернули рокировку без её ведома?!

– Эм-м… – Шердан замялся. – Мы подарили ей серьги, а дальше ты знаешь.

– Идиоты! Сговорились против бедной женщины…

– Да пойми ты! Кларка такое отчудила в прошлый раз…

– Голая, что ли, сплясала на льду перед дмерхами?

– Если бы, – вздохнул Шердан.

– Н-да… Всё настолько плохо?

– Она за одно мгновение сорвала Карлу проект всей эпохи! Вот мы и удалили её с глаз долой, чтоб не натворила ещё больше.

– А меня забыли предупредить? Я-то о ваших махинациях ни сном, ни духом.

– Мы бы тебя предупредили, а ты бы что-нибудь заподозрила, – пробубнил Сингер.

– Конспираторы, мать вашу! – вспылила Женя. – И кому от этого лучше? Вам же хуже! И перед Кларой теперь объясняться…

Шердан виновато потупился, а Сингер хлебал вино бокал за бокалом и метал глазами молнии.

– Остановись! – предостерёг его Шердан.

Женя задумчиво уставилась в янтарную тьму квазиконтинуума…

– Кто же вы такие, непостижимые дмерховены-дмерхи? На самом деле.

– А ты готова к правде? – откликнулся Шердан.

– Самую малость, разве что, но… Очень хочу выяснить.

– К такому без подготовки… – пробормотал Сингер и пьяно икнул.

– Хватит тебе уже, – Шердан забрал у него бутылку, отставил и оценивающе посмотрел на Женю-Клару. – Я попробую, но в твоём языке нет таких слов…

– Да уж как-нибудь расстарайся, – Женя хлебнула прямо из горлышка отобранной у Сингера бутылки. – А я попытаюсь осмыслить.

– С чего бы начать...

– Не важно.

– Давным-давно…

– Шердан! Ты пьян?

– Недостаточно, – он сделал торжественно-одухотворённое лицо. – Дмерховены – это вечность, дмерхи – мгновения. С каждым новым мгновением старится вечность и рождается новый дмерх. Мгновения копятся и множатся.

– Как же у вас до сих пор не случилось перенаселения? – озадачилась Женька.

– А мы лишних и неугодных топим в квазиконтинууме, – Сингер скорчил зверскую физиономию.

– Не болтай ерунды, – усмехнулся Шердан. – Чем больше мгновений, тем лучше. Мы не существуем друг без друга. Дмерховены – деления, а дмерхи –стрелки на часах. Метафора… А ты, – он повернулся к Евгении, – не подгоняй всё под земные категории и не мысли буквально.

– Так вы первые начали, – возразила она, – подгонять… Взять хотя бы эти ваши модуляторы – нейро, темпо, термо… Ой, терра…

– Но-но-но! – пьяненько возмутился Сингер. – Издержки нашей модуляции благоприятно отражаются на вашем континууме и приводят к полезным изобретениям, выдающимся открытиям и….

– И к инфо-вирусам, – мстительно закончила Женя.

Сингер лишь отмахнулся. Шердан загадочно поблёскивал глазами.

– А ты не предполагала, что время – стихия космоса. Бушует и проносится по вселенной, как бури и оползни, землетрясения, наводнения и грозы на планетах. Дмерховены способны обуздать стихию, оседлать время, направить мгновения, но так и не сумели усмирить бунтующее пространство…

– Эту историю я помню.

– Столкновение времени и пространства создало Вселенную.

– Да, но только Ллевелин эту историю немного по-дмерховенски приукрасил…

– Он рассказал так, как вы умели понять. А Повелители пространства не захотели осознать одну простую истину – время призвано укрощать пространство, а не наоборот.

– Ага, – перевела Женя. – «Мощь городов, власть королей его могущества слабей*…». Воистину так!

