Пробуждение

Валентина Сенчукова

ПРОБУЖДЕНИЕ

50-е года прошлого столетия, Холодная война, противостояние СССР и блока НАТО во главе с США, не скрывавшего планов ядерной войны. МиГ15- боевой, реактивный истребитель, возвращается из Кореи, пилот — уроженец Якутии двадцатипятилетний Айаан Тимирдяев.

Он до самого последнего мгновения надеялся спасти самолёт, своего «боевого товарища». Приборы резко отказали, и МиГ15, «маленький свирепый зверь», казалось бы, непобедимый в небе, неотвратимо стал терпеть крушение. Железная птичка будто бы столкнулась с невидимым, мощным врагом, отнявшим разом все силы.

Внизу простирались зелёной полосой бескрайние леса северной тайги, места глухие, непроходимые, болотистые.

Айаан отчаянно рвал «на себя», пытаясь уйти от столкновения с землёй. МиГ15, нагонявший ужас в небе Кореи на американские бомбардировщики, не мог, не должен был бесследно пропасть в тайге, пока им управляет Айаан. Даже, когда МиГ стремительно начал терять высоту, пилот не катапультировался. В последний миг он, двинув педали, машинально попытался убрать левый крен. Ему не хватило 40-50 метров высоты…

Тараном истребитель прорубил 150-метровую просеку в лесу, и почти плашмя, под углом десять градусов врезался в косогор. Яркая короткая вспышка боли ослепила пилота, в голове в мгновение ока пронеслась вся его, в общем-то недолгая, но тяжёлая и опасная жизнь, а потом наступила темнота. Айаан успел сделать последний короткий, судорожный вдох и затих.

Обломки самолёта разлетелись по округе на десятки и даже сотни метров…

А некто, спящий тысячелетиями под землёй, вдруг шумно вздохнул. От его глубокого вдоха содрогнулся лесной холм. По земле пополз сизый туман, поднимаясь всё выше и выше, окутывая всё вокруг, погружая в густую, серую мглу…

Айаан распахнул глаза, не понимая, что происходит. Ведь совсем недавно казалось, что всё — смерть забрала его. Но что-то пошло не так. Кончики пальцев на руках покалывало. Айаан посмотрел на руки. Пальцы один за другим исчезали. Айаан закричал…

Наши дни. Архангельские леса.

1 глава.

***

Июнь выдался холодным. С самого начала поливали дожди, температура редко когда поднималась выше десяти градусов. Задували холодные ветра. И только к концу месяца суровое северное лето, наконец-то, очнулось от спячки. На небо вылезло тусклое солнце, согревая ленивыми лучами продрогшую землю. В кронах деревьев защебетали птахи, радуясь долгожданному теплу. В воздух, влажный после долгих дождей, поднялись полчища гнуса. В мутной воде лесных озёр и рек заплескалась рыба.

Всё живое потянулось к солнцу, к жизни.

Почти трое суток Геннадий жил на берегу озера в избушке, построенной когда-то давно стариком-отшельником. Тишина, чуть встревоженная лесными звуками, баюкала, дарила умиротворение. И Геннадию, несмотря на надоедливое комарьё, не хотелось никуда уезжать отсюда, возвращаться в деревню, хоть и небольшую, но такую шумную летом. Он хорошо высыпался в тайге, вдали от цивилизации, вдали от людей. Рыбачил больше для удовольствия, чем для улова. По вечерам, опрысканный средством от кровососов с головы до ног, смотрел на закат, прихлёбывая пиво, заранее охлаждённое в студёной воде озера. Смотрел, как небо окрашивалось алым, как в права вступала белая летняя ночь. Тихая. Умиротворяющая. С приходом которой в груди разливалось приятное тепло покоя.

Но ранним утром третьего дня покой был нарушен, Геннадия разбудил гул. Он, злой спросонья, подошёл к окну, отодвинул занавеску.

Низко по земле стелился густой, сизый туман. На глазах поднимался всё выше. В долю мгновения охватил «каракат», стоявший неподалёку, потом сарай с дровами, кострище, лодчонку, вытащенную на берег.

Геннадий неодобрительно покачал головой (творившееся ему совсем не понравилось) и стал торопливо одеваться. Он прихватил ружьё и вышел из избушки. Туман коснулся его сапог, поднялся выше к коленям. Стало тревожно-неуютно. Гул тем временем нарастал, будто бы к озеру приближалось нечто огромное. Геннадий сощурился, вглядываясь. Но напрасно, пелена тумана сравняла небо и землю. В сером, плотном сумраке зловещими тенями проступали только близрастущие деревья и кусты.

От гула тут же заложило уши, в голове зашумело, перед глазами запрыгали чёрные мушки. Обдало жаром, будто дыхнул некто огромный. Геннадий мигом взмок. То ли от жары, то ли от напряжения, что охватило всё его существо. Сердце зашлось в груди от волнения.

— Что за хрень… — прошептал он, утирая пот со лба. Приложил приклад ружья к плечу, готовый в любой момент спустить курок.

И тут гул стих. Воцарилась тишина, в которой было слышно только биение сердца в груди. Тишина тревожная, пугающая, мёртвая. Геннадий замер на месте, не зная, что делать дальше: вернуться в избушку, в её сомнительную безопасность, или остаться стоять на месте, поджидая того, кто скрывался в тумане, и дать бой. То, что в тумане кто-то есть Геннадий чувствовал нутром.

И этот кто-то терпеливо выжидал. Выжидал чтобы напасть…

— Эй! — крикнул Геннадий во всё горло, чтобы хоть на миг нарушить тишину, что давила на мозг.

