Призрак Жабьей заводи

— Смотри, Мэй! Разве здесь не чудно? — воскликнул Грис, с удовольствием обводя взглядом заросший вьющейся жимолостью берег. Уголок дикой, не тронутой беспокойными сородичами природы радовал своей красотой. Однако Мэй вовсе не выглядела счастливой.

— Лунные крылышки, ну почему мы не можем жить, как все? — хмуро поинтересовалась она. И у неё, несомненно, были причины для недовольства. Малыш Эни, заметно прибавивший в весе за последнюю луну, беспокойно прыгал по её спине, а с шеи свисал тяжёлый мешок с домашним скарбом. Грис забрал у Мэй сына и ласково потёрся носом о её щёку.

— Милая, я просто хочу, чтобы мы с тобой просыпались от того, что выспались, а не от того, что соседи затеяли уборку. Мне не хочется знать, вернулся ли гуляка Крейл домой до полудня, и пустила ли его жена в нору. И сколько раз за день Лайзи поцеловала Чиенна, меня тоже абсолютно не интересует. А ещё — надоели лепёшки помёта, пролетающие мимо ушей, стоит высунуть голову из норы, постоянные крики и полётные песни*, теснота в воздухе с вечера до утра… Мы можем как-нибудь обойтись без всего этого?

— Ну да, — грустно ответила Мэй. — А заодно без друзей и родни.

Грис тут же обнял жену и, целуя кончики её ушей, сказал:

— Зря ты так. Посёлок Айолу совсем недалеко, всего лишь вон за той излучиной, да и Трайу не намного дальше. Будем летать друг к другу в гости. А там, глядишь, кому-нибудь из ребят тоже надоест жить в толпе и он решит перебраться сюда…

— Ах, Грис, это было бы очень хорошо, — вздохнула Мэй, обводя взглядом густые заросли ивняка на противоположном берегу. — Но мне кажется, что больше таких сумасбродов, как ты, не отыщется. Здесь… уж слишком тихо и уединённо. От этой тишины мне становится не по себе.

Грис проследил за её взглядом и на миг тоже ощутил необъяснимое беспокойство, но, не желая вгонять Мэй в ещё большую тоску, встряхнулся и бодро заявил:

— Не будем выдумывать себе лишних тревог. Между прочим, послезавтра ребята обещали нас навестить, так что ты даже соскучиться толком не успеешь.

— Э нет, Грис, — грустно отозвалась Мэй. — У Ялиной дочки пока даже ушки не открылись, а Айа скоро должна родить. Так что послезавтра их мужья прилетят навестить тебя, а я тут, вроде, и ни при чём.

Грис вздохнул.

— Хочешь, вернёмся назад, в посёлок Трайу?

Мэй с надеждой подняла на мужа глаза, но тот смотрел на неё так жалобно и тоскливо, что она взяла себя в руки и твёрдо сказала:

— Ну вот ещё, глупости. Стоило тащиться в такую даль только ради того, чтобы посмотреть на кусты! Давай лучше начнём окапываться, неохота дневать под открытым небом.

Поработать пришлось изрядно, зато к утру была почти готова уютная и просторная нора. Осталось лишь расширить чуток кладовую да натаскать в спальню травы. Но в это утро все слишком устали, чтобы заботиться о подобных мелочах. Наскоро перекусив принесённым с собой кроликом, всё семейство повалилось спать прямо на голом полу, и даже остатки ужина Грис бросил на берегу, у воды. Ни сил, ни желания прибираться у него уже не осталось.

И как же славно было проснуться на следующую ночь на вечерней заре, среди покоя и мирной тишины! Позёвывая, Грис выполз на леток, сладко потянулся, окинул взглядом подножие обрыва… Вечерняя расслабленная сонливость вмиг исчезла, словно его обдало холодной водой. Днём под норой явно кто-то побывал. В пропаже огрызков кролика Грис не видел ничего странного. Мало ли мелких мусорщиков рыщет вдоль реки, пока крылатые крепко спят? Гораздо больше его насторожило исчезновение кучи грунта, которую они с Мэй вчера извлекли из своей норы. Кому могла понадобиться вся эта перекопанная земля?

Впрочем, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что земля никуда не делась. Просто кто-то сбросил её в воду и аккуратно разровнял остатки, пригладив их сверху веточкой. Грис внимательно осмотрел весь берег, но не нашёл ни одного следа, который подсказал бы ему, кто это сделал и зачем. Любопытство заставило его описать пару широких кругов над заводью и даже чуть пролететь вдоль заросшего кустами склона в сторону устья Ночь-реки. Ничего приметного там не обнаружилось. Грис подцепил из воды большую рыбину и уже повернул было домой, но вдруг ему на глаза попался лаз, похожий не то на пещерку, не то на вход в нору. Разросшиеся ветки хорошо скрывали дыру в стене от любого, кто вздумал бы осматривать склон с воздуха, и только случайный порыв ветра на миг обнажил её, чтобы тут же спрятать вновь. Опустившись на ближайшее чистое место, Грис закрепил рыбину в корнях куста и юркнул в заросли, желая рассмотреть свою находку поближе.

