Проклятие сардельки

ПРОКЛЯТИЕ САРДЕЛЬКИ

Глава 1. Невский

— Господин Афанасий, скажите, как вы умудрились в течение двух суток стать фигурантом трёх уголовных дел, да ещё и в трёх странах? Избиение полицейских, попытка изнасилования и ограбление банка — как это вообще возможно?

Голос переводчицы звучал серьёзно, но сам тембр Афоне понравился, и в других обстоятельствах он бы, конечно, за ней приударил. Но сейчас ситуация была немного другая.

— Госпожа судья, понимаете, во всём виноваты эти проклятые «суксики», я просто их очень люблю, а они, видимо, не отвечают мне взаимностью.

Инга перевела предложение судье, и было видно, что та впала в лёгкий ступор.

— Что, позвольте?

— Вы хотите услышать полную версию или сокращённую?

— Сеньора Веласкес хочет услышать полную версию, да и присяжные, я думаю, тоже.

Афоня собрался с духом и начал своё повествование:

— Ну, значит, дело было в Питере, неделю назад. Ехал я на работу в Автово, в свой автосервис, и, проезжая Невский, понял, что до ужаса хочу сэндвича вьетнамского, а их по пути только на Караванной продают. Я был уверен, что вы знаете о их существовании. Но если нет — их называют «суксики», потому что по-вьетнамски «сук сик» — это большая сарделька, и там действительно вместо сосиски такая огромная сарделька. Вьетнамцы ещё свои специи кладут, плюс свежие овощи — пальчики оближешь!

Афоня сделал паузу, и Инга (сертифицированный переводчик) озвучила всё на испанский. Судья, присяжные, прокурор и люди в зале заметно оживились, некоторые даже стали перешёптываться. Афоня слышал от кого-то краем уха, что аргентинцы — фанаты мяса, и их реакция была ему понятна.

— Ну, в общем, вылезаю я на Невском, а ментов на выходе — миллиард штук, все злые какие-то, как собаки. Я сразу понял, что движуха какая-то в центре нездоровая. Но мне-то на Караванную надо, то есть ещё метров триста от выхода из метро. Иду я, значит, а навстречу — студенты с плакатами, орут чего-то.

Афоня стал периодически делать паузы для перевода, чтобы аргентинцы его понимали и не теряли нить повествования.

— Знаете, как тяжело идти навстречу толпе? А их там много оказалось, тысяч пять. Я пробираюсь, и уже остаётся метров сто до Караванной, как менты со всех сторон начинают на нас кидаться и лупить дубинками. Я пытаюсь в сторону ретироваться, уже сто раз пожалел, что из метро вылез, но толпа бежит назад, и меня с собой несёт. И тут меня хватают менты слева и начинают тащить в автозак. Я ору: мол, я не с ними, я за «суксиком» иду, — и начинаю вырываться, на работу-то надо ехать. И один из этих «космонавтов» отмороженных бьёт меня по голове дубинкой. Ну, тут у меня уже кровь вскипела. Знаете, я парень деревенский, добрый, но если меня стукнуть, то я в бешенство впадаю, и тогда всем уже плохо будет. В общем, я растолкал тех, кто меня держал, и в пресак дал этому козлу. Он немного согнулся, я стянул с него шлем быстро и апперкот ему ввалил, благо в деревне восемь лет боксом занимался. Гад рухнул на асфальт, а менты с земли уже поднялись и на меня кинулись. Я за долю секунды снова ныряю в толпу и бегу что есть мочи. Эти нелюди за мной бегут, орут чего-то, но я на адреналине, понимаю, что за это мне лет десять тюряги дадут, бегу, как в последний раз. Повезло — удрал я от них.

