Проген

В этот раз «Гневливый разум» прибыл в систему Цензорикса раньше намеченного срока. Всего через месяц здесь будет не протолкнуться от рекрутёров, жаждущих влить несколько капель свежей крови в высохшие вены дряхлого исполина Империума. Новые кадры были нужны всем: Милитарум Темпестус, Официо Префектус, Адептус Арбитрес и прочим институтам, тысячелетиями поддерживающим жизнь нежелающего сдаваться человечества. Очень скоро стыковочные шлюзы ощетинятся судами всех мастей, пустота вскипит от снующих туда-сюда челноков. До этого оставался ещё месяц – в этой безумной гонке не принято было приходить раньше времени. Однако для «Гневливого разума» не существовало запретов. Он пришёл за своей долей заранее, чтобы спокойно выбрать самых лучших прогенов. Ведь Первому из Равных нужны были только лучшие.

На борту «Гневливого разума» царила нервная сосредоточенность. Завершались последние ритуалы стыковки, скоро должен был прибыть лихтер, который доставит инквизитора и его свиту на поверхность. После долгого ожидания и маневрирования эти последние минуты тянулись изнуряюще долго.

Лорд Пелленор разглядывал изображение планеты на искусно сделанном экране. Его губы кривились, а пальцы непроизвольно сжимались, заставляя адъютанта нервно вздрагивать. День не задался с самого начала. Сперва лоцманский катер непростительно долго водил «Гневливый разум» по системе. Потом техножрецы заявили, что для проведения всех ритуалов стыковки требуется больше времени, чем обычно, объяснив это с помощью вороха сложных специализированных терминов исключительно, чтобы запутать. Договориться с ними не удалось даже адъютанту инквизитора Константину, хотя обычно он неплохо справлялся со всем, что касалось Механикус. Теперь задерживался лихтер. Лорд Пелленор и без того не славился покладистым нравом, сейчас же мог сорваться из-за любой мелочи.

Константин старался вести себя как можно незаметнее. Схола Прогениум имени святого Даниэла при каждом посещении исправно служила источником недовольства инквизитора. Как только они вступят под её древние своды, у лорда Пелленора появится множество новых объектов для выражения своего гнева, и жизнь скромного адъютанта вновь окажется в относительной безопасности.

Аббат-наставник Сегура безрадостно смотрел на выползающую из челюстей сервочерепа-самописца ленту с сообщение об удачном завершении стыковки «Гневливого разума». Уго велел докладывать о каждом этапе продвижения милорда Пелленора по системе, чтобы иметь время и возможность подготовиться. Он надеялся, что так сможет избежать лишних неприятностей, но на деле выходило иначе. Сегура всё больше нервничал, сейчас его не мог успокоить даже дорогой крайнийский амасек тридцатилетней выдержки.

Уго не сомневался, что его воспитанники способны оправдать даже самые высокие ожидания. Но он так же не сомневался в том, что милорд Пелленор найдёт, к чему придраться. Инквизитор всегда находил и не стеснялся выказывать своё крайнее неудовольствие. Уго понимал, что достаточно всего одной промашки, чтобы лишиться места. А этого он очень боялся. И не только потому, что мог потерять все те маленькие радости, что скрашивали его жизнь. Сегура знал за собой достаточно грехов, надёжно скрытых его должностью и молчанием верных и заинтересованных людей.

Рекрутёрам было плевать, чем занимается аббат-наставник до тех пор, пока он поставлял им хорошо подготовленных и обученных, абсолютно верных и преданных Империуму юношей и девушек. Но инквизиторы – совсем другое дело. Дотошность у них в крови, а глаз намётан, они как псы чуют любое отклонение. Сегура не делал ничего такого, что могло бы заинтересовать милорда Пелленора, но он всё равно боялся.

Что-то заставило инквизитора явиться за месяц до даты выпуска. Что-то нарушило привычный ритуал. Аббат-наставник оторвал бумажную ленту и пробежал глазами текст. Лихтер задерживался. А до этого ещё и лоцман! Кто вообще выпустил этого идиота, который правое с левым путает? Уго обхватил гудящую голову руками. Нет, определённо, он не выдержит всего этого! И в этот момент его посетила прекрасная идея. Он открыл вокс-канал с одним из служек.

– Вызови ко мне сестру Йоланду. – Уго Сегура расправил плечи.

Самое неприятное – общение с милордом Пелленором – можно было опять оставить на сестру-госпитальера. Эту женщину было не пробить хмурым лицом и регалиями инквизитора. А сам Уго вполне мог сослаться на крайнюю занятость. В конце концов, через месяц здесь будет не протолкнуться от рекрутёров.

Циклопическое здание схолы Прогениум имени святого Даниэла, некогда водрузившего знамя Империума на эти холмы, должно было внушать трепет всем, кто к нему приближался. И, надо признать, в большинстве случаев люди действительно проникались величием и мощью серых циклопических стен, что подпирали небо, бросая вызов даже гордым башням Ксора, столицы Цензорикса. Гости замирали, сражённые монументальностью и невероятной детализацией барельефов, покрывавших эти стены. На них во всех подробностях были изображены сцены битвы за систему. Особый акцент делался, несомненно, на деяниях святого Даниэла. Его горделивая фигура, сжимающая в руке знамя с двуглавым орлом, располагалась над главным входом, и каждый, кто решался подойти к древней крепости, невольно склонял голову в немом восхищении.

И лишь немногие относились без всякого почтения к величию и мощи схолы. Инквизитор Пелленор и его свита посетили сотни миров и видели цитадели мощнее, а барельефы куда изысканнее этих. Им довелось разрушать некоторые из них без всякой жалости. И сражаться с врагами куда страшнее тех, чьи заслуженные смерти были изображены на древних стенах. И потому они прошли через центральные ворота с высоко поднятыми головами.

Во дворе схолы их уже встречал аббат-наставник Уго Сегура. Его полное лицо светилось неподдельной радостью, а улыбка казалась вполне искренней. Часы нервозного ожидания, укрепляющих молитв и епитимьи, призванной очистить его от греха сомнения и страха, остались позади. Решение было принято, распоряжения отданы. И потому Сегура приветствовал гостя, как полагается: с радостью и надеждой на то, что его воспитанники займут достойное место в свите Первого из Равных.

