Пророк

Голова гудит и раскалывается. Пульс бешеный. Завтра будет большой день. Важный, самый важный среди огромного уже перечня прочих значимых дней его жизни. Большой. К тому же – сложный и выматывающий. Журналисты, фотографы, VIP–гости, партнеры, представители партнеров, голубоэкранные звезды... Большой. К тому же – опасный и непредсказуемый. Насмешка, пощёчина, вызов. И все это – ради простого сугубо человеческого счастья.

Свадьба. Таня, конечно, с самого начала хотела венчаться. Для неё это – красиво, романтично, правильно.Для него – престижно, статусно и рискованно. Слишком рискованно – никакие статус и престиж njuj не стоят. Их можно и иначе подтвердить: собрать пару концертов, заставить пару министров выступить с поздравлениями, заложить храм. Последнее, конечно, тоже насмешка, но меньшая. Выше шанс проскочить. Сейчас все закладывают, церквей – что грибов в конце августа. Может одну и не заметить. Но Таня… Оказалось, ей действительно важно. Упёрлась. Думал дело в романтике – обещал обеспечить – островами, закатами, яхтами. Упёрлась и расплакалась. Не для романтики. Для души. Для Бога. То, что для Него это, пощёчина, а пощёчин Он не прощает, объяснять Тане не стал. Не смог. Пусть лучше вызов.

Полтретьего. Голова гудит и раскалывается, пульс… Пульсирует. Ожидаемо. Предсказуемо. Или просто стресс и обойдётся без приходов? Без пришествий… Вряд ли: с тех пор, как он научился предугадывать приступы, ожидания не обманули ни разу. И лучше уж сегодня – не завтра. Только бы не завтра. Хорош он будет на супружеском ложе.Хорошо ему будет.

…И будет так! Ты понесешь людям слово божие! И будет так! Ты отречешься от мира и направишь мир по пути божиему! И будет так, ты оставишь за спиной…

Не обманули. Здравствуй, бог…

…И Святой Дух будет тебе и…

Нет. Сколько раз нужно сказать: «Нет» богу, чтобы тот отвернулся от человека? Когда-то давно пытался говорить с одним попом. Исподволь. Тот, конечно, не понял. Хотел утешить, дать надежду. Сказал, что-то: «Не отчаивайся, сын мой, Бог не оставит тебя. Бог терпелив – сколько бы раз человек не отворачивался от Него, в миг, когда наконец повернется – улыбка Божия озарит его душу». Утешил. Воистину, отче.

Простая советская семья. Улица Морская, дом 43, квартира двенадцать. Мама работает на швейной фабрике, папа – инженер на заводе по производству радиоприемников. Он – мальчишка шести лет в зеленой рубашке, черных шортиках и этих смешных, почти до коленок носках. Счастливый, помнится, мальчик. Днем пропадает во дворе, вечерами готовится с мамой к первому классу – мама учит читать. Ровно в девять укладывается спать. Режим.

Как реагирует шестилетний мальчик, когда в темноте детской комнаты слышит незнакомый голос? Плачет и бежит к маме. Как реагирует мама, когда ее сын с плачем вбегает в родительскую спальню? Гладит сына по голове, шепчет, что все это только сон, ждет пока он успокоится, повторно укладывает его спать, поет колыбельную... В первый раз помогло: он уснул, а наутро проснулся обычным – шустрым, веселым, по-детски счастливым.

Как реагирует мама во второй раз? В третий? Когда такое повторяется еженощно? А как ей реагировать? Мама ведет сына к врачу. Плачет сама, плачет сын – не столько из-за врача, а потому что плачет мама. Из-за того, что ему сулит голос. Из-за того, чем голос ему грозит. Врач сначала слушает маму, потом, очень внимательно, мальчика. Наконец-то кто-то слушает! Мальчик рассказывает о голосе, о страшных «и оставь отца своего, и мать свою». Потом, по просьбе врача – что именно они читают с мамой по вечерам, чем занимаются с родителями в выходные и, особенно, в воскресенья. В воскресенья мама печет блины, а они с папой играют в машинки. Иногда все вместе идут гулять по городу. Иногда – ездят на природу.