Афоня взглянул на судью — женщину лет пятидесяти итальянской внешности. Она с интересом его слушала, прокурор, собственно, тоже. Афоня сглотнул и продолжил:

— Ну и понимаю я, что драть из страны нужно, у меня от силы часов восемь-десять есть, пока они по камерам меня не пробили и не объявили в розыск. Я прыгаю в метро на Владимирской, прямиком домой, хватаю загранпаспорт, какие-то шмотки и — прямиком в Пулково. Пока ехал до аэропорта, купил билет на ближайший рейс, он оказался в Стамбул.

Глава 2. Француженка

В аэропорту хряпнул я водки для снятия стресса и, уже чуть расслабленный, загрузился в самолёт. Пока летели, я всё думал, куда же мне податься, ведь теперь, по ходу, эмигрировать нужно. И вспомнил, что друг мне про Аргентину говорил: мол, хорошая страна, девчонки симпатичные, еда дешёвая, люди весёлые.

Ну, я и решил, что надо в Аргентину дёргать. Как прилетели в Турцию, купил сразу билет до Буэнос-Айреса. Дорогущий, зараза, оказался, но мне уже хотелось подальше от России оказаться. До вылета ещё шесть часов было, пошёл я по аэропорту шляться, а он огромный. Я слегка протрезвел, чувствую, стресс снова возвращается, думаю, надо накатить снова, а с кем? Одному скучно. И тут вижу девчонку из самолёта, тоже пересадку ждёт, сидела на соседнем ряду, симпатичная. Подошёл к ней, говорю:

— Барышня, не желаете ли накатить слегка под хорошую компанию?

А она мне что-то на иностранном лопочет, француженка оказалась. Ну, я не растерялся, телефон достал и через переводчик объяснил суть вопроса. А она возьми и согласись!

И вот сидим мы, каждый на своём языке что-то говорит, но понимаем друг друга, особенно под вискарик. А если не понимаем, то телефон помогает. И вот уже час прошёл, мы сидим в кафе, отлично общаемся, и я проголодался. Смотрю меню, а там не сильно много еды, но сэндвичи есть. Я заказал нам сэндвичей, а сам про «суксики» вспомнил, эх, так и не удалось перед экстренным улётом из страны ещё раз поесть их. Сижу, взгрустнул слегка.

Сэндвичи принесли, болтаем, жуём, и тут я говорю ей:

— Фигня этот сэндвич, вот «суксик» — это вещь!

Она давай интересоваться, что это за «зверь» такой. Я ей пытаюсь объяснить, чем сосиска от сардельки отличается, а она не понимает, бормочет что-то на своём французском. Мы пьяные уже оба конкретно были. Я и через переводчик пытаюсь объяснить, что сарделька толще, а она не врубается, как заклинило. Ну и тут чёрт меня дёрнул, я встал и член вытащил, вот, говорю:

— Это сарделька, а не сосиска, понимаешь разницу?

Афоня так увлёкся воспоминаниями, что перестал обращать внимание на окружающих, а они между тем смеялись в голос. Инга переводила, еле сдерживая смех, и даже судья улыбалась. Взглянув на неё, Афоня подумал, что это хороший знак, и продолжил:

— Ну и тут француженка как заверещала, вскочила и давай бегом от меня. Я тоже перепугался, штаны натянул, кинул деньги на стол и — бегом оттуда в другой конец аэропорта. Тоже в момент протрезвел. Не знаю, госпожа судья, зачем я член вытащил, согласен, это очень странный аргумент для той дискуссии.

Афоня вздохнул и виновато посмотрел на присяжных.

— Виноват, бес попутал.

Ещё несколько раз вздохнув, Афоня продолжил:

— Француженку, видимо, сильно мой агрегат пробрал, что она даже побежала в офис полиции и пожаловалась, что я её изнасиловать хотел. Но об этом я уже здесь, от вас, узнал.

