Прощай реальность

Темнота.
Ни ветра, ни звука, только вязкая, будто живая тьма, обволакивающая с ног до головы.

И вдруг — вспышка.

Свет полоснул по глазам, заставив моргнуть.
Когда зрение вернулось, передо мной стояла статуя Будды, массивная, покрытая сетью трещин и временем, которое словно остановилось вокруг.
Её каменное лицо хранило вечное спокойствие, но в этом спокойствии было что-то неестественное, почти пугающее.
Храм, в котором я вдруг появился, оказался древним.
Стены у него местами облупленные, и источали запах старой пыли с ладаном.
Из треснувших окон лился солнечный свет, слишком яркий для этого места, словно кто-то хотел насильно влить сюда жизнь.

Я же сидел на жопе в центре зала, на мне было красное хаори с широкими рукавами, струившимися при каждом движении, как языки пламени.
Под ним, чёрное кимоно, плотное, но лёгкое, идеально сидящее, не мешающее двигаться.
Оно будто создано для того, чтобы бить и выживать.
На ногах, простые, но надёжные китайские сандалии с белыми носками.
Сидели они так идеально, что на мгновение мне действительно захотелось закружиться, просто ради того, чтобы почувствовать их лёгкость.

Я провёл рукой по волосам.
Теплые, мягкие, тёмно-каштановы пряди упали на глаза.
В отражении старого бронзового колокола я увидел себя, парня лет шестнадцати.
Молодого, почти беззаботного… если не считать взгляда.
Синие глаза, холодные и внимательные, будто изучающие саму реальность, а заодно и способ её уничтожить.

Буквально секунд 15 спустя, я понял…

«В этом есть нечто правильное».

Ведь стоило мне приподняться, и отряхнуть одежду, как я тут же увидел перед глазами систему.
Полупрозрачная иконка, висящая в воздухе.
Только я могу её видеть.
Несложно было понять, это другой мир.
Именно то, о чем я мечтал.
К черту Третью мировую, серые города и тупых людей.
Дайте мне горы, небо, магию… и желательно эльфийку.
Единственное, что смущало, я не помнил кем был в прошлой жизни.
Первым делом я обратил свое внимание на папку с надписью «Скиллы».
Магия воздуха.
До двадцати метров я мог создавать вокруг себя купол, плотный, как броня. Воздух можно было превращать во всё что угодно, в снаряды, стрелы, мечи.
Хоть в гребаный метеорит, если захотеть.
А полет, так вообще почти не тратит ману.
Красота!
Правда, где-то внутри у меня шевельнулся неприятный холодок.
Если у меня есть такие штуки… значит, у кого-то есть больше.
Мощнее.
Ужаснее…. И я совсем не хотел проверять, насколько я «особенный», по крайней мере не сейчас.

В любом случае это было только начало, лёгкое касание новой реальности.
А вот дальше, началось настоящее удовольствия для глаз: «Захват сути».
Своего рода некромантия.
Я имел еще и эту способность, она позволяет мне переписать душу погибшего и сделать его своим воином.
Слушайте, где-то я это уже слышал… ладно, не важно.
Главное, их почти никто не видит.
Они бессмертны, пока у меня есть мана.
А она тратится только на вызов и восстановление.
Я могу обмениваться с ними техниками.
Призывать всех сразу и получать общий обзор.
На данном этапе, да ста существ.
Мне даже стало интересно, хватит ли мне когда-ниубдь маны, чтобы устроить собственный апокалипсис.

Ещё одно уточнение всплыло чуть позже.
Мне доступен бонус в виде «копирующей» техники…
Но не все так просто, он оказался не просто трюком или воровством магии, а чем-то куда мрачнее.
Отголоском некромантии. Не чистая подмена, не жалкая имитация, а странная, промежуточная форма, смесь кражи и симбиоза.
Я могу забирать техники у тех, кто умер и стал моим шикигами.
Не просто пользоваться их силой, а вплетать её в себя, пропускать через собственную сущность. Каждый раз, когда я призываю шикигами, между нами возникает связь, не эмоциональная, нет, а что-то ближе к паразитическому обмену.
Я получаю их навыки, опыт, остатки силы.
Иногда даже кусочки воспоминаний, если повезёт… или не повезёт.
Правда, система сразу же вставила палку в колёса.
Делать это я могу только в тот момент, когда шикигами уже призваны.
Пока они гниют в карманном измерении (этакий мой личный морг на астральных дрожжах) их техники недоступны.
Снарядившись свежими знаниями и окрылённый светлым, приподнятым настроением, я устремился прочь из этого храма, бросаясь в объятия цивилизации, людских дорог и обещанных приключений.