Потом врач долго говорил с мамой. Потом выписал таблетки. Синие, по четвертинке два раза в день.От синих таблеток хорошо спалось и утром тяжело было вспоминать прошлый вечер. Голос исчез, но мальчика всё равно в скором времени забрали в интернат. Прививание детям религиозных убеждений тогда не поощрялось. Впрочем, врач был не прав. Родители не знакомили мальчика с богом, Бог обошелся без посредников.

Отца он больше не увидел. Не успел. А мама жива до сих пор. Жива, была здорова. Когда, в конце девяностых, он нашел ее – у нее село сердце. Резко. Вдруг. Хорошо, что есть деньги – лучший уход в лучших европейских клиниках, лучшие врачи, не задающие глупых вопросов. Пока держится. Благодарит, но так и не может поверить, что сын не только простил ее, но никогда, не считая глупого детства, по-настоящему не обижался. А сын, в свою очередь, не может рассказать ей, что уверен: не послушайся тогда родители «ненавязчивого совета врача», он все равно оказался бы в интернате, только сразу сиротой. Ради имени Моего… И что, если бы не нашел ее сейчас – не нужны были ей лучшие врачи лучших европейских клиник. Была бы дальше жива-здорова. Что он, в погоне за счастьем объятий седой матери, виноват перед ней много больше, чем она, оторвавшая его когда-то он них. Она не поверит.

…И отринешь мирское ради служения богу своему...

Сел на кровати – ночь предстояла долгая, заснуть не удастся, а притворяться – бессмысленно. Конечно, мама не поверила бы. Он и сам когда-то не верил. Хорошо тем, кто может не верить. Блаженны те, кто веруют. Они не знают.

Двадцать, дембель, друзья детства. Удивительно и одновременно ожидаемо: детдомовская компания за два года не растерялась. Все тут. Андрюша, организовавший его встречу из армии, активно фарцует. Яша все-таки поступил на медицинский, живет на стипендию и назвать его Толстым теперь уже можно только в насмешку. Валерка, Рыжий, Гоша Чо, Сашка, Анюта, Лилька, Юля... Юля здесь! Юля писала мало, катастрофически мало, но все-таки здесь, всё-таки дождалась! Учится в Педе на вечернем, днем работает уборщицей – это Юлька-то, Юлька-принцесска! – и, главное, дождалась! Сегодня они гуляют все вместе – вино, шашлык, гитара, хаотичный треп, танцы до поздней ночи. Сегодня он ночует один, квартирой озаботился Дрюша – кто-то из его друзей-приятелей уехал на несколько месяцев, оставил ключи, в общем – «не парься, братишка, перекантуешься». Могли, конечно, прийти и вдвоем – но вместе решили: «Завтра!» Завтра Юля возьмет отгул на работе и прогуляет лекции. Завтра они будут бродить по городу, заходить в кафешки, сходят в кино... Может, зайдут к Маргарите Александровне, Марго обрадуется. Будут держаться за руки, говорить, обниматься, говорить, смотреть друг на друга... И уже завтра она придет ночевать сюда. Юля, Юлечка, Юлька. Его первая, его единственная, его!

…Встань и восприми волю мою, и выполни волю мою! И отринешь ты все мирское и возвестишь людям слово божие. И пойдут люди за тобой...

Он был пьян. Конечно. И вином, и дружбой, и летом, и Юлькой. Счастьем и его предвкушением. Он был пьян, но отрезвел моментально. Эйфория исчезла, голос – нет. Нет, нет, нет! Завтра он встретится с Юлей, на неделе они отнесут заявление. Он поступит на ФизМат, устроится куда-нибудь подрабатывать, или побегает с Дрюшей. Она будет учительницей – настоящей, как Марго. У них будет своя квартира, будут дети. Они будут счастливы. Нет, нет, нет, нет!