– Я счастлив приветствовать вас, милорд Пелленор. Для меня огромная честь вновь принимать вас! – Сегура раскинул руки в стороны, точно желая обнять инквизитора, но, наткнувшись на его раздражённый взгляд, опустил их. – После столь долгой дороги, не желаете ли вы освежиться и отдохнуть? Я велел приготовить вам и вашим людям подобающие покои. Не сочтите за дерзость, я постарался учесть все ваши предпочтения.

– Дорога была долгой. Слишком долгой, – надменно и желчно ответил инквизитор, глядя на аббата-наставника по-змеиному немигающим взглядом. – И у меня совершенно нет времени на отдых. Я начну осмотр немедленно. Мои люди проверят всех прогенов и найдут для меня лучших. Надеюсь, мне не нужно уточнять, что для них нет закрытых дверей и запретных мест?

– Ну, разумеется! Всё, что пожелаете! – Уго почувствовал, как к нему возвращается недавно побеждённая нервозность. Инквизитор был явно не в духе, и Сегура вполне мог стать объектом его неудовольствия. – Мне совершенно нечего скрывать!

То, что аббат-наставник покривил душой, не укрылось от цепкого взгляда Пелленора, но тот лишь презрительно скривился. Мелкие грешки Сегуры его не интересовали. Если схола могла снабдить его сильными духом и телом штурмовиками, этого было достаточно. Инквизитор быстро раздал указания своим аколитам, не забыв ни про одно крыло, ни про один класс, ни про одну тренировочную площадку. Все прогены должны были быть подвергнуты осмотру и проверке. Методы обучения, успехи учеников и твёрдость усвоенных ими истин, стойкость и сила – не было ничего, что не интересовало Пелленора.

Схола Прогениум имени святого Даниэла была превосходным источником пополнения для свиты любого инквизитора, сколь высоки ни были его требования. Уго Сегура свято верил в это и потому не собирался препятствовать аколитам Пелленора или как-то хитрить. Он считал своих воспитанников лучшими во всём сегментуме, если не во всём Империуме. Первый из Равных собирался испытать эту веру на прочность. Для инквизитора неколебимой истиной являлось лишь величие и сила Его-на-Терре, всё остальное можно было и нужно было подвергать сомнению.

Алигьери Пелленор оставил при себе лишь небольшую часть свиты. Остальные аколиты разошлись по схоле и занялись наблюдением. Строго следуя распоряжениям инквизитора, они прочёсывали каждый этаж, наблюдали за тренировками, неслышно заходили в лектории, прислушивались к словам, сказанным преподавателями в классах и учениками в коридорах. Бесшумными тенями подчинённые Пелленора скользили между узких железных коек в дормиториумах и вглядывались в лица спящих. Ни один вздох, ни одно движение не оставалось незамеченным. Каждый лишний взгляд тщательно фиксировался. Аколиты наблюдали не только за готовыми к выпуску будущими штурмовиками, они проверяли каждого воспитанника схолы. Пол, возраст и направление обучения не имели ровным счётом никакого значения. Лорд Пелленор был особенно дотошен в этот прилёт. Конечно, инквизитор был бдителен всегда и везде, не было такого места и таких условий, при которых он мог позволить себе расслабиться. Но прежде он не требовал от своей свиты такой тщательной проверки территории и учеников. Привыкшие слепо доверять интуиции своего, пусть уже и не занимающегося расследованиями лично, господина, аколиты выполняли его приказы с особым рвением. Они искали изъян, потому что были уверены – он есть.

Однако для прогенов ничего не изменилось. Ни расписание, ни содержание лекций, ни даже меню в холодных многолюдных столовых. Не сбилось расписание тренировок на плацах, разве что они стали чуть жёстче, не уменьшилось количество часов в аудиториях. Безжалостный и равнодушный механизм схолы продолжал своё неустанное движение, выковывая из юношей и девушек будущих защитников и воинов Империума. Грохот этого механизма выхолащивал разумы, наполняя их вечными догматами и нерушимой верой, оглушал и ослеплял, заковывая души прогенов в непроницаемую броню. Так и должно было быть. Схолы Прогениум выпускали из своих стен несокрушимых бойцов, устойчивых к любым искушениям и скверне. А эта была лучшей. В это верил аббат-наставник Сегура, и в этом с каждым часом всё больше сомневался инквизитор Пелленор. Его раздражение росло подобно грозовой туче. Гнев древнего старца можно было ощутить, даже не имея ни малейших способностей к чтению душ. Он ядом разливался по лекториям и тренировочным залам, заставляя преподавателей опускать головы ниже к своим конспектам и книгам, а тренеров гонять прогенов с особой суровостью.

Мрачная аура грозного инквизитора не действовала лишь на приставленную к нему провожатой сестру-госпитальер Сантес. Йоланда лишь сдержано улыбалась в ответ на короткие, хлёсткие и едкие замечания гостя. Её нисколько не пугала ни властность Пелленора, ни оружие в руках следовавших за ним штурмовиков.

– Напомните мне, сестра. – Алигьери Пелленор остановился у самого края смотровой площадки, возвышавшейся над малым тренировочным полигоном. – По какой причине вы отказались от химической обработки прогенов?

– Напоминаю, мессир. – Сестра Йоланда поджала губы, пряча усмешку. – Отказ не был полным, изменения в программе мы полностью согласовали с Министорумом. А причиной послужило низкое качество медикаментов и большой процент непереносимости.

– Зачем жалеть жизни слабых? Их смерти лишь расчистили бы место для других. – Презрительно скривился инквизитор.

– О, вовсе не слабых, мессир. Ни сила, ни здоровье, ни выносливость не имеют никакого значения. – Мягко улыбнулась Йоланда. – Прогены умирали без всякой закономерности. Слепой случай порой забирал лучших. Нам так и не удалось выяснить, что позволяло одним выжить, а других убивало.

