Прорастание

Они его нашли.

Олег стоял по колено в бурой, пахнущей тиной жиже, и широкая улыбка, казалось, готова была порвать ему лицо. Сердце стучало в груди, гоняя по венам не кровь, а чистый, незамутнённый триумф. Вот он, венец их двухмесячной экспедиции, его личный билет в историю. Он лежал в своей торфяной ванне, словно просто задремал. Кожа цвета крепкого чая, идеально сохранившиеся черты лица, даже рыжеватые волосы, прилипшие ко лбу. Человек, умерший тысячи лет назад, смотрел на него из вечности пустыми глазницами.

— Невероятно… — прошептала Ира, склонившись над краем раскопа. Её голос дрожал от восторга, а в глазах горел научный азарт. — Олег, это… это же сенсация мирового уровня! Сохранность почти стопроцентная. Просто фантастика!

— Я же говорил! — рассмеялся Олег, протягивая ей руку, чтобы помочь спуститься в яму. Его смех гулко разнёсся над тихим болотом. — Говорил, что мои расчёты верны! Интуиция, Иришка, великая вещь!

Рядом с ними, на краю ямы, неподвижно стоял их проводник Семён. И если учёные светились от счастья, то его лицо было серым, как здешнее небо. Он даже не смотрел на находку. Его взгляд был устремлён куда-то в сторону, на чахлые, скрюченные берёзки, и он судорожно сжимал в руках свой старый, потёртый охотничий нож.

— Семён, ты чего скис?! — бодро крикнул ему Олег. — Радоваться надо! Мы же теперь знамениты, и твою деревню на все карты нанесут! Мы историю творим!

Старик медленно повернул голову. Глаза у него были мутные, полные какого-то первобытного ужаса.

— Беду вы откопали, Олег Дмитрич. Великую беду.

Олег только отмахнулся. Ну что взять с местного? Для них всё, что старше дедовской избушки, — уже тёмная магия и проклятие. Ира тем временем уже вовсю работала: делала замеры, брала пробы торфа, фотографировала тело со всех ракурсов. Она была профессионалом до мозга костей, и её сосредоточенность немного отрезвляла его кипучий восторг.

— Смотри, — вдруг сказала она, указывая тонким пинцетом на шею мумии. — Тут что-то есть. Похоже на украшение.

Олег присмотрелся. Из-под тёмной, дублёной кожи на шее действительно проглядывал шнурок, а на нём висело нечто странное. Аккуратно, тем же пинцетом, он расчистил торф. На груди древнего человека лежал амулет. Грубо вырезанная из кости фигурка, отдалённо похожая на человека со слишком длинными руками, и вставка из гладкого чёрного дерева в центре. Олег осторожно дотронулся до него кончиком пальца в перчатке.

Холод.

Это был мёртвый, неестественный холод, будто он прикоснулся к куску сухого льда. Он пробрал сквозь плотную резину перчатки, и Олег инстинктивно отдёрнул руку.

— Что за чёрт? — пробормотал он, потирая палец.

— Не трожьте! — вдруг сипло крикнул Семён. Он почти скатился к ним в яму, его глаза дико блестели. — Не трожьте его побрякушку! Это печать!

— Семён, успокойся, — строго сказала Ира, выпрямляясь. — Мы учёные, а не расхитители гробниц. Это важный артефакт, его нужно изучить.

— Нельзя его изучать! — зашептал проводник, оглядываясь по сторонам, будто кто-то мог их подслушать среди безмолвных болот. — Это вещь Топтуна. Хозяина этих мест. Легенду нашу знаете? Когда-то он тут ходил, и болото ему дань платило. Людьми платило. А потом пришли другие люди, убили его и утопили здесь, прямо в трясине. Но он не умер. Дух его остался. И этот амулет… он держит его там, в глубине. Снимете — выпустите. Он придёт за своим. И за вами придёт.

Олег не выдержал и расхохотался. Громко, от души.

— Топтун? Серьёзно? Семён, это же просто местный фольклор! Байки для детей, чтобы на болота не ходили. Успокойся, выпей чаю. Мы почти закончили.

Но Семён не унимался. Он вцепился в рукав его куртки.

— Олег Дмитрич, прошу вас! Оставьте всё как есть. Закопайте обратно. Никто и не узнает. Я молчать буду. Только не трогайте! Он придёт!

Его страх был таким настоящим, таким животным, что на секунду Олегу стало не по себе. Но потом он снова посмотрел на мумию, на уникальный амулет, и научный азарт взял верх. Это же уникальный шанс! Изучить не только тело, но и ритуальный предмет, который был на нём в момент смерти.