Голос его прозвучал оглушительно громко в абсолютной тишине.

— Эй!

Ему всё же ответило далёкое эхо.

Геннадий прислушался. Тайга будто бы встрепенулась от спячки, вызванной туманом, и опять ожила. Где-то вдали вновь кричали птицы. Шумели кроны деревьев. Гудели полчища комарья. Всё было, как и должно быть в лесу, и в тоже время нет. Интуиция шептала, что нет, что надо валить отсюда, как можно скорей.

И тут туман начал рассеиваться. Быстро, на глазах. Геннадий выдохнул. Страх поулёгся. Стало чуть спокойнее.

— Нашёл чего бояться…

Но тут же признался себе, что причины бояться были…

Захотелось домой. В тепло дома, на уютный диван. Даже ворчание Анны, жены, сейчас было бы в радость. Он чуть было не ринулся собирать вещи, как вдруг кто-то закричал. Геннадий застыл на месте.

«Человек…» — пронеслась в голове ясная мысль.

И как бы ему не хотелось, как можно скорей уехать, в голове возник образ попавшего в беду человека. А ведь на месте несчастного вполне мог оказаться и он, Геннадий.

— Чёрт побери…

Он перекинул ружьё через плечо и медленно, но решительно, оглядываясь по сторонам, пошёл на крик. Тот то становился громче и ближе, то вовсе затихал. Геннадий не знал сколько шёл. Но сквозь кроны высоченных деревьев уже начали просачиваться первые солнечные лучи. Озеро осталось далеко позади. Прохладную свежесть утра потихоньку сменяла дневная духота.

Крик резко смолк.

— Эй! — крикнул Геннадий.

Тишина.

Он хотел поворачивать назад к избушке-зимовью, но тут задул сильный ветер и содрогнулась земля под ногами. Он замер на месте и сквозь шум леса услышал шёпот. Похожий на шелест листвы, на волны, лижущие песок.

— Кто здесь? — прохрипел Геннадий, чувствуя, как внутри всё холодеет от гадливого чувства, что вот-вот произойдёт нечто непоправимое.

Снова по земле пополз туман. Сердце зашлось груди. Геннадий схватился за ружьё.

— Кто здесь? — повторил он, вглядываясь в туман. Белёсая пелена поднималась выше.

Он спустил курок, когда неожиданно тонкий жгут просвистел в воздухе. Приклад отбил плечо. Пахнуло порохом. Геннадий успел пригнуться, когда второй жгут просвистел над головой.

— Что за…

Геннадий не успел договорить, как нечто сбило его с ног. Он больно приложился головой обо что-то. Перед глазами заплясали цветные кляксы. Он попытался встать, но рухнул обратно на землю. В ужасе он посмотрел на ноги. Ниже колен ничего не было. Пустота. Геннадий взглянул на руки. Пальцы один за другим исчезали. С губ его сорвался крик и потонул в нарастающем гуле.

***

С ближайшего дерева вспорхнула стая лесных птах. Потревоженные пришествием человека они взмыли высоко в небо, возмущенно чирикая.

— Гена!!! — вновь заорал рослый детина, ростом едва ли не два метра, и чуть тише добавил, — и где его черти носят.

Другой человек, значительно ниже ростом, пожал плечами. Он тоже понятия не имел куда пропал Геннадий. Несколько дней назад тот ушёл на рыбалку, но через условленные четверо суток не вернулся. На пятый день его жена забила тревогу. Двое, Роман и Николай, тут же выдвинулись к озеру — как они подумали вернуть «заотдыхавшегося» домой. Ведь они решили, что Геннадий попросту запил, позабыв о времени. Но теперь, глядя на оставленный «каракат», на распахнутую дверь зимовья, на вытащенную на берег лодку, они засомневались. Что-то случилось… Но следов борьбы не было. Ни крови, ни обрывков одежды. Ничего. Геннадий бесследно пропал. И вот они бродили по лесу и срывали глотки. Геннадий не отзывался.

— Надо подключать поисковиков, — заключил Роман через несколько часов безрезультатных поисков и тяжело вздохнул. Оба они хорошо знали Геннадия. В голове мелькнула мысль, что возможно он утонул, полез в воду пьяный…

Николай ничего не ответил, только коротко кивнул в знак согласия. Нужно было возвращаться в деревню и давать координаты так называемой точки отсчёта. Медлить было нельзя.

— Гена! — напоследок крикнул Роман.

В ответ донеслось раскатистое эхо.

— Может, ещё немного пройдёмся? — предложил всё же Николай.

Они вышли к бору с редкими сосенками и остановились передохнуть. Вдали виднелся лесной холм. Солнце жарило высоко в небе, слепя глаза. Северное лето воздавало с лихвой за опоздание.

— Смотри! — вдруг сказал Николай и указал рукой на холм. Роман сощурился.

На склоне холма, глухо заросшего рябинником и ельником, поверх серебрился киль с выцветшей красной пилоткой.

— Самолёт… — выдохнул Роман и спустя пару мгновений добавил, — там кто-то есть…

У подножия склона, действительно, кто-то стоял. Роман посмотрел в бинокль. Сердце зашлось в груди от увиденного. Человеческий силуэт казалось, что не имел каких-либо отличительных черт. Лицо его было серой маской. Да и весь он был зыбким, будто бы был голограммой, которая вот-вот исчезнет. Рукой этот некто куда-то указывал.

— Что за хрень происходит… — прошептал Роман, когда силуэт исчез на глазах. Он зажмурился, распахнул глаза. Никого. Неужели глюки. Но… не у обоих же сразу… Ведь, судя по бледному лицу Николая, он тоже увидел исчезнувшего человека. Или не человека…

Где-то совсем рядом раздался стон. Роман вздрогнул, опустил бинокль.

