Признание

Мне шестьдесят.

Страшная цифра. Нет, смерти я не боюсь. Мы же с ней старые приятели. Просто жизнь пробежала словно песок сквозь пальцы. Вроде бы совсем недавно закончил школу, строил планы, фантазировал, мечтал…, наверное, я слишком много мечтал.

Сегодня в баре собрался почти весь город. Человек сто-сто двадцать, а может и больше. Пятничный вечер. Горожане расслабляются после рабочей недели. Пьют пиво, болтают о том о сём, травят байки и анекдоты, а потом идут домой к родным и близким.

А вот мне и идти не к кому. Тёмный, холодный дом холостяка с засохшим садом и некрашеной входной дверью.

Лёд, в бокале с виски который я удерживал давно растаял, а я до сих пор не сделал ни одного глоточка. Ни разу не пробовал, но по запаху какая-то кислятина. Не то что ягодная настойка которой угощал меня в прошлом году Горелов.

Нет, наверное, всё-таки я и правда слишком много мечтал. С первой супругой ссориться начали из-за того, что ушёл в армию, а не поступил в университет как задумал. То есть я поступил, но не мог предать своих одноклассников и махнул с ними на фронт. Как-то так вышло, что сын врача оказался на курсах военных фельдшеров, а затем с отличными оценками угодил в самое пекло с 23-м десантным. Они как раз десантировались вместе с русскими (теперь принято говорить имперцами) на Рогнеде.

Насмотрелся конечно. Прошёл через огонь и воду, заглянул в медные трубы. Приехал в отпуск, а её и след простыл. Только листок бумаги на окне и короткое «Прости». Не виню - сам виноват.

Оттрубил ещё пять лет. И где я только не побывал и каких миров не повидал. На русском говорил уже лучше, чем на родном.

В конце концов решил, что с меня довольно. Используя льготы ветерана восстановился в университете и четыре с половиной года наслаждался мирной жизнью подрабатывая в небольшой уютной больнице окружённой грушевыми деревьями. Как же здорово было прогуливаться там после дождя. Вдыхать аромат свежести… и свободы. Решил, что у моей семьи вокруг дома обязательно будет такой же сад.

Познакомился со второй супругой – прекрасной и умной женщиной, поженились, у нас родилась дочь. Всё было хорошо, сад казалось уже шумел впереди… а потом… потом снова война. Долбанные конфедераты и азиаты напали на окраинные планеты. Меня, конечно, призвали.

Четыре года. Два ранения, звание поручика. Маргарита уговаривала меня уйти… уже было можно, нас заменили крепкие русские парни, но я не смог. Я хотел, рвался к супруге и дочке, но разве мог всё бросить, подвести доверившихся мне товарищей, на плечи которых после моего ухода ляжет двойная нагрузка, ибо граждане, которых мы защищаем, вовсе не рвутся занять наше место?!

Позади раздался смех и разудалое пение ребят из бригады строителей Штоппера только что вошедших внутрь. Меня это не раздражало, наоборот, это было куда лучше, чем сидеть в одиночестве у окна разглядывая скрюченные, кривые ветки мёртвых грушевых деревьев. Я принимал роды у матери здоровяка и помнил его ещё краснощёким колобком, таскавшимся за мной по рынку.

- Мартин может добавить тебе льда? – склонился ко мне Бруно - хозяин «Трёх перекрёстков» вытирая жилистые руки белым полотенцем.

На запястье его красовалась татуировка в виде волка в рогатом шлеме - эмблема штурмовиков.

- Спасибо. Было бы неплохо, - кивнул я, снова погружаясь в воспоминания.

Залп шагохода окончательно списал меня со счетов. Одноногий фельдшер никому не нужен. Наш русский командир – герр Плаксин добился для меня протезирования в одной из имперских клиник и поэтому моя левая нога не брякает как ржавая железка и не скрепит как старый кожаный сапог. И на том спасибо.