– Плохо старались. – Пелленор стукнул об пол своим посохом, будто ставя точку в споре.

– Плохо старались те, кто прислал нам эту непроверенную химическую бурду, – язвительно ответила Йоланда. – Вот уж кто действительно полагался на удачу.

В горле старика что-то заклокотало. То ли неисправный имплант, то ли сдерживаемый кашель. То ли чёрная желчь, пропитавшая каждую клеточку его дряхлого тела, если, конечно, верить злобным шепоткам, всё чаще звучащим за спиной Пелленора. Хотя они быстро обрывались, иногда таким же булькающим хрипом.

Алигьери внимательно посмотрел на сестру-госпитальера своими выцветшими за столетия службы глазами. Этот разговор повторялся каждый раз, при каждом прилёте. Слово в слово, как записанная партия в регицид. Ход, ещё один – уже не надо подсматривать в схему, каждая фигура знакома до зубной боли. Этот трус Сегура каждый раз присылал к нему Сантес, и каждый раз она оставляла за собой последнее слово. Инквизитора забавляла её дерзость. Йоланда осмеливалась говорить с ним открыто. После слепого и угодливого подчинения свиты и отчаянного ужаса гражданских такое поведение было для старика отдушиной. Сестра-госпитальер не давала ему забыть, что он по-прежнему был человеком. Однако в этот раз Пелленор решил изменить надоевшую им обоим партию.

– А разве вы сами не полагаетесь на удачу. – Инквизитор ткнул посохом вниз, где группа мальчиков-прогенов, возглавляемая аббатом-наставником, пересекала тренировочный зал. – Давая этим детям знания? Вы учите их думать, а должны учить вере и покорности! Их юные души должны ведать лишь послушание и страх перед Божественным Императором и слугами Его! И страх этот можно познать, лишь проливая кровь!

Йоланда оценивающе, с профессиональным интересом посмотрела на инквизитора. Сестра-госпитальер словно видела перед собой образчик редкой болезни или маловероятной травмы. Ответила она не сразу.

– Эти дети достаточно видят крови. И достаточно проливают своей собственной. Они знают, что такое боль и послушание. Но от вериспексов, не способных думать, нет никакого толка. Арбитры ослепнут с таким пополнением. Да и все остальные тоже. Безвольных кукол хватает. Вырастить того, кто умеет мыслить и верить – намного сложнее.

Пелленор до боли в дёснах сжал зубы. Йоланда испытывала его терпение, он сам бросил ей вызов, но она посмела его принять!

– Не в вашем положение дерзить мне!

– Моё положение – одной ногой в могиле. Куда устойчивее?

Алигьери не стал продолжать бессмысленный спор. В этот раз он позволил Йоланде считать, что победа осталось за ней. Сам же инквизитор решил остаться при своем мнении. Схола не изменит своих порядков, а он, как бы ни был ими возмущён, продолжит набирать здесь штурмовиков. И перековывать их под себя, разумеется.

Шум голосов в лектории заглушал неторопливые шаги и гулкий стук посоха о плитку пола. Юные прогены твердили вслух заповеди Имперского Кредо, низко склонив коротко остриженные головы над книгами.

– Может быть лишь один Император, один Бог, один Спаситель, один Избавитель…

– Один верующий способен одолеть легион безбожников. Миллион верующих — непобедимы…

Между рядами вышагивали наставники, внимательно и чутко вслушиваясь в монотонные повторяющиеся фразы. Они выискивали ошибки в словах, старались уловить малейшую неуверенность и незамедлительно карали тех, кто, по их мнению, был недостаточно искренен или расторопен.

Пелленор некоторое время безучастно наблюдал за тем, как один из аббатов за шкирку вытащил из-за парты тощего, сжавшегося от страха прогена, швырнул на пол и принялся избивать деревянной дубинкой. Мальчик прикрывал голову руками, но терпел побои молча.

– Ваши порядки слишком мягкие. – Инквизитор повернулся к сестре Сантос и неприятно улыбнулся. – В схоле Великомученницы Аэдирны на Талосе наставник применил бы боевой молот. А то, что осталось от щенка…

– Повесил бы в дормиториуме в назидание, – закончила сестра Йоланда. Из-за громких голосов старающихся изо всех сил прогенов, ей приходилось едва ли не кричать в ухо Пелленору. Про себя Сантос не могла не отметить, что вблизи инквизитор выглядел ещё менее привлекательно, чем издали. – Вы это уже говорили и не раз.

– Улучшений в ваших методах воспитания я так и не увидел, – брезгливо скривился Пелленор.

Сестра Йоланда подумала, что от инквизитора пахнет совсем не так, как должно пахнуть от человека. Этот запах резко отличался от заполнявшей комнату смеси вони пота и крови и тяжёлого аромата священных благовоний. В нём была сырость плесени, стылость камня и горечь ржавчины. Вблизи сестра-госпитальер почувствовала исходивший от инквизитора холод, который задевал не рецепторы её кожи, а саму душу. Йоланда умела читать людей по их взглядам, движениям и словам. Пелленор был воплощением самой смерти.

– Мы принимаем к сведению все ваши замечания, мессир. – Мягко улыбнулась Йоланда, незаметно отодвигаясь от Пелленора. Походя, она поправила неровно лежащую книгу. Юный проген, которому она принадлежала, опустил голову ниже и затараторил вызубренный текст с ещё большим усердием. – На наших выпускников не было ни одной жалобы. Даже от вас.

– Мне приходится перековывать их заново. Каждого! – желчно ответил инквизитор.

– И всё же за новобранцами вы прилетаете сюда. Не в схолу Великомученницы Аэдирны.

Йоланда победно улыбнулась, кивком головы велев наставнику прекратить наказание. Сестре Сантос хватило одного взгляда, чтобы оценить повреждения на теле провинившегося ученика. Его проступок был искуплён. Ближайшие пару дней мальчику предстояло провести на больничной кушетке. Твердя Имперское Кредо, разумеется.