— Там, — крикнул Николай.

Оба кинулись к человеку, прислонившемуся спиной к сосне. Исчезнувший около самолёта силуэт тут же отошёл на второй план.

— Гена…

Лицо Геннадия распухло от комариных укусов, руки и ноги мелко подрагивали. Но, самое главное, он был жив. Роман приподнял его голову и приложил к губам флягу с водой, заставил немного отпить. Геннадий открыл глаза. Мутные, воспалённые. Обвёл товарищей непонимающим взглядом и прохрипел:

— Ещё, — и ухватился за флягу обеими руками.

Когда он напился, мужчины подняли его на ноги. Стоял он нетвёрдо, но кажется, немного начал приходить в себя. В глазах появилось осмысление. Он даже слабо улыбнулся, узнав товарищей.

— Ну, и что стряслось? — спросил Николай, разглядывая Геннадия. Тот выглядел странно, будто бы побывал в серьёзной передряге и теперь не верил, что всё позади. Одежда потрёпанная. Руки и ноги тряслись. Но спиртным от него не пахло. Версия с «белой горячкой» отпадала. Хотя… за это время он мог и «проветриться».

— Я хочу домой… — прошептал по-детски Геннадий, часто моргая… будто готов был вот-вот расплакаться, как перепуганный малыш.

***

Два «караката» уезжали из тайги. Все трое мужчин были погружены каждый в свои мысли. Роман и Николай думали, кого же они видели на холме? Призрака или им обоим просто померещилось. Обсуждать это никак не хотелось, хотелось просто забыть. Оба они пообещали мысленно самим себе, что никогда не будут обсуждать увиденное даже друг с другом.

Геннадий из-под полуопущенных век тупо смотрел на лесную дорогу. На вязкую дорогу, ещё не успевшую просохнуть. Он почти не помнил, что с ним произошло. В голове проносились яркими вспышками воспоминания, больше похожие на кошмарный сон, чем на реальность. Геннадий поминутно ощупывал руки и ноги, и каждый раз с облегчением выдыхал. Всё было на месте, он был цел.

Но одно он знал точно — больше он никогда не пойдёт в эту часть тайги ни под каким предлогом, что хватит с него приключений, не стоит больше испытывать судьбу.

2 глава.

***

Через несколько дней тишина тайги вновь была нарушена, на этот раз рёвом квадроциклов-вездеходов. Июль уже вступил в свои права, обрушив аномальную для этих мест жару. Солнце нещадно жарило, выжигая траву и кроны деревьев, суша мелкие лесные речушки и озерца. Июль торопился одарить всё и вся теплом. Экспедиция из нескольких человек торопилась, как можно скорей, исследовать место крушения самолёта. Местные жители, случайно увидевшие останки самолёта, передали координаты, и теперь члены экспедиции ехали по лесу, обливаясь потом и трясясь на ухабах и ямах. Нужно было успеть, пока на землю не обрушились предсказанные синоптиками проливные дожди и грозы. Ведь, в чём-чём, а в предсказаниях дождей в этих местах, они чаще всего оказывались правы.

Максим, самый младший из всех, девятнадцатилетний парень, любитель приключений, всё норовил объехать ведущего, что прокладывал дорогу. Доводы о том, что нужно быть внимательным и осторожным в тайге, Максима будто бы не касались. Он четвёртый раз сидел за рулём квадроцикла, и ему чертовски нравилось им управлять. Он не слушал и не слышал старших, более опытных и бывалых экспедиторов, считал себя везунчиком. Но что-то твёрдое, прилетевшее в шлем, в районе глаз, заставило его резко остановиться и мгновенно переосмыслить свои убеждения.

«Вернись… вернись…» — будто прошелестел ветер.

Перед глазами всё ещё прыгали цветные кляксы, когда Максим снял шлем. По стеклу расползлась огромная трещина, на что он только криво ухмыльнулся — всё-таки он везунчик — защита сработала на все сто. Максим подозрительно огляделся по сторонам. Густые кусты напирали с обеих сторон.

Максим выдохнул. Надо быть более осторожным, в следующий раз защита может и не сработать, и будет он валяться в лесу с пробитой головой или выбитым глазом.

— Что, допрыгался? Говорил же, не торопись… — сказал Дима, белобрысый, голубоглазый, двадцатипятилетний парень. Именно он уговорил взять Максима в экспедицию и, наверно, уже об этом немного жалел. Чуть тише Дима спросил, — Цел?

— Угу… Всё норм… — отозвался Максим, но нутро царапнула непонятная тревога, от которой он тут же мысленно отмахнулся. Ему захотелось поспорить, что камень мог прилететь каждому и не зависимо от скорости и опыта, но всё же Максим сдержался. Но всю оставшуюся дорогу уже ехал с умеренной скоростью и никого не пытался обогнать. Ещё одного такого камешка шлем мог бы и не выдержать. Да, и нарываться лишний раз не стоило.

К обеду экспедиция добралась до места, на котором видели самолёт. Уставшие, взмокшие, искусанные гнусом люди вымученно улыбались. Путь был нелёгким. Квадроциклы буксовали в грязи, гудели и скрипели, и теперь были густо облеплены бурыми кляксами. Раза два снаряжение отвязывалось и оставалось на дороге, покрытое слоем грязи и тины. И казалось, что пути нет конца и края, что они будут бесконечно пробираться сквозь лес. Все они выдохнули, когда добрались до цели. Настроение энтузиастов, несмотря на усталость, начало подниматься.

