Пробный полёт

Пробный полёт

Действуя аккуратно, Дракон расправил механические крылья. Он прочувствовал то, как движется каждое сочленение. В ярком направленном свете, расставленном специально для удобства осмотра, от этого движения крылья засверкали. Их сложная механика напоминала ажурное, словно сложно вязаное, плетение из серебра и хрусталя. Разведя величественные крылья до упора и продемонстрировав всю удивительную слаженность работы, голем снова сложил их и поглядел на своего мастера. Тот, убрав руку со светлой шкуры своего подопечного, дежурно ему улыбнулся и жестом пригласил стоящего чуть поодаль мужчину подойти ближе:

— Если ты хочешь, то можешь проверить настройки сердца лично, но тогда… — механик осёкся и пожевал губы, старательно показывая, что подбирает слова. Тот, к кому он обращался, сделал несколько шагов вперёд и, сняв с пояса защитные перчатки, присмотрелся к Дракону.

— Кто именно работал с сердцем и другими камнями в его механизмах?

— Я, — без лишней скромности ответил мастер, — как ты и хотел, здесь всё делал я сам, лично. Мне нравится его сердце. И, кстати сказать, я доволен крыльями, — он посмотрел на своего собеседника быстрым, почти острым взглядом и, убедившись в том, что тот совершенно не отреагировал на последнее замечание, добавил: — Результаты испытаний впечатляют. Я посылал тебе.

Приглядевшись к какому-то одному, маленькому и не заслуживающему, по мнению голема, особенного внимания механизму, мужчина бросил:

— Я не смотрел.

— Брат, — чуть мягче произнёс мастер, постаравшись придать голосу дружелюбие, — ты же знаешь, что ничего не воротишь. Потери неизбежны, и чем они тяжелее для нас, тем больше печалей мы принесём в дар Храму.

Дракон стоял смирно, пока его осматривали. Он догадывался о том, кем является этот мужчина, так холодно оценивавший работу его мастера — великого демона Конструктора, создавшего Солнце и собравшего первую механику Луны. Дракон не привык к тому, что на него, как и на любое достаточно сложное творение Конструктора, смотрели бы без восхищения, но великий демон Ювелир, создавший Храм — огромный неспящий город-механизм, из месяца в месяц побеждающий первозданный Хаос, мог позволить себе подобную холодность.

Голем почувствовал, как щёлкнули затворы, открывающие доступ к его сердцу. Обычно механикам требовалось много времени для выполнения всех необходимых операций, чтобы сложный замок открылся, но этот демон двигался, подавая каждое своё действие совершенно иначе, отличаясь от любого из механоидов, работавших над Драконом. Огромный голем, прочувствовав мягкость и точность движений у своего сердца, уверился в мелькнувшей у него догадке.

— Ошибок в сердце довольно много, — сухо прокомментировал тем временем увиденное демон, — точная отладка не производилась, однако для моих целей она и не требуется.

— Мастер Конструктор, — мягко вмешался в их диалог голем, — могу я, с вашего позволения, обратиться к вашему брату, великому демону Ювелиру, с вопросом?

— Дозволяю, — спохватился мастер, — я не представил вас, извините. Как-то забыл, что вы не знакомы очно. Ведь я обычно так много вам друг о друге рассказываю!

— Мастер Ювелир, — тихо произнёс Дракон, очень внимательно следя за тем, чтобы голос звучал с должным почтением, — могу ли я нанять вас для точной отладки моего сердца?

Ювелир быстро поднял на него глаза и осадил:

— Это не ваше сердце.

Голем выдержал его взгляд, но затем, опомнившись, вежливо склонил голову. Ювелир отметил, как неискренне двигались при этом внутренние его механизмы. Эта динамика напомнила ему его собственные движения, повторяемые всякий раз, когда он преклонял колени в Храме или разговаривал с первым из служителей Сотворителя. Его отвлёк голос сотрудника Центра, появившегося неподалёку от демонов и попросившего удостовериться в правильности путевых листов.

Демон обернулся на сотрудника Центра и, прежде чем отлучиться к нему, чтобы проверить правильность данных, перевёл вопросительный взгляд на брата. Тот поспешил оправдаться:

— Я сообщил об экспедиции. В случае если вы погибнете или, хуже того, вас придётся спасать, я должен знать, где искать самое дорогое моему сердцу существо, да и тебя заодно, Ювелир.

Дракон проводил демона взглядом и тихо обратился к Конструктору:

— Я чем-то разгневал мастера?

Конструктор вздохнул и закончил закрытие саркофага вместо брата:

— Это не ты, не обращай внимания. Я его разгневал, и порой мне кажется, что я поступил действительно неверно.

— Я могу спросить, чем именно вы оскорбили своего великого брата?

Прежде чем ответить, Конструктор посмотрел на то, как Ювелир проверяет снаряжение и облачается в подходящую для долгого полёта одежду.

— Тем, что создал тебя, — он вздохнул и добавил: — Я не хотел того, что получилось, но не могу отделаться от парадоксального чувства, что рад результату: наверное, я действительно где-то глубоко внутри желал ему горя.

— Я не вполне понимаю вас, — насторожился Дракон, бросив взгляд на демона. Тот уже заканчивал с бумагами. Заметив, что Ювелир находится слишком близко для того, чтобы продолжать, голем умолк, да и Конструктор, помрачнев, опустил глаза.

Вернувшись к голему, Ювелир занял место всадника и нажал на механизмы управления, глубоко утопив руки в теле Дракона. Он действовал так, словно привык к каждому движению, словно проделывал это снова и снова уже много раз, хотя голем знал, что ни разу мастер Ювелир не присутствовал ни на одном промежуточном испытании.

Конструктор почти сразу же, как его брат, оказался в седле, положил руку тому на запястье в предупредительном жесте:

— Не бери управление на себя слишком часто. Дели его. Этому всё равно придётся однажды учиться.

Вместо ответа Ювелир отдал брату краткий знак прощания и поднял Дракона в воздух. Набрав высоту, они сделали круг над открытой мастерской, также принимавшей на себя роль испытательной площадки для Дракона. Голем, прорвавшись через каменную взвесь, витавшую в воздухе у земли, поднялся над ней, остановив набор высоты в относительно чистом участке между каменной крошкой, что оседала у земли, и огромным пылевым облаком, на многие годы закрывшим небо после Войны Теней.

Приноровившись к управлению и исчерпав момент неловкости, неизбежно возникавший при знакомстве с новым механизмом, Ювелир проложил у Дракона курс к цели своего путешествия. Они летели молча.

Расположенный вдали от крупных городов, но в непосредственной близости от железнодорожной магистрали полигон быстро ушёл назад и скрылся за песочной крошкой, витавшей в воздухе. Некоторое время Ювелир и голем следовали вдоль безукоризненно прямой ветки железной дороги, что то и дело пропускала через себя длинные грузовые составы, рачительно нёсшие свой нелёгкий груз в места назначения. Примерно через час полёта демон взял западнее, и тень Дракона обняла раскинутыми крыльями пустоту необжитых земель.

Ювелир следил за воздушными потоками и линией горизонта. Он не оглядывался вниз, и только Дракон порой провожал взглядом однообразные каменистые пейзажи пустошей. Спутники стремительно удалялись от обжитой части мира, всё глубже уходя в голые территории, земли которых ещё не прочертили кости мира — железнодорожные пути.

Несколько часов спустя Дракон нарушил тишину:

— Я могу обращаться к вам с вопросами, мастер?

— Для тебя я не мастер. Обращайся ко мне по протоколу, — холодно ответил демон, впрочем, не заставив этого ответа ждать. Дракон принял это за добрый знак и выразил почтение:

— Да, господин Ювелир.

Сразу после этого первый из нерождённых счёл за лучшее регламентировать их дальнейшую беседу:

— Ты можешь задавать мне вопросы, голем, но помни о том, что на большинство из них тебе будет дан ответ.

— Но разве это не исполнит моего желания? Ведь вопросы задаются именно ради ответов.

— Со временем ты узнаешь, что это не так. Твоё создание ни для меня лично, ни для мира не является ни радостным, ни добрым событием. Поэтому задумайся, прежде чем вопрошать о нём.

Услышав это, Дракон счёл за лучшее умолкнуть, вновь погрузившись в показавшийся теперь уютным шум ветра, гнавший внизу крупный песок красными облачками. Но поймав себя на этой слабости, голем вновь обратился к своему всаднику:

— Куда мы летим, господин?

— Мы направляемся к Чёрной Цитадели, голем. Это владение Хозяина Гор. Демона, также именуемого Хозяином Мира, и не зря. Под его рукой много цитаделей, разбросанных по разным частям мира. Если описывать эти строения устно, то в качестве аллегории наиболее подошло бы их представление в качестве механических игл, входящих в землю так глубоко, насколько это только позволяют современные технологии. Более всего они напоминают Храм с его вечным движением и нескончаемым циклом расширения. Некоторые из цитаделей используются, иные заброшены. Одни относительно современны, а другие — ровесники Луны. По велению Хозяина Гор я, как и мой солнцеликий брат, создаём, вводим в эксплуатацию и поддерживаем их по плану, понятному лишь одному Хозяину Гор. Скажу одно: часть из них настолько стара, что попасть в них с поверхности уже невозможно. Будучи герметично запаяны, они, словно механические ковчеги, постепенно дрейфуют к центру мира по причинам и для целей, что будут от меня всегда скрыты.

— Верно ли я понял, что Чёрная Цитадель не является владением Храма, но полностью принадлежит миру? — уточнил голем.

— Это так, — согласился демон, и механический Дракон задал прямой вопрос, желая узнать, насколько терпим будет его всадник к темам, находящимся на грани с некорректными:

— Тогда почему вы прибываете туда по воздуху? Это довольно долгий, не лишённый опасности путь. Его можно было бы избежать, переместись вы туда по своему желанию мгновенно. Ведь вы, как и всякий демон Храма, способны на это, и более того: по протоколу надлежит прибыть, отвечая на приглашение, именно так.

Ювелир ответил сразу, отмечая взглядом их дальнейший путь, взял ещё немного западней:

— Меня не приглашали в Чёрную Цитадель. Хозяин Гор погиб во время Войны Теней. Он погиб и пришёл в мир вновь, но пока ещё не проснулся к разуму. Мне не спросить у него разрешения войти, как не спросить его у ветра или огня.

— Значит, формально вы собираетесь проникнуть тайно в чужой домен и украсть камни сердца Чёрной Цитадели?

— Верно, голем. Чёрная Цитадель погибла во время разрушения прошлого мира. Её стены не выдержали давления земли и сейсмических ударов. После своей смерти и нового пришествия, последовавшего за ней, Хозяин Гор не проявлял к руинам интереса. Но внутри цитадели оказалось погребено сердце здания. Это шесть довольно сильных камней, и я не готов полагаться на случай, ожидая, когда они вновь будут обретены его волей.

— Но почему вы возвращаетесь за ними только сейчас? — продолжил спрашивать Дракон, увлекшись беседой. — Война Теней окончена семь поколений назад. И вы могли найти время для такого важного дела и раньше.

— Технически — не мог. Цитадель погибла в землетрясении и как механизм уже не существовала с тех пор. Однако недавно, во время очередной волны перестройки мира, в районе Чёрной Цитадели произошла серия подземных толчков. В результате рядом со зданием оказалось достаточно пустот. Ими я могу воспользоваться для его восстановления.