Пелленор отвернулся от дерзкой и невоспитанной старухи. Словесный поединок не доставил ему привычного удовольствия, лишь сильнее распалил пожиравший его гнев. Кроме того, было ещё кое-что, что занимало внимание инквизитора. Вот уже минуту в стройном речитативе прогенов ему слышался диссонанс, едва уловимый голосок, выбивавшийся из общего ритма. Даже скорее тень голоса, почти неслышимый шёпот. Алигьери окинул цепким взглядом учеников, но ни один не привлёк его внимания. Беспокойство, возникшее в тот самый миг, как посох Пелленора коснулся рокрита посадочной площадки, наконец-то начало обретать форму. Первый признак, первая заметка. Или даже вторая, если учесть, сколько препятствий возникло на его пути. Разумеется, ни одна ведьма не могла подстроить все эти задержки. Но острое желание пси-активного человека порой принимало весьма странные формы. Пелленор не был настолько параноидален, чтобы каждую мелочь списывать на происки колдунов. Чаще всего виновата была обычная людская глупость. Но шёпот уже был весомым признаком.

Алигьери почувствовал, как в нём пробуждается охотничий азарт, пока ещё не оформившийся до конца, но уже будоражащий кровь. Сестра-госпитальер его больше не волновала. Какую пользу могли принести бесплодные препирательства с упрямой старухой? Пелленор почуял врага. Он сделал короткий жест рукой, подзывая Константина, своего адъютанта. Тот склонился в угодливом поклоне, ожидая приказа. Пелленор отдал его на искусственном, тайном языке, созданном специально для инквизитора и его свиты.

– Вокс-кастер в мои покои. Связь с кораблём. К ночи.

– Слушаюсь, лорд-инквизитор.

Константин развернулся и ушёл быстрым шагом. Сейчас его повелитель был не в том настроении, чтобы прощать даже малейшую задержку. Пелленор желчно усмехнулся, посмотрев вслед своему адъютанту.

Вторая заметка в его мысленном списке подозрений появилась спустя час. Инквизитор вернулся на смотровую площадку над малым тренировочным полигоном, чтобы отобедать. Внизу было малолюдно, большая часть учеников ещё не успела покинуть столовую и вернуться к занятиям. Лишь немногие, самые быстрые или самые усердные, начинали разминаться перед тренировками. Среди них были и те, кого лишили обеда за мелкие провинности и заставили вместо этого наворачивать круги по полигону или отжиматься в самом его центре под палящим солнцем.

Зрелище отчаянно потеющих прогенов быстро наскучило инквизитору. Он отвернулся от полигона и принялся рассматривать руки Константина, готовящего ему настой из листьев сианы. Тот, в точности соблюдая неизменный ритуал, долил в тёмную ароматную жидкость свежее подогретое молоко и протянул чашку своему господину. Первый глоток, терпкий и согревающий, едва не заставил старика улыбнуться. Второй вызвал гримасу отвращения. Пелленор отвёл в сторону чашку и взглянул на плавающие на поверхности напитка комки свернувшегося молока.

– Константин, попробуй.

Адъютант повиновался без раздумий, сделал небольшой глоток и поморщился.

– Оно испорчено, милорд.

Пелленор задумчиво кивнул и ещё раз посмотрел на содержимое чашки. Он не стал ругать своего адъютанта, вместо этого спросил:

– Почему?

Константин прищурился и начал внимательно разглядывать рябую поверхность напитка, точно хотел найти в кружении хлопьев свернувшегося молока подсказку. Инквизитор не держал в своём окружении глупцов и потому ждал от него ответ, а не оправдание.

– Манифестации имматериума из-за грубого обращения к нему псайкера, вероятнее всего, незарегистрированного и не обученного. Кроме того, злокозненное присутствие нерождённого в нематериальной форме или иной пси-активной сущности. Возможны попытки навести проклятье на вас, милорд, или на ваш напиток. Не слушком удачные, смею заметить.

– Верно. Пусть вокс-кастер доставят сюда и немедленно.

– Слушаюсь.

Константин поклонился и торопливо удалился. Он не желал больше испытывать свою удачу и терпение Пелленора. Сейчас инквизитор был поглощён охотой на ведьму, поиск знаков и следов занимал всё его внимание. Однако Константин совершенно не хотел оказаться рядом, когда тот вспомнит, что остался без любимого напитка.

Не прошло и двадцати минут, как по лестнице, ведущей на смотровую площадку, загрохотали тяжёлые лязгающие шаги. Пелленор отвлёкся от раздумий, в которые погрузился сразу после ухода Константина. Он вспоминал весь сегодняшний день по минутам, стараясь найти незамеченные им прежде намёки, тени следов, распознать которые невозможно, если не знать, что искать. Признаком присутствия колдуна могло быть всё, что угодно: колебание огня свечей, когда нет движения воздуха, непривычный цвет пламени, внезапные порывы ветра и странные запахи, необычное поведение животных, а иногда и растений. Что-то бросалось в глаза, как скисшее молоко, что-то было слишком незначительным, чтобы привлечь внимание само по себе. Пелленор смог найти в своей памяти несколько таких вероятных признаков. Конечно же, всё это стоило перепроверить, не лично, разумеется.

Шаги, наконец-то стихли. На площадку поднялся сухой, измождённый старик-адепт с огромным вокс-кастером на спине. Он низко поклонился, казалось, ещё немного, и украшенный знаками Машинного Бога аппарат перевесит. Но старик разогнулся, даже не пошатнувшись под немалым весом древнего устройства. Часть проводов и кабелей вокс-кастера уходила под его робу, соединённая с телом адепта. Выпрямившись, старик подошёл к инквизитору и протянул ему потёртую от бессчетного количества касаний, покрытую резьбой трубку. Пелленор взял её и приложил к уху, дождался установления связи после долгих гудков, перемежаемых белым шумом. Едва услышав голос старшего связиста, он оборвал приветственные протокольные формулы и коротко велел:

– Конрада ко мне. Срочно.