На холме в лучах палящего солнца серебрился киль с выцветшей от времени красной пилоткой. Если бы не координаты рыбаков, то вряд ли они смогли бы самостоятельно найти это место. Останки самолёта густо заросли рябинником и ельником, и покрылись мхом.

Это была настоящая удача.

Сначала люди поставили палатки на поляне возле холма, разобрали оборудование. Наспех пообедали и приступили к работе.

***

Работали долго, практически без остановок. По палаткам люди разбрелись только поздно вечером.

Максим ворочался с боку на бок и не мог уснуть. Слишком уж насыщенным вышел день, и теперь, несмотря на усталость, сон никак не шёл. Наконец, Максим не выдержал, сел и тяжело вздохнул.

— К чёрту… — буркнул он под нос.

С завистью глянул на храпящего Диму — и как тот так быстро засыпает. Хотя обычно и Максим не жаловался на бессонницу. Но сегодня что-то было не так. И дело было вовсе не в волнении перед предстоящей работой, а в чём-то… он не мог толком понять в чём… Его покой был нарушен с того самого момента, как в шлем прилетел камень. Чувство было, что кто-то не хочет, чтобы они были здесь, на месте крушения самолёта.

— Дурак, — буркнул сам на себя Максим.

Снаружи пищали комары. Максим тут же почесал многострадальную, искусанную этими кровососами шею. Он хотел уже рухнуть обратно на лежанку и вновь попытаться уснуть, но передумал. Он подполз к выходу и немного приоткрыл палатку.

Поляна была окутана туманом. Густым, как кисель, сизым туманом. Максим зажмурился, распахнул глаза.

— Дима… — тихонько позвал он. Просто хотелось, чтобы кто-то ещё увидел этот мистический, клубящийся туман.

Но Дима крепко спал. Он только перевернулся на другой бок и перестал храпеть. Максим вышел из палатки и, прищурившись, вгляделся. Бесполезно. Сквозь плотную пелену тумана ничего не проступало. Он прислушался. Тишина. Не шумел ветер, не шелестела листва, не щебетали лесные птахи, из палаток не доносилось ни звука. Даже комары и те перестали пищать. Всё вокруг объяла мёртвая тишина и туман, от которых с каждой секундой становилось всё больше не по себе.

Максим сделал несколько шагов вперёд. Влажные щупальца тумана прикоснулись к лицу, к волосам, словно пробуя его всего на вкус. Вдоль спины прошёлся холодок. Захотелось вернуться обратно в палатку. Но лишь на секунду. Что-то ждало его там, в тумане. Максим отогнал трусливые мысли вернуться. Игнорируя страх, он забирался всё дальше в туман. Кто-то шептал. Максим замер на месте, весь обратившись в слух. Шёпот становился всё громче и громче.

— Что за хрень… — буркнул себе под нос Максим, сощурился и вновь двинулся вперёд, чувствуя себя потерявшимся в тумане путником.

С каждым шагом туман рассеивался, и вскоре Максим увидел силуэт. Сначала мутный, зыбкий, но с каждым миллиметром он приобретал чёткость.

Некто сидел в позе шамана, низко опустив голову.

Максим, затаив дыхание, подошёл ещё ближе. На голове человека темнел кожаный, авиационный шлем, со времён, наверно, ещё Великой Отечественной. На рукаве кожаной куртки — нашивка с маленькой красной звёздочкой.

— Кто ты? — глухо спросил Максим, не веря своим глазам. В голове мелькнула мысль, что кто-то из ребят решил таким образом подшутить над ним. Стоит признать сделали они это оригинально.

Некто медленно поднял лицо. Широкие скулы, узкие глаза. Человек был не из их группы. Он будто бы вынырнул из старого советского кино про войну.

— Кто ты? — еле слышно прошептал Максим.

Человек покачал головой и растворился в воздухе.

Максим помотал головой, пытаясь прийти в себя. Этого просто не могло быть. И тут всё начало меняться. Максим почувствовал, как к горлу подкатывает горький ком тошноты, а земля уходит из-под ног.

Утопающая днём в цветах поляна теперь напоминала побоище. Палатки были разломаны. Оборудование раскидано. Квадроциклы перевёрнуты. Трава орошена кровью. Повсюду валялись растерзанные тела, которые невозможно было бы опознать.

Вдруг кто-то дотронулся до плеча Максима. Он едва не подпрыгнул на месте. Человек в форме лётчика беззвучно шевелил губами, пытаясь что-то объяснить ему. Но Максим ничего не понимал. Мир стал нем, глух и ал. Небо над головой окрасилось алым, кровавым рассветом. Трава влажно блестела от крови. Ветер швырял в лицо горячую пыль. Земля под ногами вздымалась, как грудь огромного существа.

От жары кинуло в пот. Лицо Максима исказилось от безмолвного крика. Горло будто сдавило железными тисками.

— Беги! — вдруг сказал лётчик…

…и Максим распахнул глаза. Весь сырой от холодного пота. Дыхание перехватывало, и он губами жадно хватал воздух. Сердце молотило в груди. В висках пульсировала кровь. И нечто сковало все его движения. Он заметался в одеяле, чувствуя себя связанным пленником. С трудом выпутался.

— Твою мать, — прохрипел он. Сознание медленно прояснялось, возвращая его в реальность.

Снаружи доносились людские голоса, смех, шум оборудования.

— Тупица, — выругался сам на себя Максим, — это просто хренов сон.