— Вы хотите воссоздать здание? — уточнил Дракон.

В этот же момент Ювелир начал снижение, и голем по широкой спирали пошёл вниз, всё ближе и ближе опускаясь к бесприютной красноватой поверхности, что ничем не отличалась от десятков километров пустошей, оставшихся позади. Демон, оставаясь сосредоточенным на снижении, всё же ответил своему спутнику:

— Да. Я сделаю это на один день.

Лапы Дракона коснулись червонного песка, подняв облачка багровой пыли, не спешившей оседать назад. Ювелир быстро спешился и прошёл около десятка метров вперёд. Он осмотрел представший его взору ландшафт и вернулся к голему.

Далее, взяв необходимое из седельной сумки, он тщательно промыл и затем вытер руки, надел респираторную маску, а после неё — перчатки. Дракону они на первый взгляд показались кружевными. Голем понял свою ошибку, когда демон, подтягивая их по размеру, поднял руки чуть выше, и в рассеянном солнечном свете материал сверкнул металлическим блеском.

— Они сделаны из стальной проволоки? — уточнил голем. На ярком, пусть и не слишком тёплом весеннем солнце его шкура блистала, и стороннему наблюдателю могло бы показаться, что стоящий рядом демон тонет в ореоле алмазного света.

— Сплав серебра, сияющего металла и стали, — поправил его Ювелир. За стеклом защитной маски его лицо было почти не различимо. — Строго говоря, материал всё ещё экспериментален. Похож на тот, из которого изготовлена твоя шкура, но чуть превосходит его за счёт тонкой обработки.

— Я полагал, что для моего создания и оснащения мастер Конструктор использует лучшие материалы из существующих, — осторожно произнёс Дракон.

— Если говорить упрощённо, то это утверждение совершенно верно. Однако во всём важна разумность, — отозвался демон. Дракона не покидало ощущение, что каждое слово, произнесённое Ювелиром сегодня, начиная с полигона и заканчивая настоящим моментом, демон когда-то уже говорил — он словно читал лекцию, представляемую им новым и новым слушателям из года в год. Для них она оставалась одинаково новой, а для лектора — неизменно устаревшей.

— На обработку квадратного сантиметра готового изделия, подобного этим перчаткам, у мастера уходит приблизительно четыре месяца. Я готов потратить несколько лет на создание достаточно совершенного инструмента для того, чтобы добраться до погребённых под тоннами скалистой породы камней. Но за те сотни лет, что необходимы на обработку твоей шкуры, скорее всего, будет изобретён материал ещё лучше и прочнее. Тебе понятен ответ?

— Да, господин, — тихо ответил Дракон и снова склонил голову.

— Хорошо, — подытожил Ювелир, — теперь я буду занят тем делом, составляющим цель моего прибытия. Меня нельзя отвлекать. Если ты увидишь какую-либо опасность, справься с ней, не сообщая об этом мне.

Оценив возможные угрозы и свои способности справляться с ними, Дракон уточнил:

— Как мне уберечь вас от пылевого смерча, господин?

— Моя безопасность во время работы — твоя прямая обязанность. И это всё, что я могу тебе сказать, — бросил демон и направился прочь, отвернувшись от голема.

Снова склонив голову, Дракон проследил за тем, как Ювелир вернулся к тому месту, откуда недавно разглядывал казавшийся совершенно равномерным пейзаж, и коснулся рукой земли, опустившись на одно колено.

Поднялся и стих небольшой ветерок. Небо казалось безоблачным, но скрытое за каменным облаком Солнце больше походило на размазанно светящий в тёплом тумане газовый фонарь.

Серые полутени, падавшие от Дракона на красный песок, плясали замысловато и тихо по мере того, как голем совершал незначительные движения. Одна секунда пробежала за следующей и забылась за мчащейся следом, совершенно одинаковой на вид своей близняшкой. Демон остался недвижим.

Дракон выпрямился и осмотрелся по сторонам. Будучи предоставлен самому себе, он внимательно вгляделся в бездонную высоту небес. Мутная дымка небосвода отразилась мягкими бликами в самоцветных глазах огромного голема.

Он поднялся. Сработанные с удивительным изяществом механизмы лап двигались совершенно бесшумно. Голем тихо обошёл неподвижного демона кругом. Пригляделся к его застывшему в сосредоточенности лицу, а затем сделал широкий взмах филигранными серебристыми крыльями и легко поднялся в воздух.

Пустоши внизу развернулись перед ним неожиданной воплощённой тишиной. Они казались самим безвременьем, застывшим посреди пустоты, приняв при этом форму камней и провалов почвы, чудились изображённой в безыскусной простоте свободой.

Демон находился в поле зрения Дракона, оставаясь мелкой точкой посреди тысяч и тысяч таких же ничем не примечательных штрихов на лике немолодой земли.

Насытившись полётом, Дракон вновь опустился рядом с Ювелиром уже на пороге сумерек. За это время никто не показался вблизи и погодные условия остались неизменны.

Ночь наступила мгновенно, словно сам Сотворитель обрубил острейшим ножом день, и тот упал с небосвода, оставив его чёрным, как сама бездна Хаоса.

Дракон не решился снова подняться в воздух в темноте. Устроив голову на лапах, он молча глядел на так и оставшуюся неподвижной фигуру. Мысли, занимавшие голема, струились в его сознании, словно солнечные отблески в студёном ключе. Небо потемнело вовсе. И, словно оброненные на пол комочки муки, над пустошами появились топазы низких звёзд. Повинуясь прихоти вышнего ветра, они то зажигались, то гасли, проклёвываясь в вечно покрытом каменной крошкой своде небес. Дракон часто представлял, что небо так подмигивает ему.

Огромный красивый голем молча наблюдал за этим их замысловатым танцем. Он знал, что в действительности низкие звёзды летят с огромной скоростью, прокладывая свой путь между миром и механическим телом Луны. Но отсюда они казались беззащитными перед жестоким холодным ветром, капельками несмелой утренней зари, которые можно схоронить в серебряных лапах и отпустить, благословив на полуночный полёт.

Задрожала земля.

Ювелир поднялся в полный рост и отступил на пару шагов. Встал и голем. Перед ними, словно созидаемый невидимым скульптором из песка, начал подниматься, сбрасывая оковы небытия, просторный надземный павильон Чёрной Цитадели. Созданный из камня и металла, он казался гигантским зевом хтонического голема, готового проглотить каждого, кто смел бы вступить в его предел, и, протолкнув в свой бездонный зев, унести в самый центр земли.

Глубоко, на несколько сотен метров вниз, Дракон прочувствовал трепет земных пластов. Там, внутри, под поверхностью происходило что-то воистину грандиозное.

Голем отступил назад, пытаясь проникнуть сознанием вниз и оценить масштабы и размер воссоздаваемого здания, но внимание его рассеивалось за множеством вибраций, рассыпающихся сложным каскадом и гаснущих друг в друге.

Демон подошёл к Дракону быстрым шагом. Он открыл одну из седельных сумок и высыпал на песок её содержимое. В темноте ночи от места, где он стоял, устремились к цитадели сотни крошечных механизмов, стремясь разбежаться друг от друга как можно дальше, но двигавшихся в одном направлении.

— Это маленькие големы, служащие для поддержки сигнальной сети и пригодные для небольшого ремонта крупных механизмов. В быту мы называем их просто «мелкими». Ты должен поддерживать постоянный ментальный контакт с ними. Как только они дадут тебе знать о разрушении внутренних магнетических связей внутри здания, ты обязан будешь передать эту информацию мне.

Провожая чёрную механическую волну, уходящую в сторону цитадели и теряющуюся в густой пыли, Дракон отозвался:

— Да, господин.

Не сказав более ни слова, Ювелир уверенно направился внутрь цитадели, опустив на глаза защитные очки и переставив фильтр респиратора на режим дополнительной грубой очистки воздуха.

Густая каменная взвесь, расплывшаяся в воздухе сразу после воздвижения здания, с каждой минутой становилась всё насыщенней, и Дракону пришлось следовать за демоном шаг в шаг, чтобы не потерять того из виду.

У входа внутрь тонущего в ночи и крупной пыли павильона голем произнёс, привлекая внимание первого из нерождённых:

— Я обдумал сказанные вами слова и всё же решил спросить: что именно вы имели в виду, когда сказали, что мне не принадлежит моё сердце?

Тот не замедлил шага, быстро минуя входную группу и направляясь к широкому покатому пандусу, ведущему вниз. Голос демона, приглушённый респираторной маской, звучал под стать этому словно призрачному строению, чьё тело оказалось поднято из небытия так, как был бы вздёрнут из собственного гроба труп:

— Источник энергии для твоего сердца — необычайно чистый и крупный алмаз. Когда-то он был душой механоида. Чужой душой по отношению к тебе, голем. Этот камень я отнял у существа, отдавшего этому миру всего себя. И до сих пор этот камень — эхо его жизни. Твоё сердце, как и каждый механизм внутри, принадлежит тебе технически, формально, если хочешь. Но оно ещё не твоё.

Для того чтобы задать следующий вопрос, Дракону потребовалось перебороть волну внутреннего протеста. Словно в его душе стояла стена, защищающая его от некоего вредного, будто отравленного знания. Словно для того, чтобы произнести слова вопроса, голему предстояло открыть тайную и страшную дверь. Но открыть её тем не менее ему надлежало. Потому что этого требовал долг. Потому что кто-то другой, кто учил его честности и чести, требовал её открыть.

— Тот механоид, убитый вами на пике его душевных сил, чтобы забрать алмаз для моего сердца, — кем он был?

— Моим единственным другом. Чёрный Дракон. По его образу Конструктор создал тебя, — с этими словами демон поднял на перчатке пол, оторвав камень от железных креплений, и спрыгнул на несколько этажей вниз, поставив затем каменные плиты на место, лишь только Дракон последовал за ним.

Они оказались в абсолютной темноте. Ни единый луч света не проникал в это место, и глаза Дракона, так отлично умевшие преломить и отразить даже крошечный отблеск далёких звёзд, здесь оказались полностью бесполезны. Дракон целиком положился на своё ощущение магнитных линий и чувство тепла.

Его захватил, почти ужаснул холод. Они теперь находились в воссозданном с редкой степенью архитектурной точности здании, совершенно мёртвом. И голем ещё более утвердился в аллегории с поднятым со смертного одра телом, которому положили в глотку и протолкнули внутрь двух пришельцев, явившихся разграбить, отнять последнее его достояние, что он при жизни хотел за собой сохранить навеки.

Лунные линии и магнитное поле, исходящие от демона впереди, чувствовались Драконом очень остро. Они буквально сияли в темноте, вели за собой подобно маяку и представляли собой средоточие некой воли. И голему хотелось ей подчиняться. Отвлекшись от этой мысли, он доложил:

— Мелкие рассредоточились по строению равномерно. Они не чувствуют какой-либо нестабильности, — чуть подождав, он добавил: — Меня часто занимала мысль: почему они распределяются по зданию настолько точно?

— Ненависть. Эти существа испытывают физическое неприятие друг друга. Находиться рядом с себе подобными — невыносимо для них. Им мерзко, физически противно это общество. Они специально транспортируются в одном мешке, чтобы повысить уровень их раздражения, поэтому при освобождении бегут друг от друга как можно дальше. Оставаясь в пределах одного здания, они стараются найти те точки, где будут максимально далеко от своих сородичей. Обычно внутри строения их нужно держать с помощью специальных межей, но здесь вокруг пустоши. А пустошей они боятся больше, чем не любят друг друга.