Дома меня окружили заботой и лаской. Родился сын. Я снова мечтал о поместье на холме и грушевом саде, шумевшем под окнами. И всё бы ничего если бы не этот долбанный экономический кризис охвативший миры «железного пояса». Знаете, как плохо, когда НЕТ ДЕНЕГ? Эти страшные слова могут убить любые чувства, привязанность и уважение. Мы пытались бороться, но проиграли.

Чтобы обеспечить достойную жизнь своей семье, я нанимался на самую тяжёлую работу лишь бы платили хорошо. Летал в экспедиции врачом, рисковал, штопал колонистов и наёмников под смертельным огнём. Себе оставлял только пенсию, которую опять же платили благодаря Империи.

- Йоху! - зажигательный танец и стук каблучков надолго отвлекли меня от воспоминаний. Гартунг, Бах, Тухель и малышка Ханеке так здорово отплясывали под мелодию, льющуюся из музыкального автомата, что у меня аж дыхание перехватило. Всех ребят я знал давно. Гартунгу вправлял перелом, Баху лечил гайморит, а мать Тухеля как-то даже спас от грабителя. Ханеке… она одного возраста с моей дочкой. А вот сын…

Сердце сжалось от боли. Август, мой милый мальчик погиб пять лет назад в автомобильной аварии. Такая глупость! Машина рухнула в воду, а он просто не смог расстегнуть ремень безопасности и захлебнулся.

Супруга обвинила в его смерти меня. Оказывается, сын решил полететь ко мне и отправился в космопорт не на своём автомобиле, а на дешёвом такси. Дочь пыталась убедить мать, но тщетно. Я даже внуков увидеть не могу из-за разверзшейся между нами пропасти.

Новые кусочки льда тоже почти растворились. Механик Доплер – плотный рыжий толстячок из гаража герра Зайберта опять обставил всех в бильярд. В прошлом году лечил его дочку от аллергии.

Сюда я переселился потому что здоровье уже не то и рассекать по космосу периодически попадая в прицел противника мне стало тяжело. Жизнь тут дешёвая, а люди хорошие. К тому же именно здесь я чувствую себя как дома, в армии. На Рюле так или иначе все были связаны с воинским ремеслом и состояли в Национальном ополчении.

Да, армия навсегда осталась для меня домом. Я никогда не праздновал день медицинского работника, зато охотно выпивал кружечку в День солдата и стопку в праздник Безымянного героя.

В последнее время стараюсь быть в местах скопления народа. Потому что ощущаю себя живым. Каждый поздоровается, кивнёт и то дело и то всё не зря.

Мне шестьдесят. А я ничего так и не добился, серьёзного не сделал, мечту не исполнил, семью не сохранил.

Крепкая ещё рука сжала снифтер и я, почти коснувшись губами бокала замер.

Бруно, бывший армейский капитан, вытянувшись по стойке смирно и вздёрнув подбородок, гаркнул во всю глотку так, что стаканы и бутылки позади него зазвенели:

- Achtung! Gleichheit in der Mitte! Herzlichen Glückwunsch!

Весь бар как по команде поднялся на ноги и поднял вверх бокалы, а затем трижды дружно проскандировал : Danke Herr Weiss!

Каблуки мужчин и женщин звонко щёлкнули, и они мне… поклонились. Правда-правда! Даже руки затряслись чего со мной никогда не бывало.

- Кстати, Мартин, - склонил надо мной бритую голову Бруно. - Вернёшься домой не слишком удивляйся, когда увидишь, что дверь покрашена, а под окнами у тебя настоящий сад.

- В-вы… но п-почему? – зазаикался я.

Хозяин «Трёх перекрёстков» удивлённо уставился на меня.

- Почему? Серьёзно? Ты почти двадцать лет лечишь нас в этой глухомани, поддерживаешь добрым словом, советом… странный вопрос. Мы все тебе благодарны.

Мне шестьдесят. И слёзы потекли по моим щекам….

ГЛОССАРИЙ:

Achtung! Gleichheit in der Mitte! Herzlichen Glückwunsch! Danke Herr Weiss! Перевод: Внимание! Равнение на середину! С днём рождения! Спасибо герр Вайс!

Можно отблагодарить, проголосовать рублём за продолжение!!!