Спустя неделю я успел понять, как устроен этот мир, и хоть немного разобраться в местных законах.
Средневековье с замками, мечами и грязными улицами, но приправленное магией, фантастическими тварями и пришедшими из другого мира, конечными мразями, что жрут всё подряд, даже магию... Красота.
Справиться с ними могут только пробуждённые вроде меня. Но обычно такими делами занимаются хранители, те самые, кого тут почитают как богов, а боятся сильнее смерти. Хранители, важные шишки. Международная организация, объединяющая семь стран, и каждая подчиняется своему хранителю.
Все они — «S» ранга.
Только вот «S» не у всех одинаковый.
Если выразить силовую пропасть в процентах, то один может быть «S» на 20%, другой на 99%.
Но разница может быть куда больше.
А так же, в этом мире, даже самый слабый «Е» ранговый хранитель стоит выше правоохранителей, судей и местных законов.
Стать хранителем невозможно просто так, для начала нужно хотя бы пробудиться.
А пробуждённых в мире меньше, чем трезвых магов на утро после праздника урожая.
Я был пиздецки рад, что мне не выпала ноша простолюдина..
Потому что, в таком случае реальный мир, с его налогами и скучными людьми, показался бы сладкой конфеткой.

Главы стран обладают немыслимой мощью.
Если двое из них решат устроить дуэль, будь уверен, какой-нибудь континент точно уйдёт под воду, а пару городов придётся вычеркнуть с карты.
Поэтому они стараются не доводить до открытых конфликтов.
Всё решается через изощрённые азартные игры за престол, где ставки, целые государства.
Но иногда гордость берёт верх.
И тогда происходит то, что история запоминает кровью.
Когда-то мир сотрясла битва сразу четырёх хранителей. Говорят, тогда погибло больше тридцати процентов человечества.
Земля горела, небо трескалось, а океаны кипели. Животные, леса, всё сметалось, словно стиралось из памяти мира…
Суровые, чокнутые дяди.
Вот с ними, кстати, я и собираюсь подружиться.

Кроме информации, я раздобыл ещё и работу барменом в таверне.
Не то чтобы я прямо мечтал о сменах с мытьём кружек и подачей пьяных крикунов, но почему бы и нет, мало ли, какие приключения ждут тех, кто умеет держать бутылку в одной руке и шутку в другой.
Таверна оказалась маленькой, но уютной: пахло деревенским хлебом, пряностями и слегка, перегаром. Деревянные балки потолка скрипели, а за стойкой я чувствовал себя почти как дирижёр: каждое движение, каждое наливаемое пиво, каждое смешанное зелье попадало точно в ритм хаоса, который творился вокруг.

Принял меня сюда, кстати, дядюшка Ватя, тот самый, которого я спас недалеко от деревни, пару дней назад, его чуть не раздавил разъярённый мутант-носорог.
Дядюшка Ватя шёл домой к внучке, когда из леса, с криком испуга и крови, выскочил носорог, огромный, раненый, с застрявшей в задней лапе стрелой.
Он бежал не на Ватю, а в панике метался, глаза, дикие, дыхание, хриплое.
Я же буквально «вложился» в ситуацию.
Словно ненавязчивый ветерок, я направил поток воздуха, в его плечо, аккуратно, но с направляющей силой, и развернул тело носорога в сторону, где было пусто: к ручью и поляне, а не к людям.
Для существа в панике это было как удар ветром в бок, достаточно, чтобы изменить траекторию, но не сломать.
Пока он кувыркнулся и потащился в сторону, я одной рукой ловко выхватил стрелу, торчившую из его ноги.
Ничего сверхъестественного: минутный болевой шок, и приятное тепло…
Носорог, спустя несколько глубоких вдохов, замедлился и, тяжело подпрыгнув, развернулся в мою сторону, положил голову на землю у ручья, выставив губы, будто бы благодарил.

Да!
Я точно видел это в его глазах.
Животное осталось живым, а дядюшка Ватя, в шоке и слезах радости.
— Ты сумасшедший, мальчик — буркнул он, хватая меня за плечи и сжимая так, что я на мгновение почувствовал все рёбра — но спасибо тебе, спасибо.
Короче говоря, привёл он меня в бар, накормил, напоил, и вот я здесь: бармен, охранник и приживала.. три в одном, хо-хо.