— Мастер Конструктор использует чувства так, будто на них можно положиться, словно на точные величины, — отметил Дракон, понимая, что данная аналогия неизбежно получит своё продолжение в их диалоге. Ювелир отозвался:

— Мастер считает, что следует использовать всё, что движет нами. Необходимо достигать во всём максимальной эффективности.

— Насколько возможно, что при создании меня при… при выборе формы создания господин Конструктор рассчитывал, что вы будете испытывать симпатию ко мне, возможно, дружеские чувства?

Ювелир протянул руку вперёд, и от этого движения пробежала лёгкая волна направленной энергии. Дракон заметил, как он укрепился в ментальных связях с мелкими и собственным сердцем голема. Голос демона звучал всё так же глухо, но оттого почему-то необъяснимо близко:

— Это абсолютно точно.

Дракон спросил сразу же, спросил раньше, чем успел обдумать вопрос:

— Мастер оказался прав?

— Я из того типа демонов, что способны испытывать сильные чувства только к одному существу. У меня двое братьев и сестра, но эмоциональная связь возникла только между мной и мастером Конструктором. Однажды у меня был друг.

— И вы никогда не сможете стать другом мне.

Ювелир резко оборвал все связи, куда встал ранее, и быстро направился к пандусу, ведущему вниз, в чрево вставших наверх циклопических механизмов и уснувших стен. Он объяснял на ходу. Объяснял так, словно все слова им подготовлены и находились рядом в поясной сумке, как та пригоршня мелких големов:

— Твой создатель любит спорить с Сотворителем. Он любит задирать нашего единого бога и отца и кричать ему в лицо, что Сотворитель многого не может. Что его законы несовершенны, что в них есть изъяны и что Конструктор сильнее него. Он считает, что, взяв камень из души моего друга и поместив в механическое тело голема, он даст мне возможность не утратить дружбы, которую я прервал собственными руками, сам предал смерти. Протянуть её, несмотря ни на что, сквозь время. И этим сделать шаг к тому, чтобы унять бесконечную печаль от смертности этого мира. Сделать так, чтобы мой друг стал почти бессмертен. Как почти бессмертен я сам. Но забыл, что однажды твоё сердце станет действительно твоим. Полностью и по праву. И в этот момент алмаз внутри него перестанет быть душой моего друга. Он станет лишь камнем. Источником энергии, на которую я опираюсь сейчас так легко и на ней балансирую, воссоздавая целое здание. Когда ты обретёшь себя, став кем-то, с кем я могу подружиться, ты утратишь ту часть себя, что вызывает моё подсознательное влечение к тебе. Такова мудрость Сотворителя. Никого нельзя воскресить.

— Мне жаль, что ваш друг погиб. Как это случилось?

Ювелир остановился. Обернулся к голему. Дракон не видел его глаз, но знал, что взгляд бирюзовых зрачков устремлён прямо в сапфировые очи голема, что взгляд прямой, что укрыться от него невозможно, и Дракон услышал почти издевательский, точный и ничего не значащий ответ, абсолютно такой, как голем и предвидел:

— Я вырвал своими руками сердце из его груди.

— Господин Ювелир…

— Потому что таково моё предназначение — убивать тех, кто обладает особенным даром, на пике раскрытия их способностей и приносить их печали Храму в виде самоцветных камней. На них работают машины Творения, порабощая Хаос и создавая из него первородное вещество. Потому что таково устройство этого мира, и ни ты, ни Конструктор не сможете изменить его и повернуть время вспять. Ты свободен от бремени дружбы со мной, голем, и ты не понесёшь со мной вперёд сквозь года мои печали и печали всех тех, чья кровь будет и есть на моих руках.

Дракон молча опустил голову и тихо извинился. Он понимал, что предупреждён о том, что получит ответ на каждый свой вопрос, что ему не следовало забывать о такте, но всё же чувство несправедливости от отповеди не покидало его механическое сердце.

Некоторое время они спускались молча, но позже Дракон заговорил вновь:

— Как вам удалось вновь поднять это здание?

— Я помню каждую его мельчайшую часть во всех подробностях. Я долго тянулся и теперь чувствую каждый его камень. Я поставил каждый из них на место по памяти. И по памяти скрепил камень металлом. Существуй возможность вновь насытить водой паровые механизмы этого места, то оно наполнилось бы гомоном кипения и насыщения, как полон ею Храм.

— Но как?

— Мои перчатки обрабатывают и поддерживают энергетически связи между камнями цитадели и твоим сердцем. Я держу на балансе энергию, словно нажимаю на рычаг. Качество моих перчаток позволяет работать даже с таким весом.

— А что будет, если вы их снимете?

— Я умру. Работа с перчатками — очень сложное и тонкое дело. Нужно понимать энергетические связи, что тянутся от камней, понимать материал. Но это очень выигрышное предприятие. Его возможности до крайности широки. Я рад, что гений мастера Конструктора открыл секрет этого прибора. Иначе я больше не смог бы сюда попасть.

Он остановился. Снял респиратор и провёл рукой по воздуху. Пыль, стоявшая до того плотной пеленой, послушно осела вниз. Как только помещение очистилось, демон, уверенно двигавшийся до этого в полной темноте, достал и разломил химический факел. Тот тут же озарил всё вокруг довольно жидким изумрудным светом. Голему это свечение оказалось неприятно, и Дракон пожелал, чтобы тьма снова приняла в свои объятия обоих путников.

Осмотревшись, голем обнаружил, что они находятся в довольно просторном зале, чей потолок поддерживался сеткой колонн. От света прогорающего факела резные каменные столбы полнились движущимися тенями.

Ювелир поднял на перчатке большую горсть песка, рассредоточил по воздуху, а затем невнимательно швырнул в сторону. Взял новую и проделал с ней то же самое.

— Господин?

— Я ищу небольшой предмет. Деталь родной механики. Я почувствовал её, когда поднимал цитадель. Она должна находиться где-то здесь.

— Вы думаете, что по камни уже приходили воры? Дикие големы или бегуны?

— Это не приходило мне в голову, хотя и возможно. Кто-то мог пытаться проникнуть сюда, пока вход не оказался полностью замурован со временем. Так или иначе, эти воры, если они и существовали, не достигли успеха — я чувствую камни. Они здесь.

— Но сейчас вы ищете не камни, но нечто иное.

— Я ищу потерянную деталь крыла.

— Чьего крыла, мастер?

— Ты знаешь. Ты тоже чувствуешь её.

Дракон хотел опровергнуть эти слова, но стоило ему прислушаться к себе, как он оказался вынужден признать, что то острое неприятие света, резанувшее его только что, та бесприютность и та пасмурность, что он ощущал в этом зале, как-то странно объективированы в его душе. Он не мог вынести какого-то странного соседства. Какого-то близкого присутствия. Он знал, что здесь что-то есть. И что это будет свидетельствовать против него.

— Он был здесь, Чёрный Дракон?

— Да. После гибели прошлого мира при Войне Теней немногие выжившие собрались за первым порогом Храма, — рассказ Ювелира сопровождался звуком просеиваемого песка. — Наступило тяжёлое время. Сильный голод. От него умирали. Я потерял все Роды — наследные линии, передававшие поколениями Дар. Сияющих душ почти не осталось. А значит, машины Творения находились на грани остановки, я уже не говорю о сердце Храма. Сам я остался погруженным во тьму. Это куда хуже, чем если бы я ослеп. Во что бы то ни стало нам следовало расширяться, однако мы упирались в разительную нехватку ресурсов. Мы умирали. Мне надлежало кормить тех, кто выжил, и я не мог справиться с этим. Без камней сердце Храма оказалось неспособно продуцировать в должном количестве ликровый секрет, а без механоидов, облечённых Даром, не оставалось шанса получить новые камни. Замкнутый круг. Отчаявшись, в середине лунного цикла я отправил своего дорогого друга в сопровождении воина крылатого легиона и своего ученика сюда, в ближайшую к Храму цитадель Хозяина Гор — в надежде получить необходимые нам камни. Время уходило: вновь пришедший на смену погибшему Хозяин Гор перестраивал мир, изменял карту его ветров. Земля содрогалась от повышенной сейсмической активности и тонула в яде от вулканических газов. Каменная крошка и пепел закрыли на долгие годы Солнце.

— Но вы не пошли сами, — отметил Дракон, переступив с лапы на лапу.

— Я не мог. Я понимал, что посылаю друга на смерть, что, ослабший от голода, как и все, он встретит последний свой полёт на пути сюда. Или при попытке вернуться к Храму. И я не смог разделить с ним его последний полёт. Я был нужен Храму, я был нужен миру, я был нужен своим великим братьям.

— Он умер здесь? — тихо спросил Дракон.

— Нет, много позже. В изгнании, куда отправился вслед за мной. Но здесь он пострадал. После возвращения он пошёл в Хаос со мной. Сражаться за границей мира ради получения великой души, полной гнева и ярости, и я думал, что поломка родной механики обусловлена этой схваткой. Год за годом я пытался поставить его на крыло, но тщетно. Постепенно я понял, что он пострадал не тогда. Это произошло раньше. Здесь. Я хочу узнать, как именно.

— Вы… пришли сюда за этим?

Вместо ответа демон наклонил голову, рассматривая небольшую металлическую деталь, зависшую в воздухе перед ним.

— Это его родовые узоры. Он не признал, что пострадал здесь, хотя я спрашивал его прямо. Он обманул меня.

— Вы можете предположить почему?

— Деталь деформирована от давления. Он выставил крыло и держал на нём значительный вес. Видимо, когда экспедиция проникла в здание, оно уже начало обрушаться, и Дракон держал часть осыпающегося потолка для того, чтобы его спутники смогли вернуться от сердца с камнями.

— Но зачем врать об этом? Ведь в этом нет ничего плохого. Выполнять приказ такой важности надлежит всеми силами.

Демон остановился на миг, словно присматриваясь к песку, а затем продолжил с довольно беззаботной интонацией:

— Он был всегда добр ко мне и, наверное, не хотел, чтобы я отправился сюда тогда, когда понял, что своими силами не могу его вылечить. Вернуть утраченную радость полёта. Я сделал бы всё, чтобы понять, как работали его механические крылья, я сделал бы всё, чтобы получить информацию. Каждую её крошку.

Дракон решился поддержать разговор, хотя всё меньше желал в нём участвовать. С каждой новой порцией информации ему становилось всё сложнее не стыдиться за себя и не испытывать странное чувство вины за собственное создание. Именно его Ювелир, скорее всего, и желал взрастить в големе. И тем не менее Дракон решил противостоять этому желанию умолкнуть. Пересилив себя, он спросил:

— Тогда уже существовали такие совершенные перчатки, как теперь?

— Нет. И близко нет. Более того, мы не знали действительных условий и правил их эксплуатации. И стараясь совершенствовать их, мы фактически блуждали во тьме. Тогда при попытке вновь поднять здание я потерпел бы неудачу.

— Погибли бы пытаясь? — обронил голем, чувствуя, какими чужими слова теперь казались на языке.

— Не имеет значения.

