Призраки Чарусы 2

До дома Влада добралась ближе к вечеру. Долго бродила по своей небольшой квартире, вертела в руках безделушки, чашки и прочие вещи, которые попадались ей на глаза, словно среди привычных, окружающих ее дома вещей хотела найти ответ, как снова стать собой. Собой-прежней. Как жить дальше?

Повязка неприятно давила на лицо, и Влада, устав поправлять бинт, сняла и швырнула прочь опостылевшую нашлепку.

Зажмурившись, она досчитала до трех и открыла глаза. Ничего особенного не случилось. Она все также видела свой нос правым глазом, а перед левым кружилась вязкая тьма.

- Вот тебе и ведьма, - буркнула Влада, дотрагиваясь кончиками пальцев до лица. Одна щека оказалась мокрой на ощупь. Левый, слепой глаз плакал, но Влада не чувствовала слез.

- Этого еще не хватало! - вздохнула она и пошла к зеркалу. Тому самому, что висело в коридоре напротив отремонтированной стены.

Из глубины серебряного овала на нее взглянула незнакомая осунувшаяся блондинка. Скулы заострились и словно выпирали сквозь бледную, тонкую кожу. Губы растрескались, как будто она неделю шла по пустыне. Правый глаз смотрел устало, но ясно. Однако сквозь карие тона радужки явственно пробивалась зелень. Не яркая, весенняя, а глубокая, поглощающая, болотная.

Левый же глаз подернулся мутной пленкой. Как у снулой рыбы или утопленника. Густая белизна, такая, как «украшала» Любушку, еще не проступила, но Влада чуяла, что к этому и идет дело.

- Что ж это выходит, - размышляла девушка, протирая лицо салфеткой, смоченной мицеллярной водой, - вроде как я матушка Духовница, а вроде и нет. Обряд-то не завершила, жертву не принесла. - Она нахмурилась. К чему вообще ей мысли об этой чертовщине? Нет у нее способностей, и ладно. – Вот только глаз жалко, - шепнула сама себе Влада и жалобно шмыгнула носом.

Затем вновь взглянула в зеркало и охнула. Позади нее, прямо у той стены, что раньше была заплесневелой, стоял Тим. Такой же блеклый и грустный, как на старом кладбище. В строгом костюме и галстуке, который повязали ему в морге. Недвижимый, как часть черно-белого фото. Увидев, что его заметили, он ожил и помахал рукой.

Влада резко обернулась. Конечно же, сзади никого не оказалось. Только стена сияла свежей краской, да серый налет пыли скопился у плинтуса.

Чувствуя, как заколотилась в висках кровь, Влада медленно отвернулась и вновь посмотрела в зеркало. Никого.

- Почудилось, - с каким-то облегчением решила она и, скомкав салфетку, прошла на кухню.

Открывая холодильник, Влада особо ни на что не надеялась, но тот оказался заполнен продуктами. Видимо, родители, пока она каталась на проводы Ирмы, побывали у нее дома, снабдив забывчивую дочь всем необходимым.

Через пару минут в кастрюле ворчливо кипела вода, ожидая порцию сосисок, а Влада варила кофе. Ароматный, черный, медленно томящийся в медной турке с длинной деревянной ручкой.

Осторожно подхватив турку и перелив ее содержимое в кружку, девушка аж прицокнула языком от удовольствия. Ее маленькая кухня наполнилась соблазнительными запахами, и, хотя Влада теперь глядела на мир лишь одним глазом, настроение у нее было отменное.

Закинув сосиски в кастрюлю, она достала непочатую упаковку молока. С трудом повернула крышку и, блаженно щурясь, плеснула белым в самую середину кружки.

Но молоко, едва попав в кофе, не растеклось причудливыми узорами, а противно съежилось бело-зелеными ошметками. В нос ударил противный кислый дух.

- Блин! – расстроенно выдохнула Влада. - Такой кофе испортили! – она ухватила виновницу, коробку молока, за картонные бока и стала искать дату изготовления. Конечно, и так ясно, что попалась просрочка, но можно узнать у мамы, где они его брали, чтоб больше так не ошибиться. Наконец два ряда черных цифр обнаружились на донышке.

- Ага! - воскликнула Влада, готовая обличить нерадивых продавцов, изготовителей и все фермерское хозяйство в создании некачественного продукта. Но, увы, ее желанию не довелось сбыться. Если верить дате изготовления, молоко расфасовали вчера, значит, оно никак не могло прокиснуть.

- Врут! - буркнула Влада. - На улице жара, пока довезли, скисло, - заключила она и, печально вздохнув, вылила мутную жижу с зеленоватыми склизкими комками в раковину. Туда же отправился испорченный кофе.

За то время, пока Влада разбиралась с молоком, сосиски успели перевариться и лопнуть, испортив все впечатление от ужина. Теперь они больше напоминали распухшие пальцы, чем холостяцкое блюдо.

