Проходная

Тёплый летний вечер в областном центре - городе миллионнике. Сквозь проходную тракторного завода, построенного ещё во времена СССР, неторопливо движутся люди, возвращаются с работы. Небо уже окрасилось оранжевым, и дело идёт к закату.

На проходной сидит хамоватый на вид охранник лет 25. Иногда он останавливает одного из проходящих, требует показать сумку или пакет. Радуется небольшому количеству своей власти, но жертв выбирает осторожно.

Из вереницы людей осталось лишь двое. Одна - расфуфыренная дама, наверное, из бухгалтерии. Она громко говорила по телефону и, когда охранник с сомнением попросил показать ему сумочку, рывком открыла её и ткнула охраннику в нос, не отрываясь от разговора. Охранник нахмурился, и проводил её недовольным взглядом.

А вот следующим шёл странноватый тощий парень, неопределённого возраста. Не старик ещё, но и не юноша уже, ну, может тридцатник ему. Мятый, неопрятный, слегка небритый. Очки на носу, одна линза треснутая. Он собирался пройти через проходную, думая о чём-то своём, но не тут-то было.

Охранник ухмыльнулся и буркнул вслед Тощему:

— Эй, стой!

Реакции нет.

— Стой, кому сказал! — рыкнул охранник, подскочил со своего места, подбежал к Тощему и схватил его за куртку.

— Стой, кому говорю!

Тощего развернуло, и он с недоумением посмотрел на охранника, что только что выдернул его из каких-то глубоких раздумий. Поправил треснувшие очки, на носу.

— Карманы показывай! — грозно сказал охранник, и ухмыльнулся. Чем-то напоминал он сейчас уличную шпану.

— Вы не имеете права. — возразил тощий, с некоторым упрямством.

— Кому говорю, показывай карманы! — повысил охранник голос, и начал багроветь. Из будки охраны подтянулись ещё одна мутная личность в форме, и встала неподалёку.

— Вы не имеете права! Я буду жаловаться начальнику цеха! — гордо ответил тощий, оглядываясь по сторонам.

— Какой, мать его, начальник цеха, ты, чёртов несун. Живо пошёл с мной! Проверять будем, что ты утащить успел. — Охранник ухмыльнулся.

Слово за слово, и дело кончилось потасовкой. В какой-то момент, то ли попытался охранник Тощего толкнуть, то ли силой снять его мятую джинсовую куртку, но как-то оказался Тощий на земле, в пыли, где его хорошо изваляли, и сломали ему второе стёклышко очков. Затем затащили его в будку и допросили, с особым усердием. Но он действительно пожаловался, как и обещал, Начальнику Цеха.

Только вот тут история вышла ретивому борцу с несунами боком. Выяснилось внезапно, что работает Тощий тут уже лет пятнадцать, зовут его Николай. Известен он как человек крайне странный, чудаковатый, и не от мира сего, и звали его "инопланетянин" за глаза иногда. Только вот выдавал "инопланетянин" иногда чудные, но полезные идеи, а поэтому репутация у него была положительная. И не знал охранник о нём только потому, что ходил тот всегда через другую проходную, кроме этого дня.

В общем, жалоба Николая пошла к начальству, начальство вызвало охранника на ковёр, и с живейшим интересом послушало красочный рассказ охранника о том, что, мол, уверен он был, что героически ворам-несунам противостоит, и что, мол, вёл Николай себя странно и догнали его еле-еле. Послушало начальство эту фантастическую чушь, и уволило охранника к чертям. Всё-таки "инопланетянин" ценней оказался.

Вот только на работу Николай больше не вышел. Взял больничный, потом отпуск, а потом так и не вернулся.

Прошло три месяца.

***

Об этой истории Виталик — тот самый охранник — рассказывал в очередной раз. Он сидел во дворе, на лавочке, и в тени дерева играл в шахматы с Дядей Мишей, которому и жаловался на жизнь.

— Экую ты оказию себе устроил, Виталик. — сказал Дядя Миша, потягивая пиво, глянул на доску и переставил фигуру. — Шах.

Был "Дядя Миша" неопределённого пожилого возраста, седой и с тросточкой. Пожилой, но вот сколько конкретно лет ему — сказать сложно. Походил он то ли на старого советского пенсионера-интеллигента, то ли на деревенского дедушку. В кепочке, с палочкой, аккуратно, но старомодно по-рабочему одетый, он выглядел анахронизмом, будто сошедшим с экрана советского кино. Никого Дядя Миша не трогал, не беспокоил, проводил свои дни мирно на лавочке, и играл в шахматы сам собой или же с редкими заинтересовавшимися прохожими. Что его связывало с Виталиком было совершенно непонятно.

Виталику же было лет двадцать с чем-то. Коротко подстриженный, с блёклыми серыми глазами, он всем видом походил на выросшего хулигана или гопника — хоть и не самого отбитого, но уж точно с опытом драк и отжимания ценных вещей у населений.

Шахматная партия была где-то на середине, и Виталик чесал затылок, думая, как выйти из той ловушки, которую Дядя Миша ему поставил. Передвинул фигуру, а затем продолжил оправдываться:

— А чо я-то чо? Он, Дядь Миш, прям вылитый несун жеж ведь. Идёт, и качается как под кайфом, четырёхглазая оглобля такая, зыркает по сторонам, а глаза стеклянные.

Дядя Миша неодобрительно покачал головой, а Виталик продолжил, энергично жестикулируя

— Я ж не знал, что он ни черта не взял, и что куртка порвётся, что она дорогая, и что очки у него несколько тыщ за линзу. Я ж, блин, всего лишь работу, блин, делал, а он как не мужик, сразу к начальству, плакаться в жилетку, гнида такая.