— Я думаю, ваш друг хотел вас защитить от вас самого, — произнёс Дракон, желая снова вернуть себе чувство самоидентичности, вынырнуть из слишком густых и слишком чужих воспоминаний, вернуться к ощущению себя как стороннего наблюдателя. Напомнить собственному «я», что он — не участник событий, что о них без рассказа Ювелира он ничего бы не узнал. Демон отозвался на его комментарий довольно сухо:

— Это приятно слышать, но гадать излишне. Камни помнят, что здесь произошло. Если они ещё не сошли с ума в одиночестве и забвении, я задам им вопрос и получу ответ.

Ювелир быстрым шагом направился дальше вниз, но Дракон остался на месте.

— Господин, зачем мы здесь в действительности?

— Уточни свой вопрос, голем.

— Вы потеряли друга. Вы не смогли его вылечить. Не спасли от себя. Вы его убили. На основе его души ваш брат сделал моё сердце и отправил меня с вами сюда, хотя поднять это здание и уж тем более добраться до него вы легко могли бы и сами. Так зачем я здесь?

— Этот вопрос ты задаёшь не тому демону. Следует спросить мастера Конструктора.

— Так этот полёт — не ваше решение?

— Нет, — признался Ювелир, не раздумывая.

— Вас заставили? — уточнил Дракон, понимая, какой ответ получит.

— Попросили. Но просьбы моего брата часто бывают довольно похожи на принуждение.

— Чего, по вашему мнению, хотел мастер Конструктор?

— В прошлом структура мира отличалась от нынешней. Мастер Конструктор имел право уничтожить мир по своей воле и желанию. Я вмешался и отнял это право у него.

— Вы приобрели его для себя?

— Нет. Но я контролирую демона, что его приобрёл. Он хотел наказать меня за это. Не осознанно, но, так или иначе, именно в этих целях он, получив из моих рук алмаз твоего сердца, создал тебя. Он виноват передо мной этим. Мы ведём очень странный, очень долгий невербальный диалог, его заложником ты стал, голем… Я, как демон, могу испытывать только одну привязанность в период существования одного тела. Пока я жив, у меня может быть только один друг, один истинный брат и одна любовь. Конструктор — не такой. Он может любить снова и снова. И он — снова и снова — любит. Порой его выбор падает на особенных женщин. Удивительных, чудесных женщин.

— У которых есть Дар, — догадался Дракон и в этот момент почувствовал некое сочувствие и близость к стоявшему рядом с ним демону. Дракон почувствовал, что Ювелир, как и сам голем, принуждён находиться здесь и пускать внутрь себя чуждые и совершенно лишние для него чувства. Почувствовал, что оба они, стоя во чреве гигантского мёртвого здания, находятся под гнётом чужого, жадного до их боли внимания. Дракон понял, что этот полёт — не что иное, как странное эхо мести. Жестокости ради объяснения Конструктором чувств существу, не способному их принять и понять.

— Он хочет, — подтвердил его догадку первый из нерождённых, — чтобы и я познал, как страшно, когда твоё возлюбленное существо, часть твоего сердца, кровь твоей крови, безжизненно лежит на твоих руках и ты, какими силами бы ни обладал, не способен спасти его, дать ещё один вздох. Он говорил, что хочет дать мне ещё один шанс почувствовать рядом плечо и поддержку друга. Это ложь. Он хочет, чтобы я ещё раз пришёл среди ночи к нему, протягивая алмаз, чей вид меня ужасает. Чтобы я сидел у мёртвого тела в метель и молча ждал смерти. Снова. Он знает, что этим он виноват передо мной.

— Но по его просьбе всё же вы здесь.

— И ты здесь, — отметил Ювелир мимоходом, — и тоже по его воле. Ты существуешь по его воле. И ты будешь страдать потому, что он создал тебя таким, какой ты есть. Настанет день, придёт час, голем, и ты попытаешься вскрыть себе грудь и вырвать когтями сердце, чтобы оно перестало болеть. В этот час твоё сердце станет твоим.

Дракон не стал задавать новых вопросов, отметив про себя, что отказался от этой мысли именно потому, что демон легко и быстро давал на них ответы и все эти ответы голему не нравились. Он ждал, что теперь, когда их разговор окончен, демон продолжит спуск вниз и заберёт камни, ради которых прибыл.

Но Ювелир не двигался. Он снова замер, словно уделяя внимание чему-то далёкому. Не понимая причин этой задержки, Дракон подождал немного, но потом решился поторопить своего всадника:

— Господин, нам нужно двигаться глубже. Я беспокоюсь за вашу безопасность.

— Хорошо, — очнулся от собственных мыслей демон и снова устремился вниз по бесконечному спуску. На ходу он уточнил: — Ты беспокоишься за мою безопасность. Почему?

Дракон не отказал себе в удовольствии ответить:

— Теперь вы задаёте вопросы. Я боюсь, что здесь могут сохраниться Тени. Цитадель разрушилась во время Войны Теней, насколько я помню, тогда они находились повсюду в мире: в воздухе, воде и почве. Возможно, из-за сейсмической активности часть из них могла остаться замурованной в камне. Например, здесь.

— Твоё опасение на чём-то основано? — заинтересовался демон.

— Нет, это просто предположение.

Словно желая развлечься в однообразном пути вниз, Ювелир спросил:

— Что ты знаешь о Войне Теней?

— То, что мастер Конструктор рассказывал мне, — Дракон постарался ответить кратко, однако молчаливое внимание Ювелира заставило голема продолжить рассказ. — Много узнать непросто — официальной летописи нет, материалы замалчиваются. Демонов, переживших эту войну и не сменивших ипостаси, до сих пор всего четверо: вы, мастер Конструктор, наш великий господин Часовщик и его супруга, госпожа Зима. Из всех вас я мог говорить только со своим мастером.

— Тогда, я думаю, ты получил самую непредвзятую и точную оценку событий. Мастер Конструктор сражался на этой войне более других.

Дракон решился проявить заинтересованность:

— Но не он её выиграл.

— И не я. Это сделало твоё сердце. И мудрость мастера Часовщика. Наш великий господин, да будет он благословенен, семью своими крылами укрыл этот мир от Теней. И нет Теней больше.

— Насколько они опасны?

Ювелир заговорил легко:

— Если однажды я или кто-то из высших демонов вступит в бой с Тенью и позволит ей ранить себя, он скоро станет Тенью сам — и Храм падёт. Они начнут полную перестройку физических параметров мира под себя. Они — не народ. Они — посредники между нашим миром и иной формой его существования. Существования без творения.

— Лабиринта.

— Именно. Лабиринт подстраивается под Хаос быстро и очень мягко. У него тысяча ликов и в то же время нет собственного. Там нет индивидуальности. Нет вызова. Нет бунта. Это не жизнь. Поэтому я сражался за мир. И мастер Конструктор сражался за мир. И…

— Чёрный Дракон?

— Да. Он сражался за тот мир, где у тебя из груди могут вырвать сердце, но скажут, что оно там есть. Где душу свою ты вынужден будешь отдать в жертву грядущим поколениям, но мир признаёт, что у тебя есть душа…

— И твой друг — одно из ужасающих существ, но всё же он, как и каждый друг, делит с тобой твои беды?

В ответ Ювелир тихо рассмеялся:

— Верно.

Дракон, какими бы неприятными не казались ему первые минуты разговора, всё же отметил, что опять позволил откровенности демона себя увлечь. Ему пришлось признать, что темы, поднимаемые Ювелиром, не приходились ему по нраву, но они интересны, и он снова и снова заговаривал со своим демоном, желая продолжать разговор. Пандус пошёл вниз резче, вслед за этим изменением ускорил шаг и Ювелир.

Голем так же позволил себе сделать своеобразный шаг вперёд:

— Мелкие сообщают, что здание абсолютно стабильно. Мне показалось, что мы поднимали не самые приятные для вас вопросы. Мне показалось, что я вам дерзил, но всё же вы не только простили меня — вы не поколебались в контроле здания.

Ювелир негромко рассмеялся вновь:

— Ты проверял, насколько глубоко можно задеть оператора, держащего на перчатке тысячи тонн камня, готового чуть что упасть тебе на голову? Это восхитительно! Обязательно упомяну в отчёте.

— Неужели вам всё равно, господин? Неужели вас вовсе не трогает это?

Ювелир остановился на мгновение и повернул скрытое маской лицо к своему спутнику.

— Мне очень много лет. И за все эти годы я много раз проговаривал всё, о чем мы рассуждаем с тобой сейчас. Ты прав — поддержание баланса здания требует большой сосредоточенности. Но я не простил тебя ни за один твой вопрос.

Понявший, насколько обманчива оказалась откровенность Ювелира, Дракон попытался отступить:

— Прошу прощения, за свою дерзость, господин.

— Извиняться не нужно, — голос демона всё ещё хранил улыбку, — я разрешил тебе задавать вопросы, а что касается дерзостей — ты будешь в своё время должно и полно наказан.

Дракон смолчал в ответ.

Они опускались всё ниже. Скоро пандус кончился. Ювелир вышел в длинный коридор и потом повернул внезапно в сторону, словно просочился сквозь стену. Лишь подойдя очень близко, Дракон смог различить на месте его исчезновения коридор, достаточно просторный для того, чтобы даже он мог пройти внутри.

Уже достаточно давно демон не заставлял пыль оседать вниз, и она витала в воздухе всё более и более густой взвесью. Дракону начинало казаться, что песок тихонько поскрипывает, задевая серебристую шкуру по мере того, как голем продвигался вслед за своим проводником к сердцу цитадели.

— Господин, — подал наконец голос голем, — я должен предупредить вас: воздух здесь содержит опасные для любого дышащего существа примеси. Респираторная маска не может полностью от них защитить.

— Предупреждение принято.

— Насколько мы глубоко?

— Почти пятьдесят метров. Операторный зал сердца близко.

Дракон решился заговорить снова, зная, что всего несколько фраз снова его выведут на новый виток откровенности:

— Вы сказали, что я буду наказан. Я могу уточнить природу и цель этого наказания?

— Как должно, — неожиданно сухо отмахнулся от него демон. — У меня нет ни времени, ни желания вникать в эти детали. Но ты — живое существо…

— Которому не принадлежит его собственное сердце.

— …которое само отвечает за себя. Твоё сердце — не твоя собственность, но твоя ответственность.

Демон снова резко свернул из коридора и прошёл короткой галереей. Она вывела его в просторный зал. Он быстро очистил воздух, зажёг ещё несколько химических факелов и снял маску.

Перед ним находился крупный металлический саркофаг. Демон попытался привести в движение старый механизм, открывающий его, но не смог. Замок, разумеется, оказался мёртв. Сломан.

Задержав дыхание, Ювелир повернул давно заржавевшие механизмы, державшие внешнюю крышку. Они деформировались так давно, что почти срослись с основным панцирем саркофага. Казалось, ничто не может их сдвинуть. И верно, первые несколько секунд защёлки оставались на месте, но затем всё же поддались с жутким стоном.

Убрав верхнюю крышку, Ювелир обнажил сложный механизм замка. Демон принимал на перчатку и двигал то одну его часть, то другую, приводя с неравномерной последовательностью действий этого доисторического гиганта к иллюзии жизни.

Через несколько минут старинный замок щёлкнул, обнажая перед демоном свои внутренние механизмы. Взгляд Ювелира на мгновение застыл.

— Что-то случилось, господин? — уточнил Дракон.

— Камней здесь нет.

— Но…

— Я знаю. Я с ними говорил. Такое случается. Искажение эха. Они здесь, в цитадели, но где именно — очень сложно понять из-за собственного голоса здания. Отложенного эха смерти. Внутри слишком много старой механики… — он повернул голову и стал быстро разбирать саркофаг, телекинетически подвешивая в воздухе один за другим механизмы.