… И жены и детей, и братьев и сестер, а при том…

Странно. Последний раз он слышал этот голос, когда только начал принимать лекарства. И вот – прошло четырнадцать лет, два годовых курса таблеток – а услышав голос, он ни на мгновенье не засомневался. Не подумал о глюках, о выпитом, о возобновлении болезни. Он просто знал. Знал, что все это – на самом деле. Знал, чего ждет от него голос. Голова пульсировала. Пульс трещал. Нет, нет, нет, нет!

Перестал под утро. Как-то, воистину чудом господним, уснул, свернувшись на кровати эмбрионом, откинув серое ватное бесполезное, неспособное защитить от ночного кошмара одеяло. А через несколько часов, вырвав его из тяжелого беспокойного сна, на тумбочке у изголовья кровати зазвонил телефон. Не сообразив, что находится в чужой квартире, взял трубку. Подавленный голос Андрюши выбил из него и сон, и возможное похмелье.

– Дэн... Тут Юлька в больнице...

Врачи сказали: «Отравление». Врачи сказали: «Алкоголь произвел обезболивающий эффект и поэтому признаки проявились не сразу». Когда они все-таки «проявились» и соседки Юли по общежитию вызвала скорую – было поздно. Врачи сказали: «Мы сделали все что могли» Ещё они сказали: «Очень жаль». Очень. Жаль. Следующую ночь, накрыв голову подушкой, безуспешно пытаясь заглушить, перекричать призывающий его голос, он провел в плаче.

…Встань и выполни волю мою...

Тогда голос отстал через две недели. К врачам не пошел: двадцать – не шесть, интернатом не отделаешься. Загреметь в психушку не хотелось. Пошел к Дрюше. Поступил в университет. Стал изучать библию. Однажды, по пьяни ляпнул удивлявшимся его хобби друзьям: «Врага нужно знать в лицо», но вовремя остановился. Продолжения никто не требовал и к теме этой не особенно возвращались – незачем, да и не до того им было. Они были молоды и голодны до жизни. Жизнь била ключом.

– Дэн, ты гений! Я бы сказал – твои преподы гении и вообще советское образование порождает гениев, но это все чушь. Ты еще в школе приемники собирал как... Как гений! – Андрей, как всегда, был возбужден и многословен. Впрочем, сейчас его возбуждение было оправдано. Кустарно собранный компьютер – это серьезно. – И что, твоя шайтан-машина работает как настоящая?

– Ну, «быкам»[1] и Агатам[2] не уступит точно.

– Не уступит... Уверен, фору даст! Слушай, Дэн, ну откуда в тебе это, скажи мне?

Пожал плечами:

– Семейное, видать. Батя, помниться, радиотехникой занимался.

– А я отца не помню. – Андрей грустно вздохнул, но тут же встрепенулся. – В общем, регистрируем завтра кооператив. Не хочешь из своей «Службы гарантийной поддержки» уходить – не уходи, но учти, что спать тебе тогда будет некогда. Начинаем работать в промышленных масштабах. Все, время игр закончилось, Дэн, хватит! Нас ждут великие дела!

Со смерти Юли прошло восемь лет. Память осталась, но тосковать времени не было. Жизнь била ключом. Сначала институт и копеечные первые дела с Дрюшей. Потом – институт и «цех», где из откровенного мусора собирали людям видаки и мафоны, на которые наклеивались гордые лейблы «Philips». Потом… Потом, бросив все дела, всей детдомовской компанией поехали в Донецк, брать приступом неприступную зазнобу Гоши. Взяли и на свадьбе все по очереди предсказывали, что первым словом сына молодожёнов будет «Чо». Так и вышло – и было оно произнесено через два года после свадьбы с абсолютно папиной интонацией. Жизнь била ключом, они были молодыми и энергичными. Любили жизнь. Потеряв на столе первого пациента, забыл про царивший в стране «Полусухой» всегда законопослушный Яша. Запой, начало которого они, все в своих заморочках, проглядели. За пару видаков с «вечной» гарантией выбили у его главврача бессрочный отпуск и три месяца держали на хлебе и воде в съемной квартире под присмотром Валерика. Вылечили. Вывели. Вернули к жизни и жизнь продолжалась. Работа, доведение до ума и перепродажа переправленной из-за бугра, берущейся почти за бесценок, бракованной техники. Свадьба Дрюши. И вот – кооператив. Жили весело, жили энергично, жили со вкусом. Жизнь на вкус напоминала недоступный в детстве шоколад, с горчинкой памяти о пока единственной из них, недошедшей. О Юле. Но, как говорил, Дрюша: «Хороший шоколад и должен горчить».