Дядя Миша вздохнул, переставил фигуру на доске и поставил мат. Виталик вытаращился на доску. А Дядя Миша сказал:

— Друзья твои сейчас подойдут, Виталик. В другой раз продолжим.

Он быстро сложил доску, взял её под мышку и ушёл, пока Виталик озирался по сторонам.

***

К скамейке подошли двое.

— Привет, Виталь, — Развязным голосом сказал один из них, высокий и тощий. Он слегка пошатывался, и его глаза, с расширенными зрачками, нехорошо блестели. Звали его Игорь, но чаще его звали по кличке — "Хмырь".

За Хмырём, руки в карманы, семенил, ухмыляясь, Лев, он же Лысый. В кепочке, кожаной куртке. По сравнению с Виталиком эти двое выглядели чуть более отбитыми и чуть более опасными. Будто был у них не только опыт отъёма мелких ценностей, но и что-то посерьёзней.

— Даров, парни, — сказал Виталик, группа обменялась рукопожатиями и парой хлопков по плечу.

— Опять на лавке один сидишь — протяжно сказал Хмырь, пошатываясь.

— Да я чо, я — начал Виталик, но Хмырь перебил.

— Неее. Ты погоди. Я что думал-то, — Хмырь качнулся, затем крепко задумался.

— Мужик тот, с проходной — ухмыляясь, буркнул Лысый.

— Даа! Мужик с проходной, во! — оживился Хмырь, потом внезапно наклонился к Виталику, и серьёзно сказал:

— Проучить бы его. Сечёшь? Тебя ж из-за него с проходной турнули, а там такая лафа была, и тут вот.

Лысый кивнул, и поддержал:

— Вроде ж третий месяц уже работу ищешь? Нехорошо он поступил. С тобой. Не по-мужски.

Хмырь икнул, и продолжил:

— Сразу плакаться побежал, и вот.

Виталик задумался. После ляпа на проходной дела пошли наперекосяк. И хоть и пытался он переговорить с Николаем, и объясниться, но странный тощий тип старательно его избегал и вообще со временем перестал появляться на улице. Теперь он лишь изредка выглядывал на улицу через окно. Внутри начала подниматься злость. Лысый ухмыльнулся.

— Проучить бы его, — притихшим и серьёзным голосом сказал Хмырь. Виталик встрепенулся:

— Что? А как?

Повисла пауза. Хмырь рассмеялся:

— Да попугаем его. Поорём под окнами, пусть подгузники сменит.

Хмырь наклонился вперёд и спросил: — А ты что подумал? Кровожадный ты наш. Пойдём. — И хлопнул Виталика по плечу.

Где жил Николай троица уже давно знала — это была серая и неприятная на вид общага, с кучей квартир на каждом этаже, общими туалетами и ванной, а также с кучей странноватых жителей. Они добрались туда, встали под окнами комнаты Николая, и минут тридцать поливали его руганью, угрозами и предложениями выйти и разобраться, по-мужски. Никто не вышел, хотя шторы в квартире подозрительно шевелились. Свет внутри не горел, и буянить троице никто не помешал.

Они успокоились, и пошли назад, похохатывая. На душе Виталика была хорошо.

***

Николай сидел в своей крошечной комнате-квартире. Выглядел он неважно — взъерошенные волосы, чёрные круги под глазами. Он ещё больше похудел. В его комнате не было почти ничего — небольшая кровать, тумбочка, табуретка, столик, и на нём старый ноутбук. На столе лежал микрофон, несколько кусков бумаги, древний кассетный плеер и крошечный цифровой диктофон.

Николай сидел на полу и смотрел в пустоту. Мерцал включенный ноутбук, с открытым аудио редактором. В комнате стояла полутьма, закрытые шторы плохо проводили дневной свет.

Николай вдруг подскочил, схватил лист бумаги, и сделал из него кулёк-рупор. Вставил в "рупор" микрофон, надел наушники. Включил в редакторе запись, и как киношный шпион стал водить "рупором" по стене. На ноутбуке бежала спектрограмма записи. Сначала на ней не было ничего странного, но в определённой точке стены по ней пробежали всполохи. Николай записал странный шум, потом бросился к ноутбуку, остановил запись, и прослушал фрагмент несколько раз.

Остановился. Встал, сорвал с себя наушники, и уж было собрался бросить их об пол, но в последний момент передумал и аккуратно положил их на стол. Сел на табуретку, скрючился, закрыл лицо руками, и мелко задрожал.

Он успокоился через пару минут. Встал, походил по тёмной маленькой комнате, потом выскочил во дверь.

— Здравствуйте? — удивлённо сказала ему соседка, милая девушка, что закрывала соседнюю дверь. Она пожала плечами, глядя на убегающего соседа, и пошла по своим делам.

Николай же умывал лицо холодной водой в общей ванной.

***

Старая квартира с ободранными обоями. В окнах стоят рассыхающиеся от времени деревянные рамы, пол с облезлой краской. У стены — железная пружинная кровать, на которой спит Виталик. В комнате царит вечный бардак.

Зазвонил сотовый телефон, заиграл тему старого бандитского фильма. Виталик проснулся, позёвывая, сел на кровати, взял сотовый в руки и сонно посмотрел на экран. Звонил Лысый, и Виталик взял трубку.

"Даров. Дело есть, помощь нужна. Дрын один допереть. Деньжат подкинем. Как, согласен?" — спросил Лысый.

Сонный Виталик уточнил несколько деталей, встал, накинул на себя своё любимое трико и куртку, и вышел из квартиры, не умывшись и не почистив зубы. Захлопнул дверь за собой.

