Про La+ без прикрас

— Рыбки! Рыбоньки мои! Беда-то какая, беда!

— И чайки несчастные плачут беспрестанно!

— Аааааааааа!

— No way! Increasing heat – fish dead!

— Уоооооооооооооооа!

— Проект «La+» вредит экологии!

— Нужно остановить «Новый Квант» любой ценой!

— Мы спасем Волгу! Мы спасем ССВ!

Хмурое и зябкое, налитое свинцом октябрьское утро обещало дождь. Толпа бурным морем плескалась у подножия небоскреба на Ленинградской. Надрывно завывало торнадо – то были рыдальщицы в цветастых кокошниках, нарумяненные, наряженные в традиционные славянские сарафаны, которые кружились на месте и стенали одновременно. Шумные волны многолюдья рассекали гребни то ли ихтиозавров, то ли гигантских окуней: члены грайндкор-группы «Самарская Годзилла» тоже находились здесь. На этот раз они покрасили свои ирокезы в буро-алый с белыми жилками, под плавники, и облачились в стальные пластинчатые жилеты, неотличимые от рыбьей чешуи издали. Будучи на поверхности среди осенних шапок, эпатажные артисты исполняли рэп про повышение температуры, затем погружались на брусчатое дно, где высвобождали из утробы чудовищные гроулы и драматично бились в конвульсиях, изображая гибель речных животных. Эти акты перемежались в безумном цикле.

Подобная обстановка ничуть не смущала ораторов с рупорами, паривших на ховербордах в самом сердце столпотворения. Благодаря преимуществу в высоте и пылким обращениям к справедливости они получали существенную долю внимания. Кроме того, к идеологической работе были привлечены дроны. Те прищепками держали за верх тонкие гибкие экраны, реявшие на стылом ветру как флаги. Проигрывались короткие видео, где последствия теплового загрязнения показывались наглядно. В воздухе зрело нечто мятежное. Новостные агентства уже ковали репортажи в кузнице резонансного события. Над «Новым Квантом» сгущались тучи критики.

Гибкие экраны в экране: Валентин Евгеньевич смотрел экологическое протест-шоу в прямом эфире, устроившись поудобнее на тугой софе в переговорной. Шахматная доска на 180 градусов: квадраты молочного пластика и сумрачных стекол смыкались в округлую стену под Волгой. Голографический проектор – газовая горелка на полу. Внезапно вспыхнуло голубое пиксельное пламя. Гендиректор экстренно вышел на связь из какой-то гостиницы. Он с трудом сохранял самообладание.

Начальник департамента «I», не обронив ни слова, вывел запись с камер наблюдения рядом, на тот же дисплей. Митингующие потеснились. Хулиганы в масках-черепах вторглись на корпоративную парковку верхом на электробайках и учинили акт вандализма над приветственной стелой у входа в офис. Свежераспыленное граффити состояло из неприличных знаков и двух надписей: «вредители» и «ретарды». Горе-художники управились всего за полторы минуты, и никто не успел поймать их прежде, чем они скрылись в неизвестном направлении.

— «Ретарды»? Отсталые, значит?! Говорите, да не заговаривайтесь, паршивые кукловоды! – вскипел руководитель компании.

— Признаю, меня тоже переполняют эмоции. Однако вам, Сергей Борисович, не стоит так нервничать, – с достоинством промолвил подчиненный. – Вы считаете, что во всем происходящем виноват «Волгалинк»?

Гендиректор сердито прокашлялся. Его лучистый полупрозрачный силуэт, словно явившийся из мистического сна, подернулся мелкой рябью.

— Конечно, он! И не только он. Такой спектакль с шумихой в СМИ непросто организовать. Тут поучаствовал весь конгломерат. «Гигастрой», «Вертикаль 8», «Поволжские Магнитные Дороги», даже военный концерн «Богатырская Сила». Надо принять контрмеры.

— Мирное урегулирование не рассматривается?

— Я пытался, но этот, кхм, альянс непреклонен. Скоро на нас наложат санкции. Нам перекрывают кислород везде, куда могут дотянуться.

На левой половине монитора, где продолжалась трансляция с надсадным рыданиями, хрипом и громкими лозунгами, обнаружилось новое движение. Камеру охватила мелкая дрожь. Увесистый лязг. Рев турбореактивных двигателей. Из цокольного чрева небоскреба, размашисто покачиваясь, выбрался боевой мех болотного цвета. По конструкции, достигавшей двенадцати метров в длину, восьми в ширину и шести в высоту, он напоминал нечто среднее между лягушкой и кенгуру благодаря массивным ногам и передним манипуляторам со слотами для оружия, которое, впрочем, отсутствовало. Левый борт, попавший в кадр, пестрел по краям наклейками с представителями водной фауны. По центру лимонной краской крупно вывели призыв: «Защитим будущее ССВ вместе!»

— Что-то много надписей за сегодня, – заметил Валентин Евгеньевич.

— Видишь? Это – демонстрация силы.

Далее глава IT-корпорации указал на видеозапись с вандалами, поставленную на повтор:

— А это – объявление войны. Если будем церемониться, нас продолжат втаптывать в грязь.

Сидевший в переговорной помедлил с ответом. Он закинул правую ногу на левую, слегка наклонил голову, отыграл пальцами драм-ролл на кожаной обивке подле себя и, наконец, произнес:

— Насколько далеко мы можем зайти, Сергей Борисович?

Тот вернулся взглядом к грузно шагающему меху и усмехнулся.

— Боюсь, они не оставят нам выбора. Я закрою глаза на любые последствия. Но сперва подготовьте суперкомпьютер.

— Завтра запустим в штатном режиме. Сегодня по графику финальный тест.

— Превосходно. Кхм. Первым делом направьте мощности ИСИ куда надо. То есть, на противодействие. А сроки для клиентов сдвинем, если потребуется.

Считанные мгновения тишины послужили гранью между серьезной и менее формальной частями разговора.

— Слышал, что ты принял несколько смелых решений по людским ресурсам, – сказал гендиректор.

— Да, я нанял пару нетраннеров. Весьма талантливые ребята.

— Смотри, аккуратнее. С ними шутки плохи.

— Кадровый голод в условиях депопуляции вынуждает рисковать. Умная молодежь сейчас на вес золота, – поделился рассуждениями начальник департамента. – Кстати, при нынешнем раскладе мои новички могут принести пользу.

— Что ж, доверяю тебе в этом вопросе... Кошки драные! Забыл! Нужно позвонить в клининг, чтобы навели порядок у входа. Все, отключаюсь.

— До связи.

Голограмма померкла, рассыпавшись на игольчатые льдинки. Вслед за ней потух экран. Сквозь окна полукупола черной тушью пролилась мгла, смешалась в сплошной покров с тенями на полу, отчего светлая мебель будто начала левитировать в беззвездном уголке космоса. Валентин Евгеньевич неторопливо поднялся, поправил лабораторный халат и вылетел лебедем из межгалактической пустоты помещения.