— Хватит истерик, — он решительно стряхнул руку старика. — Ира, помоги мне. Нужно аккуратно срезать шнурок.

Ира на мгновение замерла, переводя взгляд с бледного Семёна на него. В её глазах мелькнуло сомнение.

— Олег, может, не стоит? Давай сначала перенесём тело в вагончик, а там уже в нормальных условиях…

— Нет. Я хочу сделать это здесь. Сейчас.

Его голос прозвучал твёрже, чем он ожидал. Он был здесь руководитель экспедиции. И решение принимал он.

С лёгким вздохом Ира подала ему специальный нож с тонким лезвием. Олег склонился над телом и одним точным, выверенным движением перерезал ветхий кожаный шнурок. Амулет остался у него в руке, всё такой же ледяной и тяжёлый.

И в тот же миг земля под ногами вздрогнула. Не как при землетрясении, а будто глубоко внизу, под толщей торфа, вздохнуло что-то огромное и живое. По бурой воде в яме прошла отчётливая рябь. Олег поднял голову. Серое, но светлое до этого небо на глазах стало затягиваться тяжёлыми, свинцовыми тучами. Они сгущались прямо над ними, превращая день в глубокие сумерки.

— Вот видите! — заскулил Семён, пятясь назад и чуть не падая. — Видите! Он проснулся!

— Это просто погода меняется, — процедил Олег сквозь зубы, хотя самому стало жутко. Он поспешно сунул амулет в карман и скомандовал: — Быстро! Переносим его в вагончик, пока ливень не начался!

Они втроём, пыхтя и скользя в грязи, вытащили своё сокровище из раскопа и уложили на носилки. Едва они дотащили его до своего жилого вагончика на сваях, как с неба обрушились первые тяжёлые капли. А через пять минут это был уже не дождь, а сплошная стена воды.

Весь остаток дня они провели внутри. Ира обрабатывала тело консервирующим составом, Олег пытался описать находку в дневнике, но мысли путались, а строки выходили кривыми. Семён сидел в углу, как загнанный зверь, и молчал, только бормотал что-то себе под нос и не сводил глаз с окна. Дорога, ведущая к ним, за пару часов превратилась в непроходимое месиво из грязи и воды. Олег попробовал позвонить по спутниковому телефону. На экране горела одна и та же надпись: «Нет сигнала». Они были отрезаны от мира.

К ночи дождь не утих. Он монотонно барабанил по металлической крыше их вагончика, убаюкивая и одновременно нагоняя тоску. Усталость взяла своё, и они, не раздеваясь, рухнули на свои койки.

***

Олега разбудила тишина.

Она была такой внезапной и глубокой, что резала уши. Дождь прекратился. Он открыл глаза и уставился в темноту. Было абсолютно тихо. Слишком тихо для болота. Ни крика ночной птицы, ни кваканья лягушек. Ничего. Мёртвая, звенящая тишина.

— Вы слышите? — шёпотом спросила Ира со своей койки.

— Дождь кончился, — так же шёпотом ответил он, пытаясь успокоить и её, и себя.

И тут они услышали его. Новый звук.

Он доносился снаружи.

Хлюп…

Долгая пауза, в которой, казалось, поместилась целая вечность.

Чавк…

Это был звук шагов. Но не человеческих. Тяжёлый, вязкий, мокрый. Будто кто-то огромный, состоящий из одной только болотной грязи и воды, медленно шёл по раскисшей земле, с трудом выдирая из неё ноги.

Хлюп… Чавк…

Он обошёл их вагончик с одной стороны. Олег затаил дыхание. С койки Семёна донёсся тихий, похожий на вой стон.

Хлюп… Чавк…

Звук приближался. Он шёл вдоль стены, и от каждого шага их вагончик на сваях слегка подрагивал, словно от далёкого толчка. Вот он прошёл мимо двери… и замер.

Прямо под их единственным окном.

А потом вновь наступила тишина.

Она стала тяжёлой, физически ощутимой, выталкивала воздух из лёгких. Олег лежал на своей койке и боялся пошевелиться. В ушах гулко стучало его собственное сердце. Он ждал, что вот-вот раздастся скрип стекла или треск ломаемых досок. Но ничего не происходило. Только эта вязкая, как болотная жижа, тишина. С соседней койки доносились тихие, сдавленные всхлипы Иры. Семён, казалось, вообще перестал дышать.

Прошёл час, а может, и вся вечность. Олег не знал. Он понял только одно: снаружи снова стало по-настоящему тихо. Та первоначальная, мёртвая тишина вернулась, но теперь в ней чувствовалось ожидание.