Он быстро добрался до места встречи, где его ждали Лысый и Хмырь.

— Чё за дело-то, мужики? — спросил Виталик.

— Ящик сгрузить, с машины. Тяжёлый. И поднять. По лестнице. — ответил Лысый.

Унылый и неразговорчивый Хмырь стоял рядом. Сегодня он понуро смотрел в землю тусклыми глазами.

— А чё грузчиков не попросили? — полюбопытствовал Виталик.

— Понимаешь, вещь больно деликатную разгружаем — туманно ответил Лысый.

Хмырь вдруг оживился: — Ага! Деликатную. Главное не грохнуть! — и заржал.

Машина с грузом приехала через полчаса — старый советский грузовик, ГАЗ-53. Такой Виталик раньше видел только в виде игрушек. Где они его откопали-то?

Молчаливый водитель вышел из машины, откинул борт кузова и показал на коробку. Квадратный сбитый из досок ящик пропорциями и размерами очень напоминал гроб.

— Ваше. Разгружайте сами. — буркнул Водитель.

— Ну что, за дело? — сказал Хмырь и хохотнул.

Хмырь и Лысый залезли в кузов и стали аккуратно сдвигать ящик к краю. Виталик схватился за выпирающий край, попробовал приподнять и выругался:

— Ядрёна копоть, там что, сплошной железа кусок?

— Ты давай, поддерживай, и не грохни. — буркнул в ответ Лысый. Он взопрел от возни с коробкой и сунул кепку в карман. Водитель же наблюдал за ситуацией и помогать явно не собирался.

С большим трудом они спустили тяжеленный ящик на землю. Судя по всему тут лучше было бы человек шесть.

— Ну и куда её теперь? — спросил взопревший Виталик.

— А вон туда. По лестнице. Третий этаж. — Лысый показал на стоящую рядом многоэтажку.

— И в лифт она не влезет! — Хихикнул Хмырь.

Через полчаса ругани и возни с тяжеленной коробкой, втроём они кое-как затащили её в квартиру на третьем этаже. Насквозь пропотевший Виталик вытер рукой лоб и осмотрелся. Хмырь и Лысый отдыхали у стены, присев на пол. Лысый тяжело дышал. Квартира же была пустая, без штор и мебели, но вот за окном виднелось знакомое здание.

— А чё вы тут с этой штукой делать собираетесь? — вопросил Виталик.

— А ты не беспокойся. — сказал Лысый — Мы тебе через пару дней звякнем.

Хмырь хихикнул. Глаза его снова поблескивали, зрачки расширились. Он слегка покачивался. Лысый протянул Виталику несколько купюр:

— За труды. Потом больше будет.

Виталик пересчитал деньги, хмыкнул, и спрятал полученную "капусту" в карман.

— Ну, бывайте, — сказал он, глянул на ящик ещё раз и ушёл.

***

В полицию Николай пришёл рано утром. Заспанный дежурный, позёвывая, выслушал его просьбу, потом мутным взглядом посмотрел в коридор и невнятно сказал Николаю идти туда. К участковому.

Сейчас Николай в кабинете участкового уже полчаса пытался объяснить ситуацию. В кабинете лежала куча хлама, и на окне, помаргивая помехами, что-то бубнил маленький телевизор, квадратный, с кинескопом. С экрана местный канал, прорываясь через треск помех, рассказывал что-то про очередное убийство.

В кабинете чем-то неприятно подванивало. Запах был слабый, но назойливый и его источник Николай никак не мог обнаружить. Участкового же запахи не беспокоили, и он внимательно слушал Николая, иногда неторопливо кивая ему. Под глазами у него были чёрные круги, и за всю встречу он ни разу не изменил выражение лица. Заторможено, он смотрел на Николая, или же на стену позади него, и время от времени кивал.

— А... так вы это... заявление напишите? — медленно, неторопливо, Участковый протянул руку к стопке бумаг, и попытался вытянуть из неё бланк, из самого низа. Пачка лежащих на стопке документов покосилась, лежавшая на самом верху папка соскользнула и упала на пол. Участковый заторможенно обернулся, посмотрел на лежащую на полу папку, так же медленно и неторопливо, наклонился за ней и поднял её с пола. Приблизил к лицу, шевеля губами, с удивлением прочитал её название, затем положил её обратно на кучу бумаг. И выдернул, наконец, бланк для заявления.

— За...явление нужно. Вот форма. — он протянул Николаю помятый листок бумаги.

— Но как же так, ведь они же... — начал спорить Николай, но участковый медленно помотал головой.

— Форма и заявление. — повторил он. Медленно и тщательно проговаривая каждый слог. — Как напишите, так мы ознакомимся. Обязательно.

И после паузы добавил: — Нельзя. Скрывать преступления. Вы же не скрываете?

В дверь без стука вошёл ещё один сотрудник отделения. Он задумчиво посмотрел на сидящего на стуле Николая, затем перевёл взгляд на участкового, и неторопливо, даже медлительно сказал:

— Жмур. Ещё один. Надо присутствие. — После долгой паузы, участковый медленно кивнул и сказал:

— Сейчас буду. — А затем медленно повернулся к Николаю, и напомнил. — Заявление. Заполняйте.

Из отделения Николай вышел только часа через два. Заявление пришлось переписывать, и беседа с задумчивым участковым не давала никаких надежд на какие-то действия от полиции.