Глава 3. Ограбление

— Ну, а когда я в самолёт до Аргентины сел, то свободно уже вздохнул: новая страна, новые возможности, да и от России подальше. В общем, настроение улучшилось, и я попросил у стюардессы шампанского, а потом ещё раз шесть. Кормили нас неплохо в полёте, но я, как приземлились, снова есть захотел. Визы-шмизы, паспортный контроль, багаж — короче, аппетит разыгрался. Ну, иду я по аэропорту и вижу вьетнамскую кафешку, а там они — «суксики»! Чудеса в решете! Мне аж заорать от счастья захотелось!

Заказал я правильный сэндвич и сижу, жду, наблюдаю. Рядом немцы уже уплётывают свои «суксики» и оживлённо что-то обсуждают. А один из них всё на камеру снимает, большую такую, профессиональную. Слово за слово, и мы уже на плохом английском общаемся, пиво пьём и «суксики» трескаем. Отличные ребята оказались, ну, по крайней мере, я так тогда подумал. У них канал на Ютубе, и там пять миллионов подписчиков, называется «Бременские психи». Они показали свои видосы: то на сноубордах спускаются с почти вертикальных гор, то бойцовский клуб в центре Берлина устраивают, ребята — просто огонь!

— Вы до сих пор так думаете? — спросила судья.

Афоня дослушал перевод, подумал и ответил:

— Ну, со мной они некрасиво поступили, но по уровню драйва и внутренней свободы эти ребята — просто красавчики. А ещё они так же любят «суксики», как и я, и это тоже нас сближает.

Сидим мы, значит, сэндвичи трескаем, видосы их смотрим, и тут один (Гансом его зовут) говорит:

— Афоня, а ты не хочешь сняться в нашем кино?

— Товарищ судья, вы вот не поверите, а я всю жизнь в кино сняться мечтал, а тут ещё и в Аргентине!

Ну и начинают они мне рассказывать про свой проект — оказалось, что в Буэнос-Айрес они прилетели, чтобы снять постановочное ограбление банка и потом выложить его на своём канале. Разыграть подписчиков на седьмой день рождения ютуб-канала. Я сразу загорелся: ребята классные, идея оригинальная, да и сам я в детстве мечтал банк ограбить, а кто не мечтал? А тут можно ограбить, но понарошку, и в то же время в кино сняться и на таком ютуб-канале засветиться — просто мечта.

— Ну, на канале вы действительно засветились, — с иронией заметила судья.

— Сказано — сделано, записали они меня в свою киношную банду и говорят: приходи, мол, завтра, будем первый дубль снимать.

— И вы не поинтересовались про нюансы съёмки, декорации, массовку и тому подобное?

— Ну, за кого вы меня, товарищ судья, принимаете? Поинтересовался, а они детально всё объяснили. Мол, есть знакомый директор банка, который позволит в своём банке сделать инсценировку, охранники и полицейские — полупрофессиональные актёры, посетители — это массовка, а работники банка настоящие, просто решили подработать за вознаграждение. Аргентина — небогатая страна, и любой колым востребован, ну, по крайней мере, мне так сказали. Снимать должны были желательно с одного дубля, так как бюджет у фильма небольшой, чем больше реалистичности, тем лучше.

Встретились мы на следующий день, курнули косячок, такой здоровенный, и поехали на съёмки, ну, точнее, в банк. По сюжету — группа грабителей врывается в банк, обезоруживает охранников, в течение семи минут его грабит и успевает уехать до прибытия полиции. Я понимал, что это не самый надёжный план, но это же кино, вот я и не задавал вопросов. Сам банк был небольшим, поэтому охраны там должно было быть тоже немного.

Приехали мы на место, подошли к зданию и надели маски на лица. Потом всё было, как в каком-то лютом экшене. Ребята быстро обезоружили охрану, взяли директора банка и спустились с ним в хранилище. Рядом всё время оператор со своей камерой бегал и снимал всё с разных ракурсов. Я должен был по сюжету наблюдать за охраной и посетителями, и мне выдали израильский автомат «Узи», точнее, его муляж. Я смотрю на них, а у них реально страх, отлично отыгрывают, стервецы. Мне даже смешно стало, но надо было быть в роли, поэтому морду кирпичом и ору на них по-русски: мол, кто шелохнётся, пришью на месте. Оператор как раз успел это заснять и тоже в хранилище побежал. Потом проходит пять минут, семь, десять, приехала полиция, стала что-то в матюгальник орать.

