Пропить крылья

А вот облога без цензуры 😈🪽А так пришлось сижку-то отжать у Азки😅 курение вредит😬

Жанр: мистика-хуистика, 118+

«Ну что, никак?» – с насмешливым сочувствием уточнила моя ненаглядная.

Я насупился, выразительно скрестив на груди руки, и отвернулся.

«Допился, – выдохнула Лила. – А вообще это номер, конечно», – хмыкнув, покачала головой она.

Вот тебе и семейная поддержка! Зачем я вообще женился, а? Чтоб пиздюлей получать и насмешечек вот этих вот о самом сокровенном? Хотя, по чесноку так, если б мне снова представился шанс выбирать, я и во второй раз бы не отказался от такого-то подарка судьбы, и в третий, и в сто тридцать третий, хуле. Когда ещё мне так эпично фартанёт? А вот Далила не факт, что пустилась бы в эдакую авантюру повторно. Она и в первый раз соглашаться-то не очень и хотела. Но теперича поздняк метаться: всё, финита бля комедия – вместе будем эту лямку тянуть, хе-хе. И вымораживать друг друга до скрипа зубовного, но зато от чистого сердца.

«Ну, чего надулся? Может, отпустит ещё?» – утешительно похлопала она меня по плечу, продолжая снисходительно ухмыляться. – И вообще вы, ангелы, все дефектные. Ничего удивительного».

«Я щас обижусь аще!» – не выдержал я её издевок и огрызнулся. Меня? Дефектным? Как язык-то повернулся! Ничё святого, блять, у этих баб, тем паче демониц.

«Обижайся, сколько влезет, пока перо не слезет», – хохотнула она, как и всегда не приняв мою угрозу всерьёз.

«Я тут, понимаешь, как вол, как летат заебанный*, в мыле, ёмана! Пашу за троих! Семью содержу вон, а ты!» – негодующе сверкнул я глазами.

Отложив в сторонку недалече выкованный клинок, который любовно протирала куском промасленной размягчённой кожи, моя дражайшая жёнушка заметила прохладно: «Тебя сколько не было? Ну и кто тут ещё семью содержит? Только что за шиворот заливаешь это их дрянное пойло как не в себя: и вот результат. Ты сам виноват, шнурок. Даже жалеть тебя не стану, не жди».

Я собирался было ответить, многозначительно открыв рот, но Лила меня оборвала на подходе: «И не балаболь, что уработался до потери породы – знаю я твою работу!»

С этими словами она бросила недоделанный меч на столешню. Зловеще блестевший в потёмках мастерской металл заунывно и тревожно звякнул о камень. Теперь демоница взирала на меня без прежнего сарказма, скорее сурово, да так, что я невольно втянул голову в плечи. Рука у моего золотца ох тяжелая. Не хотелось бы по ушам отхватить в довесок к моей неприятности.

Видно, довольная педагогическим эффектом и моей настороженно-пристыженной харей, выглядывающей из-под шапки и вовсю ожидающей люлей, Лила внезапно смягчилась: «Ну подумаешь, крылья! Чего ты исстрадался-то попусту? Обойдёшься без них: ишь, велика потеря! Тоже мне!» С этими словами она глянула на меня и вдруг нарочито небрежно обняла. На миг мне и впрямь полегчало. Вот уж правда – да будь они неладны! Хер бы с ними, с этими крыльями! Хотя.. лучше без хера, пожалуй. Ещё чего не хватало.

Тут с охоты вернулся Эби с нашим с Лилой любимым сынкой. На пол у вдоха шмякнулось что-то тяжелое. Туша забитой зверюги, как я допёр по запаху – свеженькая, ещё тепленькая смерть.

«Непотребничаете?» – ехидно осведомился демон тем временем, войдя в мастерскую и исподволь окинув взглядом сию трогательную сцену. Мы с жёнушкой чуть отстранились друг от друга.

«Нахрен пшёл, гном, и хлебальник защёлкнул, да?» – чисто по-дружески поприветствовал его я.