Вообще полицейские внутри здания двигались, как сонные мухи. Медленно, неторопливо, реагировали на вопрос, медленно отвечали, старательно проговаривая слова. У кабинета участкового же один из них вовсе замер, и старательно, с открытым ртом читал советский плакат по гражданской обороне. Читал он его всё время, что Николай провёл в кабинете.

Николай выругался. Затем направился в строительный магазин.

***

— Да не бывает такого! — заорал Виталик, и пнул пустую стеклянную бутылку, что валялась на полу.

Бутылка завертелась и покатилась по полу, упёрлась в лежащий на полу матрас. На матрасе спал Хмырь, и видел какие-то свои, Хмырьские, сны.

Виталик стоял у окна в той самой квартире, куда они затаскивали тот странный ящик. В квартире по-прежнему было пусто, хотя добавилась грязные занавески, пара древних деревянных стульев, подстилка Хмыря, и мусор на полу. На одном из стульев стояла электроплитка с кастрюлей. Обломки ящика запнули в угол, а рядом со спящим на голом матрасе Хмырём стояла грязная тарелка с объедками чего-то.

Лысый сидел на втором стуле у окна, и перед ним стояло странное устройство, смахивающее на телескоп. От "телескопа" через всю квартиру тянулся замотанный изолентой провод к розетке. Состояло устройство из треноги, причудливых кривых пластин, развернувшихся как бутон, трубки, похожей на прицел, оно слегка гудело и попахивало озоном. На боку его светился экран электронно-лучевой трубки, маленький и чёрно-белый.

— Чего злишься, Виталик? Мы ж для тебя стараться начали. — Ухмыльнулся Лысый. — И с чего взял, что не бывает так? Вон, смотри.

Он показал в окно и начал крутить ручки на "телескопе".

Окно выходило на общагу, где жил Тощий. Тот самый Тощий, из-за которого Виталика турнули из охраны. Перед стеной общаги ютился маленький продуктовый магазинчик, а у его входа часто ошивались стайки местных алкоголиков. Сейчас алконавтов было трое, они о чём-то, покачиваясь, спорили.

Лысый крутил ручки, и устройство медленно наклонилось вниз, затем начало поворачиваться, и нацелилось на одного из воинов этанола. Алкоголик отобразился на маленьком боковом экране. Лысый ухмыльнулся, и нажал кнопку. Гул усилился, и вместе с ним сильнее запахло озона. Алконавт качнулся сильнее, схватился за голову.

— Брось. — сказал Виталик. Побледнел, схватил Лысого за плечо. — Поймают!

Лысый ухмыльнулся снова. Алконавт, что держался за голову, сложился пополам, и его собутыльники обеспокоенно трясли его за плечо. Затем Алкаш вдруг обмяк и осел на асфальт.

— Брось! — Повысил голос Виталик. Лысый поднял на него бледные серые глаза.

— Не будет с ним ничего. Не помрёт. Что забеспокоился? — И отпустил кнопку. Затем с ухмылкой спросил — Боишься?

— Не, ну, поймают ведь, блин! — попытался возразить Виталик.

Лысый презрительно фыркнул:

— Поймают они его. Что они искать-то будут? Лучи?

Лысый щёлкнул пальцем по краю “телескопа”.

— Нет лучей. Не оставляет никаких следов. Да и не смертельное оно. — добавил Лысый и ухмыльнулся. — Башка поболит и всё.

Затем он вздохнул и продолжил:

— Трусоват ты стал, Виталь. А мы тебе хотели с мужиком тем помочь. Только он не так прост оказался…

— А что с ним не так? — спросил Виталик.

— Квартиру он экранировал, чем-то — В голосе Лысого прозвучало плохо скрываемое раздражение. — Этим уже не возьмёшь. Был бы агрегат постарее, довоенной эпохи, да на лампах... да где ж его взять?

Лысый задумался.

— А знаешь что… а давай ты его поищешь. Найдёшь, тебе бабло будет. Ну как?

— А сколько бабла? — спросил Виталик, и затем присвистнул от озвученной цифры.

— Ты подумай, — сказал Лысый — А то ты только играешь в шахматы на улице один и всё. А тут глянь какая цифра. — И ухмыльнулся.

— И марку его запомни. Нужно более старый, годов сороковых-пятидесятых, Сталинский. Ламповый. — Лысый ткнул в бок устройства.

Там красовалась надпись: ПГА-03-ЭШП-А. РЗПП 1963. Официальная, как таблички на токарных станках.

За окном двое алконавтов, спотыкаясь, поднимали своего товарища. Тот медленно приходил в себя.

***

После похода в полицию, Николай закупил материалов, заплатив ощутимую часть своих сбережений, и потратил несколько часов на создание защиты. Он провозился полдня, оклеил стены своей комнаты и потолок фольгой, протянул по окну и полу провода создав нечто вроде клетки Фарадея. Именно так советовал поступить тот непонятный сайт в сети — именно это должно было защитить от странных воздействий сквозь стены.

После случая на проходной, Николай начал замечать странное. На него оглядывались незнакомые люди, смотрели в окна. Как и сейчас. Николай приоткрыл штору, и глянул на улицу. Под окном стоял местный алкаш и пристальным взглядом смотрел на его окно. Именно на его окно, и уже довольно давно.

За стенами происходило что-то странное, и своим микрофоном Николай обнаружил шумы. Опять же, совершено случайно. Шумы для уха были совершенно неслышимые, но его старенький ноутбук с простым аудиоредактором смог вычленить странный всплеск в аудио спектре. Повозившись с шумом, Николай сумел выделить всплеск и развернул его в слышимый спектр. Во всплеске звучал голос, который говорил что-то нечленораздельное...