Пока бесконечно долго тянулись гудки, а где-то там, на орбите, в недрах древнего крейсера неслось сообщение по трубам пневмопочты, инквизитор размышлял. Ищейки Конрада могли найти псайкера-слабосилка за считанные часы, даже если тот спрятался в самой глубокой норе, какая только существовала на территории схолы. Даже если аббат-наставник Сегура прятал его под сутаной, боясь наказания за упущенного при отборе колдуна. Вот только добыча была мелковата для его тренированной и опытной своры. Разорвут и не заметят, больше времени потратят на перелёты, чем на охоту. Пелленор поджал губы и поднял глаза к бледному, будто выгоревшему небу. Когда-то давно, целую жизнь назад, на его груди висела инсигния другого Ордоса. Когда-то он причислял себя к безжалостному и многочисленному братству Ордо Еретикус. С тех пор прошла целая бездна лет, но навыки и инстинкты никуда не делись, да и азарт, как в былые времена, разгонял кровь.

– Слушаю, мой лорд. – Мягкий, вкрадчивый голос ведьмознатца Конрада выдернул Пелленора из воспоминаний.

Умный, проницательный и осторожный дознаватель был готов разорвать на куски любого, на кого укажет инквизитор. И принести его голову на золотом блюде, украсив какими-нибудь местными цветами. Конрад был мощным оружием, точным и послушным. Но для такой мелочи слишком крупнокалиберным.

– Конрад, – хрипло прокаркал в трубку Пелленор. – Надеюсь, твои Ищейки не сидят без дела?

– Нет, мой лорд. Каждую минуту они посвящают молитвам или изучению Извечного врага, его методов и проявлений. – Мягкий тон Конрада сменился угодливым, почти просительным.

Он напомнил старому инквизитору пса, виляющего хвостом в надежде, что хозяин бросит ему палку. Пелленор раздражённо скривился и бросил трубку вокс-кастера на рычаг. Старик-адепт позволил себе короткий неодобрительный взгляд и забормотал литании умиротворения машинного духа. Алигьери вновь посмотрел на полигон в глубокой задумчивости.

Этот щенок-колдун был его добычей, и только его. Пелленор уже давно отошёл от дел, позволяя тщательно отобранной и вышколенной свите сражаться за него. Но это не делало инквизитора ни слабым, ни беспомощным. Он сам найдёт колдуна и сам казнит, как раньше.

Инквизитор Алигьери Пелленор не был псайкером. Не был он и восприимчивым, способным почувствовать воздействие чарующих и пугающих энергий варпа. Безумие цветов и форм, упоение мощью и бесконечные шёпоты в голове – всего этого он не знал. Его тело счастливо избегло мутаций, его разум остался незапятнанным. Пелленор не мог почувствовать присутствие колдуна, но он мог его вычислить. В арсенале инквизитора были столетия службы и огромный опыт. Нечестивые прикосновения варпа всегда оставляют следы в материальном мире. Намётанный глаз может их заметить, тренированный разум – предугадать их следующее появление, а опыт – подсказать, где искать источник. Пелленор принял решение за несколько секунд. Едва положив трубку на рычаг, он снова взял её. Старик-адепт даже не успел сменить недовольное выражение лица на привычное умиротворённое. На этот раз инквизитор вызвал Ренну, начальника своей охраны. Гудки длились всего секунду.

– Слушаюсь, мой лорд.

– Закрой все выходы с малого полигона, дитя. Чтобы ни одна, даже самая крошечная мышка не проскользнула. Хочу повнимательнее посмотреть на этих детей.

– Выполняю, мой лорд! – Пелленор сухо улыбнулся, расслышав в голосе Ренны отголосок собственного азарта.

– А если он уже ушёл отсюда? – Константин склонил у плеча инквизитора и протянул ему новую порцию настоя.

– А на этот случай у меня есть ты. – Пелленор повернул голову и посмотрел на своего адъютанта. – Отправляйся к Механикус. Они взирают на схолу тысячами серво-глаз. И десятки из них направлены на этот полигон.

– Слушаюсь, мой лорд. – Константин склонился в поклоне и быстрым шагом покинул наблюдательную вышку.

Пелленор удовлетворённо кивнул. Он захлопнул клетку со зверем, теперь надо было загнать его в угол и добить. Сбежать было невозможно. Слабому необученному псайкеру, едва осознающему свои силы, нечего было противопоставить опытному инквизитору. Алигьери растянул сухие губы в желчной улыбке. Маленькой мышке от него не спрятаться.

Над малым полигоном не было слышно ни одного звука: ни топота сапог, ни окриков тренеров, ни слаженных ответов прогенов. Выстроившиеся квадратами подростки старались не шевелиться, дышали через раз и сильно потели под палящим солнцем. Закрытие всех выходов с полигона сначала вызвало возмущение у наставников, которое быстро утихло, когда на каждой смотровой вышке появились снайперы, а у запертых ворот – штурмовики с плазмаганами. Кто-то удосужился объяснить испуганным тренерам, что происходит, информация распространилась, подобно лесному пожару. К чести наставников, им хватило всего нескольких минут, чтобы принять решение и начать выстраивать своих подопечных посреди полигона в квадраты в несколько шеренг.

Они едва закончили отдавать команды, когда с вышки спустился Пелленор. Инквизитор окинул взглядом подростков и их учителей, вытянувшихся по струнке. Каждый из тренеров боялся, что жуткий старик укажет на одного из его подчинённых. Алигьери кинул короткий взгляд на оказавшегося рядом штурмовика из его свиты.

– Принеси свечу. Быстро.

Тот кивнул и убежал со всей поспешностью. Инквизитор стоял, опершись на трость, и разглядывал выстроившихся перед ним людей. Один из них был нелицензионным псайкером, скрывшим свой дар и тем самым подписавшим себе смертный приговор. И если повезёт, свеча не потребуется, колдун запаникует и выдаст себя. Но прогены и их наставники стояли неподвижно, не решаясь даже повернуть голову или переступить с ноги на ногу.

