Проклятые сны 2

Я судорожно вдохнула такой желанный запах, что едва не задохнулась, закашлявшись. Сердце колотилось втрое быстрее обычного, а в груди против воли сжался комом липкий страх. Я резко села, стараясь отдышаться и прийти в себя.

Перенос с помощью моей серебряной помощницы оказался не особо приятным. Даже удивительно, что я раньше ничего не ощущала, иначе бы таких путешествий оказалось в разы меньше. Мне показалось, что после укуса я провалилась в какое-то чернильное марево — теплое и душное до тошноты. И самое неприятное, что дышать там оказалось абсолютно нечем. Все путешествие заняло меньше трех секунд, но то единственное мгновение, когда легкие жалобно и удивленно сжались в безрезультатной попытке сделать вдох, до сих пор отзывалось дрожью паники во всем теле.

Я машинально дернула замок куртки, освобождая горло и грудь. Будто бы это могло увеличить доступ кислорода — сейчас его и так было в избытке, а от частых вдохов и выдохов начала подкруживаться голова.

— Ты в порядке?

Вздрогнув от неожиданности, я все-таки открыла глаза. Вел сидел буквально в пяти шагах от меня, прислонившись спиной к толстому стволу какого-то дерева. В неверном свете костра в его руках блеснул нож — парень что-то, судя по всему, выстругивал из толстой ветки, коротая время дежурства.

Вокруг царила темнота — та самая, густая и плотная, что свойственна глубокой ночи. Рассвет ждать скоро точно не стоило. На миг даже пожалела — спать после такой встряски мне не моглось и не хотелось, лучше уж было двинуться сразу в путь, отвлекаясь от произошедшего.

Но, к сожалению, это было не в моей власти.

Интересно, с чего вдруг Вел решил, что я снова «путешествовала»? Ведь обычно я спала до утра, не просыпаясь. Желания рассказывать о произошедшем было немного, поэтому я попыталась сделать вид, что все в порядке.

— Просто кошмар приснился. Бывает.

Демонстративно беззаботно пожала плечами, но парень мои актерские способности не оценил, одарив скептическим взглядом.

— Угу. Кошмар. — Кивнул он, уронив очередную длинную стружку на траву. — Именно поэтому ты исчезла, а потом материализовалась на лежанке, задыхаясь, как утопленница.

— Следишь за мной? — Согласна, прозвучало глупо. Но новость о том, что и здесь я начала «пропадать» при перемещениях, не обрадовала. Похоже, дар развивается, рождая определенные неудобства.

— Нет, — хмыкнул Вел, и едва не угодил себе лезвием по пальцу, неловко скользнув ножом по ветке, — но не заметить такое сложно.

Я вздохнула. Не поспоришь ведь.

— Судя по всему, все прошло не по плану?

— Да нет, — качнула я головой без тени улыбки, — как раз по плану.

— А по тебе не скажешь, — чуть приподнял он бровь в немом вопросе, а я почему-то ощутила раздражение.

— А я сразу говорила, что ничего хорошего теперь меня там не ждет. Что и требовалось доказать! — Получилось резче, чем хотелось. Не то, чтобы я собиралась извиняться, но здравого смысла хватило, чтобы понять, что Вел не виноват в происходящем. И раздражение было лишь отражением эмоций, испытанных оптом в течение последнего часа. Поэтому я с тихим стоном подтянула колени к груди, уткнувшись в них лбом.

Вот и все, Дара.

Вот и все.

Обратного пути теперь для тебя нет…

Каст спал с другой стороны от костра, шагах в десяти от меня. Накатило чувство дежавю — снова широкая спина рыжего мерно двигалась в такт дыханию. Спокойно и размеренно. Вот только почему-то внутри царило ощущение, что парень не спал.

Внезапно глаза защипало от подкативших слез. Мне вдруг стало себя так жалко, что в горле запершило. Захотелось не анализировать произошедшее в поисках наименее болезненного сценария дальнейшей жизни, а банально разреветься. Ну а что? Я же просто девушка, вчерашняя школьница. Да мне восемнадцати еще нет!

Или есть?