Он, пошатываясь, выбрался из палатки, сощурился от яркого солнца. Всё было хорошо. Группа продолжала работу. Никакой крови, никаких тел. Максим рассмеялся над собственными страхами, вызванными дурацким сном.

— Долго дрыхнешь, — Дима дружески хлопнул его плечу. Максим сморщился от боли. Плечо зажгло, как огнём.

— Ты чего? — тут же спросил Дима, — что бледный такой? Всё норм?

— Да всё норм…

Хотя Максим чувствовал, что это не так. Но не рассказывать же, что он такой нервный из-за сна.

***

Чуть позже, зайдя в палатку, Максим осмотрел плечо, которое с каждой минутой ныло всё больше. На чуть тронутой загаром коже, растеклось кляксой яркое, алое пятно, похожее на ожог. Максим матюгнулся. Память тут же услужливо напомнила, как во сне человек в форме лётчика похлопал его плечу.

— Дьявол, — прошептал Максим, чувствуя, как внутри всё холодеет, и тут же успокоил себя, — да херня всё это. Просто ушиб или натёр… просто совпадение… не будь таким мнительным идиотом.

Но внутренний голос продолжал настаивать, что это не ушиб и не ожог, и что ночью это был не просто сон, а что-то большее, то, что не поддаётся объяснению. С трудом Максим заставил себя вновь выйти наружу и помочь (попытаться помочь) другим. Но толку от него было мало. Всё валилось из рук. Скоро его попросили отойти в сторонку и не мешать.

В воздухе висела духота, как перед грозой. Почти, как во сне.

«Нет-нет. Всё нормально. Это просто был сон. Кошмар… не накручивай себя…»

Но Максим никак не мог отделаться от нарастающей внутри паники. Кишки скручивало в тугой узел, кидало в дрожь, несмотря на жару, что усиливалась с каждым часом. Он ходил сам не свой и поглядывал на квадроцикл, вздрагивал от любого шороха. С трудом сдерживался, чтобы позорно сбежать.

— С тобой точно всё нормально? — спрашивал Дима, вглядываясь в лицо товарища.

Максим кивал и ссылался на усталость. Не мог же он признаться, что впечатлился сном.

Тем временем раскопки продолжались. Оставалось совсем немного, чтобы добраться до кабины пилота. Ребята спорили — катапультировался пилот или нет. Они уже вынесли предположение, что самолёт рухнул во время Холодной войны, в начале пятидесятых.

Максим потирал виски, отмахивался от надоедливого гнуса. Катапультировался пилот или нет — интересно не было, хотелось, как можно скорей убраться отсюда. Но он не мог просто взять и крикнуть мужикам, что пора нахрен садиться на квадроциклы и валить. Они бы подняли его на смех, назвали бы слюнтяем, расскажи он им про ночное видение или сон. Максим ещё не знал, как это назвать. Галлюцинация… реалистичный сон… предупреждение…

… а может, всё обойдётся…

«Ну-ну…» — с издёвкой отозвался внутренний голос.

По спине градом катил пот. Камуфляжная куртка уже взмокла. Всё тело зудело то ли от укусов, то ли от волнения. Сердце бешено заколотилось о рёбра.

Он буквально почувствовал, как нечто коснулось его ног. Опустил взгляд. По земле низко-низко стелился туман.

Максим сглотнул ком, вставший в горле, и взглянул на небо.

С ветвей ближайших деревьев разом вспорхнули все птицы и взмыли в воздух, закрыв на мгновение солнце, погрузив всё вокруг в сумрак. Земля под ногами дрогнула, как при землетрясении, раздался оглушающий вдох, будто некто огромный набрал полную грудь воздуха перед тем, как встать.

Туман поднимался всё выше и выше, погружая всё вокруг в вязкую белёсую мглу.

— Бегите… — прошептал Максим и закричал, совсем, как человек в его сне, — бегите!!!

Но его будто никто не услышал, будто бы мир опять стал глух. Каждый из группы замер на своём месте, погружённый в морок, окутавший сознание подобно туману.

— Бегите… — хотел крикнуть Максим, но крик потонул в горле. Мир вновь был нем.

Белый слепящий свет озарил поляну. Максим инстинктивно прикрыл глаза рукой, а когда вновь открыл, то увидел, как нечто нависло над холмом и продолжало расти, и понял — никому не спастись. Огромное существо, будто сбежавшее со страниц фантастического журнала, смотрело на них десятками сверкающих глаз. С огромного тела осыпалась комьями земля, обнажая зеленовато-серую, блестящую от слизи кожу. Широкие ноздри шумно принюхивались. Огромные перепончатые, как у летучей мыши, крылья бесшумно рассекали воздух. Но пока оно не могло взлететь.

— О боже… — прошептал беззвучно Максим, парализованный от страха. Паника вопила, что нужно бежать куда глаза глядят, что нужно спасаться или хотя бы попытаться спастись, но разум внушал, что это бесполезно, что от этого не скрыться, и не убежать, что уже поздно.

Ноги будто вросли в землю, пустили корни, подобно деревьям, многовековым соснам и елям, что зеленели в тайге.

Тишина вновь заполнила мир. Но лишь на некоторое время, пока оно не заговорило. Громко, так что заболели уши. Оно говорило на языке, который вряд ли знал хоть кто-нибудь из людей. Оно говорило на древнем наречии тех, о которых никогда не знало человечество.

Но одно Максим понял, ОНО было зло, что его сон прервали.

И крики разорвали тишину, и мир стал алым…

***

Максим почувствовал, как кто-то с силой рванул его на себя.

— Беги! — крикнули в ухо.

И он послушался.