– Да… Повелители сгинули в потоках времени, как в снежной лавине. Мы же являлись всегда и везде, и продолжаем являться, дабы напомнить о быстротечности всему живому и сущему, во все времена и в разных ипостасях. Дмерхи из Колец Алаторна, непокорённые пространством властители времени – мы и есть время, давшее отпор Повелителям… Напоминаем! Временем нельзя управлять. Можно лишь научиться ориентироваться в нём, запечатлевать и ценить его. Джамрану изобрели способ возводить мосты сквозь время и синхронизировать часы, но они по-прежнему зависят от секунд…

– Угу, – подтвердил Сингер, пристраиваясь на Женькином плече. – Мы тьма и струны, извлекающие звуки из глубины зарождения нынешнего и будущего…

– Мгновения ускользнули от Повелителей, но даже время подходит к концу, перерождая вечность. Дмерховены это знают и оттягивают завершение нашей вселенной как могут. В квазиконтинууме время сжато как пружина в музыкальной шкатулке. Раскручивать опасно… Никогда не знаешь, как оно выстрелит. Приведёт вселенную к финалу или к началу. Или начала не будет…

– Из-за таких как Клара его легко сломать, – сонно пробубнил Сингер. – Мм-мм… Шлёп, – Женя столкнула его, он шлёпнулся на подушку и зачмокал губами, впадая в дрёму.

– У меня такое чувство, – заметила Евгения, – что дмерховены обращаются с вами, как Повелители со своими астральными зверушками…

– Намного хуже… – заплетающимся языком пролепетал Сингер и отрубился.

Вот-вот, а она из бесконечного множества батискафов, как нарочно, умудрилась выбрать тот, где заседали эти «драконы вечности».

На секунду, или ей снова привиделось, зрачки Шердана сузились до ниточек, развернулись на триста шестьдесят градусов и брызнули в разные стороны, окропив радужку разноцветными брызгами…

– Астрал – двигатель пространства, мгновения – расширитель вечности.

– То есть… – Женя силилась осознать. – Вы, как они?

– Когда-нибудь, я покажу, – Шердан поднялся с пуфика, растолкал дрыхнущего Сингера и увёл его под молчаливое Женькино недоумение, оставив ей пустые бутылки и уборку.

Брок! Мужики во всех континуумах одинаковы – мгновенны для вечности.

«А посуду опять мне мыть?!»

После этой философской попойки Евгения несколько дней носа из квартиры не высовывала. Но… Запасы еды в Кларином холодильнике таяли, а тишина и квазипространство за иллюминатором начали угнетать… Пора было выходить на свет…

Озираясь по сторонам, как заправский лазутчик, она прокралась мимо читающих дмерхов, села в кресло и назвала Объедальню. И время доставило её незамедлительно. Среди столов со снедью по крайней мере шумно, людно, весело; там бурлят последние новости и кочуют слухи. Например, когда же дмерховены сменят гнев на милость и включат модуляторы…

Женя нагребла в поднос вкусняшек и села за пустующий дальний столик, чтобы ненароком не пересечься с теми, кто близко знает Клару.

Пока Евгения наслаждалась дмерховскими деликатесами, расправляясь с вишнёвым пудингом в шоколадном сиропе и периодически выглядывая из своего угла, в зале что-то изменилось… А навязчивое шестое чувство редко Женьку подводило… Разговоры стихли, как птичий гомон перед бурей. Женя подняла голову и оцепенела… На её столик медленно надвигался самый настоящий шторм – дмерховен с подносом в руках, тот самый… Ккарелл. Подошёл, поставил, отставил, сел… И благо Евгения вовремя прожевала, а то бы кусок в горле застрял. Но едва лишь первый испуг схлынул, она не растерялась и брякнула:

– Приятного аппетита!

– Что? – удивился дмерховен.

Дмерхи за его спиной мигом зашумели и засуетились. Наверное, расслабились и приободрились, как только убедились, что Ккарелл выбрал себе жертву.

– Вкусно вам покушать, – перефразировала Женя и демонстративно уткнулась в тарелку.

– Пудинг? – удивился дмерховен. – Клара… Ты же его терпеть не можешь.

Евгения чуть не подавилась.

Неужто он эту Клару так ненавидит, что осведомлён о её предпочтениях в еде?.. Стоп! Что-то здесь неправильно… Женя замерла с ложкой у рта, затем отмерла и ответила, как можно таинственней и непринуждённей:

– Вкусы со временем меняются, а иногда мгновенно, стоит только узреть дмерховена в зимнем лесу…

Ккарелл недоумённо поиграл бровями, то сближая их, то разводя, то приподнимая и снова хмуря, а затем выдал:

– Что с тобой?! Как будто это и не ты.

«Та-ак! Атас! Пора сваливать отсюда. Пора!»