— Мастер?..

— Если это искажение эха, то какая-то часть камня должна оставаться здесь и отражать. Я думаю, что экспедиция добралась досюда, мой ученик вынул камни, но в чём-то ошибся, и один из них треснул. Ничего удивительного: механоиды находились на пределе возможностей своих тел, я понимал и принимал возможность ошибки… — он перестал говорить, опустив вниз всё, что держал на перчатке, кроме одной, плохо различимой даже для Дракона крошки. — Вот он.

— Но я почти ничего не вижу…

— Твои глаза — самоцветные камни, обработанные не лучшим образом, поэтому твоё зрение имеет недостатки, — быстро прокомментировал это Ювелир, осторожно касаясь чего-то в воздухе. Он ненадолго умолк, словно внимая чьим-то словам, а затем спохватился и обратился к голему вновь: — Я передам твоему мастеру об этом недостатке.

— Спасибо, — сдержанно отозвался Дракон и поспешил рапортовать: — Мелкие говорят о том, что в здании есть признаки нестабильности.

— Очевидно, — коротко бросил Ювелир, интонационно завершая диалог.

Демон быстрым шагом прошёл мимо голема, направляясь в обратную сторону. Дракон обернулся для того, чтобы проследовать за ним, но демон исчез, буквально растворившись в темноте. Голем прислушался. Звуки Ювелира он слышал хорошо, но не мог понять, в каком именно направлении они раздаются. Неясным оставалось даже, становятся ли они громче или стихают. Лунные и магнитные линии демона то пропадали, то появлялись вновь в разных частях здания.

Ювелир что-то искал, следовал за эхом, перемещаясь мгновенно, и Дракон не мог за ним последовать. Голем подумал, что его бросили здесь, словно слишком громоздкую одежду или ненужную вещь. Так или иначе, он не мог предугадать, где демон появится снова, и не мог ориентироваться в этом тёмном здании с той же лёгкостью, что и тот. Пришлось ждать.

Так прошло несколько минут, а затем цитадель погрузилась в полную тишину. Узоры больше не указывали на его присутствие, хотя Дракон мог поклясться, что Ювелир всё ещё находился внутри и искусственно скрывал своё присутствие. Химические факелы на полу зала подрагивали прогорая. Дракон боялся совершить любое лишнее движение и заглушить им поступь демона, которую, если она зазвучит вновь, голем собирался использовать как ориентир для начала движения. Но было тихо.

Снова звук шагов появился неожиданно, слишком резко и слишком быстро. Магнетическое и лунное сияние вспыхнуло так же внезапно, буквально ослепив при этом Дракона. В мерцающем свете гаснущих факелов голем попятился, словно опасаясь Ювелира, словно у него, Дракона, величайшего создания древнего демона, имелись основания для страха.

Лицо Ювелира проступило из полумрака как-то неверно. Что-то нелогичное чудилось в его фигуре, появившейся здесь так неожиданно. Ювелир предстал перед Драконом без защитной маски и очень внимательно смотрел на голема. Смотрел холодно. Он очень спокойно спросил:

— Ты предал моё доверие. Почему?

— Я… никогда не мыслил против вас, господин, — поспешил оправдаться Дракон, уже предчувствуя, что это тщетно.

— Ты нарушил раз данные мне клятвы, — прямо обвинил первый из нерождённых.

— Но я никому не клялся, кроме Сотворителя и Храма. Им одним я присягал и служу…

— Я приказал тебе доставить экспедицию к Чёрной Цитадели. Достать камни из сердца и вернуться за первый порог, но ты подвёл меня, — снова обвинил Ювелир, и, услышав эти слова, Дракон испугался: он находился под множеством этажей камня, державшихся на одной-единственной воле демона. И демон сейчас говорил слова, позволявшие усомниться в его психическом равновесии. Дракон осторожно попытался заговорить с ним:

— Господин, вы меня путаете с другим. С кем именно вы говорите?

— Ты знал, как требовались мне камни для сердца Храма, — продолжил говорить Ювелир, не замечая его реплик, — ты сам видел, как страдал от голода мир, и ты страдал вместе с ним.

— Если вы обращаетесь к камню, что в моём сердце, то… это уже просто камень. Там нет сознания вашего друга. Вы говорите с призраком, мастер…

— Мой ученик вынул камни из саркофага, — продолжил всё так же настойчиво говорить демон, всё глубже заглядывая Дракону в глаза, — он, согласно инструкции, отдал их тебе. Вскоре произошло землетрясение, и большая часть внутренних перегородок разрушилась. Воин из эскорта погиб, мой ученик оказался придавлен частью каменного перекрытия. Ты пытался его вызволить, поставил под удар крыло, оно оказалось повреждено, но это не принесло результата. Он умолял тебя вернуть камни ему, чтобы он смог поднять перекрытие на перчатке и так спастись.

— Мастер, — выдохнул Дракон, — умоляю вас…

— И ты сделал так, как он хотел. Разумеется, он ошибся и сжёг себя, а камни оказались погребены под обломками и недоступны, — закончил Ювелир, не замечая просьб. На секунду повисло молчание, но затем демон продолжил обвинять. — Ты нарушил мой прямой приказ — бросить спутников в случае опасности, но принести камни за первый порог. Сейчас и здесь, когда ты на месте своего преступления, я спрашиваю за это предательство с тебя.

— Мне нечего сказать, — глухо ответил Дракон, страшась за свою жизнь, но не желая говорить ни слова лжи, — я никак не связан с этими событиями.

Демон помедлил, но потом всё же спросил, медленно произнося слова и обращаясь на этот раз, без всяких сомнений, именно к механическому Дракону:

— Ты отказываешься от грехов своего сердца?

Дракон сделал шаг назад, отстранившись таким образом, и, обдумав этот вопрос, ответил тихо. Голос его звучал покорно, но глаза прямо встречали холодный взгляд демона:

— В вашей воле моя жизнь, и я не тешу себя надеждой, будто мой мастер или мой Храм не предадут меня в ваши руки, если вы захотите этого. И так я говорю вам, стоя на месте преступления моего сердца: я беззащитен, но прежде, чем судить меня, ответьте вы, господин: как я могу принять или отринуть грехи сердца, что даже не является моим?

Первый из нерождённых ничего не сказал. Дракон мог поклясться, что Ювелир даже не слышал его ответа. Он продолжал смотреть, и Дракон снова попятился. Огромный голем с сожалением и болью видел, что демон продолжает искать в его глазах родной и близкий ему огонёк, что ждёт от Дракона того, что тот не может дать, ждёт, что Дракон станет тем, кем он никогда и ни при каких обстоятельствах больше стать не сможет.

Ювелир не отворачивался. Он даже не моргал. Он терпеливо, тихо и настойчиво смотрел на дно глаз Дракона. И голему захотелось бежать. Из глубины его души поднимался и рвался наружу новый и непонятный для него страх. Странная бесприютная ненависть к себе. Теперь уже душила, жгла изнутри эта трагическая невозможность принять на себя чужой проступок. Быть, если это нужно, грешным, но больше не быть чужим. Быть, если иначе невозможно, плохим, но уже не чувствовать себя непричастным, оторванным.

Голем не знал, зачем ему нужно находиться рядом с этим демоном. Он не хотел этого. Он ясно понимал, что не хочет быть рядом с ним. Что он должен жить долго и полно, своей собственной, отстранённой от Ювелира жизнью. Пить свои собственные горечи и надежды. Болеть своею собственной душевной болью. И знал, что с самого создания это уже для него невозможно.

Над ними обоими — големом и демоном — молчаливо нависала тень мастера Конструктора, демона, что наиболее логично и полно использует каждый доступный ему ресурс. Даже ненависть. Даже жажду безусловной родительской любви. Использует, а ещё прежде — он их создаёт.

В этот момент наперебой завопили мелкие. И чувство безотчётного жгучего ужаса поднялось внутри Дракона, начиная от ушедших против его воли глубоко в камень когтей и проходя через каждое мельчайшее механическое сочленение. Это холодящее ощущение отрезвило Дракона, и он обратился к Ювелиру:

— Господин, докладов о нестабильности нет, но… мелкие покидают здание. Они стремятся наверх. И стремительно сближаются друг с другом.

Демон быстро обернулся назад и сделал широкий жест рукой. Помещение очистилось от песка и залилось холодным синим светом. Прямо перед демоном Дракон увидел три тёмные фигуры, словно созданные из темноты. Их непропорционально вытянутые силуэты дрожали, словно состояли из тёмной, колышущейся на ветру воды.

— Запомни текстуру их тел, — спокойно посоветовал Ювелир, — если увидишь, что глаза любого знакомого тебе существа такие же, — уничтожай немедленно. Тело сожги. Пепел предай в Хаос. И чем больше будет у тебя сомнений в нужности этого — тем решительней тебе предстоит действовать.

— Да, мастер, — отозвался Дракон.

В этот момент одна из Теней рванулась вперёд, Дракон схватил демона лапой, швырнув под себя, а сам подался вперёд и выдохнул пламя. В его рёве потонул отчаянный издевательский хохот. Заливаясь им, растаяло чёрное тело Тени.

Ювелир осторожно поднялся на ноги, неотрывно глядя на зал за спиной Дракона. Он обратился к голему:

— Доложи.

— В моём дыхании погибло двое. Одна продолжает стоять напротив и внимательно смотрит в вашу сторону.

— Принято. Здесь ещё шесть.

— Господин…

— Слушай внимательно, — перебил его Ювелир, — нет ничего важнее уничтожения этих существ. Какой бы слабой ни оказалась та тварь, которой удалось остаться здесь со времён войны, прошедшего времени ей хватило для того, чтобы вгрызться внутрь чёрного вещества цитадели и создать по крайней мере восемь своих копий. Внизу их могут находиться сотни. Нет ничего важнее их уничтожения. Ничего.

— Тогда займите место всадника и держите здание, — решился Дракон, — я пойду внутрь. Вниз.

— Нет, голем. Ты ничего не сможешь противопоставить им. Ты неизбежно ошибёшься. И они получат меня. А получив меня — контроль над тобой и далее — над Храмом. Мир в таком случае падёт.

— Что вы прикажете? — настороженно спросил Дракон, наблюдая за колышущимися фигурами. Те словно чего-то ждали.

Демон решился:

— Будь готов. Сейчас я обрушу цитадель. У нас будет пять секунд на то, чтобы убить тех Теней, что стоят перед нами, и достигнуть верха. Ты достаточно быстро движешься?

— Да, господин. Мастер хорошо создал меня.

Ювелир отдал ему знак принятия:

— Они нападут синхронно.

Дракон внимательно следил за тем, как демон набирает воздух в лёгкие. Ему показалось, что в этом содержалась какая-то странная, знакомая давным-давно мелодия. И чувства, с которыми голем погружался внутрь своего сознания, увеличивая в разы скорость восприятия, сейчас изменились, словно надломились и стали чуть ярче, роднее. Словно начинался танец.

Он почувствовал кости цитадели, он почувствовал каждый камень её сердца и как никогда остро ощутил всю горечь её одиночества. Он понял, что она умирала, он теперь знал, как это произошло. Следил за тем, как складываются в кулак и разжимаются затем пальцы демона. Ощущал, как сквозь стены и наверх поднималась странная, чуждая любому иному живому существу волна радостной любви, конвульсирующей от переизбытка адреналина.