Странности продолжались довольно долго, и выматывали Николаю нервы. Он уже и не беспокоился даже об остолопе охраннике, что орал у него под окнами (за три месяца этот болван никак не мог успокоиться), а беспокоился он о голосах, неслышимых шумах за стеной, и смотрящих в его окно людях.

Поэтому и решил сделать нечто вроде экрана в комнате. Правда, пускать сюда теперь никого было нельзя, да и вместо фольги надо было бы использовать провода и сетку. Но Николай торопился. Торопился не зря, как выяснилось, так как в середине дня наспех сделанный экран пару раз слышимо загудел. Кто-то его чем-то облучал. Пытался.

Довольный собой, Николай походил по квартире, потом выглянул в глазок двери. И отскочил от него, как ужаленный. За дверью стояла неизвестная ему бабка и смотрела на него. Пронзительным, немигающим взглядом.

Накатила паника. Участилась дыхание, по лбу потёк холодный пот. Николаю хотелось сесть на пол и завыть. Что происходит-то вообще? Он сел на пол, шурша фольгой, и пытался прийти в себя.

За дверью раздались шаги. "Пропустите!" сказал строгий голос.

Николай подошёл к двери снова, и заглянул в глазок. Бабки больше не было, но вот он видел, как мимо проходят люди в белых халатах, с носилками. Вот они бегут мимо двери, проходят несколько минут, и вот они возвращаются назад. На носилках пациент — та самая девушка, что здоровалась с ним в коридоре. Без сознания, на лице кислородная маска.

И снова начинается паника. Хорошо хоть интернет проводной и ничего с ним не случилось. Сотовый внутри комнаты не работал — сигнал не проходил через клетку. Николай снова полез на тот сайт, где нашёл совет по созданию экрана.

Последующие несколько часов он сидел за ноутбуком. Иногда подскакивал, вздрагивал, оглядывался на дверь и окно.

***

Вечер. Виталик сидел на лавочке и, как обычно, играл с Дядей Мишей в шахматы. И думал. Не давал ему покоя тот странный агрегат, который Лысый неизвестно где взял. Что это за штука-то? Виталик подумал и спросил ни с того ни сего:

— Дядь Миш, ты вроде давно живёшь, может, знаешь что про фиговину такую, ПГА-03-ЭШП называется... тут типа нужно старую достать, ламповую, сталинскую...

Ну откуда ему про это знать, подумал Виталик.

Дядя Миша вздохнул, переставил фигуру на доске, и сказал:

— Опять тебя друзья в странное дело втянули. Говорил я тебе не связываться с ними.

Виталик вздохнул. Ну да, не знает он ничего. Переставил фигуру. Но дядя Миша продолжил. И рассказывать он начал что-то странное.

— Про ПГАшки твои, старые и на лампах... Говорят, их все Улей растащил, когда война начиналась. В войну больше половины улья передохло, а те что остались, под землю ушли, и прячутся, глубоко, ждут чего-то.

Виталик вытаращил на старика глаза. Тот переставил фигуру:

— Шах тебе.

Затем продолжил, неторопливо, пока Виталик смотрел то на него, то на доску.

— Раньше до Улья можно было с уличного телефона дозвониться по пустому номеру, любому, ведь они разговоры слушали. Звонишь несколько раз по одному номеру, ждёшь, когда вместо гудков будет тишина, ждёшь ещё и будет три щелчка, железных таких, как кусачками. Потом в трубу говоришь "Аве Регина Инсекта", что хочешь и где оставишь подношение. Потом если в трубку щелчок - согласны, если два - то нет. Только да и нет они могут.

Дядя Миша вздохнул, и оглянулся.

— Только сейчас же цифра везде, уличных телефонов уж наверно нет, а сотовые Улей слушать не может, и чёрт знает как с ним теперь связаться. Говорят можно морзянкой по трубам перестукиваться, если найдёшь трубу, что идёт глубоко и людей поблизости нет. А без договора к ним нельзя - сожрут ведь просто так.

Виталик переваривал информацию, опустил взгляд на доску, с вытаращенными глазами, и переставил фигуру. Дядя Миша продолжил.

— А ещё говорят, что в заброшенных цехах промзоны электродного завода Ползуны шныряют до сих пор, железки ищут и запчасти, и договориться можно, если не боишься. Этим перфокарты давай, советские. Они их читать умеют. Выбиваешь в одной просьбу текстом, вторую оставляешь, чистую - для ответа. Оставляешь на ночь, придавив камушком, утром приходишь, смотришь, что тебе Ползуны ответили.

Виталик ошеломлённо слушал.

— Только тут ведь момент какой. Улей, ему несколько коровьих туш притащи, и он счастлив будет и тебе отдаст, считай, любую поломанную железку, ибо они ему не нужны, а жрать они хотят всегда. Это если ты к ним слишком близко не подойдёшь, и орать со страху не начнёшь, когда в первый раз увидишь.

Дядя Миша взглянул на доску.

— Нервные они. А Ползуны, им медь и железки и электронику давай, запросят они у тебя тонну медной проволоки, и проблем не оберёшься. И органиков они не жалуют, если тебя увидят - спалят электродугой и всё. Один пепел останется. Так что если туда полезешь и вдруг услышишь железный лязг и грозой запахнет - лучше тикать оттуда сразу.

Дядя Миша переставил фигуру.

— Вот и думай, стоит ли с Ними из-за одного мужика с экраном связываться или нет. Мат тебе.

Виталик смотрел на доску, на Дядю Мишу, а сказать мог только:

— А....?

Дядя Миша слегка улыбнулся, и начал собирать шахматную доску. Смахнул фигуры, сложил их в доску, сложил саму доску пополам.