– И вечности не под силу остановить мгновение, – пафосно заявила Евгения (что я несу?!), сгребла поднос со всем содержимым, встала и ушла. Попутно выхватывая из общей картины вытянутое лицо Ккарелла…

Довыпендривалась! Теперь она его совершенно точно заинтриговала. На свою дурную голову…

Женя бросила поднос на столике за колонной, откуда дмерховена было не видать. Оставалось молиться, чтобы и он её в этот момент не видел. Она ведь не умела так колдовать над временем как всамделишная Клара или её дружки. Потому бесхозно кинула грязную посуду и удрала. А после какой-нибудь помешанный на порядке, как Сингер, уберёт.

С этого дня, куда бы Евгения не направилась, она повсюду натыкалась на Ккарелла. Как будто он её выслеживал и преследовал. А ведь судя по реакции на него дмерхов, Карл на этом батискафе редкий гость...

Женя поразмыслила… И начала сама за ним следить. Брала с полки в коридоре любую книжку и пряталась где-нибудь за кадкой с фикусом в каком-нибудь зале, где сновало больше всего дмерхов. Там дмерховен время от времени появлялся, разыскивая Клару…

Взаимная слежка ни к чему не привела, и Женька, отринув все приличия и частную неприкосновенность, покопалась-таки в Клариных вещах. Хотя в нормальной обстановке к подобному не тяготела, фигнёй и паранойей не страдала, а личная жизнь Клары её абсолютно не интересовала. Как выяснилось, очень зря… Потому что в секретной глубине шкафа, под стопками ночных рубашек, чепчиков и чулок Женечка обнаружила дневник – этакий пухлый блокнот, обклеенный сердечками. Открыла и победно ухмыльнулась.

Ненавидит она его! Как же!

Все страницы были заклеены фотографиями Ккарелла. Уж откуда Клара их вырезала, не суть важно, главное, они там были и всеми оттенками розового подтверждали Женькину догадку. Украшенные сердечками и подписями типа: «Ахах, когда я увижу тебя снова… Ты на меня посмотрел сегодня так…!.. Да! Я знаю, что тебя привлекаю, но ты меня игнорируешь… Почему???!!! Ты улыбаешься мне, пока никто не видит, а сам холоден как лёд… Ах, Ккарелл, любовь моя, ты – прекрасен!.. И так сексуально на меня орал…».

«Жуть?» – Евгения чуть не захлопнула этот бред, но исследовательский зуд не позволил, и она продолжила читать Кларины излияния:

«Лучше бы поцеловал! Дебил!»

Далее портрет Ккарелла в гневе и вереница грустных смайликов…

И страниц пятьдесят, не меньше, посвящены этой дмерховено-одержимости.

«Так, – рассудила Женя трезво. – Если бы она его ненавидела, то пририсовала бы ему на снимках рога и хвост или смешные усы, а не выписывала рамочки с вензельками вокруг его дмерховенской морды. Не украшала бы сердечками, розочками и ромашками… И не целовала».

Да-да, на одной из фотографий улыбающегося Ккарелла (он умел улыбаться?!) алел отпечаток поцелуя… Помада того же цвета нашлась и на туалетном столике Клары… Затем пролистала ещё десятки страниц, исписанных убористым изящным почерком, где Клара обнажала любящую душу и поверяла дневнику мечты о возлюбленном…

«Вот проказница!» – Женька похихикала.

Далее, Клара извинялась за свои нелепые выходки и нападки… И тут же раздражалась на высокомерие дмерховена: «Он, видите ли, снисходит до «недостойного дмерха»»…

И Женя пришла к неоспоримым выводам:

Шердан и Сингер – олухи, Клара – рассадник противоречий и комплексов, а Ккарелл – влюблённый идиот.

«Итак! – она решительно захлопнула блокнот. – Пора брать ситуацию в опытные руки. Даром я, что ли, ксенопсихолог, которого «вершители судеб» вновь забросили в горячую точку космоса? Так пусть и пеняют на себя!»

Так Женя взяла и разработала план действий.

Этим же вечером она подкараулила дмерховена в Объедальне. Он туда как раз зачастил. Из-за стресса, наверное, и Женька ему добавила… Опрокинула на него поднос с томатным супчиком и овощным рагу. Якобы нечаянно…

Ккарелл побагровел.

