Проклятая память

Я открыла глаза. Над головой быстро мелькающий белый потолок, а на лице кислородная маска. Рядом люди, много людей. Меня куда-то везут, попутно засыпая вопросами.

— Марина! Марина Серова! Стример! Вы помните его? Где вас держали? Сможете найти место?

Что случилось? Как я здесь оказалась? Где он? Это очередная пытка?

Вопросы сыпятся, как из рога изобилия, но мне нечего сказать. А приступ боли заставляет стиснуть зубы. Я выдержу, я не сдамся.

Каталка сделала несколько поворотов, лифт, и меня закатили в палату.

«Ты заговоришь! Говори!» — молотом пронеслось в голове, и я зажмурилась. Кричащие образы заполнили сознание, а пальцы стиснулись до хруста суставов.

Молчание — жизнь, слова — смерть. Я выдержу, нужно ещё немного времени. Перед глазами пронеслось лицо в чёрной маске волка, и боль разлилась по телу, нестерпимая и безумная. Я выгнулась дугой, отшвыривая стоящих рядом людей, но они навалились на меня плотной массой.

— У неё приступ! Колите успокоительное!

Санитары заломили руки, а игла впилась в тело. Я выдержу, ещё чуть-чуть… Белая пелена затмила глаза, и сознание растворилось в пустоте.

Я снова не сплю. В который раз мои глаза открыты, и сразу появляется он. Его вопросы врезаются в уши, режут словно нож. Боль, боль, боль, она опускается из самых потаённых участков сознания, разрывая душу на части, но потом приходит покой. Мне что-то колют, чем-то кормят. Всё словно в тумане, и непонятно, сколько прошло времени, день или месяц. Но уже легче.

Приступы всё реже, а сознание постепенно восстанавливается. Я уже не шарахаюсь от каждого шороха, не вскакиваю в ужасе каждый час. Но то, что происходит вокруг, всё ещё доставляет боль. Оставьте меня в покое!

Громкие голоса, сквозь закрытые двери. Я их отчётливо слышу, но боюсь открыть глаза.

«Как тебя зовут? Хочешь домой?»

Исчезни. Я заморгала, прогоняя поганые мысли. Молчанье — жизнь. Не время расслабляться, всё ещё впереди. Я стиснула зубы и повернула голову. За стеклянной дверью видны две фигуры. Мужчины, один в форме полиции, другой в халате — явно врач. Как хитро, на этот раз маньяк превзошёл самого себя.

— Мне необходимо с ней поговорить! Дело жизни и смерти! У нас ещё две пленницы, а она должна что-то знать! — кричал полицейский.

— Я уже говорил вашим коллегам и вам скажу! Как её лечащий врач, запрещаю любые контакты!

— Ты, урод в халате! Да мне насрать на твоё мнение! Видал — приказ! Либо сам откроешь эту дверь, либо я её выломаю!

Какая-то возня и щелчок замка. Молодой мужчина, лет тридцать не больше, уверенно подошёл ко мне и продемонстрировал удостоверение.

— Капитан Сергей Никитин, федеральное спецподразделение полиции. Марина Николаевна, мне необходимо задать вам несколько вопросов. Вы пропали два года назад и, судя по видео, удерживались маньяком, известным как Стример. На данный момент у него в плену ещё две девушки. Им необходима помощь. Расскажите всё, что знаете.

Хоть бы что новое придумал, ублюдок. Вопросы, снова вопросы и так по кругу. Я закусила губу, пытаясь отогнать появившиеся образы. Расчленённый труп и мужчина в маске змеи, склонившийся над ним. Удар, удар, удар. Он упивается кровью, но вот повернул голову в мою сторону.

Губы сжались до предела, нельзя говорить, молчание — жизнь. Мне помогут, меня освободят, главное — ни звука.

— Ответьте, — продолжил лейтенант, — где он вас держал? Почему отпустил? Вам ничего не угрожает, но нам нужна помощь!

Ложь! Я видела, так было множество раз. Вопросы, угрозы, все кто говорил — умерли. Молчание — жизнь, я выдержу. Хотя и это лишь самообман отгоняющий жуткую правду — даже если захочу, не смогу сказать ни слова. Голос давно растворился в агонии и вне зависимости от моих желаний, на любой вопрос есть лишь один ответ — боль. Она нахлынула лавиной. Скрюченные пальцы вцепились в простынь, а зубы сжались в беззвучном крике.

