Привилегия местных жителей 3

Дома хорошо! Здесь всё родное: и еда, и стены, и даже демоны. И пусть утром с реки тянет сыростью, мосты прячутся в белесой дымке, а дворники не всегда успевают смести листья до того, как те превратятся в чёрную грязь. Всё равно смурная влажность Тененбурга была Адрину милее запаха жареных каштанов, которым проводила их Столица. Он с наслаждением вдыхал воздух родного города.

Похолодало, зарядили дожди, пригодился и капюшон на новой куртке. Надо признать, что из рук Столицы иногда выходят годные вещи. А если б удалось доработать одежку до местного стандарта, было бы шикарно. Адрин бы тогда приобрел куртку со всеми защитными свойствами, сохранив и капюшон, и все карманы. Правда, времени на поход к мастерам никак не находилось.

Террасы в тавернах разобрали до следующего лета, и светская жизнь перетекла внутрь теплых помещений. В последние годы город перестал топить печи углем, перешёл на паровое отопление, и туманы потеряли плотную хватку, в которой горожанам мерещились пришлые сущности. Туманы без поддержки угля повисали над водой легким облаком и рассеивались к середине утра.

Начался новый театральный сезон, развесили новые афиши, и та, у которой Енниш позаимствовал свой образ, исчезла. Пришло время новых историй. Енниш остался единственным енотом в городе, хотя об этом никто, кроме Адрина, не знал.

Ходили слухи, что кто-то ставит спектакль про стражей и демонов, но Адрин не стал сильно интересоваться. Главное, чтоб не балет, остальное он переживёт как-нибудь. Может, даже сходит и посмотрит, если будет с кем.

Дел по возвращении привалило немало. Троицу друзей два дня продержали на встречах с начальством, где они раз пятьдесят с вариациями пересказали столичные события. Особенно удивил мэр, который долго выспрашивал, что, по их мнению, будет с теневой стороной дальше. Да откуда они знают? Кто вообще это может знать? Но интерес был приятен — начальство слушало их самым внимательным образом. Как будто и вправду находило в их словах великий смысл.

На вторую встречу пришли целых три мага, из училища и из университета. Они-то как раз быстро поняли, что от стражей каких-то прогнозов ждать не приходится, зато между ними состоялся примечательный обмен репликами.

— Коллега, вы же не думаете, что теневая сторона сообщит нам о своих намерениях?

— Никоим образом. Но Стража обладает особенным чутьём, поэтому мы и полагаемся на её наблюдения. Вот когда вы сами в последний раз спускались на теневую сторону? Я, например, два года назад. А они каждый день там бывают.

Здесь пожилой маг слегка поклонился охотникам, от чего им сразу стало неловко. И не каждый день, и не факт, что у них такое уж особенное чутьё. Просто потеря бдительности дорого обходится, а каждый из них надеялся ещё всласть порезвиться в этой жизни.

Душин тогда кашлянул, и, чтобы сбить пафос, предложил магам экскурсию на теневую сторону в сопровождении стражей. Что должно было и безопасность повысить, и впечатлений подкинуть учёным людям. Маги радостно закивали головами, предложение им понравилось, и только мэр взбледнул с лица. Он попытался замести предстоящую акцию под ковер, но маги уже с восторгом обсуждали возможные даты. Только Волин сохранил невозмутимость, потому что беспокоиться пока было не о чем. Всё, что планируется на два месяца вперёд, может десять раз отмениться.

Пока Тененбургу везло: местное межмирье выступало в традиционном режиме. Оно не прирастило себе ни кучерявых деревьев, как под Сонным бродом, ни воронок, как в Столице. Должно быть, экономило силы и готовилось ударно выступить зимой.

Демоны слегка укрупнились по сезону, поумнели и на улицу старались не соваться: дождь им вредил. А попасть в интересные здания без прохода по улице и в Тененбурге стало сложновато — за лето городские власти укрепили защиту всех политехов и учебных центров. И продвинулись в этом неплохо, хотя столичных результатов и не достигли. Теперь демонам приходилось изобретать новые маршруты, чтобы попадать в особо привлекательные места.