Штурмовик явился через несколько минут с толстой оплывшей свечой в руке. Её огонёк горел ровно, а цвет пламени был самым обычным. Пелленор некоторое время смотрел на принесённую свечу, потом кивнул. Для проверки можно было использовать горсть камней или остатки молока, но щебень пришлось бы нести из садов схолы, здесь был только голый гладкий рокрит, а молоко жалко было тратить на маленькую наглую мышку с пси-даром. В принципе, годились бы любые мелкие предметы в достаточном количестве. Или не очень мелкие.

Пелленор подошёл к самому левому квадрату в первой шеренге и вырвал из руки наставника стек, которым тот наказывал не слишком расторопных учеников. Дойдя до середины первого ряда прогенов, инквизитор разжал пальцы. Стек упал на рокрит с резким стуком, свеча продолжала горесть ровным жёлтым пламенем. Инквизитор пошёл дальше, даже не взглянув на побелевшего тренера.

У каждой выстроившееся квадратом группы прогенов Пелленор повторял весь процесс – забирал стек, ронял его и смотрел на пламя свечи. Первая шеренга не дала никаких результатов. В самом начале второй пламя свечи задёргалось, хотя ветра не было, а ученики стояли абсолютно неподвижно. Инквизитор недобро прищурился и перешёл сразу к третьей шеренге. Всего их было четыре – по семь групп в каждой. Последняя группа в последней шеренге была неполной – всего двадцать три прогена, вместо двадцати пяти, и все – девочки не старше четырнадцати лет.

Улыбка Пелленора стала хищной. Он подошёл к этой последней группе и вырвал стек из рук тренера. Некоторое время инквизитор стоял, цепко всматриваясь в лица девочек. А потом повернул голову к свече. Пламя было тёмно-зелёным, с голубоватыми прожилками. Ведьма была среди этих двадцати трёх девочек.

Пелленор прошёл вдоль первой пятёрки, крепко сжимая в высохшей старческой руке стек. На третьем ряду он остановился рядом с худой девочкой, выглядевшей младше и тщедушней своих соучениц. Победно усмехнувшись, инквизитор уронил стек прямо перед ней так, чтобы он упал ей на ногу. Но стек изогнулся в полёте и упал рядом с другой девочкой. Пламя свечи в руке штурмовика, тенью следовавшего за Пелленором, затрещало и начало плеваться искрами.

– Попалась.

Штурмовик едва успел закрыть собой инквизитора. Рокрит у ног девочки раскололся и взметнулся вверх осколками. Мучительная тишина полигона взорвалась криками боли и гнева. Два выстрела из снайперских винтовок прозвучали почти одновременно. Форма ведьмы окрасилась кровью на груди и животе, но она, казалось, не обратила на это внимания. Вместо того чтобы упасть замертво, девочка подняла руки, по её щекам катились слёзы, она сама не до конца понимала, что творит. Вдруг её пылающие белым огнём глаза закатились, а тело мягко опустилось на раскуроченный рокрит. За спиной девочки стоял её тренер, он тяжело дышал и сжимал кулак в бронированной перчатке.

– Милорд, – прохрипел тренер, не смея поднять глаз от распростёртого у его ног тела ученицы.

– Убрать всех. Мне нужен помост или шест, что угодно. И прометий. – Пелленор отряхнулся от рокритовой крошки и брезгливо посмотрел на бесчувственную ведьму.

Девчонка оказалась сильнее, чем он ожидал, даже смогла остановить кровь из смертельных ран и немного продлить себе жизнь. Но теперь всё было кончено. Она сама обрекла себя на смерть своей глупостью и неповиновением.

Помост сколотили всего за час, невысокий, из разномастных досок, но вполне подходящий. Рядом с ним поставили три контейнера с прометием – его как раз достать было просто. Девчонка к этому времени уже успела прийти в себя. Сейчас, со скованными за спиной руками, завязанными глазами и тяжёлой железной аквилой на груди, она была почти неопасна. Печати чистоты, припаянные к её коже, сдерживали силу ведьмы.

На помост девочку завёл тренер. Он выглядел мрачным и решительным, в его движениях чувствовалась скованность. Всё то время, пока строили эшафот, мужчина провёл в молитвах и покаянном самоистязании. И всё равно он сомневался, что будет прощён и помилован.

Пелленор с холодной улыбкой наблюдал, как обессилившую от борьбы, криков и боли девочку поливают прометием. Инквизитор не привык церемониться с колдунами и не имел привычки наслаждаться их страданиями. Чем быстрее псайкер умрёт, тем меньше шансов, что он успеет навредить.

– Достаточно, – прокаркал Алигьери.

Тренер кивнул и спустился с помоста, стараясь не тревожить лишний раз изувеченную спину. Девочка что-то отчаянно замычала через кляп, дёрнулась, натянула толстые, пропитанные священным фимиамом верёвки. Инквизитор коротко махнул рукой, подавая сигнал. Хватило одной искры. Костёр вспыхнул, пламя охватило худую фигурку в считанные мгновения.

– Отлично, – сказал Пелленор, когда всё закончилось.

Копоть с рокрита отмывать будут ещё долго. Она послужит хорошим напоминанием о том, как многолик и опасен может быть враг. И как важно всегда сохранять бдительность. Инквизитор решил не карать провинившегося тренера, собственный страх был ему лучшим судьёй и палачом. Вместо этого он вернулся на смотровую площадку. Поиски ведьмы и казнь утомили старика. Сейчас он мог позволить себе короткий отдых в ожидании отчёта Константина.

Адъютант явился, едва Пелленор опустился в кресло и закрыл глаза. Инквизитор узнал его мягкие, почти неслышные шаги. Константин несколько секунд стоял неподвижно, надеясь, что ему не придётся будить своего начальника. Но потом всё-таки решился тихо кашлянуть. Алигьери кивнул, показывая, что слушает, но глаз не открыл.

– Мой лорд. За несколько минут до запечатывания полигона его покинуло двадцать прогенов выпускного возраста. – Константин согнулся в поклоне. По опыту он знал, что нет ничего хуже, чем приносить Пелленору дурные новости сразу после одержанной победы. – По личному приказу аббата-наставника Уго Сегуры. Они поднялись на борт корабля Арбитрес.

– Вокс-кастер мне, живо!