— Пойду я, Виталь. И бросил бы ты это дело, а то ведь заведут тебя когда-нибудь друзья туда, откуда вернуться нельзя будет. Бывай.

И ушёл.

Виталик сидел на скамейки и оторопело рассматривал окружение. Улей? Ползуны? Чего?

Информация не укладывалась в привычный мир никаким образом. Шутит, что ли Дядя Миша? Вроде не такой он тип?

Виталик вздохнул, достал сотовый, набрал номер Лысого.

— Что, опять один на лавке сидишь? — поинтересовался Лысый.

— Даров. Слушай, тут такое дело... ты знаешь, где перфокарты найти? Советские. И кента какого-нибудь, что их печатать умеет...

— Эким ты заинтересовался, Виталь. Найду. — в голосе слышно было, что лысый ухмыляется.

— Благодарен буду. Тут дело хитрое такое вышло, с картами.

— Да не вопрос. Перезвоню. — Лысый повесил трубку.

Виталик остался на скамейке. Он думал о вываленной Дядей Мише информации. Он пытался вспомнить, видел ли где-нибудь уличный стационарный телефон.

***

Недовольный водитель доставки вырулил Газель к общежитию. На боку Газели красовалась надпись: "ГлавЭлектроПрибор", стилизованная под советский шрифт. Ниже мелким текстом, было написано: магазин электротехники, телефон...

В город приходила осень, становилась прохладно. Поверх формы магазина, водитель надел тёплую куртку. Он остановился рядом с общежитием, достал бумажный лист доставок, и осмотрел его. Закурил. Потом толкнул напарника, что дрых в пассажирском сиденье, в типовой форме ГлавЭлектроПрибора, и тоненькой куртке.

— Ну ты и соня, Семён. Даже шторм тебя не разбудил. — мрачно бросил водитель, перелистывая бумажный список заказов.

Его напарник вернулся к жизни, продирая глаза. Выглядел он крайне плохо — чёрные круги под глазами, бледный.

— Ты что, пил что ли? — спросил Водитель — выглядишь как труп.

— Я, это... — попытался сформулировать ответ напарник, и не смог.

— Какой-то умник барабан кабеля заказал. Поможешь тащить. Ладно хоть у него первый этаж...

Водитель мрачно осмотрел общежитие. Вокруг него было как-то необычно тихо.

— Пойдём. — толкнул он Напарника в плечо, и тот заторможенно кивнул.

Они вытащили катушку из кузова газели. Не такая уж и тяжёлая. Понесли вдвоём её внутрь. Консьерж-охранница так же сонно кивнула им и пропустила их.

Водитель принюхался и сморщился. В воздухе чем-то воняло. Несильно, но заметно. Откуда шёл запах, было непонятно, но запах раздражал. Они нашли в коридоре дверь, и постучались.

— ГлавЭлектроПрибор, доставка! — сказал Водитель.

За дверью раздалась возня. Открываться дверь не собиралась, но глазок мигнул пару раз, значит, за дверью кто-то был.

— Оставьте под дверью, пожалуйста! — пробубнил за дверью неуверенный голос.

— Мне нужен номер заказа и ваша подпись! — заявил водитель.

— Номер... — голос назвал номер, правильный, — а подпись... вы не могли бы документ просунуть через щель?

Вот же блин. Первый заказ и уже попался какой-то странный тип. Водитель оглянулся на напарника, но тот стоял, сутулясь, и как будто спал на ходу. Водитель вздохнул. Осмотрел дверь, и попытался протолкнуть бланк заказа в щель между дверью и косяком. Это получилось не сразу, но невидимый хозяин квартиры ухватил лист, и утащил бланк к себе. Снова послышалась возня, и лист вернулся назад. С подписью. Всё по правилам, но надо будет сообщить, что получатель с придурью. На случай, если вдруг решит вернуть. Или ещё чего.

— Пошли. — Водитель хлопнул сонного напарника по плечу. Тот дёрнулся, и такой же сонной походкой направился к выходу.

Доставщики ушли, и убедившись, что никого поблизости больше нет, Николай открыл дверь, быстро затянул к себе катушку провода, и так же быстро дверь закрыл.

Газель ГлавЭлектроПрибора выехала из двора общежития, и отправилась дальше развозить заказы. Напарник водителя снова спал, закинув голову.

***

Электродный Завод построили в 1954м году. Предприятие долго и успешно обеспечивало графитными изделиями полстраны, но не пережило перестройку. Завода не стало, а его остов стоял до сих пор. Даже с номинальной охраной. На территории же образовалась свалка. Остатки былого великолепия ржавели вперемешку с новым, попавшим откуда-то извне мусором.

Виталик задумчиво осматривал стену мёртвого завода. Колючки нет, подтянуться и перемахнуть несложно. Или же можно договориться с сонным сторожем. Или же искать в стене дыру, она, наверное где-то есть. Только вот обходить громадную территорию долго.

— Не лез бы ты туда, милок. Можешь и не вернуться. — раздался старческий голос. Виталик обернулся.

Там стояла бабка. Древняя как Революция. Подслеповато щурится на солнце, и не видит ничего, скорее всего. Смотрит, осуждающе на Виталика.

— Ды я, ж... я ничего! — высказал Виталик глубокую мысль, и показал на завод рукой, на миг отвернувшись от бабки.

Он повернулся назад, но бабка исчезла без следа.

Виталик вздохнул. Опять что-то странное творится. Он проверил в кармане перфокарты. Одна продырявленная, вторая чистая. Ему казалось, что вот-вот кто-то выскочит из кустов и закричит "розыгрыш!", "скрытая камера!". Но никто не выскочил. Поэтому Виталик подпрыгнул, схватился за верх стены и перемахнул через неё.