Время застывало. Перестали колыхаться тела Теней, и в их застывших вытянутых силуэтах он различил символы, хорошо знакомые ему. Он часто видел их в Храме. Это жуткое, взывающее к памяти металла, из которого создавался он сам, откровение поразило и странным образом вдохновило его.

Ювелир отпустил контроль. Тени напали.

В застывшем воздухе демон мгновенно переместился к голему, Дракон заслонил Ювелира собой, давая демону возможность достать оружие, и выдохнул пламя. Одна из Теней навечно исчезла в его рыжем объятии. Тот звук, странно жуткий в своём отчаянном веселии, что издавали, исчезая в языках огня, её двойники, теперь, когда время замедлилось до предела, уже не казался Дракону хохотом. Это были заклятия. Страшные, режущие уши и металлические сочленения голема. Злые пророчества из самых глубин Хаоса.

Тени синхронно с двух сторон кинулись к Дракону. Голем отступил. Он сделал это для того, чтобы дать себе время вновь выдохнуть огонь, и потому что не поверил в то, что можно так быстро двигаться. Потому что Тени действительно испугали его.

Ведь ещё не прошло ни единой секунды. Обломки Чёрной Цитадели сейчас висели в воздухе, но Тени приближались так, словно ни демон, ни Дракон не нырнули в рукотворное безвременье. Замедление скорости восприятия не дало им преимущества, и далеко не факт, что позволило сражаться с Тенями на равных.

Ювелир появился сзади той твари, что осталась одна, и коротко нанёс колющий удар мечом, пронзив при этом единственное светлое пятно на груди этого исчадия Хаоса. Тень погибла, и новая волна злых заговоров нахлынула на Дракона, сковывая его движения, перехватывая невидимым обручем горло. Появившись из темноты, источая шипящие звуки, напоминавшие более всего ропот приближающегося в полнолуние врага, к демону устремилась новая противница. Она прыгнула, оттолкнувшись от арочного свода, и Дракон как заворожённый смотрел на то, как камень под её когтями просто исчез.

Демон среагировал, принял её на клинок, сберёг этим Дракона, но движения его показались голему неуверенными, отчаянными, а значит — недостаточно точными.

Механический Дракон выдохнул пламя вновь, но, делая это, он продолжал отступать назад, и потому огонь не задел ни единой Тени, а Ювелир оказался один в окружении всех пяти. Создания чуждого миру порядка мало интересовались големом — их главной целью и удачей являлся демон. Он мелькнул, оказавшись вне их окружения, ударил снова, но в этот раз не попал в тот еле различимый свет, место уязвимости. Тени оказались быстрее.

Демон исчез и появился позади одной из них снова, но вновь промахнулся. Клинок проколол лишь недвижимый воздух, а когти Тени прошли совсем близко к запястью Ювелира.

Дракон заставил себя напасть. Он нацелился лапой, предчувствуя точный удар, но его собственные когти вошли в тело Тени неверно. После контакта с ней Дракон потерял контроль над механизмами лапы и почти утратил равновесие — та часть, что вошла в соприкосновение с тёмным телом-водой, исчезла, как ранее исчез от её касания камень. Воспользовавшись тем, что Тень отвлеклась на Дракона, Ювелир мелькнул за ней и нанёс удар, на этот раз точный и оттого пагубный для голема. Тот снова отступил назад, пытаясь инстинктивно спрятаться, защититься от страшных слов, чьего значения не знал, но чувствовал их древность и оттого — тяжёлую мрачную силу, отнимающую мощь у кипящей в его жилах воды, у нагнетающей давление ликры.

Голем выдохнул пламя — он сделал это от отчаянья, почти не глядя и, конечно, без всякой пользы. Когда огонь растаял, перед големом оказалось четыре Тени и больше никого. Краешком сознания Дракон догадался, что Ювелир предпочёл бежать из этой каменной ловушки, пожертвовав големом, как не имеющим особенной ценности существом. Дракон мог надеяться на то, что Ювелир вернётся с помощью — воинами крылатого легиона или Конструктором, но понимал так же и глупость этой надежды: великий демон, хорошо понимающий опасность этой ситуации, не поставит под удар ни себя, ни одного из своих великих братьев.

Тени перестали шевелиться. Они, как и раньше, словно ждали чего-то. На их лишенных лиц силуэтах не имелось глаз, и в то же время перетекающие изменчиво из одного в другой древние страшные символы, казалось, следят за каждой мыслью голема. Дракон понимал, что должен сражаться, что времени на подъём почти не осталось, что нужно побеждать, что нужно бежать, но он не знал как. Утраченная часть лапы саднила напоминанием о том, какова будет цена каждого неверного движения.

Одна из Теней начала приближаться, и Дракон отступил. И отступил ещё раз, выдохнул пламя, даже не пытаясь кого-то из них победить или хотя бы задеть. Всё, чего он хотел — это больше времени. Попытался ещё замедлить восприятие, взвинтить скорость действия до предела, но понял, что раньше не делал подобного никогда и даже не представляет, как это сделать. Тени замерли вновь.

Посреди них, на равном, хирургически точном равном удалении от каждой, появился Ювелир. Он стоял ровно, опустив руку с оружием так, словно и не собирался им пользоваться.

Тени перевели внимание на него, и Дракон понял, что должен начинать подъём, что демон догонит в случае успеха его позже, а в случае провала не будет иметь значения — останется ли голем для того, чтобы принять смерть рядом с ним, или сбежит. Но Дракон так и застыл недвижимо. Доли секунд утекали в безвременье просто так. Без действий и всякой пользы.

Ювелир не шевелился, но силуэт его потерял отчётливость. Дракону показалось, что он мерцает, и не зря — справа от голема появилась ещё одна фигура Ювелира. Мерцание участилось, и слева, подальше, оказался третий силуэт. Они все стояли так же — ровно, насторожившись.

Одна из Теней напала, но в этот раз её когти прошли сквозь тело демона, как сквозь пустоту. Появились четвёртая и пятая проекция. Тени застыли, а затем… Затем они напали с ужасающей быстротой, все разом, потрясающе синхронно, на четыре из пяти позиций. И Ювелир находился во всех этих местах. Он нанёс удар, всего один на четыре Тени, и для всех четырёх он оказался точным — так коротко и чётко было появление демона в каждом из обозначенных им мест.

Мир потемнел от нахлынувших на него прорицаний Хаоса и зла.

Ювелир появился сразу в седле, утопил руки в механизме управления и направил Дракона вверх, вырывая его из ледяных объятий ужаса. Голема полностью затопило волной чистой и ясной логики, безупречная математика уничтожения сияла теперь для него в этом гибнущем мире Чёрной Цитадели повсюду: он видел траектории движения потерявших опоры камней, он прорицал их плотность, он проникал в их прочность сознанием, он всё здесь считал, потому что понимал — понимал механикой собственного тела, как подвергает разрушению безупречный анализ Ювелира.

Мир перестал казаться для Дракона загадкой — движение уже не мыслилось ему чем-то неясным. Всё словно озарилось удивительным светом истины, прямой, точной и безоговорочно прекрасной в своей вновь обретённой простоте. Он понял, что и он сам — часть этой математической симфонии, куда погружалась его механика с каждым движением. Утекала в прошлое третья секунда разрушения, и грядущая четвёртая казалась чем-то первобытным, невыразимо красивым от того, что весь их путь до верха оставался прямым и просчитанным. В нём невозможно ошибиться, с него невозможно сойти.

Дракон потянулся вперёд, сливаясь с этим путём, проповедуя его до самого верха, и вышел из-под контроля Ювелира. Время непозволительно быстро скакнуло вперёд, четвёртая секунда пролетела в одно мгновение, и огромный камень слева сильно задел в падении голема и главное — всадника.

Ювелир, до последнего мгновения пытавшийся вернуть контроль над големом, не смог уйти от удара и сосредоточился на минимизации повреждений слишком поздно. Удар пришёлся слева сверху, но в первую очередь пострадали руки: глыба раздробила кости и вмяла части порванных перчаток в плоть. За этим удар пришёлся по левой части туловища и голове.

Демон, ещё сохраняя остатки контроля над собственным телом, попытался разделить внимание между управлением големом и регенерацией, что, словно голодная шавка, бросилась исправлять повреждения без разбора, заживляя в лёгких осколки костей и остатки серебряной проволоки в ладонях. Внутренних сил квазиорганики не хватало, и тело поглощало извне энергию на эту бесполезную регенеративную деятельность, отбирая тепло у Дракона.

Травма головы сказывалась очень сильно, и сдерживать собственный организм, чтобы исключить гибель из-за ошибочной регенерации и одновременно искать путь к спасению вместо Дракона, оказалось для демона чрезмерной задачей. Поэтому Ювелир вынужденно приник к серебряной шкуре голема и позволил тому найти относительно безопасное убежище самостоятельно.

На пятой секунде разрушения Дракон, хватаясь разумом за остатки расчётов движения обломков, пытался найти способ спастись. Ему приходилось сопротивляться холоду, всё нараставшему, распространяющемуся от Ювелира вглубь его механизмов. Дракон наметил несколько довольно крупных глыб. Они, как он надеялся, при падении должны сложиться вместе, образуя безопасное укрытие.

Надеясь на спасение, огромный голем на исходе последней секунды разрушения направил все свои убывающие силы на то, чтобы спрятаться между ними, но стоило ему сделать рывок, как механика полностью отказала. Действуя против воли, механический Дракон рванулся в другую сторону, сворачиваясь клубком вокруг демона и принимая вместо него удар, что иначе бы уничтожил Ювелира. Краешком зрения Дракон заметил, как казавшиеся ему совсем недавно спасительными камни раскалываются пополам и проминаются под огромным давлением верхнего слоя обломков.

За первым по его шкуре пришёлся второй, затем третий и, всё наращивая силу, последний удар из тех, что голем запомнил. Пятая секунда разрушения истекла.

Ювелир не скоро смог восстановить свою способность обращать внимание на внешний мир. Повреждения оказались слишком велики для одной волны регенерации. У древних демонов, к чьему числу он относился, она носила довольно прямолинейный характер — ткани стремились восстанавливаться любой ценой. И теперь разорванные и вмятые в плоть перчатки, осколки сломанных костей оказались вмурованы в его тело. Дышать казалось почти невозможно. Раздробленный коленный сустав сросся неверно, и теперь для того, чтобы вернуть себе возможность ходить, пришлось бы снова ломать кости. Из всех многочисленных травм, полученных демоном, безошибочно восстановились только ткани мозга, и потому, открывая глаза, демон ловил последние волны эйфории, обычно следовавшей за регенеративной волной и немного унимавшей боль от ошибочного заживления.

Демон постарался оглядеться. Сквозь камни не проникало ни единого лучика света, и потому, каким бы хорошим ни было зрение Ювелира, демон не мог ничего разглядеть. Шкура голема на ощупь казалась очень холодной. Первый из нерождённых протянул руку вдоль неё, оставив поверх осевшей на металл пыли широкие росчерки ещё не успевшей засохнуть крови. Это лишнее, не нужное совершенно движение сильно его утомило, но странным образом оставило тёплый след в сердце.

Дракон тихо, неожиданно плавно повернул к нему огромную механическую голову. Он ласково произнёс:

— Здравствуй, друг мой.