Константин не ошибся, Пелленор был в бешенстве. Двадцать выпускников! О чём только думал этот жирный идиот Сегура? Инквизитор открыл глаза и посмотрел на согнутую спину адъютанта, потом перевёл взгляд на тренировочное поле. Мог ли в схоле быть ещё один нелицензионный псайкер? Весьма маловероятно. Но проверить стоило. Те двадцать находились на полигоне, когда скисло молоко. И они находились в схоле, когда дули сквозняки, полные неясных шёпотов.

– Мой лорд, – тихо позвал Константин. – Вокс-кастер.

– Вызвать Конрада. – Пелленор раздражённо вслушивался в длинные гудки. Каждая секунда промедления вызывала у него злость. Настроение, улучшившееся после успешной поимки и казни ведьмы, стало даже более отвратительным, чем сразу после прилёта.

– Слушаю, мой лорд. – В мягком голосе ведьмознатца проскользнуло недоумение. Конрад хорошо умел скрывать свои истинные чувства, порой даже слишком хорошо. Значит, он позволил Пелленору услышать удивление.

– Перехвати корабль Арбитрес. Если не получится, высаживайся в их крепость. Они забрали двадцать прогенов у меня из-под носа. – В скрипучем голосе инквизитора слышалось возмущение. Мало того, что кто-то посмел увести с полигона непроверенных щенков. Так Сегура ещё и осмелился отдать их ему до того, как инквизитор выбрал себе пополнение. – Разыщи их и проверь. Среди них может оказаться колдун.

– Мой лорд, если только он там есть, я обязательно его найду! – с готовностью отозвался Конрад. – И притащу к вашим ногам.

– Выполняй, – коротко бросил Пелленор и про себя добавил: «услужливый ублюдок».

Конрад был хорош, но порой слишком хитрил. Пелленор давно раскусил его лицемерную игру, и всегда морщился, когда ведьмознатец начинал слишком уж усердно «вилять хвостом». Но тот был полезен, поэтому старый инквизитор держал его при себе. Сложно было найти лучшего специалиста. И сейчас Конрад, как хорошая ищейка, должен был вцепиться в холку обнаглевшему рекрутёру Арбитрес. Сам же Пелленор собирался задать хорошую трёпку Сегуре. Кто-то должен был ощутить на себе последствия того, что ему испортили настроение. И жирный аббат подходил для этого лучше всего.

За час до того, как Пелленор выбрал Сегуру объектом своей мести за испорченное настроение, ничего не подозревающий аббат-наставник блаженно улыбался, предвкушая сытный обед. Окна его кабинета были распахнуты настежь, что быстрее выветрился запах жареной птицы и изысканных соусов. С самого приезда строгого инквизитора, Уго мог спокойно поесть, только запершись в своём кабинете. В общей трапезной он не появлялся, от вида постной пищи у Сегуры сводило желудок. Сейчас же аббат-наставник с наслаждением обсасывал косточку и мысленно благодарил своего повара Орландо за его талант и старания. Приготовленные им блюда сполна возмещали все неудобства и беспокойства, доставляемые визитом милорда Пелленора.

Громкие возгласы сестры Люцины и последовавший за ними громкий стук в дверь, заставили Уго вздрогнуть и быстрее заработать челюстями. Аббату совершенно не хотелось выслушивать обвинения в несоблюдении поста и недостойном наставника поведении. Остатки птичьей тушки и соусники он спрятал в стол всего за секунду до того, как двери кабинета с треском распахнулись. На пороге стоял человек, не относившийся к свите инквизитора. Это был немолодой мужчина высокого роста, в видавшем виды арбитраторском карапасе. Сегура хорошо знал этого человека.

– Хавьер, сколько раз я просил тебя не врываться в мой кабинет! Ты опять напугал сестру Люцину. А вообще, в схоле сейчас…

– Да, Уго, старый ты плут, знаю. В схоле сейчас лорд Пелленор, я в курсе. – Магистрат Нуньос сделал ещё несколько шагов и упёрся в стол аббата закованными в броню кулаками. – Лучше скажи мне, сколько ещё Дней Отбора я буду вынужден пропустить только потому, что ты пытаешься до блеска вылизать…

– Хавьер, ты переступаешь все границы! Я не потерплю подобной непочтительности в стенах своей схолы! – Уго безуспешно попытался найти за узкими прорезями шлема глаза магистрата. Смирившись с тем, что грозного взгляда не хватит для того, чтобы сбить спесь с незваного гостя, Сегура не без труда выбрался из кресла.

– А я не потерплю нарушения Лекс Империалис на своей территории, Уго, – прорычал Хавьер, вперив в аббата тяжёлый взгляд своих скрытых шлемом глаз. – И я говорю вовсе не о нарушении сроков пополнения рядов личного состава Участка Крепости. Нет, Сегура. Я имею в виду сделки с контрабандистами.

Уго Сегура едва не задохнулся от возмущения. Сжав кулаки, он гневно уставился прямо в прорези арбитрского шлема. Дуэль взглядов продлилась совсем недолго. Вскоре аббат-настоятель сдался и опустил голову.

– Давай список, он будет рассмотрен в ближайшее время…

– Немедленно, Сегура! У меня не так много времени, чтобы стоять в очереди, пропуская тех, кому ты… Немедленно! Мне нужно полтора десятка кандидатов в штурмовики. И не как в прошлый раз! Штук пять толковых умников. И желательно, чтобы они все были из пустотников. Нет времени возиться с их акклиматизацией.

– И ради этого ты вломился ко мне, когда у меня и так… дел невпроворот? Ксавьер, это же нелепо!

– Это твоё пристрастие к духам из Шатарского Доминиона нелепо, Уго! – огрызнулся магистратор, с презрением глядя на аббата. – Поднапрягись, и мы ещё долго не увидимся. Как только дашь мне то, что я хочу, я покину схолу. Ты же не хочешь, чтобы я остался и побеседовал с Первым из Равных?