Но одну вещь межмирье Тененбурга всё-таки учудило вполне явным образом. Оно пересмотрело свои взгляды на допустимые вещи, и теперь ножи стражей, которые они постоянно носили с собой, рассыпались почти мгновенно. Обращаясь, фигурально говоря, в тыкву. Поэтому на третий день в Тененбурге Адрин загремел на тренинг по отстриганию волос без ножа. На нём уже успела побывать вся местная команда, и не охваченными практикой остались только трое друзей и звено Углина.

Адрин, услышав новости, решил их немедленно проверить. И поэтому в первую же ночь после приезда сгонял на теневую сторону, посмотреть, как себя чувствует его собственный нож. И выяснил, что отлично. На него инициатива межмирья не распространилась. Вообще у него сложилось ощущение, что теневая сторона родного города рада его возвращению. В запахе, который сменил приветственную вонь тухлых яиц, чувствовалась травяная свежесть и… кажется, ромашки. Если считать, что ромашки умеют внятно пахнуть. По такому случаю страж отрезал вторую прядь и бросил её в воздух. Волосы растворились, подуло летним ветром, и Адрин засмеялся. Всё-таки дома хорошо.

На тренинге он хвалиться своим спецстатусом не стал, и только раза три ощупал нож в кармане — да, на месте, никуда не делся. Приятно быть исключением из общего правила.

— Как же вы без ножей? — невинно спросил он Углина.

Ведь должны они были как-то выходить на дежурство и без освоенного навыка.

— Да как обычно, — лениво протянул Углин, который никаких проблем вообще не видел. — Ты что, нож не сможешь создать? Не верю. Мы все можем. Просто некоторые не умеют оптимизировать усилия.

Углин умолчал, что и сам был до крайности изумлен, когда у его ножа на глазах испарилось лезвие, оставив после себя одну только рукоятку. Почему-то теневой стороне она показалась неопасной.

Младший охотник возразил начальству:

— Ну а что, если он распадается быстрее, чем успеваешь отхватить прядь?

— Так делай версию стабильней, — велел Углин. — Делов-то!

Они немного поржали, как им повезло, что теневая сторона ополчилась только на ножи. Внезапно остаться без штанов было бы совсем не весело. Горожане могли бы не оценить появления на улице стража с голой задницей. Да и холодновато было, чтобы разгуливать в таком виде. Приятно, что хотя бы к одежде теневая сторона отнеслась с пониманием.

— В твоем случае, — посмеивался Душин над Бахиным, — потеря низа не так страшна, как потеря верха. Тениты как увидят твою татуировку, так в Руонте тебя и утопят. За связи с демонами.

— Скажешь тоже, — усмехался довольный Бахин. — Да они поймут, что я само воплощение защиты. А вот вас могут и утопить, потому что у вас ничего подобного нет.

Наспинная татуировка Бахина по-прежнему аналогов не имела.

Но шутки шутками, а начальство посчитало, что охотников с Ликвидацией в первом аспекте, а таким был весь основной состав, проще научить ликвидационному навыку, а не созидательному. И они были правы, конечно. Если с созданием ножей никто из молодых охотников успехов не достиг, то отрезать волосы руками научились все. Кое-кто, правда, в процессе лишился почти всех волос, и Волин со вздохом оформил младшему составу купоны в салон к Зоинн на скоростное выращивание новых. Но предупредил, что это первый и последний раз. Все должны научиться аккуратному обращению с волосами.

Старый заслуженный охотник, которому удалось дожить до ранней пенсии, полдня учил стражей обходиться без привычного инструмента.

— Делай раз! Делай два! — командовал он и взмахивал руками, демонстрируя плоскую версию боевого плетения.

Ничего особо сложного, если вдуматься, но стражи не привыкли работать на ближней дистанции, да ещё не глядя, и всё время промахивались.

— Что ты делаешь? Идиот! Кто тебя учил? — орал Углин, когда один из подчиненных влупил ему плетением в спину.