Неожиданная мысль отрезвила, прогнав неуместную и незапланированную истерику. Вспомнить дату собственного рождения получилось почему-то не сразу. Подсчеты с числами дались еще сложнее. Интересно, здесь время шло так же, в формате двадцати четырех часов в сутках? Или нет? Судя по тому, как я «спала/просыпалась», примерно так же…

По всему выходило, что день рождения у меня должен был наступить через две недели. Совсем скоро…

Мне показалось, что размышляла я минимум полчаса, хотя по факту прошло едва ли больше пары минут…

— Побег победил?

Я слишком крепко задумалась, поэтому смысл вопроса дошел до меня не сразу.

— Что?

— Мама решила, что спрятаться — лучшая идея? — Пояснил Вел, отряхнув штаны от мелкой стружки и посмотрев мне прямо в глаза. Удивительно, но ни жалости, ни насмешки в его взгляде не было.

— Да, — нехотя выдавила я. Слишком личная тема меня нервировала, не привыкла я делиться переживаниями.

— Может, это не такой уж плохой вариант?

Теперь наступила моя очередь делать удивленное лицо. Очень удивленное. У меня появилось ощущение, что брови взлетели выше некуда.

Но Вел не издевался и не шутил. Мне показалось, что в его голосе промелькнуло что-то, напоминающее заботу. И это удивило едва ли не больше вопроса.

— Нет, плохой, — покачала я головой, положив подбородок на скрещенные на коленях руки, — я бы даже сказала, что отвратительный.

— Зато вы были бы вместе. Рядом. Разве все эти сложности не стоят того, чтобы быть рядом с самым дорогим человеком?

— Нет. — На этот раз мой ответ прозвучал максимально бескомпромиссно. –Не хочу всю жизнь бояться и оглядываться. Не хочу портить ей жизнь. Она не виновата, что все произошло именно так.

— Ты тоже не виновата.

— Верно, не виновата. Но это не значит, что я не имею права голоса. Пусть и дерьмовая, но это моя жизнь.

Прозвучало с горечью. Мне все еще было до слез обидно, что мама не захотела меня выслушать. Даже не предположила, что может быть иное решение, кроме ее собственного.

— Она не оценила твое решение остаться здесь?

Вел понимающе усмехнулся, но я только вздохнула.

— Боюсь, что она об этом до сих пор не в курсе. — Теперь пришел мой черед усмехаться, только куда менее позитивно. — Правда о моем даре произвело на нее слишком сильное впечатление. Поэтому меня попросту заперли в комнате, обозначив сроки сборов и отъезда.

— Заперли? — Смех Вела прозвучал неожиданно и очень-очень неуместно на мой взгляд. Поэтому я нахмурилась, сузив глаза.

— Что смешного?

— Серьезно? Запереть портальщика? — Снова хохотнул парень, не сдержавшись. — Все равно, что бросить рыбу в океан и попросить далеко не отплывать! Бессмысленно…

Губы сами собой дрогнули в улыбке. Да уж, действительно, глупо.

Но и маму понять можно. С такими новостями не до логики. Вся жизнь под откос…

— Знаешь, ее сложно винить. Она ведь хотела сделать, как лучше…

Я не договорила, осеклась. На лице Вела мелькнула такая злость, почти ненависть, что я изумилась до глубины души. Что я такого сказала?

Впрочем, отмалчиваться он не стал. Только нервно воткнул нож в землю, а затем сорвал пук травы и принялся оттирать непонятно от чего лезвие.

— Всегда хочется спросить — а лучше для кого? — Отрывисто бросил парень так, будто у него судорогой свело челюсти. — Ненавижу людей, прикрывающихся этими словами! Кто может знать, что для другого лучше? Никто! И за добрыми намерениями скрывается лишь лицемерие и собственные эгоистичные и гнусные цели!

— Вел, — несмело начала я, сбитая с толку таким эмоциональным всплеском, но парень меня перебил.

— Что, Вел? Что? Еще скажи, что я не прав!

— Ну нельзя же ровнять всех под одну гребенку, — после паузы возразила я, пожав плечами, — все люди разные…

— Люди — разные. А вот слова одинаковые для всех. Запомни, Дара — когда человек говорит, что хочет сделать лучше, он хочет этого для себя. На остальных ему плевать. Этакая замаскированная подлость, прикрытая видимостью добрых намерений. И не надо обманываться. Чем скорее ты это поймешь, тем жить будет проще.