Ювелир улыбнулся, не видя глазами, но руками сквозь механику чувствуя каждое мельчайшее движение серебряного голема, ощущая перемещение каждой детали у него внутри. Демон шепнул:

— Я звал, и ты пришёл.

— В последний раз, мой друг. Теперь моя душа стала чужим сердцем, и в назначенный час я должен буду отдать всего себя ему.

— Ты предал меня, — тихо произнёс демон, но в его словах не слышалось обвинения. Это казалось похоже на странное своеобразное прощание, на робкую просьбу задержаться на пороге и продолжить брошенный когда-то на полуслове спор.

— Да, — не стал отрицать Дракон, и голос его лился плавно, — я ослушался твоего приказа однажды и с тех пор каждый день предавал своим молчанием. Я умер, не покаявшись тебе, Ювелир. Ты, как никто другой, понимаешь мою правоту.

— В чём она? — спросил Ювелир, зная ответ наперёд, но не смея не задать этот вопрос.

— Я считал себя защитником этого мира, — отозвался Дракон. — Защитником тех, кто укрылся за первым порогом. Я считал, что имел право на это мнение, поскольку именно я встал между остатками мира и Хаосом, когда твои братья пали на поле брани и ты прекратил сопротивляться его разрушению.

— Так было, — шепнул демон, — ты…

— Я, — прервал Ювелира Дракон, выдержав паузу после первого слова, — ошибался, мой дорогой друг. Я многие годы хранил молчание о том, что ты пытался воссоздать мои крылья по неверной схеме. Я считал, что этим поддерживаю твоё стремление к жизни в годы, когда ты блуждал в темноте. Я ошибался и в этом. Но всё же…

— Не произноси больше этих слов, — попросил Ювелир, вспоминая, как вырвал сердце из груди Чёрного Дракона в ту минуту, когда утративший возможность полёта, изгнанный отовсюду старый Дракон произнёс:

— Я ни о чём не жалею. Мне незачем теперь. Ты искал встречи со мной, но холоден теперь. Почему, друг мой?

— Я не могу понять тебя, — горько признался демон.

— Это вне твоих сил. Всю свою жизнь, от начала нашей дружбы и до смерти от твоей руки, я внутренне противостоял тебе, Ювелир.

— Я отнимаю жизни избранных для того, чтобы мир жил.

— Я считал, что следует утолять каждую слезу ребёнка, чтобы мир жил.

— Я заставляю проливаться слёзы для того, чтобы мир жил.

— Я считал, что нужно сражаться за каждый вздох, чтобы мир жил.

— И оба мы встали перед Хаосом за мир.

— Сотворитель свидетель моих слов — мы не стояли бы перед его лицом так крепко, если бы я принёс камни из сердца Чёрной Цитадели. Потому что тогда у нас оставалась бы альтернатива, запасной выход, ещё один шанс, проиграй мы тот бой.

— Этого никогда не узнать, — шепнул демон, перетерпев приступ острой боли. Произносить слова казалось почти невыносимо, но боль мнилась демону почти смешной ценой по сравнению с возможностью поговорить с Драконом.

— И ты не простишь меня. Потому что нет меня, ибо я мёртв, а ты — смерть. Почему ты здесь, друг мой?

— Я должен солгать, что это — из-за тебя. Ради тебя.

— Не стоит — демоны не меняются с годами, и твоя ложь всё так же для меня очевидна. Ты уже сказал голему?

— Я не скажу ему первым, но и не стану утаивать. Я разрешил ему спрашивать, но он не задал ещё верного вопроса.

— А мастер Конструктор?

— Он понял всё в первые секунды жизни этого голема. Сразу после запуска сердца. В моих глазах… всё слишком хорошо было видно.

— А их — мастера Конструктора и его механического Дракона — их ты сможешь простить?

— Они ни в чём не виноваты. Я хочу отпустить Дракона на волю, — признался после короткой паузы демон, — стать к нему милосердным.

Дракон ответил сразу же, и мягким бархатом укрыли тесное тёмное пространство его слова:

— Мир не примет твоего милосердия. Чем дальше этот голем будет бежать от тебя, тем больше будет болью о тебе проникаться его сердце. Изменить это уже невозможно — он создан таким. Как и ты создан Сотворителем.

Дракон умолк, пережидая приступ кашля, перехватившего Ювелиру горло. Когда демон снова смог дышать, он утёр кровь с губ и тихо произнёс:

— Я так и не попрощался.

— Не надо прощаний, — словно улыбнулся во тьме Дракон. Почувствовав, что эйфория от первой волны регенерации демона уже ушла, он осторожно, хотя и настойчиво обратился к другу: — Ты снова дрожишь. Ты должен взять себя под контроль и не допустить того, чтобы твоя квазиорганика повредила голему. Если ты позволишь себе взять у него больше тепла, чем необходимо, то вы не сможете выбраться отсюда.

— Я принимаю это, — хищно улыбнулся в ответ Ювелир. Он решительно положил руку на шкуру Дракона, не пытаясь унять собственной крупной дрожи. По металлической шкуре от его пальцев начали расползаться линии инея, — я готов. Кислорода в этом помещении всё меньше. Я не стану пытаться сохранить себе жизнь. Миру давно нужен новый демон, ты знаешь это. Просто поговори со мной до темноты.

— Не стану, — всё так же бархатно отозвался Дракон, и в его голосе звучали и грусть, и принуждение. — Не мне понять, почему мир связал себя по рукам тобой, как узами, сдавил себе шею тобой, как тяжёлым камнем. Но когда пришло моё время идти прямо в Хаос — я не выбирал. Я просто прыгнул вперёд с тем всадником, кто пошёл со мной. И это оказалось единственное существо, что понимало меня во всём. И во всём разделяло моё желание использовать единственный шанс выжить, защитить этот мир, дать тебе возможность сохранить и спасти его, повести дальше. Единственный верный выбор.

— Ты станешь просить за голема? — глухо поинтересовался Ювелир, прежде чем новый приступ кашля перекрыл ему дыхание.

— Да, — коротко ответил Дракон. — Не будь милосерден к нему, но будь честен.

— Хорошо, — согласился демон. Усилием воли он убрал руку и отстранился от голема, перестав касаться его. Утратившая способ получить лёгкое тепло квазиорганика запустила новый виток болезненной регенерации немедленно, и Дракон понял, что демон теперь в любую секунду может потерять возможность говорить с ним, уйдя глубоко в регенеративный шок. Он озвучил это:

— Твоё время уходит.

— Я прощу тебя, — пообещал Ювелир, смиряя тело и беря его под контроль настолько, насколько это возможно, — но не сегодня.

— В тот день, когда ты простишь меня, этот голем обретёт своё сердце, — предсказал Дракон, и Ювелиру стало очевидно, что это посмертное пророчество, последние слова, что ему будет дано услышать от друга. Он спросил, как должно было это спросить:

— Что ещё?

— Когда прольётся слеза Дракона — мир уже нельзя будет спасти, — холодно произнёс Дракон, словно уже находясь по другую сторону жизни.

Ювелир снова протянул вперёд руку, надеясь коснуться морды. Его искорёженные, неверно сросшиеся в костях, негнущиеся в суставах пальцы дотянулись. Коснулись — но не мягкой чёрной чешуи механоида, которую они помнили. Ювелир положил руку на морду серебряного дракона и вздрогнул от этого прикосновения. Демон кротко улыбнулся, прощальным движением приласкав своего старого друга:

— Здравствуй, Дракон.

Сила новой волны регенерации застала Ювелира врасплох. Сковала мощной цветастой волной эйфории и боли, которую та не могла заглушить. Ювелир постарался справиться с ней, подчинить, но не смог. Очень скоро время перестало для него существовать. Остался только мир. Такой, каким видел его для себя демон: брошенная в воздух и рассеянная в пустоте горсть цветного стекла, преломляющий свет, идущий от Сотворителя. Ювелир вспомнил, как сложно ему было объяснить Конструктору, как этот свет красив. Какой огромный дар — видеть его разнообразие. Он снова попытался — и опять не нашёл нужных слов.

Потом прилив эйфории угас. Осталась боль. Но демон уже мог снова владеть своим телом. Он попытался приподняться, но сразу же столкнулся со слабостью из-за нехватки кислорода.

— Господин, пожалуйста, дайте мне знать, что вы в сознании, — испуганно попросил Дракон.

— Доложи о самодиагностике.

— Вы спали почти три часа. Показатели жизнедеятельности падали. Я…

— Доложи о самодиагностике, голем, — надавил интонацией Ювелир, и механический Дракон тихо сознался:

— Я не проводил самодиагностику. Я… — не найдя слов для самооправдания, голем заключил: — Господин, считая это, я трижды подвёл вас.

— Ты некомпетентен в оценке своих просчётов и достижений, — холодно ответил ему первый из нерождённых, — я не хочу больше никогда слышать от тебя это.

— Да, конечно, господин, — повинно отозвался Дракон, и демон продолжил чуть мягче:

— В действительности ты хорошо проявил себя в бою. Тени — очень опасный противник, и я ожидал от тебя меньшего.

Молодой голем произнёс честно, оценивая причины своего недавнего поведения:

— Я испугался.

— Это первозданный страх, — сообщил ему Ювелир, — он свойственен каждому живому существу. Он пронизывает всё сущее. Идёт из самых глубин Хаоса. Но ты ослушался меня при подъёме.

— Я думал, что полностью понимаю вас, — объяснился Дракон, и Ювелир оборвал его, не дав времени начать себя жалеть:

— Полностью понять меня может один Сотворитель.

— Но мастер Конструктор…

— А мастера Конструктора, — философски отметил Ювелир, подтягиваясь ближе к Дракону, — вообще никто не может понять.

— Вы оставите меня одного, — тихо предрёк Дракон, понимая, что это неизбежно, но Ювелир только коротко бросил ему, пытаясь разобраться в повреждениях механики голема:

— Нет, — при этом он снова зашёлся кашлем. Осколки костей вокруг рёбер пришли в движение, и на какое-то время Ювелир снова потерял сосредоточенность из-за боли и нехватки воздуха. Дракон, думая, что уже знает ответ, спросил его:

— Вы умираете?

— Нет, — выдохнул первый из нерождённых, восстанавливая дыхание, — мне ничего не грозит. Тебе, пока я жив и стою по твою сторону, — тоже.

— Так значит, — попытался вернуть себе самообладание и приступить к обсуждению планов спасения Дракон, — вы отправитесь к мастеру Конструктору и он заберёт меня отсюда?

— Нет. На это нет времени. Ты слишком тяжёлый, мгновенно переместить тебя не сможет даже он. Чтобы вызволить тебя отсюда, придётся тянуть железные дороги до цитадели, потом разбирать завал. Уйдёт несколько десятков лет. Риск, что за это время камень раздавит тебя, слишком велик.

— Тогда как мы поступим?

— Я подниму цитадель. И ты улетишь отсюда.

— Но, господин… Перчаток больше нет.

— Знаю. Я обращусь напрямую к камням.

— Это опасно.

— Да, и потребует всего моего внимания. Вверх ты пойдёшь один. Но я изменю строение цитадели. Уберу перегородки между этажами, поэтому путь до самого верха будет свободен. Тебе нужно будет просто отнести меня наверх. Это несложно. Ты справишься.

— Господин. Вы упускаете более простое решение, что позволит вам не рисковать собой. Вернитесь в Храм, пусть там врачи помогут вам с регенерацией, отдохните, возьмите новую экипировку и вернитесь.