«Дак ты хоть бы компанию что ли составил, белокрылость-белорылость — нам оно обычно в одну сторонку-то?» — широко оскалился он.

Шлепая по полу и оставляя кровавы следы, у Эби из-за спины тем временем молнией выскочил Маэль. Весь угваздался, как обычно. От мизинца ноги до макушки башки живого места не сыскать. Я только что и успел взъерошить мелкому негоднику, вихрем пронесшемуся мимо, гриву на затылке, нащупав ладонью острые рожки. Вот ведь.. мордяхой-то на меня похож. А поди ж ты!

На наши нежности ему было, впрочем, как обычно плевать. Ловко увернувшись от своей родительницы, намеревавшейся изловить это стихийное бедствие, Маэль шустро нырнул под стол, вынырнул с другой стороны и с восторгом принялся рассматривать новехонький клинок, пока еще без рукояти.

Ну тут он весь мамку евоную, не попишешь. Оружейник.

«Чего морда кислая, обрылки обвислые?» – в свой черёд без церемоний уточнил Абигор, с пакостно-хитрым, но внимательным прищуром меня изучая. Всё-то заприметит, зараза, блять, глазастая.

«Да тут у него… – начала было Лила сливать инфу с грифом «сугубо для домашнего использования», но я охуеть как красноречиво вперился в неё взглядом, что она аж сделала паузу секунды на полторы-две, прежде чем невозмутимо досказать: «..проблема. Личного свойства».

Эби противно хихикнул, пробормотав складной скороговоркой: «Ангелы все бедовые – головы садовые».

«Попизди мне тут, рогатый!» – погрозил я ему пальцем и нахмурился.

«Ну я-то хоть и рогатый, – еще пуще и гнусней сощурился наглец, – токмо проблем личного свойства у меня нет».

И так он поганенько хохотнул после этого, что я ну просто захлебнулся от возмущения. Уебать бы скотину, чтоб неповадно было паясничать. Еще друг, называется. Таких бы друзей — за хрен да в музей! Сволота языкастая.

«Да крылья у него», – недовольно махнула рукой Лила.

«Чего-чего, пёрышки потускнели? Гниды заели?» – с деланным сочувствием уточнил этот недоросток, а по совместительству засранец со стажем.

«Щас как дам, бля, больно, гном, не нарывайся! И так от земли вершок, а пришибу и вовсе видно не станет!» – решительно замахнулся я. И тут же сам схватился за шапку от неожиданного звона и грохота: это Маэль навернул недособранный меч со стола на пол, пытаясь втихую его скоммуниздить, пока взрослые отвлеклись на перебранку.

Эби тоже, надо сказать, уши прижал, забздел.

«Шуганные какие», – усмехнулась моя ненаглядная, невозмутимо поднимая с пола клинок, и вполголоса отчитав мелкого, который, шикнув да рыкнув, ящерицей юркнул за стеллаж. Ну что за манера? Пиздец просто! На мать родную шипеть! Никаких авторитетов не признаёт! Какой уёбок его воспитывал только? А, это ж я…

Пока суд да дело я даже и не заметил, как мы стали гутарить на человечьем, причём все как один. Эх, привычка – вторая натура.

«Так чегошеньки с крыльями-то, ваш Белоснежничество?» – почти что сочувствующе уточнил Эби, пока Лила отлавливала нашего строптивого отпрыска, дабы отмыть его от кровищи и не дать разнести всю мастерскую к едрени бабке и семи хуям. Маэль в свой черёд с хихиканьем удирал от неё, в порыве противления установленным нормам опрокинув короб с заготовками. В дурке и то спокойней. Семейные будни, нах. Красота. Стоит того. Вон как задорно глаз дёргается. Один — у меня, второй — у супружницы. Это от счастья.

Гном тем временем ждал, чё я скажу.

«Да тут это, – почесал я затылок под шапкой с некоторой неловкостью, будто ща за хламидиоз базарить будем. – Не раскрываются они».