Я смотрела широко распахнутыми глазами на парня, забыв о том, что надо моргать. И впервые не могла подобрать слов для ответа.

Нет, определенная правда в его словах была. Само собой, существует некоторый процент личностей в общей человеческой массе, который успешно реализует сценарий, озвученный Велом. Но зачем так категорично отзываться обо всех? Тем более, что в эту категорию он предлагал включить маму, Нерона, Ирму…вообще всех!

— Нет. — Прозвучало хрипло и тихо, поэтому я кашлянула и добавила куда громче и увереннее. — Нет!

Я ждала, что Вел будет возражать, разозлится, как обычно, или, на худой конец, продемонстрирует раздражение на красивом лице, но все оказалось куда хуже. Потому что он только улыбнулся краешками губ, а во взгляде сквозила такая жалость, что раздражение накатило исключительно на меня. Тоже мне, великий знаток человеческих душ!

— Ну, ничего, это ненадолго. Жизнь обычно все объясняет куда лучше слов. И поверь, пройдет еще пять-десять лет и ты поймешь, что я был прав.

Я глубоко вдохнула и выдохнула, пережидая всплеск эмоций. Поиск истины в споре лучше вести спокойно, иначе кроме ругани ничего в итоге не выйдет.

— То, что ты говоришь, звучит жутко. — Парень только пожал плечами, задумчиво вычерчивая ножом странные узоры на земле. — А ты не думал, что не все врут? Не могут же быть все вокруг лицемерами?

Вел только усмехнулся.

— Хочешь доказать мне, что добро непременно побеждает зло? Увы, Дара, в реальной жизни все совсем по другому, а в сказки верят только дети.

— Хочешь сказать, что в твоей жизни нет никого, кому можно доверять? Того, кто искренне желал бы тебе только добра?

По тяжелому взгляду парня я поняла, что именно так все и было. Вел и в самом деле так думал. Так чувствовал. И не верил никому.

А я думала, что это в моей жизни проблемы…

— Не верю. — Категорично мотнула я головой, а затем задумалась. — А родители?

Мой собеседник вздохнул, словно не желал отвечать на мои вопросы. Поздно. Сам же завел этот разговор, что ж теперь вздыхать — отдувайся по полной.

— Маму я даже не помню. А отца давно нет в живых. Впрочем, примером для подражания он не был никогда.

Мне послышалась в его голосе тщательно скрываемая злость, но расспрашивать дальше я не решилась. Вел в этот момент с силой всадил нож в рыхлую землю, и теперь раскачивал его, вытаскивая.

— Любимая девушка?

Удивительно, но почему-то от мысли, что у Вела кто-то есть в сердце, стало неприятно. Пришлось даже одернуть себя, наградив мысленной пощечиной. И какое мне дело до его похождений? Вот только странное чувство не отпускало.

— Нет. — Глухо и очень мрачно. На меня парень даже не взглянул.

Непонятно, то ли девушки нет, то ли там такая девушка, что о доверии речи нет. Но ответ прозвучал так, что уточнять желания не возникло.

— Друзья? Те, с которыми играл в детстве? Учился? Яблоки по соседским огородам воровал?

Последнему предположению Вел удивился так, что я еле сдержала смех, наблюдая за его вытянувшимся лицом.

Но буквально через десять секунд он снова помрачнел.

— Нет. — Снова вернулся он к ножу. — В моем окружении дружба не в почете. Деньги куда более надежный аргумент, чем незатейливое «спасибо».

— А Каст? Мне казалось, что ваши отношения далеки от товарно-денежных, — я успела заметить странное выражение, мелькнувшее на его лице. Но не успела разобраться в нем, как Вел поджал губы, категорично качнув головой, словно пытаясь убедить в своих словах не только и столько меня, как себя самого…

— Каст мой кровник. Как и я — его. Мы спасали друг другу жизнь уже не один раз, поэтому я точно знаю, что могу повернуться к нему спиной и не получить в нее же нож. Мы не друзья. Это другое. И он точно не станет что-то делать из побуждений, что так для меня будет лучше.