Горячий мужчина!

Загорелся мгновенно. Не случайно в команде вечности зажигает!

Дмерховен напыжился и страшно засверкал глазами и готов был накинуться на Клару, но Женя рассыпалась в извинениях и принялась неуклюже вытирать его салфетками… Кто-то из сердобольных зрителей подсунул ей под шумок целую пачку и спешно ретировался.

Дмерховен сдулся и побледнел.

– Ты… Это не специально?

– Нет, – честно солгала Женька. – Споткнулась… Прости.

И покаянно захлопала ресницами.

Так-так, вероятно Клара такое уже с ним проделывала. Нарочно… А она та ещё влюблённая стервочка!

И что она кроме этого вытворяла? Подножки ставила? Жвачкой плевалась?.. Детсад, ей броку!

– Прошу вас, Ккарелл, не сердитесь, – мило улыбнулась Евгения, умышленно выделив интонацией его полное имя. – А… Пойдёмте ко мне! Я дам вам другую рубашку и всё-всё постираю.

И этим окончательно ввела мужика в ступор. Даже вечность иногда пасует перед мгновением, особенно если в этом мгновении кроется Женька.

– Зачем? Я… – начал он, но тут же что-то смекнул, вспыхнув глазами, умолк и кивнул.

Как будто Женя не знала, что взять чистую рубашку можно в любом из шкафов в коридоре!

Так она заманила его к себе, то есть, к Кларе и компенсировала испорченный ужин… Да-да, готовила угощение сама битые два часа. Но результат того стоил! Дмерховен урчал словно кот, дорвавшийся до сметаны, поглощая жаренную картошку с тефтелями по синегарскому рецепту, солёные огурчики (ну, позаимствовала баночку из шкафа в коридоре, от них не убудет), и помидорчиков (ну, ладно, две баночки).

На Грегори когда-то подействовало. Почему бы на дмерховене не повторить...

А потом он вдоволь напился чаю с шарлоткой.

«Прости меня, Талех! Но будь уверен, что у моей шарлотки ты – первый».

Ккарелл переодел рубашку – в ванной, и Женя вызвала его на разговор. А точнее устроила ему психологическую разгрузку. Но он-то об этом не подозревал, а потому без проблем разгружался.

– Послушай, Ккарелл, – упаси брок сокращать его имя. – За что ты меня ненавидишь?

Вот так – катарсис!

– Ненавижу? – искренне удивился он.

«Ну, Шерри и Синни вы у меня огребёте!»

– По-моему, это ты… меня, но… Я всё же дмерховен, а потому мудрее, и пора…

«Как же я Клару понимаю! Снисходительностью от тебя так и прёт. И это бесит! Спокойно, Женя, тихо».

– Пора нам во всём разобраться и заключить мир…

У вас дмерхов это так называется? Молодец парень! Ничего не скажешь…

– Но сперва мне хочется при одном только взгляде на тебя высказать всё, что накопилось.

– А ты и выскажи, – поддержала она его, – не стесняйся.

Что такое?Она же не Клара, интересно послушать, что не о ней думают. Пускай мужик выговорится…

– Правда? – он ещё больше изумился. – А ты не расстроишься? Не обидишься? И не станешь швыряться, э-э…

– Не стану, – Евгения подпёрла кулаком щёку. – Я слушаю. Начинай.

И дмерховен излил душу! Женя была в восторге. Даже от бывшего первого мужа она такого не слышала, а Борис обожал бить в лоб эпитетами и попрекать недостатками…

– Я не… слишком? – робко осведомился Ккарелл, когда она после этой отповеди уставилась в окно на опостылевший квазиконтинуум. – Извини, если что…

– Впечатляюще, – ответила Женя и абсолютно искренне добавила. – Спасибо, Ккарелл, ты раскрыл мне глаза.

Вероятно, при этом она раскрыла глаза и ему, поскольку они у дмерховена округлились как блюдца.

– Тебе хорошо? – Женечка ласково улыбнулась.

– Н-не уверен, – ошарашенно пробормотал он, – н-но, кажется, полегчало.

– Так и должно быть, – голосом доброго психолога заверила она, вздохнула и снова уставилась в окно…

И на этот раз Ккарелл попался.

– Зачем ты туда смотришь? – полюбопытствовал он. – Что там?