Кстати, а где конкретно надо оставить перфокарту? Наверное, всё-таки в глубине?

Зачем-то он присел и начал аккуратно, и тихо двигаться через двор, а затем сквозь административный корпус.

Внутри был полный разгром. Мебели нет, полы местами взломаны, осыпалась штукатурка, кое-где просела крыша. Попадались кучки битого кирпича.

"Нету никаких ползунов" — подумал Виталик, но не выпрямился, а пошёл дальше, пригнувшись.

А потом он нашёл детскую куклу. Куклу, которую кто-то старательно прибил штырём к бетонному столбу, пронзив штырём голову. Потом он нашёл ещё одну. Потом распятого на стене голубя.

Он продвинулся сквозь административное здание в промышленную пристройку. Внутри был лабиринт из кирпичных стен и соединённых друг с другом комнат. Что-то это не походило на типовую советскую планировку. На полу лежал битый кирпич. В комнатах выбитые вместе с рамами окна, пустые дверные проёмы. И снова прибитая к стене детская кукла. Знак, что тут вам не рады.

А потом Виталик услышал цокот. Неторопливое пощёлкивание металла по камню. Лёгкий скрежет. Запахло озоном. Что-то двигалось поблизости. "Твою ж дивизию!" только возникло в голове. За стеной затрещал звук электрического разряда, и озоном запахло сильнее.

Виталик подкрался, медленно, осторожно к двери, и попытался взглянуть.

В куче битого кирпича копошилось непонятное нечто. Оно шевелилось с железным лязгом, и как будто бы что-то грызло. Оно ярко, ослепительно светилось, покрытое электрическими разрядами, будто живая молния. Из его тела, будто из катушки тесла, вырывались длинные электрические дуги. Они тянулись к стенам, к потолку, к торчащим кускам арматуры, и будто облизывали стены, оставляя иногда выжженный след.

Виталик начал медленно, и тихо отодвигаться от двери, пока электрическая пакость его не заметила. Но он неудачно дёрнулся, и по полу покатился кусочек кирпича. Стукнулся о стену. Издал шум. С металлическим лязгом, "Нечто" обернулось, в соседней комнате раздался низкий гул, он быстро перешёл вы высокочастотный звук.

Виталик быстро прыгнул в сторону, и стену, у которой он прятался, разнесло на кирпичи мощным ударом. По её остаткам пробежали электрические разряды.

Виталик просто побежал, пытаясь не бежать по прямой. Он прятался за стенами и дверными проёмами. По пятам за ним следовал цокот лёгкого металла по кирпичу, в его сторону летели электрически разряды, над головой пролетали электрические дуги, и время от времени снова низкий гул превращался в высокий тон, и тогда стены и дверные проёмы разлетались в куски.

Хорошо, что он запомнил путь. Он нырял за поворотами, зигзагами двигался через разрушенное административное здание, а электрическая дрянь всё шла по пятам и пыталась его поджарить.

В конце концов, Виталик сиганул в окно, разбежался, залез на стену, и тут и получил разряд. Его тряхнуло, он свалился со стены, снаружи территории. И долго не мог встать. От его ботинок шёл дым.

К чертям этих "Ползунов".

Он, наконец, встал, выдохнул, закашлялся. Чесались руки. Он посмотрел на них и увидел на коже ветвистые следы, похожие формой на молнию. В голове всплыли воспоминания "Фигура Лих... Лих... Лихтенберга".

— Ссс-сволочь... — выругался Виталик, опёрся на стоящее поблизости дерево, и постоял. Тело болело, голова кружилась, и тоже болела. Он достал из кармана сотовый, но тот от разряда сдох и не включался.

— Да что ж за непруха-то... — взвыл Виталик, и вдруг удивлённо вытаращился на стену дома напротив.

На доме напротив висел уличный телефон. Старый. Советский. Дисковый.

Виталик доковылял до него. Снял трубку. В трубке был гудок. Жетона телефона у него не было, поэтому он просто набрал три цифры подряд. Стал ждать.

В трубке раздались три щелчка. Как будто кто-то клацал плоскогубцами.

— Аве... Регина... Инсекта... — произнёс Виталик, морщась от головной боли.

***

Через несколько дней Виталик, Лысый и Хмырь стояли на городской свалке, рядом с сарайчиком сторожа. Солнце зашло, и наступила ночь. Довольно светлая - на небе сияла луна. Над троицей печально светил фонарь.

Лысый зажёг сигарету, подсветив своё лицо зажигалкой. Он был очень доволен.

— Да, Виталь, удивил ты меня. Не ожидал такой прыти. Думал, растерял всю хватку, а ты тут с такими личностями договориться сумел. — Лысый покачал задумчиво головой, как бы не веря в происходящее.

Хмырь стоял рядом, и нервно оглядывался по сторонам. Виталик хмуро спросил:

— Так ты уже знал, что ли про этих? — и потёр нос. После удара руки его до сих пор слегка тряслись.

— Да не переживай ты, Виталь! Дело-то обычное — Лысый его фамильярно хлопнул по плечу. — ПГАшки достать в наше время ой как тяжело, я тебе и бонус отсыплю. Вот, смотри — он протянул ему пачку купюр.

Виталик хмуро посмотрел на них, но взял.

— Думаю, завяжу я с этим со всем, когда закончим. Приложило меня крепко.

Лысый изобразил огорчение.

— Да ты не торопись, Виталь, с кем небольшой прокол не бывает. Подумай. Деньги-то хорошие.