Оцепенение спало, и проснулось дикое, животное желание выжить любой ценой. Максим скатился на заднице с холма. Рванул в спасительную чащу леса, запетлял между деревьями. В сумерках они казались пугающе одинаковыми. Максим слепо метался между ними, не понимая продвигается он вперёд или бегает по кругу.

Он остановился на мгновение, задрал голову. Пушистые кроны закрывали небо и шумели, как перед бурей. Хотя, может, и в самом деле шла гроза. В воздухе стояла духота, а где-то вдали, приглушенно гремел гром или это был голос разгневанного, лесного бога?

Или это был не бог?

Демон… сам дьявол, поднявшийся из преисподней.

Максим закусил до крови губу.

Он вновь бежал. Падал, поднимался. Дыхание перехватывало в груди. Он не знал сколько прошло времени, когда силы окончательно покинули его. Он обхватил ствол дерева, чтобы не рухнуть на землю. Кровь шумела ушах, сердце больно колотилось о рёбра. Он не мог сделать и шага. Ноги гудели, ступни горели огнём. Со спины градом катил пот.

«Нужно двигаться дальше… если не хочешь сдохнуть…» — шепнул внутренний голос.

Максим обернулся. В полумраке лесной чащи проступали очертания деревьев. Холм остался далеко позади. Давно уже стихли крики и громоподобный голос бога. Но… слишком тихо было вокруг.

Неправдоподобно тихо.

— Эй! — крикнул Максим.

Ему ответило далёкое эхо.

— Эй!

Максим посмотрел на руки. Пальцы один за другим исчезали прямо на глазах.

— Что за…

Он так и не успел договорить…

3 глава.

***

Максим распахнул глаза. Он лежал на земле. Судя по ощущениям, без сознания он был недолго. Несколько минут, никак не больше. Мышцы не успели затечь от долгого лежания, в ноги всё ещё гудели от напряжения.

Сквозь кроны деревьев просачивался серебристый свет. Лёгкий ветерок приятно обдувал кожу, остужал разгорячённое после долгого бега тело.

Максим вздрогнул, вспомнив, что было, прежде чем он ухнул в черноту. Взглянул на руки. Выдохнул. Всё было на месте. Он с удовольствием пошевелил пальцами, радуясь, что они не исчезли навсегда.

— Так всегда бывает, когда переходишь черту… — тихо сказал кто-то.

Максим приподнялся на локтях. В нескольких метрах от него сидел на корточках возле костра человек. Потрескивали сучья в огне. В котелке что-то булькало. Пахло травами и чем-то ещё, о чего щекотало ноздри.

— О чём ты? — тихо спросил Максим.

Человек промолчал. Только подкинул веток в огонь, от чего тот заполыхал ещё ярче. Максим с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, подошёл ближе. Присел рядом, чувствуя жар от костра. Отблески пламени отражались в узких карих глазах человека. Он сосредоточенно помешивал поварёшкой варево в котелке и будто бы не обращал никакого внимания на Максима. На нашивке рукава куртки алела маленькая звёздочка.

— Ты… — прошептал удивлённо Максим, вгляделся в лицо человека, узнал летчика из сна, ущипнул себя за руку, чтобы убедиться, что всё ещё не спит. На коже тут же растёкся лиловый синяк.

Губы человека растянулись в улыбке, подтверждая его догадку:

— Когда-то меня звали Айаан… — он посмотрел в глаза Максиму, — но мне кажется, что когда-нибудь я забуду своё имя и зачем я здесь.

Он медленно поднялся на ноги, посмотрел на небо, скрытое за пышными кронами елей:

— Ещё есть время.

— Для чего? — шёпотом спросил Максим.

— Чтобы тебе вернуться.

— Вернуться куда?

— В своё время.

Айаан достал из рюкзака, что лежал около костра, железную кружку. Плеснул в неё поварёшку варева и протянул Максиму.

— Пей, тебе станет лучше. Не бойся, я не собираюсь тебя отравить. Я хочу помочь.

Максим послушался. Терпкий напиток, в котором плавали мелкие иголки и травинки, обжёг губы и горло, но с каждым глоткой силы восстанавливались, а голова становилась ясной.

— Удивительно… никогда такого не пробовал. Что это?

— Мой дед называл это напитком духов. Он научил меня готовить его, когда я был совсем маленьким. Это поможет тебе быть сильным, — отозвался Айаан.

Максим допил «напиток духов» до последней капли.

— Кто ты? — спросил он.

Айаан рассказал, как летел из Кореи на базу, когда приборы резко отказали, и он стал терять высоту. Рассказал, как он умер, а потом ожил, как исчез и появился вновь. Рассказал, как увидел огромное существо, поднявшееся из земли.

— Я не знаю кто это или что… бог это или демон, но оно как-то влияет на время.

— Влияет на время… — эхом повторил Максим. Рассказ Айаана не укладывался в голове. Хотя, что и говорить, в происходящее за последние сутки не верилось вовсе. Казалось, что всё это кошмар или что он, Максим, просто по ошибке попал в глупое реалити-шоу. В голову не приходило ни одного разумного объяснения, что случилось и почему он сидит и разговаривает с лётчиком, который погиб много лет назад, разбившись в тайге. Хотя…

Железная кружка выпала из рук. Максим вскочил на ноги — догадка молнией сверкнула в голове.

— Я призрак… — горько прошептал он, — да… оно расправилось со мной на поляне, и я теперь призрак. Такой же, как и ты… Ну, конечно…

Айаан ободряюще похлопал его по плечу и помотал головой.