Это и впрямь была нора крылатого, но из неё не пахло жильём, к тому же побеги жимолости частой сетью заплели леток. По всему было видно, что жилище покинуто много разливов назад. Прижавшись поплотнее к стене, Грис заглянул под тянущуюся к свету молодую листву, покрутил головой и обнаружил поблизости ещё несколько брошенных нор. Некоторые из них обвалились, выходы из других заросли кустами и жёсткой травой. Казалось, необитаемый посёлок пуст, и всё же Гриса не оставляло смутное ощущение, что он здесь не один. Он протиснулся между ветками ко входу в нору, показавшуюся заросшей чуть меньше прочих, и был вознаграждён за упрямство: на летке его ждал отчётливо отпечатанный в глине след. След крылатого.

Неизвестный побывал у заброшенных нор совсем недавно, отпечатки когтей ещё хранили чёткость, не успев заветриться и обкрошиться. Но при этом Грис был абсолютно уверен, что за ночь не видел в воздухе ни одного сородича и не слышал ни единой полётной песни. Между тем след на летке выглядел так, словно неизвестный крылатый приземлился у норы и заполз в неё. Вот только сделать это было невозможно: ветки закрывали взлёт в небо так плотно, что сам Грис, к примеру, не рискнул бы садиться здесь, даже зная точно расположение летка.

— Эй! Есть кто? — без особой надежды позвал он. Ответом была мёртвая тишина. Грис вздохнул, в недоумении пожал плечами и пополз назад, туда, где оставил рыбу. Приближалась пора обеда, к тому же наверняка Мэй уже заждалась его и начала волноваться.

На следующую ночь Нуар с Рэем, как и обещали, прилетели навестить друзей. Обрадовавшись возможности поразмять крылья, Мэй поручила мужу следить за Эни и умчалась на простор, а Грис, Рэй и Нуар расположились на гребне обрыва, любуясь красками уходящей ночи. Тёплый ветер гулял над рекой, и лес мягко шелестел отдохнувшими от дневной жары листьями. Маленький Эни за их спинами копошился в траве, пытаясь поймать светлячка.

— Не, — сказал, наконец, Нуар, — устроился ты, конечно, круто. Место тихое, рыбы валом… Но послушай, луннокрылый, неужто тебя не напрягает то, что ты тут совсем один?

— Как это один? — усмехнулся Грис. — Нас аж трое: я, Мэй и Эни, а это уже, считай, целый клан.

— Угу, клан Грису. Из одного ловца. А что говорит Мэй?

Грис улыбнулся счастливо и беззаботно:

— Жалуется, что не сможет часто видеться с подругами. И утверждает, что ей здесь не по себе.

— Слышу голос разума, — заметил Рэй. — Хоть кто-то в вашем «клане» способен правильно, по-взрослому оценить ситуацию. Грис, здесь опасно.

— Разве? Мы с Мэй провели в Жабьей Заводи уже целых две ночи и за это время не встретили в ней никого опаснее комара.

Нуар, фыркнув, отвесил другу ласковый подзатыльник.

— Хорош дурачиться, это не шутки, — сказал Рэй, нахмурившись. — Что будет, если твою нору вдруг обнаружит бескрылый? Или дикий кур? У тебя ребёнку всего два разлива. Как быть, если ты, не приведи Летящий, заболеешь или повредишь крыло?

— Буду тогда сидеть дома и следить за Эни, пока не поправлюсь. Мэй, если хочешь знать, охотится куда лучше меня. А что касается бескрылых и прочей нечисти, то я им просто невыгоден. Кто станет лезть на обрыв ради одной-единственной норы?

Нуар легонько похлопал Рэя крылом по плечу.

— Брось, братан. Если Грис вбил себе в голову, что хочет жить на отшибе, словно какой-нибудь тхаку**, то его и сам Летящий не переубедит. Но знаешь что, Грис? Думаю, в ближайшую луну я буду постоянно занят и больше не смогу выбираться проведать тебя. Айа должна родить с ночи на ночь. Так что если захочешь увидеться, прилетай к нам сам.