- Ну и ладно! - решила Влада, вываливая их на тарелку. - Съем и такие, с салатиком. Вот только мусор выкину. - Ей всё чудилась кисловатая вонь в воздухе.

Ухватив из ведра пакет с мусором, среди которого лежала и злосчастная пачка молока, Влада решительно вышла из квартиры. Как назло, мусоропровод на ее этаже засорился, какие-то гении засунули в него огромные картонные коробки, которые теперь торчали из распахнутой пасти люка, точно не пережеванные блины.

Поэтому ей пришлось спустится на два пролета ниже. Здесь тускло светила одна единственная лампочка, сил которой не хватало на то, чтоб разогнать мрак, притаившийся по углам.

Едва Влада ухватившись за ручку, открыла скрипящую крышку, как сзади послышался глухой, дребезжащий голос.

- Матушка, дай денежек, дай монеточек, матушка.

От неожиданности Влада выпустила из пальцев ручку, и крышка со злобным гулом захлопнулась, точно пасть невиданного чудища. Все еще сжимая в руках черный мусорный пакет, Влада обернулась.

В одном из полутемных углов притулилась старушка. Древняя, высохшая, точно стручок гороха под жарким солнцем. Бабка теребила край нарядного платья и все приговаривала:

- Матушка-заступница, дай монеток, дай, матушка.

- Вы меня с кем-то путаете, - смутилась Влада растерянно глядя на бабку и лихорадочно вспоминая, кто она такая. Вроде видела ее, сидела у подъезда, все грелась на солнце… Кажется, баба Аня с четвертого этажа.

- Бабуль, вы домой идите, это не ваш этаж, - решила подсказать Влада. – Вам на четвертый, а это, - она указала пальцем на выцветшую цифру, криво намалеванную на трубе, – восьмой.

- Монеточки дай! - канючила старушка. - Детки забыли, не дали, а как без них, без монеточек-то?

- Ладно, - не выдержала Влада и начала искать в карманах мелочевку. Наконец пальцы наткнулись на холодный кругляш. – Нашла! – воскликнула Влада, выудив монетку и оборачиваясь к бабе Ане. Все так же тускло мерцала под потолком лампа, тени таились по углам, а старушка пропала.

Влада недоуменно глянула сначала вверх по лестнице, затем вниз. Старушка исчезла. Тут этажом ниже клацнули двери лифта, и кабина, гудя от напряжения, заскользила вниз.

- Понятно, - усмехнулась Влада, - пока я тут вчерашний день ищу, бабулька уже домой поковыляла. Шустрая, по ней и не скажешь.

Выкинув надоевший пакет с мусором, Влада, шаркая тапками, вернулась в квартиру.

Настроение за время прогулки по подъезду окончательно испортилось. Салатик строгать не хотелось, поэтому, сжевав остывшие сосиски и запив их чаем, Влада приняла душ и легла спать.

Телефонный звонок разбудил ее посреди ночи. За окном нервными светляками мерцали огни города.

Мобильный надрывался, громкая незнакомая мелодия металась по комнате, эхом отскакивая от стен.

Влада, недовольно морщась, потянулась и взяла трубку. Незнакомый номер в такое время не сулил ничего хорошего. Не сомневаясь ни секунды, она нажала отбой и рухнула на подушку досматривать прерванный сон.

Но не тут-то было: телефон вновь разразился трелью. Некто на том конце провода требовал, чтобы ему ответили.

- Что вам от меня надо?! - рявкнула Влада, хватая смартфон и принимая вызов. - Говорите!

Сначала ей почудилось, что звонящий бросил трубку, но секунды на экране сменяли одна другую, а значит, звонок шел.

- Не звоните больше сюда! – потребовала Влада и уже поднесла палец к красной кнопке, когда трубка ожила.

- Влада, Влада это ты? – далекий женский голос казался удивленным.

Зубы клацнули, точно кастаньеты, когда ее начало знобить.

- Ирма? – севшим от ужаса голосом прохрипела Влада. - Ирма, это ты?

Сквозь странный шум, похожий на треск поленьев в печи, донесся ответ:

- Мне так жарко, так жарко, нет сил, Влада, помоги!

- Ты умерла, тебя… - выкрикнула было Влада, но слова застряли в горле. «Кремировали» - вот что она хотела сказать и не могла произнести. Вместо этого Влада с силой ткнула в красный круг, прервав разговор. А затем выключила телефон полностью.

Все еще ощущая, как мурашки маршируют вдоль позвоночника, она осторожно встала и, зажигая по пути свет, отправилась на кухню попить воды.

На втором глотке телефон зазвонил вновь и не унимался, пока небо не тронула розовая кисть рассвета, по самому краю, по окоему.

Маленькое кафе на первом этаже обычного жилого дома сегодня пустовало. Официантка, устроившись у стойки, мило болтала с бариста, потягивая через трубочку клубничный молочный коктейль. Изредка она бросала взгляд на парочку, устроившуюся за столиком у окна, в надежде, что они сделают заказ, но пока молодых людей больше занимала беседа, чем еда или напитки.