— Ясно…

Боже, что творится в его голове? «Это другое» — мысленно передразнила я его. Конечно, конечно. Мы не такие, вам показалось.

— Что тебе ясно, Дара? — Видимо, теперь Велу захотелось продолжить разговор. Я с удивлением подняла взгляд. Мне казалось, что тема ему минимум неприятна, и уж точно не рассчитывала на последовавшие за моим молчанием вопросы. — Не веришь?

Теперь уже я пожала плечами, что можно было истолковать как угодно, в зависимости от настроения собеседника. Судя по всему, парень этот жест воспринял, как желание поспорить. Потому что следующие слова прозвучали чуть громче и куда эмоциональнее.

— Ты так стремишься доказать мне, что я не прав, что не замечаешь очевидного.

— Чего же? — Искренне удивилась я, не выдержав небольшой паузы. И по еле заметной улыбке Вела поняла, что он ждал этого вопроса. Ему почему-то была важна моя реакция.

— Ты говоришь о любви, дружбе и доверии, но при этом сама не доверяешь никому. Ты отрицаешь мои утверждения, но не признаешь неприятной правды — мы похожи куда больше, чем тебе бы этого хотелось.

— Неправда!

Вырвалось машинально, но парень не обратил внимания.

— Разве? Что ты тогда здесь делаешь? Почему сбежала от матери? От замечательных подруг и друзей? От всех тех, кому можно и нужно доверять? Расскажи мне!

Я подавленно молчала. Возразить было нечего. Внутри, где-то очень глубоко, плотно обосновался червячок сомнения. Вот только Вел был прав и неправ одновременно.

— Хорошо, пусть так, — Вел удовлетворенно кивнул, а я продолжила, — полностью доверять я сейчас не могу никому. Вот только это ничего не значит.

Брови парня выразительно поползли вверх, и даже рука с ножом замерла, выдавая степень его удивления.

— Я уверена, что мама меня не предаст. И даже то, что ее «лучше» не совпадает с моим означает лишь добросовестное заблуждение, но никак не лицемерный умысел, в котором ты подозреваешь всех и каждого. И я допускаю, что мое «лучше» в конце может оказаться намного хуже того, что предложила мне она. Вот только я могу взять на себя ответственность за собственный выбор без трусливого обвинения окружающих во всех грехах. Ты пытаешься бороться со всем миром, Вел. Это глупо и бессмысленно, а шансы на победу крайне малы.

С каждым моим словом парень мрачнел все сильнее. И на последней фразе нервно убрал нож в сапог и встал, отряхивая штаны.

— Ничего, я сильный, справлюсь.

Он повернулся, собираясь уйти, поэтому мой вопрос прозвучал уже ему в спину.

— Возможно. Вот только зачем победа, которую ты не можешь ни с кем разделить?

Вел на секунду притормозил. И я даже почти поверила, что услышу ответ. Но нет — даже не обернулся. И я смотрела на удаляющуюся фигуру до тех пор, пока темнота не скрыла ее очертания. Да и потом еще долго вглядывалась в неясные тени деревьев, хотя даже шаги уже давно затихли вдали и только шорохи леса тревожили тишину ночи.

Странный разговор.

Я уже не понимала, зачем мы его затеяли. Но почему-то казалось, что за эти минуты я узнала Вела намного больше, чем за предыдущие дни. В то, что он ненавидит весь мир, не верила. Он очень хотел убедить меня в своих словах, может, даже верил в них сам, по крайней мере, старался соответствовать, но его поведение и поступки говорили совершенно о другом. Интересно, какой он настоящий?

С силой тряхнула головой, пытаясь избавиться он непрошеных мыслей.

Зачем мне это? Тем более, что он ясно дал понять, что его внутренний мир — запретная территория. Пусть живет, как хочет, какое мне дело!

И вообще, спать давно пора, завтра целый день трястись в седле…

Я улеглась и спустя несколько минут задремала, убаюканная язычками пламени на ветках костра. И уже не слышала, как тяжело вздохнул Каст, так и не пошевелившись…