— Идём, иначе ты действительно им станешь… Всё совсем не так, как тебе кажется…, идём…

***

Максим старался не отставать от Айаана. Тот шёл быстро и уверено, как человек прекрасно знающий дорогу и разбирающийся в местности. А вот Максим озирался по сторонам и боялся заблудиться, остаться навсегда в этой странной зоне, где деревья были совершенно одинаковыми, а сквозь их кроны просачивался нереальный, серебристый свет.

Айаан рассказал, как однажды встретил рыбака и помог ему вернуться в своё время.

— Я думаю, что вряд ли он что-то запомнил. Для него я так и остался призраком, мороком, который напустила тайга. Он повторял снова и снова, что он просто спит…

Максим слушал.

— Он даёт выбор, Максим. Когда придёт время, ты поймёшь о чём я говорю, — продолжал Айаан, — я свой сделал…

Максим не чувствовал больше усталости. Напиток духов оказался волшебным и одарил силами. Никогда ещё Максим не чувствовал себя таким лёгким, почти невесомым, и в тоже время выносливым и сильным. Прошло какое-то время, прежде чем он решился спросить:

— Что с моей группой? Они так же, как я блуждают в этой аномальной зоне?

Аномальная зона — вполне разумное объяснение происходящему. Конечно же, и как он раньше до этого не додумался. Радиация. Ещё бы, близость завода по изготовлению подлодок, космодрома. Наверняка, что-то пошло не так, просто никто из простых людей этого не знает.

А монстр? Порождение ошибок учёных…

Айаан резко остановился, приложил палец к губам, прислушался. В тишине было слышно только слабое завывание ветра. Далёкое, глухое, нереальное, будто бы доносящееся из другого мира.

— Что это? —прошептал Максим.

— Мы почти на месте.

Вскоре лес стал редеть, мохнатые ели сменились осинками. Тишина постепенно обрастала звуками. Максим теперь слышал щебетание птиц, шелест листвы, гудение гнуса. Всё вокруг будто пробуждалось от глубокого сна к жизни. Максим даже прихлопнул пару-тройку обнаглевших комаров. На пальцах осталась кровь. Его кровь. Выдохнул с облегчением — он не призрак. Айаан сказал правду. Это немного приободрило.

***

— Что за хрень, — возмутился Максим, уткнувшись вдруг в невидимую преграду.

Айаан сделал знак остановиться:

— Мы пришли…

Максим протянул руку и вновь уткнулся во что-то податливое, мягкое, как воздушный пластилин, но в то же время, не пропускающее вперёд.

— Что это?

— Смотри…

И Максим увидел холм, около которого разбила лагерь его экспедиция. Увидел словно сквозь мутное стекло.

Никто не остался жив. Будто бы кровавый вихрь пронесся по лагерю, не пощадив никого. Изувеченные тела лежали на влажной от крови земле. Изломанные, изогнутые под немыслимыми углами конечности. Искажённые в крике лица. Вытекшие глаза. От этого зрелища к горлу подкатывала тошнота.

Палатки были изорваны, сломаны. Квадроциклы и оборудование разбиты.

— О, Боже мой… — прохрипел Максим, пошатнулся, но удержался на ногах. Он до последнего верил, что остальные члены экспедиции, как и он, зависли в аномальной зоне.

Над холмом возвышалось оно. Огромное нечто, пришедшее из других миров или же спавшее в нашем. Оно замерло, широко расправив крылья, на которых змеилось тёмными прожилками вены. В десятках глаз застыло пламя. Существо спало или зависло на паузе, которое поставило само время. Кожа его приобрела более насыщенный, зелёный цвет, покрылась чешуёй, которая несмотря на то, что Максим смотрел через мутную призму преграды, отливала изумрудным, ярким оттенком.

Оно было похоже на огромного змея из сказок и в то же время нет. Оно было другим…

— Оно безжалостно, но оно и милосердно, — многозначительно сказал Айаан, — оно даёт нам шанс всё исправить. Маленький, но всё же шанс. Снова и снова. Бесконечно…

Он устремил взгляд на небо, и где-то там, среди вспененных белых облаков, блеснула железная птичка. У Максима перехватило дыхание — самолёт. Он приближался с огромной скоростью к земле. Воздух загудел от напряжения. Земля под ногами задрожала.

Губы Айаана тронула улыбка, он посмотрел на Максима:

— Когда-нибудь у меня получится и всё будет по-другому.

— Айаан! — только успел крикнуть Максим, прежде чем тот исчез.

«Ты всё поймёшь, Максим…» — шепнул поднявшийся ветер.

Преграда, ещё совсем недавно казавшаяся мягкой, стала трескаться, как стекло. Прошло всего несколько секунд и мир вокруг взорвался тысячами осколков. Максим упал на землю, прижал к груди колени и зажал голову руками. От свиста поднявшегося ветра заложило уши, в голове замелькали обрывки воспоминаний: старых, когда он был совсем маленьким и которых до этого он не помнил, и совсем свежих, которые произошли недавно. Максим стиснул зубы и крепко зажмурился.

Он отнял руки от головы только когда всё вокруг стихло. Медленно поднялся с земли. С опаской огляделся по сторонам. Вокруг был туман. Густой, сизый туман. Он прикасался к рукам, лицу. Липкий, влажный туман, какой бывает обычно глубокой осенью, а никак не в разгаре лета.

— Эй! — крикнул он в надежде, что кто-нибудь отзовётся.

Но царила тишина. Мёртвая, зловещая тишина, что бывает хмурым, осенним утром на кладбище. Тени проступали в густой пелене. Казалось, что они тянут к нему длинные костлявые руки.

Но приглядевшись он увидел, что это просто деревья.