- Ты уверена, что этот голос принадлежал Ирме? – в сотый раз спрашивал Славик, нервно царапая дужку очков.

- Да, то есть нет, - Влада вздохнула, - я уверена, но не на все сто. Там трещало, и слышимость прерывалась, связь плохая.

- И ты? – зачем-то спросила Влада.

- И я, – Славик вздохнул и повернулся в сторону окна. Там, за стеклом, текла размеренная жизнь обычных людей. Им не звонили призраки, их родные не поднимали мертвецов на болоте, и никто из их друзей не погибал, сражаясь с нечистью.

- Но если розыгрыш, то чей? – жалобно спросила Влада. - Любаша мертва, ее компания разогнана, - она осторожно коснулась пальцами скулы.

- Кому-то неймется, - подвел итог Славик и, протянув руку, ухватил ее за запястье. – Не трогай, не надо.

- Болит, - призналась Влада, вслушиваясь в свои ощущения. Но тепло, идущее от пальцев Ловчего затмевало все. Ей даже захотелось, чтоб он никогда не отпускал ее, но, конечно, это было глупо и эгоистично. Она и с Тимом так хотела, и где теперь Тим?

- Я вчера и Тима видела, - прошептала Влада, - в зеркале померещился.

- Это нервное, ты же понимаешь, - Славик закивал головой, точно объяснял сам себе.

Затем осторожно отпустил Владу и поднял руку, привлекая внимание, желая сделать заказ. Официантка, легко спорхнув с высокого, обтянутого кожей стула, как по волшебству оказалась рядом.

- Два кофе, черный и… - он вопросительно взглянул на Владу.

- Капучино, - ответила та.

Славик уже прихлебывал ароматный напиток из белоснежной фарфоровой кружки, когда Владе принесли ее заказ. Но едва она отхлебнула кофе, как тут же скорчила гримасу.

- Да что ж мне так везет?! – с отвращением процедила она. - Второй день кофе с кислым молоком! Эй, девушка! Девушка! Этот кофе испорчен, разве так можно обслуживать?!

Официантка, удивленно вытаращив глаза, унесла испорченный заказ.

- Второй день? – осторожно переспросил Славик, сканируя Владу долгим, пронзительным взглядом поверх очков.

- Да, - пожаловалась та. - Вчера только упаковку открыла, кислятина, теперь вот это, - она дернула подбородком в сторону бариста.

Тут к ним подошла официантка и, извиняясь, сообщила, что не может повторить заказ, потому что скисло все молоко в холодильнике.

- Знаешь что, - предложил Славик, - наверное, надо провести кармическое очищение.

- Меня бабушка в деревне вроде неплохо очистила, - Влада потянулась рукой к глазу, но отдернула, вспомнив, что трогать нельзя.

- Тебя да, но вдруг какие эманации дома остались, давай мне ключи от своей квартиры… конечно, если ты не против.

- Нет, держи, - Влада протянула ему брелок-фонарик, на котором позвякивали два ключа. Славик принял их раскрытой ладонью и бережно убрал в карман.

- А ты побудь с родителями. Опять же, тебе когда к врачу?

- Вечером, - нахмурилась Влада, рассматривая объемные бумажные звезды, которые медленно поворачивались на леске под потолком кафе и слегка поблескивали.

- Ну вот, с ними и съездишь, а потом позвони мне, идет? – Славик вежливо, будто заученно, улыбнулся, и Влада в который раз подумала, какие же они разные, даже в улыбках, Тим и Славик. А еще один из них мертв.

Родители оказались дома. Не прошло и пары минут, как Владу уже усадили за стол, чтоб как следует покушала. Она и не отказывалась. Вот так вот, под присмотром мамы, опустела тарелка борща, затем на столе появились сладости, и Влада, как в детстве, осторожно, высунув от усердия язык, разделяла склеенные кремом половины печенья, чтоб одну из них отдать папе, а вторую облизать самой.

Золотистые кругляши лакомства навели ее на мысль.

- Мам, слушай, вчера видела бабу Аню, ну старенькую такую, с четвертого этажа. Совсем плоха стала, заблудилась и все монетки у меня просила какие-то. – Влада с хрустом раскусила круг из песочного теста.

Жалобно звякнула ложка, которой папа накладывал сахар. Мама охнула, плеснув кипяток мимо чашки на стол. Влада замерла, чуя, что происходит нечто странное, нехорошее. Она молча посмотрела на отца.

- Баба Аня померла, пока ты в больнице лежала. Мы с твоей матерью как раз заезжали за твоими вещами. Узнали вот.

- Но я же видела, - растерянно пробормотала Влада и замолкла, ощущая, как сгущается тишина на родительской кухне.

- Видела, - обреченно вздохнул отец и, подобрав ложку, потянулся за следующей порцией сахара. Рука его дрожала.