— У неё приступ! — завопил врач, бросаясь ко мне. — Вот видите! Так всегда, когда ей задают вопросы! Что встали! Помогайте!

Он говорил это капитану, но тот так и остался стоять столбом.

Боль, боль, боль, она поднялась из глубин сознания, растекаясь пожаром по венам. Я выдержу, главное молчать, и не думать о том, что можно говорить, помощь придёт.

Забежали санитары. На секунду мелькнул шприц, и я почувствовала укол. Какая лёгкость, как же хорошо. Красные круги перед глазами расплылись в пляшущие пятна, а боль прекратилась. Вытерпела, это всё не может продолжаться вечно, меня спасут.

В таком состоянии мысли путаются ещё сильнее, а крики вокруг только усугубляют ситуацию. Они ругаются. Полицейский и врач орут друг на друга, но вот голоса немного стихли. Моя голова повернулась набок, и я их увидела.

— Понял уже, что она не в состоянии отвечать, — зло процедил Сергей. — Но и вы меня поймите! Пятнадцать лет этот подонок терроризирует всю страну! Сорок две жертвы, и это только те, о которых известно!

— Знаю, — чуть успокоился врач. — Видео с их смертями транслировалось в сети.

— Вот именно! А теперь у нас есть выжившая, но её невозможно допросить! Наверху все с ума посходили! Требуют результата, а что я могу сделать?! Ответьте, она вообще сможет говорить?

— Трудно сказать. С подобным медицина ещё не сталкивалась. Она здесь уже две недели и физически полностью здорова. По крайней мере раны зажили, а МРТ головы показывает, что мозг не пострадал. Но при этом не проронила ни слова. Любые попытки задать вопрос или просто поговорить приводят к приступу, подобному тому, что вы сейчас видели. Какой-то психологический блок или что-то совсем неизвестное. Возможно, это страх или синдром замкнутости. В самом начале приступы были каждый час, теперь гораздо реже. Мы только сумели нормализовать её сон, но понятия не имеем, что он с ней делал. Как вариант, пытался накачать лекарствами, по крайней мере, в крови остались следы от успокоительных и ещё какой-то дряни. Сейчас ей необходим покой и положительные эмоции. Родственников нашли?

— Она детдомовская, — отмахнулся полицейский. — Даже друзей нет. Поступила в институт и через месяц пропала, а потом…

— Появилась на видео этого ублюдка, — кивнул врач. — Знаю, вся страна знает. Других жертв он убивал в течении нескольких месяцев, а она побыла на видео три раза и просто исчезла.

— В том то и дело, — Сергей посмотрел в мою сторону. — Думали, что её убили, хотя тело так и не нашли. А теперь она появилась, как снег на голову. Просто стояла голая посередине дороги. Избитая до полусмерти, с огромной раной на голове, но живая. Все просто с ума посходили. Два года прошло! Никого он не держал так долго! Она должна хоть что-то знать! Доктор, поймите. Там ещё две девушки. Их родственники оборвали все телефоны, на полицию давят все, включая президента! Если она сумела сбежать, то нам необходимо это выяснить как можно скорее!

— Думаете, я не понимаю! У меня дочь такого же возраста!

— Так сделайте хоть что-нибудь! Заставьте её говорить, или я прибегну к другим методам!

— Не орите на меня! Я врач, а она моя пациентка! Вы не сделаете ничего!

— У вас неделя! Затем я буду вынужден использовать исключительное право на допрос!

— Хотите накачать её препаратами?

Полицейский направился к двери и бросил на меня злой взгляд.

— Если потребуется, я сам воткну в неё шприц.

Его слова пробивались сквозь туман сознания, пытаясь выстроить логическую картину, но рассыпались в прах. Кричащие образы, мёртвые тела, они смяли голос разума. И, не смотря на укол, я вновь стиснула зубы. Все кто говорил — умерли. Молчание — жизнь. Меня спасут, нужно только потерпеть. Я сильная, я вырвусь из лап маньяка и вернусь домой.

— Она моргает, — указал на меня пальцем врач. — Вколите ещё два кубика и отвезите в палату. А вы…

Он повернулся к всё ещё стоящему в дверях полицейскому.

— Не смейте угрожать моей пациентке! Её психическое состояние невероятно тяжёлое, любое неосторожное вмешательство может привести к ещё большим проблемам. Лучше помогите! Мне нужны все данные по маньяку, какие у вас есть! Без них не возвращайтесь! Пошли вон!

Сергей вышел, а я почувствовала укол и провалилась в забытье.