Максим побрёл наобум. Туман пробирался под одежду, прикасался влажными, липкими щупальцами к коже. Максима передёргивало от отвращения, но он продолжал идти.

Он дрожал от холода, кутался в камуфляжную куртку, дул на ладони, пытаясь согреться. Вскоре он уже с трудом переставлял окоченевшие ноги. Казалось, ещё немного он просто упадёт замертво или исчезнет.

— Айаан! — крикнул Максим в надежде, что, может, якут притаился где-то неподалёку и наблюдает за ним. Но в месте, где он находился никого не было. Он крикнул ещё раз и ещё раз, всё лишь бы разрушить тишину, которая начинала давить на нервы.

И вдруг замер на месте. До слуха донёсся рокот приближающегося транспорта.

— Не может быть, — прохрипел Максим и побежал на звук. Усталость сняло, как рукой, надежда открыла второе дыхание.

Туман с каждым метром будто рассеивался. Вскоре Максим продирался сквозь густые заросли кустов. Ветви хлестали его по лицу, цеплялись за одежду и волосы. Но это были пустяки — главное было выбраться из этой чёртовой ловушки времени. Рокот двигателей был всё ближе. И ещё немного и он выйдет к людям, и всё останется позади…

Навстречу шли квадроциклы. Максим выдохнул с облегчением — сейчас, ещё совсем немного, и его заметят, и остановятся. Но чем ближе были квадроциклы, тем больше ему становилось не по себе. Страх ледяными клещами сжимал сердце, кишки стягивались с тугой узел, когда он вглядывался в тех, кто был за рулём.

— Вот дьявол, — прошептал Максим, узнавая свою экспедицию.

И он понял о чём говорил Айаан. Вырвался нервный смешок — вот он шанс попробовать всё исправить. Максим поднял с земли камень и, размахнувшись, кинул в самого себя. Камень угодил в голову. Квадроцикл резко остановился. Мгновение и другой Максим, из прошлого, ещё незнающий, что в скором времени произойдёт, с удивлением рассматривал трещину на шлеме. Он думал, что ему повезло, что он не лишился глаза, что нужно быть осторожнее. Но он вовсе не думал о том, что всем им нужно повернуть назад.

С ним поравнялся Рома и спрашивал всё ли в порядке. Максим из прошлого подозрительно осматривался по сторонам. Но вскоре его губы тронула улыбка, та самая беззаботная, что свойственна молодым людям, которые ещё не сталкивались со смертью лицом к лицу.

«Ну же…»

Прошла минута-другая, и другой Максим завёл квадроцикл.

«Дьявол…»

Максим стоял и смотрел вслед самому себе.

***

Он вновь брёл по лесной чаще. Спотыкался и падал. Во рту всё пересохло от жажды, на лбу выступила испарина. Голова кружилась, перед глазами плясали чёрные точки. Он прижимался то одному стволу дерева, то к другому, будто они могли дать силы идти дальше. И вновь шёл.

Сквозь мохнатые кроны деревьев проглядывало слепящее солнце. Мерещились голоса людей. Ребят из его экспедиции. Они обсуждали предстоящую работу. В голове возникали лица. Много лиц. Они смеялись, скалились окровавленными улыбками. Чудился голос Айаана:

«Оно даёт шанс всё исправить… Оно жестоко… но оно и милосердно…»

— Всё исправить… — хрипел Максим, — оно даёт всё исправить…

Он оборачивался назад. По земле низко стелился туман. Или ему, Максиму, это просто казалось. Он смотрел на свои руки. Грязные сбитые в кровь пальцы с чёрной, траурной каёмкой под ногтями были на месте.

Желудок ныл от боли из-за долгого голодания. Лицо горело от комариных укусов. Но он был жив. Здесь и сейчас.

Максим хотел повернуть назад, вернуться на то место, где увидел самого себя.

«Попытаться всё исправить…»

Конечно. Сделать хоть что-нибудь. Попробовать помешать им пройти к холму, заставить передумать, повернуть назад. Иногда он поворачивал назад, делал несколько шагов, падал лицом вниз.

— Что я могу сделать? — бормотал Максим, —я ничего не могу сделать.

Он с трудом помнил, как вышел на заброшенную, в колеях от гусениц тракторов, дорогу. Плохо помнил, как хлебал воду из лужи.

Он лежал на дороге и смотрел на небо, затянутое грозовыми тучами. Ему казалось, а может, он и взаправду видел, как в небе кружит самолёт. Может, это Айаан пытается спасти своего железного товарища и не допустить, чтобы лесной бог проснулся.

Максиму чудился рёв двигателя…

Эпилог.

Его нашли через несколько дней на дороге, полуживого, измученного. Он не понимал, где находится и не мог ответить на вопросы, что произошло. Только спустя несколько дней Максим немного пришёл в себя в больнице. Всё случившееся казалось дурным сном, воспоминания подёрнулись дымкой. Сизой, как тот туман, что окутывал лес.

Максим вздрагивал, если кто-то заходил в палату. Кидал взгляды в окно. Ему чудилось, что сейчас реальность «поплывёт» и он вновь будет плутать по тайге. Он не стал никому рассказывать, что произошло. Вряд ли ему кто-то поверил бы. Но время от времени он кидал взгляды в небо и ждал, что вот-вот в нём появится МиГ-15.

Лагерь на холме и тела членов экспедиции так и не нашли. Холм напоминал побоище, но останки исчезли. Решили, что их растащили звери и птицы. На раскопки самолёта готовится новая экспедиция.

Максим часто просыпается в поту, он надеется, что Айаан успеет к этому времени всё исправить...

Конец. Июль 2025г.