– В том то и дело, что много и ничего… Ладно, Ккарелл, – она зевнула. – Я так устала…

– Мне пора, – дмерховен намёк понял. – Спокойной ночи, Клара… Спасибо за ужин! И за рубашку…

Как только он удалился, Женя взяла книжку почитать и незаметно уснула на веранде.

А наутро её разбудил тёплый солнечный луч, скользнув по лицу и попав в нос. Она потянулась, от души чихнула и открыла глаза. На веранду заглядывало три солнышка, и жизнь за окном налаживалась. Но Ккарелл, вопреки ожиданиям, несколько дней не появлялся. Женя засомневалась было в своей профпригодности, как вдруг он заявился, пригласил её пройтись и, галантно взяв под руку, проводил на другой батискаф, полностью состоящий из музыкальных залов. В каждом зале играл свой инструмент и лилась своя мелодия, а в последнем звучал симфонический оркестр.

Так они неспешно прогуливались, слушали музыку и разговаривали…

А дальше – больше и чаще!

Ккарелл водил Клару-Женю и в театральный батискаф, и в музейный, и в парковый, и в спортивный… И даже в научный! После они вместе модулировались через окна в любимые эпохи Ккарелла. Собственными Евгения не обзавелась, а потому тоже полюбила его миры. Всё это она подробно записала в дневник, надеясь, что Клара не нагрянет к ней разгневанным балахоном отомстить за нежданно-негаданно свалившееся счастье. А ежели захочет, сама пригласит Ккарелла. Он же позвал её на пикник, на батискаф дмерховенов – цветущей весной, где впервые поцеловал под деревом на лугу…

Женя прогнала угрызения совести мыслью, что Ккарелл не её, а Клару целовал. Губы-то Кларины.

– Моё чудное мгновение, – нежно шептал он, зарывшись лицом ей в волосы и вдыхая их упоительный аромат…

С некоторых пор Женька ходила простоволосая и надушенная. Духи обнаружила у Клары на трельяже, даже нераспечатанными, и носила теперь приталенное платье с летящей юбкой. Нашла в коридорном шкафу… Такая Клара выглядела хорошенькой, посвежевшей и задорной, с лёгким румянцем на щеках и блеском в глаза. И отнюдь не научным.

Так в один прекрасный день, момент, период, миг… Мгновение! Женькина ксенотерапия зашла настолько далеко, что Ккарелл прислал огромный букет полевых цветов с открыткой «Кларе от Карла» и бархатной коробочкой… Прочесть послание Евгения не успела, и только собралась заглянуть в коробочку, как на неё обрушились Шердан и Сингер. Дмерхи несвоевременно объявили, что пора возвращать Клару.

– Нам очень приятно, что ты здесь, – грустно вздохнул Шердан.

– Угу, – добавил Сингер. – И в каком-то смысле предпочтительней. С тобой хлопот меньше, чем с Кларкой.

И оба признались, что к ней привязались.

А то!

Женя целую минуту умилялась, пока не вспомнила, что в последний раз общалась с парочкой этих умников примерно с месяц назад. Все её мгновения занимал Ккарелл, или она наполняла его вечность своими мгновениями… И теперь уйдёт, не простившись… Нет, она не влюбилась. Хотя Ккарелл нравился ей, но не так, как она ему. Ведь её сердце навеки принадлежало Талеху…

Как бы там ни было, Евгения отлично провела время, а вдобавок соскучилась по мужу и детям.

– Всё нормально, ребята, – она мечтательно улыбнулась. – Пора возвращаться домой, да и Новый год на носу… Спасибо вам за волшебные каникулы в квазиконтинууме…

И расцеловала их по очереди в четыре щеки. Сингер засмущался, а у Шердана подозрительно заблестели глаза.

– Что надо делать? – спросила Женя.

– Просто лечь на софу, а мы активируем модулятор, но прежде… – Шердан посмотрел на Сигнера, и тот одобрительно кивнул. – Сделаю, что обещал… Тут недалеко.