Демонюк (это демон плюс говнюк равно лучший дружбан) на миг задумался, тряхнув кроваво-красной челкой и выдал с обнадеживающей уверенностью: «Агашечки. Есть у меня, значит, идейка одна…»

«Лила, я частную собственность экспроприирую ненадолго?» – кивнул он своей племяннице, бессовестно ткнув в мою сторону пальцем. Та как раз ловким финтом отловила малого.

«Да хоть на совсем забирай — это у нас народное достояние!» – бросила моя ненаглядная нарочито равнодушно, унося отстирывать брыкающегося Маэля.

Мы вышли на улицу. Я выудил из шапки заныченную там сигаретку и закурил. Не взлюбила душенька моя запах табаку отчего-то.

«Ты горько-то не горюй, возьми да наплюй! В крайнем случае раньше ж как-то обходился, не удавился?» – неловко утешил меня Абигор.

«Так-то раньше! – я закатил глаза. – Когда оно было! А щас я уже с ними обвыкся».

«Значится, будем чинить, раз уж рано хоронить», – сосредоточенно кивнул Эби. И присовокупил: «Мы ж за встречу-то ещё не тогошечки?»

А некоторое время спустя мы с ним уже сидели в одной из заплёванных по самую крышу таверн на гребне и накачивались самым дешёвым, но зато и самым забористым пойлом во весь имеющийся в нас объем. Не вискарь, коим я вовсю на Земле промышлял, но в голову давало знатно. Уж что-что, а бормотуху варить здесь умели. Посему я не шибко выёживался: хлебал, чё плеснули.

Уже прилично датые, мы с гномом стали перешучиваться, икая и посмеиваясь, притом перебирая самые позорные моменты из длинного, аки лента кардиограммы, анамнеза наших знатных похождений. Было нам чё с недоростком этим вспомнить. Ляд его знает, как это должно было пособить в моём горюшке, но покамест хотя бы забылось оно.

И тут за всем этим трёпом Эби как бы невзначай ввернул, протараторив на одном дыханье, как он привык: «Ой, тут на охоте недавеча Лила с Агаресом такого лахаруга загнали здорового – шкуркой-тужуркой троих таких, как ты, накрыть можно, правда-правда».

«С кем, блять?!» – я резко встал, опершись руками о край стола. В забегаловке мигом потемнело. Галдящие бесы и прочая шелупонь оперативно засунули свои болтливые языки в места, куда не светит солнце. Тихо-то так и в гробу не бывает, ей богу.

Меня прям накрыло. Агарес, вот он чё. Уж я-то знал этого ёбаного хлыща, сука, рога б ему обломать и в сраку…

Широко тем временем улыбнувшись, гном радостно провозгласил, как ни в чём не бывало: «Гляди-ка! Сработало! Эк тебя разобрало! Я шутканул, а ты психанул и вот – нет забот!»

Меня немного подбешивала его дурная манера изъясняться, но чуть погодя, встряхнувшись, я глянул за плечо и заржал угашенно: «Ёшкин дрын, ты гений!» Крылья! На месте, родимые!

Я осторожно двинул новообретённым имуществом и, отцепившись от столешницы, притом спьяну потеряв равновесие, повалился на спину, фыркая, как наеборезившийся по самое рыльце ёж. Чёрные крылья широко да привольно раскинулись по полу. Местная шушера с визгом схуйнула прочь, роняя столы и стулья, теряя тапки на лету и упредительно обсираясь от меня подальше. Я валялся довольною мордой вверх и хохотал. Эби ловко перемахнул через всё это великолепие и, подцепив подмышки мою развесёлую тушку, полную восторгом бытия, но уже не способную осмыслять этот восторг вертикально, потащил из притона на свежий адский воздух.

По дороге я, от безудержного ржача взмахнул крыльями еще разок, и непроизвольно располовинил валявшуюся по сторонам мебелюху. То, что было у меня заместо птичьих пёрышек, запросто резало всё, и фору дало б любому и самому заебатому кинжальчику, которые ковала у себя в кузне моя ненаглядная. А ведь умела это она на зависть. Очень славно у ней холодное оружие получалось.