Очередное утро. Санитар вывел меня на террасу и посадил за изящный белый столик. Как хорошо. Солнечные лучи ласкают кожу, а тёплый ветер чуть слышно шелестит листвой. Как здесь уютно. В памяти всплыли голые стены камеры и он. Сейчас прозвучит вопрос: ответить — умереть, промолчать — испытать жуткую боль. Я напряглась в ожидании приступа, а в это время подошёл врач.

Он молча поставил передо мной поднос с едой и сел рядом. Наблюдает, молчит, явно ждёт, когда я заговорю. Не сдамся! Меня спасут! Главное молчать и выживу! Но поесть всё же стоит.

Я заработала ложкой, а врач просто сидел рядом. Странно, очень странно. Уже пятый день подряд меня приводили сюда. Свежий воздух, небо, они успокаивали, но нельзя расслабляться. Это просто очередная уловка.

Первое время врач постоянно задавал вопросы. Подонок, только и ждал, что я заговорю. Однако последние два дня просто молчал. Что-то изменилось, у него есть план. Пальцы задрожали, и зажатая пластиковая ложка рассыпалась на куски. Врач моментально вскочил, но не проронил ни слова, лишь предостерегающе махнул кому-то за моей спиной.

Я обернулась. Санитар с бегающими глазами, а правая рука в кармане. Похоже, прячет там шприц. Снова нахлынул страх. Сейчас начнутся вопросы и придёт боль. Её уже нет сил терпеть, но выбора нет.

Напрягшись в ожидании приступа, я задрожала, а в этот момент врач протянул мне десерт. Заварное пирожное, как в детстве. Хотя какое детство в детском доме. Пирожные были роскошью, их давали лишь на Новый год и во время приезда каких-то шишек из столицы.

Плевать, я хочу его. Сладкий крем наполнил рот, заставив забыть обо всём на свете. Странное чувство. Губы изогнулись, и я буквально почувствовала их неестественную кривизну.

Улыбка. Я улыбаюсь! Впервые за столько лет! А сколько их было? Как давно я в плену? В разговоре проскакивало — два года. Неужели правда?

Мимолётный порыв спросить заставил вздрогнуть. Молчание — жизнь. Слова — смерть. Держись, ты справишься. Ему не сломить тебя. Все эти уловки лишь обман в надежде заставить меня говорить. Хрен тебе! Я дождусь помощи! Меня спасут!

Внезапно врач встал. Просто молча поднялся и скрылся за дверью. Санитар тоже ушел. Впервые я осталась одна не в камере. Всегда меня окружали стены, но сейчас вокруг никого. Только открытая терраса и сад. Это новая уловка? Испытание? Как долго я не гуляла по траве? Не видела неба?

Задрав голову, я посмотрела на облака. Белые перины летели по небу в дальние дали. Их свобода весьма условна, как и моя. Ими управляет ветер, а мной этот подонок. Но сейчас его нет, и можно делать всё, что захочется.

Я осторожно спустилась по ступенькам и замерла возле газона. Как красиво. Давно нестриженная трава с большими цветочными клумбами, высокие берёзы, пышные ели. Я переминалась с ноги на ногу, не решаясь сделать шаг.

Он здесь, прячется и ждёт. Это очередная уловка. Нельзя поддаваться, молчание — жизнь.

Я в страхе отступила и вжалась в стену. Он придёт за мной, всегда приходил. Нужно ждать помощь.

А если её не будет? Что если обо мне все забыли? Кому нужна одинокая детдомовская девушка?

Среди деревьев мелькнула чёрная фигура, и волны страха нахлынули, как лавина. Уйди! Вон из моей головы! Стиснув зубы, я опустилась вниз, а руки обхватили колени. Всё хорошо, я жива, помощь придёт.

Моментально вернулись воспоминания, кричащая девушка, а в его руках нож. Я хочу ей помочь, но это невозможно. Если скажу молчать, то сама окажусь в опасности. Нельзя, слова — смерть. Он ударил её, раз другой. Кровь полилась ручьём, окрашивая бетонный пол в алый цвет. А я чуть сдвинулась в сторону. Цепь, держащая ногу, натянулась и не дала уйти с пути кровавого ручейка. Как мерзко. Хотелось закричать, завыть от отчаяния, но я сдержалась. Молчание — жизнь.

Воспоминания ушли также внезапно, как и появились. Вокруг никого — иллюзия безопасности. Думает обмануть, ждёт, когда расслаблюсь и заговорю. Хрен тебе! Не для того я страдала, чтобы так просто сдохнуть!