— Во что? — переспросила Инга.

— В громкоговоритель.

Ну, и тогда я стал уже заподозрить неладное. Тоже побежал в хранилище, а там только связанный директор со скотчем на рту и никого больше нет. Прямо мистика. Вот тогда-то я и понял, что фильм был не постановочным, а вполне себе документальным.

— И что вы сделали после?

— Тут же вышел с поднятыми руками и сдался полиции.

— И вы уверены, что мы поверим в эту совершенно безумную историю? — прокурор не выдержал и на повышенном тоне перебил горе-грабителя.

— Тишина в зале! — судья рявкнула, чего Афоня от неё никак не ждал. Видимо, прокурор тоже, так как даже подскочил на месте.

— Прежде чем вы, господин прокурор, начнёте задавать свои вопросы, я бы хотела озвучить для присяжных, что шесть часов назад экстремальная группировка «Бременские психи» выложила в Ютуб видео с ограблением, где они детально объяснили, как завербовали Афанасия и то, что он не догадывался об их истинных намерениях. Также они извинились перед Афанасием, работниками банка, посетителями и правительством Аргентины. Но что самое интересное — они вернули все деньги, до копейки.

— Но как?… — Афоня был в полном недоумении. С одной стороны, он был очень рад, что немцы подтвердили его невиновность и вернули деньги, но с другой — он не до конца понимал их мотивов. Ограбить банк, только чтобы порадовать подписчиков — ну, это они красавы! Афоня улыбнулся: всё-таки классные ребята эти немцы.

Инга слушала судью и продолжала:

— Ещё госпожа судья хочет донести до вашего сведения, что «Бременские психи» являются членами элитного букмекерского клуба, где состоят в основном мультимиллиардеры. Они заключили пари о том, что им удастся ограбить банк и уйти невредимыми, и собрали ставок на несколько сотен миллионов долларов. Именно поэтому аргентинские деньги им не были нужны совсем.

— Вот стервецы! — снова с улыбкой сказал Афоня. — Нагнули систему! Товарищ судья, у меня только один вопрос: а как же грабители улизнули из банка? Мне так никто и не рассказал, а я уже неделю ломаю голову.

— Они сделали подкоп прямо к хранилищу, он был слева от одного из сейфов в углу, поэтому вы его и не заметили, когда прибежали в хранилище.

— Грёбанные фрицы, это же было в таком количестве фильмов, и всё равно сработало — красавчики!

Эпилог

Спустя неделю, после ещё одного слушания, судья объявила приговор:

— Кожемякин Афанасий, суд присяжных признал вас частично виновным в ограблении банка и вынес вам приговор в пять лет заключения условно. На это время вас депортируют из Аргентины, и вы не сможете сюда въехать следующие пять лет.

— Урааа! — Афоня был счастлив. Конечно, в депортации и запрете на въезд не было ничего хорошего, но зато он был свободен, и он был не в России, где на него завели уголовное дело. И не в Турции, где на него, возможно, тоже завели уголовное дело. Афоня от души рассмеялся.

— Всё-таки ты везучий сукин сын, мужик! — сказал он себе.

К нему подошла Инга и сказала:

— У меня для вас есть ещё одна хорошая новость: «Бременские психи» завели для вас криптокошелёк и перевели вам туда один миллион USDT, эту информацию я получила час назад на свою электронную почту, поздравляю! И последнее — госпожа судья хочет у вас узнать точное расположение той вьетнамской кафешки, где вы ели эти свои «суксики».

09.01.2024, Ришикеш