«Давай домой меня транспортировай, – выдал я почти требовательно. – Или я сам. Хоба!» С этими словами я, не будучи пустобрехом, явил миру ещё одну пару крыл, не хуже предыдущей.

«Ох ты пьянчужка-пичужка!» – увернувшись от просвистевшего у его лица лезвия, пробубнил Эби.

«Перо под ребро!» – хрюкнул я, когда мы дружно застряли в дверях. Мне было ой как весело. Дюже радостно. Починили!

«Слышь, недоростыш, починили! – с искренним восторгом огласил я. – В следующий раз я проставляюсь!»

«Дело-то нехитрое, – хмыкнул Эби. – Напиться либо разозлиться. А если вместе – так эффект на месте».

«Я щас Лилу ка-ак обрадую!» – я громко икнул, собирая крылья в кучку и цепляясь за дверной косяк когтями.

«Не думаю, что она тебе в таком поросячьем виде порадуется, ваш крылатость», – раздумчиво заметил Абигор. – Мы сейчас подышим, опереньице обратно упакуем, да тут и заночуем. Баиньки, а уж как проспишься… вернём тебя семейству. В приемлемой кондиции с рук на руки».

«..жопу в брюки!» — нелепо зато в рифму продолжил я и снова хрюкнул. И следом воспротивился эдакому раскладу: «Э-э, я домой хачу! А в клоповнике ночевать не намерен! И ваще я сам щас ка-ак полечу!»

«Хочу-полечу! – передразнил меня демонюк. – Не вякайте, ваше вашество. С таким пилотом за штурвалом только в штопор и рожицей-пригожицей в землю бух, – заключил он. – И вообще какой пример ты сыну подаешь, в таком-то виде являясь и пьяненьким валяясь? Ну сам посуди-ка?»

А он потрезвей меня будет, – здраво прикинул я, насколько вообще мог в этом состоянии здраво рассуждать. – Вон как о внучатом племянничке печётся.

«Лан, согласен», – выдал я снисходительно. И с досадой заметил: «И почему у Маэля крыльев нету?» Я покаянно вздохнул о том, что не передал отпрыску самое лучшее, что имел. «А рога есть», – буркнул я вдогонку чуть слышно.

«Тебя это коробит, ваша ангеловость?» – понимающе ухмыляясь и таки помогая мне встать, осведомился Эби.

«Да не то чтобы», – даж немного смутился я тому, что лупанул. На улице хмель из моей башки выветривался втрое быстрей.

«Крылья – это на беда, эт просто ерунда!» – таки вернув меня в вертикальное положение, заверил демонюк.

«Да и похуй», – махнул я рукой с таким энтузиазизмом, что чуть не шлепнулся обратно наземь, неуклюже притом взмахнув всеми четырьмя крылами, аки херувим иконописный, чтоб сохранить равновесие.

«Маэль – чудесный пацан, – похвалил роднульку Абигор. – Только больно похож на тебя в нехороших склонностях-наклонностях. Это оченьки-преоченьки не очень. Для тебя же, между прочим, – усмехнулся демонюк, блеснув по-волчьи желтыми глазами. – Подрастет и задаст вам жару. Взвоете».

«Да мы уже, – криво ухмыльнулся я. – Ничё, разберёмся».

Я расправил и рывком сложил квартет крыл и посмотрел на низкое небо. Из узеньких окон таверны на нас во все зенки ни разу не дружелюбно пялились ублюдские ублюдки. Да и поебать. Пускай только кто сунется. А ведь ох как хотелось подраться, размяться. А тут только что замухрыжная шобла – всласть не помахаешься – всё одно что тараканов тапком хуячить, их насекомьи кишки по полу размазывая. Я развязным жестом вынул из закромов вторую сигу. Здесь вкус у них чутка отличался. Атмосфера ж другая и ваще. Но потянет. Хорошо было в гостях, а дома таки оно получше будет.

*летат — распространённое ездовое животное в Аду, звероящер сродни синапсиду.