Скрипнула дверь, и, подняв глаза, я увидела врача. Наблюдает. Интересно, сколько ему заплатили за этот цирк? Маньяк держит в заложниках его дочь? Все эти люди, почему они ему помогают?

Поганые мысли роились в голове, словно пчёлы. Как спастись? Помощи нет слишком долго, похоже, меня уже не ищут. Попробовать сбежать?

Эта мысль вызвала приступ боли. Не такой сильной, как обычно, но достаточной, чтобы выбросить эту идею из головы.

Сколько раз я уже пыталась? Два, три раза? И чем всё это заканчивалось? Содрогнувшись всем телом, я свернулась калачиком прямо на брусчатке.

Спрятаться, забиться в угол — мне нужно только это. Помощь обязательно придёт, остаётся только ждать.

Послышались шаги. Врач, он спустился ко мне и просто сел рядом. Молчит. Это его новый план? Втереться в доверие и разговорить? Не дождётся! За годы заточения я изучила всё! Не обманешь!

Мужчина аккуратно взял меня за плечи и помог подняться. Куда-то ведёт. Снова белый стол, но на этот раз на нём стоят шахматы. Как же долго я в них не играла. В детдоме мне не было равных, сейчас всё позабылось, но всё же.

Врач сел напротив меня и подвинул белую пешку. Даже так, ну что же, посмотрим, из чего ты сделан! Чёрные — вперёд!

Я буквально утонула в игре. Нахлынули воспоминания, первое место в городском соревновании. Меня премировали коробкой конфет и даже хотели отправить на областной чемпионат, но не нашлось финансирования. Я тогда неделю проплакала. Ничего, тот случай закалил меня, и теперь слёз не будет.

Откуда-то заиграла музыка. Нежная классическая мелодия, вроде вальс, а может ещё что-то. Как же хорошо, какие приятные ощущения. В камере было всегда тихо. Только звук моего дыхания и скрип матраса. Они сводили с ума, но я выдержала тогда, выдержу и сейчас. Хочет поиграть со мной, ну что же, удачи.

Мужчина оказался сильным противником, но не гением. Несмотря на отсутствие практики, мои навыки никуда не делись, и я быстро вспомнила суть игры. Фигура за фигурой, белые сдавали позиции, пока мой ферзь не сделал победный ход.

— … — беззвучно открылся рот, и я в ужасе завращала глазами.

Он всё спланировал! Подловил меня, чтобы заставить заговорить! Скотина! На лице врача мелькает победная улыбка, а рот открывается.

— Марина, всё хорошо…

Резко схватив доску, я наотмашь ударила его по лицу. Получи, тварь! Фигуры разлетелись по всей террасе, а из носа хлынула кровь.

Подонок! Не оставил мне выбора! Теперь только бежать!

Я бросилась в сад. Сзади послышались крики, но уже не до них. Быстрее! То, что меня выпустили из камеры, может помочь. Главное выбраться отсюда и привести помощь!

Забег между редкими деревьями. Высокая трава щекотала голые икры, а в груди запекло от резкой смены дыхания. Приятное ощущение, в камере особо не побегаешь, приходилось ходить и заниматься подобием фитнеса. Это помогло сохранить хоть какую-то форму, но явно недостаточную, чтобы взобраться на трёхметровый забор, вставший у меня на пути.

Я остановилась возле кирпичной кладки и в панике заозиралась. Налево, вдоль стены!

Сердце забилось, как бешеное. Дыхание сбилось, и я закашлялась. Снова крики. Быстрее!

Впереди показались ворота и стоящие возле них люди. Чёрт! Путь закрыт! Разворот бросил на землю. Нельзя так резко менять направление бега! Драгоценные секунды безвозвратно потеряны, уже не убежать.

— Держите её!

— Окружай!

— Только аккуратно!

Голоса совсем рядом, я не успела подняться, как меня схватили. Под кожу вошла игла, и перед глазами всё поплыло. Что теперь? Неужели конец? Я почти заговорила, и впереди ждёт смерть.

Меня занесли в уже знакомую палату. Врач кружится рядом, орёт, но разобрать, что конкретно, невозможно. Урод, подловил меня и думает, победил. Ничего, я ещё не сломлена!

Лекарство проникает в мозг, отключая сознание. Скоро усну, может, оно и к лучшему. Если всё произойдёт во сне, то будет не больно. Красный туман перед глазами расплывается всё больше и показывает картину произошедшую в самом начале кошмара.