А Рэй, хмуро кивнув, добавил:

— А ещё лучше, перебирайся обратно на Майвин, пока не случилось какой-нибудь беды. Это плохое место, Грис. Здесь раньше был посёлок клана Найкиру.

— Да? — встрепенулся Грис.- И почему же они покинули заводь?

— А они её и не покидали. Посёлок уничтожила чёрная гниль. Мать рассказывала мне, что это за болезнь. Сперва крылатый слабеет, становится вялым и очень горячим. Через две-три ночи его тело покрывается множеством зудящих болячек, которые вскоре превращаются в язвы, и кожа начинает отваливаться, отгнивать лоскутами. Потом крылатый умирает. Найкиру умерли все, от мала до велика. И те, кто прилетал к ним, тоже умерли. С тех пор прошло уже десять разливов, но на месте их посёлка никто не селится и не роет нор. Ловцы тоже стараются лишний раз сюда не заглядывать. Болтают, будто в Жабьей заводи бродит призрак, мёртвый тхаку со сгнившими крыльями, и любой встретивший его вскоре заболеет и умрёт. Кое-кто, правда, считает, что это не призрак чёрной гнили, а последний из Найкиру: он умер, но не может отправиться к Летящему, так как некому опустить его тело в реку.

— Бред, — заметил Нуар. — Сколько раз здесь охотился, и никогда никого не встречал.

— Да я тоже думаю, что призраки — это больше детские страшилки и хмельная болтовня, — поморщился Рэй. — Но эха без голоса не бывает. Сдаётся мне, что просто в этих местах болтается какой-то подозрительный тхаку. Мрак знает, кто он, почему поселился на месте вымершего посёлка и за что его выперли из клана. Так что будь осторожен, Грис, и держи ухо востро.

Под утро, попрощавшись с гостями, Грис и Мэй вдвоём сидели на бровке обрыва. Око медленно поднималось из-за виднокрая, заливая небо слепящим светом. Вдруг игравший на полянке Эни с жалобным писком кинулся к отцу и всем телом прижался к нему.

— Что случилось, малыш? — спросил Грис, осторожно гладя его крылом.

— Там этот! Я его видел!

— Кого, милый?

— Мёртвого тхаку. Я его боюсь…

Спрятав сына под крыло, Грис прошерстил тревожным взглядом заросли жимолости вокруг.

— Ну хватит, — строго сказала Мэй. — Никаких мёртвых тхаку не существует. А если даже один такой случайно забредёт сюда, я задам ему отменную трёпку, и он пожалеет о том, что сунулся к нашей норе. Всё, Эни, тебе пора спать.

Уложив малыша, Мэй снова выглянула из норы. Грис по-прежнему сидел на летке, чутко вслушиваясь в звуки наступающего дня.

— Вот и оставляй с вами ребёнка! — возмутилась Мэй шёпотом. — Уж не знаю, о чём вы при нём болтали, но он еле заснул!

— Не сердись, милая. Просто у малыша слишком живое воображение. Рэй пересказал мне кое-какие местные страшилки, а Эни услышал… Оказывается, когда-то тут жили крылатые, но посёлок давно заброшен, вот о нём и болтают всякую чепуху.

— То-то мне здесь сразу не понравилось, — буркнула Мэй. Но тут из норы донёсся тихий плач.

— Лечу, сынок! — откликнулась она и проворно вернулась в спальню. А Грис, ещё раз безо всякого результата пробежав взглядом по притихшим кустам, решил нынче лечь спать в коридоре. Что бы не бродило по этим берегам, с ним оно встретится раньше, чем доберётся до его семьи.

Среди дня его разбудил неясный шорох снаружи. Моментально стряхнув с себя дрёму, Грис расправил уши и повернул голову к выходу. У летка было пусто. Полуденное Око заливало окрестности зловещим, непроглядным жаром. Чувствуя, как в душе поднимается волна глухого раздражения, Грис выполз из норы — и едва не вляпался в огромную кучу дерьма. Весь помёт, скопившийся на берегу из прошедшие три ночи, кто-то заботливо собрал и свалил при входе.

— Мрак забери! — тихо ругнулся Грис.

— Что там? — тревожным шёпотом поинтересовалась Мэй. Грис невольно вздрогнул: он не заметил, как жена проснулась и подползла вплотную.

— Да так, ничего, — проворчал он, смахивая вонючую кучу вниз, пока Мэй её не увидела. — Мусора ветром накидало. Ветки и всё такое. Вечером схожу выдеру кусты выше норы, чтобы на леток не сыпалась всякая дрянь.

Примечания:

*Полётная песня - особый крик в ультразвуковом диапазоне, издаваемый крылатым во время полёта. У каждого крылатого она своя.
**Тхаку - изгой.