Сингер остался в квартире, а Шердан отвёл Женьку туда, где она ещё не была…. К началу… В запечатлённые и хранимые батискафом мгновения зарождение вселенной, к самому оку Большого Взрыва. Там Шердан преобразился, изменилась и Клара, а поскольку Ева находилась в её теле, и она тоже… Повсюду и нигде, промчалась временем, раздвигающим пространство… Шердан не позволил ей затеряться, а Женя узнала, что значит существовать мгновением в беспредельном мироздании и достичь конца вечности…

Когда они вернулись, Сингер дремал на софе, а в окна веранды чарующе сияли три луны, освещая нереально восхитительные ландшафты…

Шердан растолкал друга, тот поворчал, сполз и уселся на полу, а Женька устроилась на софе…

– Передавай привет командору, – Шердан ей подмигнул.

– Буду скучать, – сказала она совершено искренне. – И ещё, парни. У меня к вам просьба…

Они переглянулись и задержали дыхание.

– Коль уж вам всё равно придётся Кларе объяснять… Добавьте от меня, что теперь она любит вишнёвый пудинг. Не забудьте!

Дмерхи с облегчением выдохнули.

– И это всё? – с надеждой переспросил Шердан.

– Нет, – огорчила его Женя. – Обязательно сообщите ей хорошую новость.

– Какую?– насторожился Сингер.

– Ну-у… Отныне Клара с Ккареллом, как бы… В общем, Клара с этим сумасшедшим дмерховеном… Короче у них с Ккареллом любовь!

– Чего? – Шердан подумал, что ослышался.

– Клара с Карлом любят друг друга!

– Женя-я! – взвыли дмерхи.

– А что? – она пожала плечами и невинно улыбнулась. – Приглашая ксенопсихолога вы же на это рассчитывали… Я помогла вам, а заодно и вашей очаровательной подружке…

– Клара? Очаровательная? – хмыкнул Сингер. – И Ккарелл так считает?

– Для него – всегда.

Похоже, их всех ожидал сюрприз. Вот только первый шок у Клары пройдёт, и она увидит на столе букет, коробочку и послание от Ккарелла… Наверняка с каким-нибудь стоящим предложением.

Женя лишь надеялась, что дмерховка правильно всё истолкует и будет счастлива со своим дмерховеном, как и он с ней…

– Ребята! – с чувством воскликнула Женя. – Вы настоящие Дмерх Морозы.

– Чего-о?!

– Проехали! Запускайте ваш модулятор. Настала пора отсюда смодульнуться…

Наверное, дмерхи таки обрадовались избавлению от чересчур предприимчивого ксенопсихолога. Как-то слишком поспешно активировали модулятор, пока Евгения не успела новых дел натворить, разом вынув серьги у неё из ушей…

Миритин встретил Женю с неизменным энтузиазмом и тотчас пересказал последние новости Ролдондона.

– Сколько я отсутствовала? – хрипло поинтересовалась она, пока доктор вкалывал ей рего-стимуляторы.

– Ровно неделю.

Неделю в стазисе это вам не шутка!

Впрочем, домой Женька отправилась в тот же день, хотя шакрен убеждал её провести ночь в медотсеке. Но она вполне сносно добралась до командного сектора, почти не шатаясь… Благо, на лифте недалеко… И всю дорогу рассуждала:

«Пусть в этот раз я и не спасла вселенную, не примирила дмерхов с Повелителями и не вывела батискафы из мрака квазиконтинуума… Зато соединила любящие сердца… И пускай у них всё сложится хорошо!»

Едва Женечка, наслаждаясь радужными мыслями, открыла переборки семейной каюты, как ноздри приятно защекотал такой знакомый, но почти забытый аромат – хвои и мандаринов… С замиранием сердца в ожидании чуда она прошла через полутёмную прихожую в ярко освещённую гостиную и застыла на пороге. Посреди гостевого отсека от пола до потолка высилась сказочно пушистая ёлка… Настоящая? Быть не может! Так пахнет же… Но сейчас такие ароматизаторы – не отличишь от природных запахов. А у этой и шишечки на ветках. Живая… В кадке… Хоть и искусственно выращенная…

Рядышком громоздились раскрытые коробки с ёлочными игрушками, мишурой и всякой новогодней канителью… Женя едва не прослезилась, потрогав иголки… Колются… Ветки зашевелились, из-за ёлки выглянул Талех.

– Привет.

И как ни в чём не бывало повесил на ветку стеклянного гнома. Словно из года в год только этим и занимался. Евгения тихо прибалдела…

– Давно прилетел?

– Сегодня…

– А ёлка откуда?