Утро не принесло никакого облегчения. Весь мир за окном утонул в густом, как молоко, тумане. Он стоял плотной стеной, скрывая всё, что находилось дальше пары метров от вагончика. Казалось, эта белая мгла была живой, она дышала и наблюдала. За ночь их временное жилище превратилось в сырую ловушку. По стенам стекали капли, а воздух пропитался запахами гнили и мокрой земли.

— Это был просто лось, — громко сказал Олег, стараясь, чтобы его голос звучал как можно увереннее. — Просто большой лось. Семён же говорил, они тут бродят. Мы просто испугались с непривычки.

Ира подняла на него пустые, красные от бессонницы глаза.

— Лось? Олег, оно ходило кругами. Оно остановилось прямо под нашим окном. Лоси так себя не ведут.

— Ещё как ведут! Они любопытные, вот и всё. Хватит панику разводить. Давайте работать. Ира, проверь образцы, займись делом. Семён, разведи огонь в печке, а то тут сыро, как в могиле.

Семён не ответил. Он сидел на своём стуле, уставившись в стену, и тихо гудел себе под нос. Не слова, не мелодия — просто монотонный, низкий звук. Словно он отгородился от них невидимой стеной, провалился в какой-то свой собственный кошмар. И это пугало Олега больше, чем ночные шаги.

Он заставил себя сесть за стол и открыл полевой дневник.

«День сорок седьмой. Находка превзошла все ожидания. Однако погодные условия…» — рука выводила привычные слова, но мозг отказывался их воспринимать. Это было похоже на научный отчёт о медленном сползании в безумие. Весь его рационализм, вся вера в логику и факты трещали по швам. Он отчаянно цеплялся за объяснения. Может, это болотные испарения? Какие-нибудь галлюциногенные газы? Или просто массовая истерия, которую спровоцировали байки старого Семёна?

— Олег! Иди сюда! Быстро!

Крик Иры заставил его подскочить. Она застыла посреди вагончика и не отрываясь смотрела на стол, где под плёнкой лежало их сокровище. Её лицо было белым, как бумага.

— Что случилось?

— Посмотри… — прошептала она, указывая дрожащим пальцем. — Просто посмотри на него.

Олег подошёл. Тело, покрытое консервирующим гелем, лежало на столе. И он сразу понял, что так напугало Иру. Вчера, когда они только извлекли его из торфа, оно было скрючено в позе эмбриона. А сейчас… сейчас оно выглядело иначе. Руки, которые были плотно прижаты к груди, немного разошлись в стороны. А на тёмных, высохших губах проступила едва заметная, но отчётливая ухмылка. Жуткая, будто он знал что-то, чего не знали они.

— Это трупное окоченение проходит, — быстро нашёл объяснение Олег. — Мышцы расслабляются под действием геля. Это нормальный химический процесс.

Но слова прозвучали неубедительно даже для него самого.

А потом началось самое страшное. Из щелей в полу, из стыков между стеновыми панелями начала медленно сочиться тёмная, маслянистая жидкость. Она пахла болотом и тиной. Вместе с ней по углам, прямо на глазах, начал расти мох. Не обычный, лесной, а какой-то бледный, нездоровый, с белёсыми пятнами спор.

— А-а-а! — вдруг вскрикнула Ира и отскочила от стены.

Она протянула к нему руку. На её предплечье, в том месте, где она случайно коснулась стены, расползалось отвратительное зеленоватое пятно.

— Что это? Олег, что это такое?! Убери это!

Она принялась лихорадочно тереть руку, пытаясь соскрести с себя эту мерзость.

— Ира, стой, не трогай! — крикнул Олег, но было уже поздно.

Она тёрла с такой силой, что мох сошёл. Вместе с пластом кожи. Олег замер от ужаса. Под содранной кожей не было ни крови, ни мяса. Там виднелась тёмная, спрессованная масса, похожая на торф, пронизанная какими-то тонкими волокнами.

Ира опустила взгляд на свою руку, и её крик перешёл в тихий, сдавленный вой. Паника захлестнула их обоих. Она билась в истерике, Олег пытался её успокоить, а Семён всё так же сидел в углу и гудел свою бесконечную, страшную песню.

Кое-как ему удалось заставить Иру выпить успокоительное. Она затихла, свернувшись на койке и дрожа всем телом. Олег, пытаясь сохранить остатки самообладания, подошёл к небольшому зеркалу на двери. Из отражения на него смотрел измученный человек с дикими глазами. Он машинально провёл рукой по волосам и вдруг заметил что-то на мизинце левой руки.