— Так не получится, голем, даже если исключить риск неточного перемещения, а он в таких маленьких помещениях чреват гибелью.

— Почему?

— Я отвечу на твой вопрос. Но чуть позже. Сейчас я должен подготовиться. Дай мне воды. Нужна жидкость. Любая.

— Я утратил запас воды и пищи для всадника, — признался Дракон, — но вы можете без опаски использовать то, что течёт в моих венах — там вода и насыщенная ликра. Это придаст вам сил.

— Нет… нет, — поспешно и не слишком внимательно отказался Ювелир, — я и так взял у тебя слишком много.

Подумав немного и вспыхнув неожиданной приятной догадкой, демон протянул руку вдоль туловища Дракона и начал задумчиво исследовать его бок. Через некоторое время голем услышал шорох, а затем несколько равномерных глотков.

— Вы не используете мой ресурс. Что вы пьёте?

— Пиво.

— Что?

— Пиво — это напиток. На основе воды.

— Я знаю. Я не понимаю, каким образом он оказался у вас.

— Мой великий брат, создавший Солнце и спроектировавший Луну, — пустился в объяснения Ювелир, уже занятый чем-то другим, — постоянно сетовал, что пиво быстро нагревается, если пить его за долгой беседой. Особенно когда рядом находился Чёрный Дракон. Я подумал, что он исключил этот недостаток, разрабатывая твой проект.

— Мне не известно о том, что во мне есть встроенный…

— Холодильник для пива?

— Да.

— О юморе я знаю ещё меньше, чем о милосердии, но, по-моему, это его разновидность.

— Вам лучше?

— Готовься к рывку в любой момент. Я не смогу заранее предупредить, когда буду готов, или примерно рассчитать время.

— Да, господин.

Голем умолк и погрузился в молчание. Он хотел начать самодиагностику, но не решился. Он понимал, что должен точно представлять свои возможности, и всё же боялся, что знание о повреждениях скуёт его решимость. Не даст совершить невозможное.

Он услышал движение за пределами их каменной темницы. Это оказались мелкие. Они настойчиво, забыв о ненависти друг к другу, пытались попасть внутрь, под защиту Дракона. Значит, что-то, находящееся среди обломков, сверх меры напугало их. Очевидно, это Тени. Тени со всех сторон. Голем обеспокоенно повернул голову, но не посмел обратиться к демону.

Эта необходимость предоставить Ювелиру время для того, чтобы снова поднять здание, почему-то очень успокоила Дракона. Дала возможность обратиться к своим мыслям и страхам с какой-то особенной, тихой интонацией. Словно то, что каждое действие голема должно хранить чей-то покой, оказалось важным условием для собственного внутреннего спокойствия. Голем осторожно запустил систему самодиагностики.

Он внимательно, стараясь тем самым абстрагироваться от шелеста, с которым перемещались мелкие, вслушивался в рапорты механизмов-диспетчеров, что получали и консолидировали информацию о состоянии главных и второстепенных систем, получая их от других маленьких големов, свободно перемещавшихся внутри Дракона.

Результаты во многом успокоили Дракона. Крылья оказались не повреждены. Подвижность, без сомнений, пострадала, но в целом голем по-прежнему мог осуществлять свои основные функции, и ему можно было рассчитывать на свою механику и в пути, и во время боя, если таковой состоится вновь.

После того, как последние рапорты иссякли и механизмы приступили к доступному им ремонту, время потекло медленней.

Дракон встрепенулся лишь раз. Когда один из сотен многоголосых скребущихся голосов за стеной камня исчез. Мгновенно, словно его и не существовало. Тишина, затопившая место только что копошившегося и зовущего к себе на помощь мелкого механизма, прозвучала в душе Дракона словно набат.

И в этот же момент цитадель вновь поднялась из руин. На этот раз не произошло подземных толчков, не появилось пыли. Дракон быстро поднялся, подогнув повреждённую лапу. Помчались к нему, забегая в мешок и прижимаясь друг к другу, заносчивые ещё несколько часов назад мелкие механизмы. Ювелир не взял на себя управления и никаким иным образом не давал о себе знать. Голем доложил:

— Здесь Тени.

В ответ на это опять по всей цитадели разлился всё тот же ровный свет неприятного оттенка и интенсивности.

Голем задрал голову вверх, глядя на ужасающе далёкий купол цитадели. Он неестественно и невообразимо быстро темнел, словно по нему струились разумные, чёрные, игнорирующие земное притяжение воды.

— Это не Тени, мастер. Это… — он ещё раз окинул взглядом колонны и стены, превращающиеся на глазах в чёрный слепок со стен Храма, но влажный, страшный чужой. — Это повсюду. Нарастает, и слишком быстро, — он обернулся вокруг себя. Всё темнело. — Рушьте цитадель опять! Исчезайте отсюда! Мне не вырваться, и я не стану подвергать опасности Храм!

Демон выдохнул, роняя изо рта капли густой крови:

— Прорвись.

— Нет смысла, — Дракон снова посмотрел наверх, на заполненный дышащей темнотой купол, — нет смысла. Вернитесь с мастером Конструктором. Уничтожьте руины. Это не должно опять попасть в мир. Прощайте.

Ювелир тяжело вдохнул, разжал и снова свёл в кулак плохо движущиеся, гноящиеся пальцы. Он, низко пригибаясь к шкуре, даже не пытался поднять голову, чтобы посмотреть на клокочущую страшную массу, стремившуюся по полу к ним.

— Мы сегодня здесь не умрём.

— Даже память о вашем друге не стоит…

— Слушай меня. Мы сегодня здесь не умрём. Ты умрёшь через много лет. В час, когда твоя душа достигнет своего высочайшего пика и раскроется навстречу мне. И я вырву сердце из твоей груди. Опять.

— Я…

— Ты умрёшь в этот день. Не сегодня. Я знаю об этом с того самого момента, как Конструктор первый раз запустил твоё сердце и я увидел твою душу. Я не умру сегодня. Сегодня ты сбережёшь меня. Потому что твоя душа достигнет пика в тот час, когда ты меня убьёшь. Этим Конструктор проклял меня за то, что я отнял у него право уничтожить этот мир. Теперь прорвись. Вверх, Дракон, вверх!

Дракон взлетел.

Вновь застыло время, растянувшись до невозможности. Сильные крылья из серебряного сплава и стекла разбивали на осколки недвижимый воздух, оставляя в пустоте синеватый след. Стены Чёрной Цитадели застывали мрачной вязью, она с каждым мягким пугающим изменением становилась всё более и более понятной Дракону. Всё отчётливей и отчётливей звучал у него в душе страшный голос. Голос, говорящий правду. Ещё не ясную. Ещё не облачённую в слова, но уже понятную. Уже горькую и алую, словно кровь.

Дракон летел, развивая опасную для этого закрытого пространства скорость. Он чувствовал напряжение, сковывавшее Ювелира, чувствовал его тягость. Видел, как тянутся от стен и колонн чёрные руки — щупальца темноты.

Голем поднял голову и выдохнул, выбирая все возможности до конца, почти белое от жара пламя. Огонь врезался в купол, разлился по нему, прокалил его и отхлынул в небытие, словно живая чёрная шаль, поющая о пришествии Хаоса и темноты. Чёрная Цитадель не смеялась. Она ликовала, славя гибель мира, смерть Солнца, она предрекала нарастающее последней волной уничтожение. Но она не могла, когда Дракон сложил крылья перед самым камнем, уже не могла его остановить.

Врезавшись в купол, пробив его насквозь, Дракон вырвался в небо, розовеющее в предчувствии восхода.

— Рушьте цитадель! — возвестил Дракон, поспешно набирая высоту и закладывая круг над внешним павильоном.

— Нет… — тихо ответил ему Ювелир, он попытался приподняться, но тело его не слушалось. — Не кружи, улетай как можно скорее. Через двадцать километров приземлись. И жди.

— Я не понимаю, господин! Земля вокруг этого места чернеет!

Ювелир не ответил.

Дракон поспешно направился прочь от цитадели и послушно начал снижение, пролетев назначенное расстояние. На розовеющем небе стала отчётливо различима падающая звезда.

— Что это? Ошибка в траектории? — уточнил Дракон, почти чувствуя лапами землю.

— Нет, — Ювелир чуть приподнялся на руках и внимательно посмотрел назад, провожая светящуюся точку взглядом. — Не снижайся. Вверх! Вверх!

Чёрная Цитадель позади них взорвалась огненным столбом. Он, взметнувшись вверх, стал обрастать пылевым облаком. Дракон попытался набрать высоту. Земля под ним прошлась волной, вздыбилась, а воздух начал тянуть назад и вниз. Дракон приложил все усилия к тому, чтобы справиться с ветром, но уже не смог: их сильно швырнуло вниз, об землю, а потом протащило вперёд.

Голем поднялся на лапы так быстро, как смог. Демон попытался принять управление, но опустил руку. Он повернулся в седле, сменил фильтр у дыхательной маски и небрежно бросил:

— Поднимайся. Мы сильно отстаём от графика.

— Чёрная Цитадель уничтожена? — осведомился Дракон, вновь поднимаясь в воздух и запуская при этом процедуру поверхностной диагностики.

— Не только она, — тихо ответил Ювелир, доставая на свет бархатный мешочек для камней. Он развязал его и подставил ветру, вывернув, — теперь утрачена и память её сердца.

— Вы пожертвовали всеми камнями ради меня?

— Я понимал, что так могло случиться. Ты сможешь выполнить одну мою личную просьбу?

— Да, конечно, господин.

— Я не планирую возвращаться в твою мастерскую. Передай мастеру Конструктору от меня, чтобы он стёр твою память об этом полёте.

— Но…

— Такова моя воля, — отрезал демон, и Дракону осталось только тихо напомнить о своём повиновении ему:

— Да, мастер.

— А теперь, — сменил тему разговора Ювелир, — проложи курс к ближайшему крупному городу. Думается, это Золотые Кроны. Мне нужно купить бутылку пива взамен выпитой.

— Скажите, — решился задать последний личный вопрос Дракон, — то, о чём вы говорили внизу цитадели, — это правда или просто уловка, с помощью которой вы хотели заставить меня забыть о своём страхе?

— Я уточню: ты хочешь получить ответ на этот вопрос?

— Нет. Пусть он останется открытым для меня.

— Хорошо. Ты стал мудрее того голема, что входил в Чёрную Цитадель. У тебя остался последний вопрос, голем. Задай его верно.

— Не стану. Когда придёт время — напомните мне, что должны мне один ответ.

Ювелир улыбнулся и промолчал. Он опустил взгляд вниз, присмотрелся к серебристой шкуре Дракона и осторожно провёл по ней рукой. Стоило ему попробовать пошевелить пальцами, травмы дали о себе знать. Руки сильно гноились, выталкивая изнутри остатки металлической нити. Демон скользнул взглядом по линии горизонта в поисках проточной воды, где можно было бы помыть руки.

— Дракон, позволь…

— Да?

Ювелир сморгнул и перевёл взгляд на голема. Он сам поймал себя на этом слове. Вспомнил своё движение там, под землёй, и снова поднял глаза на горизонт. Снял респираторную маску и тихо умылся налетевшим на лицо свежим ветром.

— У вас изменился ритм биения сердца.

Ювелир пропустил эту реплику мимо ушей и повторил ещё раз, чтобы запомнить новый привкус этого слова:

— Дракон.