– С Земли, конечно. Завернули в Солнечную систему по дороге из штаба.

Он вытащил из коробки снеговика в блёстках и сосредоточенно его рассмотрел.

– Аи… Поф? Ладно, пристроим тут… Рядом с гатраком, – это он так обозвал шоколадного ёжика в фольге и усмехнулся. – Посмотрим, кто кого съест.

– Но это же не совсем по пути, то есть, совсем не по пути… – голос у Женьки дрогнул.

Муж пожал плечами.

– Рэпсиду это даже не крюк… Зуджи! – он вытянул из коробки фонарик. – Раз готового сюрприза не получилось, то помоги нарядить, хотя бы… Я инструкцию захватил.

– Какую инструкцию? – голос снова охрип, до шёпота.

Это какой-то безумный сон, навеянный квазиконтинуумом.

– По наряжанию ёлок. Выдали на ёлочном базаре, как… инопланетянину, – Талех поморщился, выразив этим всё, что он думает о земных продавцах. – Заодно и украшений там прихватили. Кстати, второе дерево – погуще и повыше сейчас Дравал с командой наряжают в центре променада.

Евгения представила себе картинку – окезы службы безопасности пляшут вокруг новогодней ёлки и прыснула.

– Что смешного? – удивился Талех. – Между прочим, для тебя старался, и ещё триста контейнеров этих ваших… ман-дахринов привёз. Десять оставил нам… И завтра дети прилетают. Будем праздновать. Рокена пригласим, Ним, Миритина, Карека… – скрупулёзно перечислял командор, прикидывая не забыл ли кого. – Но зачем подарки обязательно класть под ёлку, если их всё равно приносит какой-то Дед?.. И где взять сани, оленей и дымоход?

Он испытующе смотрел на жену и держал за верёвочку серебряный шарик, решая, куда его приткнуть – рядом со снежным домиком, или золотой рыбкой. Джамрану с ёлочной игрушкой в руках… Это нечто!

Тут Женя заметила брошенный на кресло подозрительно знакомый тулуп, шапку с бородой, валенки и прислонённый к переборке посох, а рядом битком набитый красный мешок. Глаза у неё округлились моментально, как только дошло.

– Это, это… Ты арестовал Деда Мороза и конфисковал у него реквизит с подарками?!

– Аи… Зачем же? – обиделся Талех. – Пригласил. Дед сейчас в душе, а с ним ещё и штат андроидов с такими же мешками.

– И все они в нашем душе?! – Женя огляделась в поисках других мешков.

– Зачем? Заряжаются в альковах неподалёку… А ты откуда такая взбудораженная? Вид у тебя какой-то шальной, и глаза горят…

«Да я по жизни такая, а с тобой так особенно, потому что живу как на вулкане».

– Привет тебе из квазиконтинуума! – выпалила Женька. – Шердан с Сингером передавали… Я только что из батискафа.

«Дзинь!» – командор уронил шарик, и тот звякнул об пол. Благо, сделан из небьющегося стекла, да ещё и прыгучего – прыгнул обратно в руки.

– Талех, я так счастлива провести с тобой целую вечность!

– Ты часом не заболела, ди-мерех?..

– Ага, тобой и на всю голову…

Командор залез на стремянку, примерился к ёлке и ответил, чему-то улыбаясь:

– Минута с тобой дороже вечности, о-варал.

Водрузил на верхушку звезду и зажёг огоньки.

«Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!*»

Примечание:

*«Коперник целый век трудился,
Чтоб доказать Земли вращенье.
Дурак, он лучше бы напился,
Тогда бы всё пришло в движенье».

И

«Чарльз Дарвин целый век трудился,
Чтоб доказать происхожденье.
Дурак, он лучше бы женился,
Тогда бы не было б сомненья». – «По рюмочке, по маленькой…», народная студенческая песня.

*Женя попросту смешала куплеты.

**«Уничтожает всё кругом,

Цветы, зверей, высокий дом.

Сжуёт железо, сталь сожрёт

И скалы в порошок сотрёт.

Мощь городов, власть королей

Его могущества слабей».

(Время) – Загадки в темноте, Джон.Р.Р.Толкиен, «Хоббит».

***«Остановись, мгновенье! Ты прекрасно! – «Фауст», Иоганн Вольфганг Гёте.