Челнок мягко влетел в определённый для него оператором шлюз и начал стыковку. Ведьмознатец чувствовал себя обделённым. Лорд Пелленор нашёл в схоле ведьму и казнил её сам, без его помощи. Это Конрад узнал от верного ему человека из свиты инквизитора. Конечно, не ему было жаловаться. Старик в последнее время не участвовал в операциях, оставляя всё на своего дознавателя и его Ищеек. Работы было более чем достаточно, и одна ведьма ничего не решала. Можно было позволить лорду Пелленору вспомнить молодость. Первый звонок удивил Конрада. Инквизитор связался с ним только для того, чтобы спросить о том, что и так прекрасно знал. Это было не в его привычках. Второй всё расставил по местам. Пелленор нашёл себе развлечение, а его отправил проверить абсолютно бесперспективную группу бывших прогенов. Но не это раздражало Конрада. Охота на ведьм была его работой. И сейчас его лишили возможности её исполнить, показать своё мастерство.

Челнок несильно тряхнуло, когда он пристыковался к станции. Конрад встал и направился к выходу, не дожидаясь сообщения от пилота. Ищейки выстроились вслед за своим командиром, как всегда, исполнительные и безмолвные. У трапа дознавателя уже ждал запрошенный транспорт. Арбитрес оказались на редкость предупредительны или просто не желали злить Первого из Равных после того случая.

Ищейки разместились в «Носороге» с весами Арбитрес на борту, для Конрада же выделили бронированный автомобиль. Напротив него на кожаном сиденье сидел пожилой вериспекс. Виски Арбитрес бугрились имплантами, левый глаз закрывала пластика, проводки от которой уходили под кожу в районе затылка мужчины. Когда Конрад забрался в машину, вериспекс склонил голову и сложил руки на груди в знамение аквилы.

– Мне нужно увидеть новичков, только что прибывших на станцию из схолы имени святого Даниэла. Только увидеть. – Конрад был практически абсолютно уверен, что зря теряет время.

Разве могло так случиться, чтобы сразу две ведьмы проскользнули через все проверки и смогли спокойно жить в схоле? Разве могло так получиться, что именно эту вторую ведьму или колдуна чудесным образом спас от внимания инквизитора арбитрат-недоумок Хавьер? При всей мягкости в обучении, схола Прогениум имени святого Даниэла всегда тщательным образом проверяла своих учеников. Один прокол – это уже непозволительно много. У девчонки дар мог развиться стремительно вместе с половым созреванием. Но на станцию прибыли уже вполне взрослые выпускники.

– Это вполне можно устроить, многоуважаемый. Они как раз сейчас проходят осмотр и медицинскую комиссию, – вежливо ответил вериспекс.

Конрад с раздражением подумал, что мог и не брать с собой Ищеек, но тогда лорд Пелленор неизбежно заподозрил бы его в пренебрежении долгом и приказом. Шанс обнаружить среди двадцати выпускников незарегистрированного псайкера был исчезающее мал. Но всё же он был.

– С кого желаете начать? С юношей или с девушек? – поинтересовался вериспекс.

В нём не было ни капли угодливости, только бесконечное терпение и вежливость. Для общения с дознавателем Пелленора Арбитрат выбрал самого покладистого из своих членов.

– Не имеет значения.

Конрад равнодушно отвернулся к окну. Хотя там тоже смотреть было особенно не на что. Самая обычная орбитальная станция, большую часть которой занимали помещения Арбитрата. Стандартная имперская постройка, за свою жизнь он видел сотни подобных.

Вскоре машины достигли точки назначения – промежуточных бараков Арбитрата. Сюда привозили новичков, здесь они жили и готовились к испытаниям и распределению. Большую часть времени эти бараки пустовали, иногда их использовали для временного размещения больших партий преступников. Они располагались вдалеке от основных зданий Арбитрата и представляли собой достаточно убогое зрелище. Ряды крошечных клетушек с минимальными удобствами, общей душевой, столовой и большим лазаретом. Свободное от осмотров время бывшие прогены могли посвятить тренировкам. К их услугам был крошечный крытый полигон с торчащими из стен металлическими прутами и некоторым количеством учебного оружия.

Первым делом вериспекс повёл дознавателя и его Ищеек к лазарету. Там сейчас проходил медицинский осмотр девушек из пополнения. Всего их было шестеро. Вслед за своим провожатым Конрад зашёл в небольшую комнатку рядом со смотровой. Ею иногда пользовались старшие арбитраторы, чтобы понаблюдать без помех за пополнением и, возможно, приглядеть себе подчинённого.

Конрад холодно смотрел на шестерых девушек. Ни в одной из них он не чувствовал ни капли пси-способностей. Крепкие, мускулистые и абсолютно нормальные, они были лишены даже малейшего признака мутаций. Дознаватель покачал головой и отвернулся.

– Юноши сейчас тренируются. Через час у них первая проверка, – сообщил вериспекс.

– Посмотрим.

Конрад решил для начала понаблюдать. Его Ищейки могли разделаться со слабым колдуном за несколько минут, а он не хотел лишний раз вмешиваться в дела Арбитрата. Отношения местного участка с милордом Пелленором и без того были натянутыми.

Вериспекс провёл его на узкую галерею, утопленную в стену над тренировочным полигоном. Снизу разглядеть её было невозможно. Ищейки растянулись по всей галерее, она была слишком узкой для того, чтобы они могли встать хотя бы по двое. Конрад подошёл к бронированному стеклу и опустил взгляд на тренирующихся внизу юношей.

И тогда он почувствовал. Конрад не был псайкером, но мог с одного взгляда определить силу любого из них. И сейчас он чувствовал присутствие колдуна там, внизу. Силы псайкера ещё спали, никак не проявляя себя. Но они определённо были, и немалые. Пелленор оказался прав, среди этих двадцати выпускников нашёлся один с пси-способностями. Конрад хищно улыбнулся, разглядывая свою жертву. Этот юноша пока ещё не мог стать инструментом, он был ресурсом, потенциалом, который можно будет использовать, когда придёт время. И старику вовсе не обязательно было о нём знать. Конрад решил оставить этот маленький приз только себе.

– Как зовут того долговязого блондина?

– Ниро Липпе.