Маленькое пятнышко лишайника. Такого же бледного и болезненного, как тот, что рос на стенах.

Сердце гулко ударило. Он осторожно потрогал его. Палец ничего не чувствовал. Он онемел. Внезапно страх отступил, уступив место холодному, профессиональному любопытству. Олег подошёл к столу с инструментами и взял длинные металлические щипцы. Вернулся к зеркалу.

Он смотрел в свои глаза и видел в них уже не ужас, а лишь отстранённый интерес исследователя. А что, если?..

Крепко зажав кончик мизинца щипцами, он резко дёрнул.

Боли не было. Совсем. Только тихий сухой хруст, будто сломали веточку. Он опустил взгляд на свою руку. Верхней фаланги пальца не было. Из ранки не выступило ни капли крови. Там, где должна была быть кость, виднелась всё та же тёмная, волокнистая труха.

Он разжал щипцы. На ладонь упал его палец. Вернее, то, чем он стал. Маленький, покрытый лишайником кусочек спрессованного мха и древесной гнили, который лишь по форме напоминал его мизинец.

И в этот момент его разум, такой привычный и надёжный, окончательно сломался. Олег не закричал. Он тихо, по-детски хихикнул, глядя на обломок себя в своей руке. Эксперимент удался. Гипотеза подтвердилась.

Ночью Иру мучили кошмары. Она металась на койке, стонала, что-то бормотала про грязь и воду, которая набивается ей в рот. Олег не спал. Он лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок. В его голове с ледяной ясностью выстраивалась новая картина мира. Ужасная, но до дрожи логичная. Топтун. Хозяин. Он проснулся. Но пришёл не мстить. Он пришёл собирать урожай. Они не были жертвами. Они были почвой.

Олег тихо встал и подошёл к её койке. Ира затихла и открыла глаза. В тусклом свете, пробивающемся сквозь туман, её лицо казалось мокрым и измученным. Она смотрела на него с надеждой и страхом. А он смотрел на неё. В его глазах больше не было ни сочувствия, ни паники. Лишь холодный расчёт учёного, который наконец-то понял все условия задачи.

— Ему нужна жертва, — прошептал Олег так тихо, что она, возможно, даже не расслышала. — Оно голодно.

***

Мысль была не его. Она просто появилась в голове, холодная и чужая, как игла под кожей.

Оно голодно.

Это был не вопрос и не догадка, а простой, неоспоримый факт. Закон природы, который Олег, как учёный, только что для себя открыл. Здесь, в этой гниющей насквозь коробке посреди бесконечной топи, работали свои правила. И он, кажется, начал их понимать. Вагончик больше не был спасением. Он стал ловушкой, желудком болота, который медленно переваривал их. По стенам стекала грязная вода, пол покрылся скользким мхом, а сам воздух стал густым и тяжёлым.

Напротив, на своей койке, скорчилась Ира. Её глаза казались огромными в полумраке, в них плескался первобытный страх. Она смотрела на Олега, своего коллегу и начальника, но видела уже кого-то другого. И она была права. Тот Олег, который приехал сюда за научным открытием, умер. Остался только одержимый исследователь, который понял, что с этим местом нельзя договориться. Ему можно только подчиниться.

— Олег… что ты такое говоришь? — её голос был почти беззвучным, он дрожал и срывался.

— Всё же просто, Иришка, — спокойно, почти ласково ответил он, медленно поднимаясь. Ноги плохо слушались. — Это баланс. Оно помогло нам с находкой, теперь мы должны отдать что-то взамен. Заплатить. Старик Семён пытался нас предупредить, но кто же слушает местных сумасшедших?

Олег сделал к ней шаг. Ира тут же отползла к стене, вжимаясь в мокрые доски, покрытые шляпками грибов. Она прижала к себе раненую руку, с которой почти слезла кожа. Тёмная, опухшая, она уже не походила на человеческую. Идеальное подношение.

— Нет! Олег, пожалуйста, не подходи! Ты с ума сошёл! — закричала она, но крик получился слабым и жалким.

— Совсем наоборот. Я ещё никогда не был так трезв в своих суждениях, — он криво улыбнулся. — Это наш единственный шанс. Один из нас должен его накормить. Тогда двое других смогут уйти. Разве не логично? Нужна жертва.

В углу послышалось движение. Семён, который до этого сидел неподвижно, как истукан, медленно поднял голову. В его мутных глазах впервые за последние сутки вместо тупого ужаса промелькнуло что-то осмысленное. Расчёт. Старик всё понял. Он понял, что Олег не шутит, и что просто отсидеться не получится.