В темноте зашумел мотор. К ним подъехал тот же древний грузовик, что и в прошлый раз - ГАЗ-53. Водитель притормозил, вышел из кабины, и подошёл к троице.

— Показывай, куда груз сваливать. И меня тут не было, если что. Сами знаете, как оно. — сказал Водитель.

— Знаем, знаем. Вон туда сбрось. — Лысый указал на тёмное, неприметное место вдали от освещённого сарайчика сторожа.

С тарахтеньем, грузовик добрался до точки, подъехал к ней задом, и самосвалом сбросил груз. Три коровьи туши. А потом просигналил и уехал назад в город.

— Вот тут заляжем, — сказал Лысый. — Главное не шуметь. Не кричать. И, Виталь, всё удивляюсь я тебе. Как такую сделку-то нашёл: три туши за ПГАшку. Это ж бесплатно считай.

Хмырь зябко поёжился и огляделся по сторонам. Они стали ждать.

В полночь резко похолодало. Затем потянуло каким-то гнилостно-приторным запахом. Вокруг выбранной ими площадки земля вздулась, и на поверхность выползли огромные существа. Высокие, прямоходящие, под светом луны они блестели хитином. Со спины их можно было бы принять за фигуры в плащах, хотя пара из них приоткрыла панцирь, на время выпуская крылья.

Хмырь дёрнулся и резко задрожал. Почему-то Виталик знал, что зрачки Хмыря сейчас расширены... А потом одно из существ, повернулось в их сторону. Луна осветила гигантское насекомое, со страшной мордой, острыми жвалами, и тонкими, почти человеческими руками, с длинными, острыми, пальцами.

Хмырь заверещал. И все существа посмотрели на них. Затем застрекотали, и стали расправлять огромные, кожистые крылья.

— Дерьмо. Бежим! В сторожку — рявкнул Лысый и они рванули.

Лысый тянул за собой ничего не соображающего Хмыря, но тот споткнулся, упал, и Лысый быстро глянув сначала на него, потом на приближающихся жуков, разжал руку.

Когда Виталик и Лысый вбежали в сторожку, Хмырь взвизгнул ещё один раз и заглох. Раздался треск чего-то разрываемого, а потом чавканье. Лысый возился с замком и всё никак не мог его закрыть.

Виталик вытаращился в угол сторожки.

— Дядя Миша?

— Виталь, тут кроме нас нет никого, с дверью помоги! — Заорал Лысый, и в этот момент по двери сильно ударили снаружи.

— В смысле, нет никого? — недоумённо повернулся Виталик назад.

Мощные жвалы разорвали дверь, и выдернули Лысого наружу. Раздался короткий крик и чавканье. А в голове прозвучала фраза. "Опять один в шахматы играешь?".

Виталик оглянулся на Дядю Мишу. Время, как будто остановилось и мир, на мгновение замер.

Глаза старика светились и он просвечивал.

— Эх, Виталик, Виталик. — прохрипел Дядя Миша. — Я тебе говорил, что заведут тебя друзья туда, откуда нельзя вернутся? Что не стоит один мужик с экраном этой возни? Говорил.

Полупрозрачный старик горестно кивнул.

— А теперь уже поздно что-то исправить. Прощай, Виталик. — и Дядя Миша растворился в воздухе.

Мир продолжил движение. Виталик оглянулся к двери. В проёме показался огромный жук, и замахнулся на него когтистой лапой.

А потом Виталик умер.

***

Николай устал. Устал бояться, сидеть взаперти в своей квартире. У него кончались продукты.

Клетка Фарадея удалась на славу, и он успешно оплёл всю комнату купленным кабелем. А когда закончил, понял, что вокруг стало как-то очень и очень тихо. Не ругались больше соседи. Не шумели голоса на улице. Странная бабка не заглядывала в глазок. Он осторожно заглянул за штору, но и под окнами больше никто не стоял.

Виталик хотел позвонить, но телефон внутри клетки не работал. Полез в интернет, и понял, что связи тоже больше нет. Он думал, что делать. Куда-то выходить было страшно. Он провалялся в бездействии несколько дней, а потом к нему постучали.

Он выглянул в глазок. Там стоял участковый. Выглядел он плохо - совсем бледный и ещё более уставший.

— Николай. — Медленно, неторопливо и вдумчиво, произнёс участковый.

— Нам... нужна ваша помощь. Вскрылись... подробности по вашему делу. Другие жертвы. Пройдёмте со мной? Вы очень нам поможете, если просто согласитесь всё обсудить...

Он говорил медленно, как будто бы засыпал и вот-вот свалится, в любой момент.

Из-под двери потянуло сладковатым запахом. Он был слабый, ненавязчивый, но очень быстро распространился по комнате.

Запах успокаивал и расслаблял.

— Правда? — оживился Николай. — Ведь мне никто не верил!.

— Правда — сонным голосом ответил участковый. Откройте нам, пройдёмте в участок. Мы всё обсудим.

Без тени сомнения, Николай открыл дверь квартиры. Вышел наружу. Долго и энергично рассказывал о своих проблемах сонному, медленно кивающему участковому, не обращая внимания на высокие фигуры в плащах, что пришли вместе с ним.

А потом он пошёл с ними к выходу из общежития, что-то энергично рассказывая. Из-под плаща одного из пришедших, выбивалось что-то кожистое и полупрозрачное, но Николай этого тоже не заметил.

Они вышли из пустого здания, в котором не раздавалось ни одного звука. Вышли в такой же пустой и беззвучный город. Сели в машину, и уехали.

Город молчал. Заходящее солнце освещало проходную тракторного завода. В ней не было никого.

2023/05/10