А кто его учил? То же самое училище, что и самого Углина, да сам Углин. Вопрос был риторическим, и молодой охотник лишь потупил глаза, бормоча извинения.

Заклинания стражей людей не убивали, но приложить могли знатно. Особенно, когда им было недалеко лететь. Синяк в тот день Углин заработал приличный. Его утешило только то, что тем же плетением младший охотник сбрил себе волосы с половины головы, и стал похож на мифического кочевника из детских книжек. Это было, по крайней мере, смешно.

Адрин посмотрел на упражнения друзей и решил, что ему такой вариант не подойдет. Он присмотрелся к технике, которую предложил тренер и отредактировал её так, чтобы плетение имитировало ножницы, а не нож. К концу тренинга он уже ловко отрезал прядь двумя пальцами.

Другие стражи оценили результат, но повторить никто не смог, как ни старался. Только заслуженный тренер, приглядевшись, изобразил то же самое с похвальной точностью.

— Хорошая идея! — хлопнул он Адрина по плечу. — Ещё что в голову придет, приходи! Внедрим!

Адрин ухмыльнулся. Если внедрять всё, что ему приходит в голову, город может не устоять.

Тем не менее, некоторый ущерб понесла и его голова. За время обкатки плетения страж избавился от такого количества волос, что приобрел некое подобие стрижки, которая ему совсем не нравилась. Впрочем, для походов на теневую сторону волос пока хватало.

Купон на выращивание волос ему не дали, Волин своей властью выписал купоны только стажёрам и младшим охотникам. А старшие обойдутся. Кто хочет пижонить, сам себе всё оплатит, благо зарплата позволяет. На том и разошлись.

Начальство сочло результат тренинга удовлетворительным, теперь даже те, кто не мог удержать образ ножа нужное количество времени, всё равно мог худо-бедно накормить собой теневую сторону.

Во всём этом безобразии обнаружился и плюс. Теперь не только стражам приходилось больше полагаться на магические навыки на теневой стороне, но и у демонов возникли похожие проблемы. Углин рассказал, что на прошлой неделе демоны не смогли унести очередной сворованный сплав, он рассыпался прямо у них в лапах. На нём даже не сработало недавно выведенное правило пятьдесят на пятьдесят, — предметы с таким соотношением магии и реальных материалов имели наилучшие шансы преодолеть теневой коридор. А тот сплав был изготовлен именно с этой пропорцией вложений. Но демонам это не помогло, они утратили свою добычу так же, как стражи ножи. Оставалось гадать, что теневая сторона выкинет раньше.

***

Возвращаясь домой, Адрин думал, что техники техниками, но жизнь у него целых три дня унылая, и хорошо бы с этим что-то сделать. Даже от фамильяра никакого толку.

Енниш последние два дня торчал дома у камина. Он сохранил нелюбовь к дождю, хотя вода ему ничем теперь не могла повредить, и старался держаться ближе к огню. Поэтому после ужина, который Адрин слопал в одиночестве, ему пришлось идти за фамильяром в гостиную.

— Нам надо серьезно поговорить! — заявил Адрин и цапнул енота за хвост.

Фамильяр заныл, что он страдает, у него депрессия, и только визит в императорский дворец может его утешить. Тут Адрин заподозрил неладное и спросил:

— Ты что, мерзавец, и в наш императорский дворец сунулся?

— Ну да… Но я быстро отскочил, тут такие же штуки…

— Молодец, чо! — возмутился Адрин. — Теперь безопасники императора будут знать, что угроза, которая лезла к нему в столичный дворец, поехала в Тененбург и лезет уже отсюда. Как ты думаешь, долго они будут складывать два и два? Хочешь сдам им тебя на опыты?

Енот заюлил, запищал и поклялся межмирьем, что он больше никуда не полезет без разрешения. Ведь Адрин запретил ему ходить только в столичный дворец, а про этот разговора не было.

Но Адрин разошелся на не шутку.