Олег бросился к Ире. Он не хотел причинять ей боль, его целью была дверь. Просто вытолкнуть её наружу, к тому, что терпеливо ждало в тумане. Девушка пронзительно взвизгнула и отчаянно забилась. Животный страх придал ей сил, она оказалась неожиданно сильной. Ира царапалась, пыталась укусить, её ногти впивались в кожу Олега, но он почти не чувствовал боли. Его тело тоже менялось, грубело. Их борьба была уродливой и неуклюжей. Они повалились на хлюпающий пол, сшибая ящики с драгоценными образцами и разбивая оборудование.

Внезапно раздался оглушительный треск стекла.

Олег на секунду замер и обернулся. Семён, сгорбившись, держал в руках тяжёлый металлический штатив от камеры. Он со всей силы ударил им по окну. Осколки брызнули во все стороны. Не теряя ни секунды, старик неуклюже перевалился через оконную раму и исчез в белой пелене тумана. Предатель. Решил спастись в одиночку. Глупец. Он не понял великого замысла. Или, наоборот, понял слишком хорошо.

— Он не уйдёт! — прорычал Олег, снова поворачиваясь к Ире. Ярость придала ему сил. — Оно его не отпустит!

Он схватил её за спутанные волосы и поволок к выходу. Ира упиралась ногами, цеплялась за всё, что попадалось под руку, но Олег был одержим. Он рывком распахнул дверь. В вагончик хлынул густой туман с тошнотворным запахом тины и гнили. Снаружи их ждала чавкающая, голодная пустота.

С диким криком он выпихнул её наружу. Они вместе рухнули с невысокого крыльца прямо в холодную, вязкую грязь. Ира закричала, когда топь мгновенно поглотила её по пояс. Олег стоял рядом, тяжело дыша. Он чувствовал, как болото липкими пальцами хватает и его за ноги.

И тут со стороны, куда убежал Семён, донёсся короткий, булькающий вскрик. Затем послышался звук отчаянной борьбы, сухой треск ломаемых веток и… тишина. Полная, абсолютная тишина. Старик сделал свой выбор. И болото приняло его дар.

«Вот видишь! — мысленно кричал Олег Ире, которая смотрела на него обезумевшими глазами. — Оно забрало его! Теперь мы свободны!»

Но что-то было не так. Облегчение не приходило. Наоборот, давящее чувство чужого присутствия только усилилось. Болото вокруг них словно задышало, ожило. И тогда Олег понял свою чудовищную ошибку. Семён не был жертвой. Он был лишь закуской перед основным блюдом.

Ира, обезумев от ужаса, мёртвой хваткой вцепилась в него. Её полусгнившая рука стиснула его плечо, как стальной капкан. Она тянула его за собой, вниз, в трясину.

— Не-е-ет! — закричал он, пытаясь вырваться. — Пусти! Оно хотело тебя! Тебя одну!

Он бил её по рукам, по лицу, но она не разжимала пальцев. Они барахтались в грязи, как два тонущих зверя. В её глазах он видел только ненависть и ужас. Олег понял, что она его не отпустит. Если ей суждено умереть здесь, она заберёт его с собой.

Тогда он обеими руками схватил её за голову и с силой вдавил лицом в бурую жижу. Ира забилась в его руках, из-под воды пошли пузыри. Он держал. Держал крепко, пока её тело не обмякло и не перестало дёргаться. Всё. Он убил её. Он сам совершил жертвоприношение. Теперь-то он точно должен быть свободен.

Но её рука так и не разжалась. Наоборот, мёртвая хватка стала только сильнее. И в тот же миг Олег почувствовал, как топь с новой, непреодолимой силой потянула его вниз. Его жертва не была принята. Он был лишь частью подношения.

Он закричал, но в рот тут же хлынула холодная грязь. Последнее, что он увидел, был не какой-то клыкастый монстр. Он видел лишь серое, безразличное небо сквозь пелену тумана и слышал чавканье болота, которое медленно и неотвратимо пожирало его. Его кости, его плоть, его научные труды и амбиции — всё это становилось простым удобрением. Его крик утонул в тине.

Когда всё стихло, утренний туман начал рассеиваться, открывая спокойную гладь торфяника. Солнце коснулось лучами зелёной кочки, на которой ещё виднелись следы борьбы. Там, где в вязкой топи исчез последний человек, на влажном мху лежал амулет. Новый, гладкий, выточенный из почерневшей кости и тёмного дерева.

Он лежал и ждал. Ждал следующую экспедицию.