С кооперативом все было продумано давно. Останавливал только риск погореть, но и тот был минимальным, скорее наоборот – все складывалось. Андрей обоснованно прогнозировал: «Грины будем грести лопатами». Оставалось решиться. Решились. И, решив, что решились, разошлись до следующего утра.

В ту ночь голос снова призвал. На этот раз, не пытаясь заснуть, он прошел на кухню. Хотел сварить кофе, но, подумав, налил два стакана простой воды. С одним сел за стол сам, другой поставил напротив.

– Послушайте, а мы можем нормально поговорить?

Голос умолк. Посчитав это согласием, продолжил:

– Понимаете, я не пророк и не апостол. По определению. Меня не интересует Царство Божие, если бы не вы, я бы вообще считал, что это выдумка ленивых людей. Но вы, надо полагать, доказываете, что оно есть... Не суть. Меня оно не интересует, я считаю, что человек должен жить счастливо на земле. Я хочу жить. Я хочу быть счастливым и, знаете, я счастлив. Скажи я своим друзьям, что надо спасать мир – они бы меня не поняли. Мы всю жизнь спасаем себя сами – и это правильно. А мир… От кого его спасать? Зачем? Я не понимаю этого и мне этого не нужно. Почему бы вам не найти себе кого-нибудь другого?

…На тебя пал перст божий! Тебе говорю я: отринь суету мирскую и следуй за господом своим...

– И это вы называете нормальным разговором?

Разговора не получилось. После еще нескольких попыток, плюнул, допил воду из обоих стаканов и пошел работать. Голова раскалывалась, уснуть все равно не удалось бы.

В тот раз никто не умер. Возможно, все-таки разговор помог, хотя после него голос терзал ещё четыре ночи. Несмотря на все договоренности, подмазки и «лапы» появилось множество формальных препятствий для регистрации. Затонул корабль с контейнером «бракованных» видаков. «Кинул» кое-кто из партнеров. Но со всем этим они справились – манны небесной никто и не ждал. Продолжали работать. Со временем деньги, действительно потекли, а Дэн с того ночного разговора стал предчувствовать возобновление попыток «голоса» и всегда стараться упредить удары судьбы, защищая, насколько можно и себя, и своих близких. В тот раз никто не умер. Внимательный к мелочам, заражал паранойей друзей и товарищей. Старался – и кто-то вовремя проверился у врачей, кто-то даже по пьяни не стал на спор прыгать из идущего на полном ходу катера. Старался и что-то получалось. Справлялся. Не отлично, но кому бы пришло в голову винить его во вдруг обнаружившемся однажды раке желудка у Валерика, или в том, что шедший вместе с ними в гору Рыжий вдруг пропал и лишь недавно всплыл в виде бомжа у Киевского вокзала? Там вообще история темная получилась... При чём тут его упрямство? Его отказ становится кем-то другим, тем, кого хотел видеть в нём Тот, Другой. Кто мог бы винить его, подозревать? Только он сам. Не подозревал – знал. Знал, кусал губы, кричал в небо. Что мог – делал. Голос разговаривал с ним еще трижды. В последний раз – в ночь перед сорокалетием. Всё впустую. На торжественном праздновании юбилея бизнесмен, медиамагнат, совладелец крупного банка, светский лев Денис Доличев – под вспышкам фотокамер, несмотря на вспышки фотокамер, освещённый вспышками фотокамер – встретил женщину всей своей жизни. Татьяну. И вот – свадьба. И снова голос.