— Ты что, решил, что ты сам по себе? Я не давал тебе права отлучаться из дома без разрешения. Может, ты думал, что я в опасности?

— Нет, наоборот…

— А! Ты считаешь, что достаточно помог мне и за это заслужил свободу? Хочешь стать свободным?

Енот сник. Хотя он и сохранил небольшие возможности по взаимодействию с материальным миром, они были явно недостаточными для самостоятельных деяний. Без Адрина он только и делал, что влипал в неприятности.

Адрин с удовлетворением посмотрел на морду енота. Кажется, он нашёл решение. Он припомнил, что отец, когда обнаруживал очередные Адриновские затеи, всегда находил ему дело. Все каверзы от безделья, любил говорить отец. И теперь Адрин придумал, чем занять Енниша. По идее, это поручение должно было захватить енота целиком на много месяцев. Причем, если ничего не получится, это даже хорошо. В такую неудачу он сможет тыкать фамильяра бесконечно.

— Значит, так, — заявил ему Адрин. — С этого дня прекращаешь заниматься ерундой. И начинаешь работать над передачей картинок. Мы договорились летом, что ты этим займешься.

— И! — икнул енот.

Но Адрин безжалостно продолжил.

— Думай. Тренируйся. Учись у лучших. Вот тебе, например, живопись. Можешь взять её как образец. Или, хочешь, — графика.

И Адрин провел рукой вокруг себя, указывая на картины, украшавшие гостиную.

Енот завертел головой и уперся взглядом в полотно, изображавшее приемного отца Адрина с женой за столиком в саду. Адрин любил эту картину. Она лучилась летом, весельем и золотом красок. Все были молодыми — и деревья на заднем плане, и листья на ветках, и сами герои. Силуэт отца был намечен легкими мазками, и его рубашка как будто пульсировала в бликах света. Он склонился над столом, что-то рассказывая собеседнице, а та, мягко опираясь на подлокотник летнего кресла, подносила к губам чашку. Фарфоровый контур тоже был слегка обозначен, рассыпаясь на глазах зрителя розовыми и голубыми искрами. Впечатление, тем не менее, было цельным и радостным, а ведь за ним не стояло никакой магии, только холст, масло и мастерство художницы.

— Да ты издеваешься! — возмутился енот. — Это обманная картина! Я сколько раз подходил к ней, чтобы рассмотреть детали, а она раскладывается на точки. Это отсюда красиво, а вблизи вообще не поймешь, что нарисовано! И потом, на самом деле ведь всё было не так. Это ведь ваш задний двор? Но там и дверь не в этом месте находится, и дерево по-другому растёт.

Енот разволновался, подскочил к картине, чтобы показать, где что находится, но, приблизившись, потерял фокус и заругался.

Адрин ухмыльнулся. Рассказывать Еннишу о сути импрессионизма он не планировал. Он собирался поколебать уверенность фамильяра в собственном всемогуществе и весьма преуспел.

— Видишь ли, — заявил ему страж. — Это не единственный способ работы с изображением. Есть и другие варианты.

Страж ткнул пальцем в два карандашных рисунка, которые изображали его самого: в шесть и в пятнадцать лет. Сколько бы художница ни уговаривала его посидеть всего лишь часик, он ни в какую не соглашался. Поэтому они с отцом договорились на карандашные рисунки, раз по-другому портрет Адрина было не получить. Оба раза художнице пришлось уложиться в десять минут.

Появление на горизонте других изобразительных техник повергло Енниша в глубокую тоску. Чтобы фамильяру стало совсем весело, Адрин поставил ему в пример аппарат по приему срочных сообщений:

— ПСС же может перегонять картинку? — заметил он. — Ты что, хуже глупого ящика?

Здесь Адрин слукавил. ПСС мог передать готовую картинку, Еннишу же требовалось сначала осмыслить увиденное, что поднимало сложность задачи на порядок. Но подлог прошел незамеченным, и аргумент обвалил Енниша в уныние. Возможно, фамильяр бы в нем так и застрял, но тут в дверь позвонили. И постучали.