…А ты иди, благовествуй царствие божие…

Солнечный безоблачный день оборвался в пятнадцать минут шестого – за считанные минуты до выхода новобрачных из храма. Ожидающую на улице публику окатила первая волна мощного, пришедшего вопреки заверениям синоптиков, холодного дождя. Ясное ещё мгновенья назад небо стремительно, словно в страхе перед кошмарами, натянуло на себя серое ватное одеяло грозовых туч. Гром смешался с первыми звуками Мендельсона, которым оркестр встретил первых выходящих. Данис и Татьяна Доличевы, улыбаясь, словно шестнадцатилетние влюбленные, шагнули на улицу.

Можно ли обогнать молнию? Если ты ждешь, если готов до последнего защищать свое право на счастье, то, да, можно. Ему удалось. Видеоролик, на котором видно, как бизнесмен отталкивает молодую жену для того, чтобы самому принять нежданный дар неба, стал одним из самых просматриваемых на ютубе. А главврач и владелец одной из самых престижных клиник Москвы Яков Борисович Тойт, ежедневно во всех новостях всех каналов рассказывавщий журналистам как продвигается лечение, стал за следующую неделю самым известным доктором страны, вторым после Айболита.

Он выжил. На затылке остался внушительных размеров некрасивый шрам, и какое-то время он даже обдумывал убрать его с помощью пластической медицины. Не стал – и не стал никому объяснять свое решение. Голос не возвращался.

Через три с половиной года Денис Доличев, один из самых богатых и влиятельных людей планеты по версии журнала «Forbes», погиб в результате трагической автоаварии. В его автомобиль на большой скорости врезался, потерявший управление, внедорожник настоятеля расположенного недалеко от загородного дома Доличевых монастыря. Находившиеся в машине бизнесмена водитель, жена и двухлетняя дочь Юлия не пострадали. После многочисленных технических проверок водитель внедорожника был оправдан, а компании-производителю его транспортного средства вчинен иск. Компания после череды внутренних проверок обвинила в недобросовестности официального дилера по России. Компания-дилер потом долго и безуспешно судилась с компанией-поставщиком, приводя всё новые и новые доказательства того, что ни разу не поступала в обход контракта.

В память по погибшему прошёл ряд благотворительных концертов с участием российских и мировых звезд. Партнер и один из старейших друзей Доличева, Андрей Кущин прокомментировал это так: «Дэн всегда утверждал, что жизнь – это счастье. И сам он прожил трудную, но по-человечески счастливую жизнь, каждой ее минутой, доказывая миру, что человек, простите за избитую фразу, это звучит гордо. Он бы не одобрил, если бы мы сделали его смерть поводом для всеобщей скорби. Он не такой человек». По случайности первый концерт начался одновременно со службой, которую во упокой души усопшего решил провести настоятель расположенного недалеко от загородного дома Доличевых монастыря. Концерт транслировался двумя федеральными, международным музыкальным и несколькими интернет-каналами.

«1 И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные.
2 Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него – как у медведя, а пасть у него – как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть.
3 И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю,
4 и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?
5 И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца.
6 И отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его, и жилище Его, и живущих на небе.
7 И дано было ему вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем.
8 И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира» ((Откр. 13:1-8)

[1] БК (сокращение от «бытовой компьютер») — семейство советских 16-разрядных домашних и учебных ЭВМ, выпускавшихся с 1984 по 1993 гг.

[2] Ага́т» — первый советский серийный персональный компьютер. Разработан в 1981—1983 годах «Агат» является первой персональной ЭВМ, разработанной в СССР, первые комплекты которых появились в 1982 году, а серийный выпуск отлажен к 1985 году[10].