Вообщем, сижу значит за барной стойкой, разливаю вкусные напитки, сам, конечно, попиваю, как вдруг по окрестностям прорвались страшные женские вопли, а за ними, глухой взрывной удар.
Каждый в баре был потрясён: кружки попадали на пол, а голоса обрывались..
Люди рванули к окну, чтобы увидеть, что случилось.
И в этот момент всё вокруг меня будто притихло.
Не потому, что время остановилось, нет.. просто я, как обладатель ранга «A» (да-да, я получил его первым делом, но не стал хвастаться), обладал бешеной скоростью.
Гиперзвуковой.
Никто даже глазом не успел моргнуть, и меня уже не было в помещении.
Мгновения мне хватило, чтобы выскочить в окно, сделав через него манки.
Ещё одно мгновение, и я уже на крыше соседнего дома.
Ещё пара рывков по черепице, прыжок веры, и вот я присаживаюсь на корточки у окошка, высунув голову в полумрак жилого помещения, и думая про себя: «О боже… кхх, это еще что за пиздец !!?? тьфу, блять… тьфу!».
В горле стоял привкус металла, сердце колотилось, но главная мысль была ясна: посмотреть, что за хрень творится.

То, что я увидел, врезалось в мозг как лезвие.
Трёхметровая тварь (В-ранг-Пришедший), уродливая, вытянутая, похожая на человека лишь отдалённо, но стоящая будто бы на длинных деревянных палках вместо ног.
Шея у неё была, как коряга, рот, не рот вовсе, а серый оскал из режущих пластин.
Она грызла череп девушки, словно ломоть хлеба, и каждая её жевательная волна брызгала фиолетовой липкой кашей, которая лупила по камням и пахла горелой плотью.
Я, конечно, весь из себя главный герой..
«A»-ранг и всё такое…
Но в ту секунду почувствовал себя жалкой шкёрой из подросткового фанфика: это было не про меня.
Меня же начало тошнить так, что в ушах зазвенело.
Слюна подступила к горлу, мир покачнулся.
Тварь заметила меня.
Она дернулась, и я ощутил удар, будто в грудь врезалась гусеничная машина.
Лапа схватила меня за грудь, и в одно мгновение меня подбросило, как пакет с мусором.
Я пролетел, врезавшись в деревянную стену, пробил её насквозь, и, всё еще удерживаемый этой тварью, с глухим стоном оказался спиной на земле.

Кругом, паника.

Крики, топот, разбегающиеся тени домов: люди бросают всё, что есть, хватают детей, кошек, собак, что попало под руку, и несутся прочь, будто мир вдруг стал гореть.
Кто-то крестится, кто-то падает на колени и молит богам, кто-то орёт, зовёт стражу, но стража уже в пути и, судя по всему, не успеет вовремя.
Дома распахиваются, из дверей выплёскиваются лица, одни белые, как холст, другие, перекошенные от ужаса.
На улице запах крови смешался с запахом горелой древесины и парного хлеба, странное сочетание жизни и смерти.
Дети плачут так, что звук режет по нервам, старики матерятся под нос, как будто спасает их привычная ругань.
А Пришедший тем временем, уже выдавливал воздух из моих лёгких…
Он давил на меня всей своей массой и орал, харкаясь прямо в лицо; горячая, зловонная слюна истекала по моей коже, забрызгивая камни вокруг.
Его крик гудел в грудной клетке, вибрировал в зубах и ползал по шее, как тёплая рука незваного гостя.
Я ощущал каждый килограмм его веса, как будто землю на мне стянули ремнём и пытались вывернуть наружу.
Дышать было невозможно: в лёгких кисель, в горле пыль, в голове, прекрасный хаос паники и расчёта.
Руки подо мной скользили по булыжнику, пальцы цеплялись за щербатый камень, пытаясь найти точку опоры, но её было недостаточно.
Адреналин включил какие-то жуткие режимы.
Я собрал ману по всему телу и выплеснул её одним мощным импульсом, вкусным, чистым, как лайм в виски.
Воздушная ударная волна радиусом где-то четыре метра оторвала лапу пришедшему и отбросила его на пятнадцать метров.

Я снова принялся блевать..

Но крик, что раздался с той стороны, куда я отправил тварь, не умолкал.
Хриплые стоны, вопли, прерывающиеся кашлем, казалось, не все успели покинуть территорию.
В одном из домов напротив старик не выдержал разлёта осколков; я видел, как его тело замедлило свой последний вздох и осталось лежать, словно кость в песке.
Я убил дедушку в соседнем доме.
Эта мысль ворвалась в меня холодной и ровной, как каменная стена.

Это моя вина.

Именно так я в тот момент и подумал.
Внутри всё застучало: не только от боли и адреналина, но от голоса совести, от пустоты, которая растёт в груди после того, как отнимаешь чью-то жизнь, даже если это было вынуждено.
В глазах мелькали фрагменты: морщинистая ладонь, которая пыталась вцепиться в перекошенную дверь; глаза старика, которые на секунду открылись и потухли; криком упавшая на пол кружка с недопитым чаем.
Горло сжалось, и в голове промелькнули всевозможные оправдания, которые я мог бы себе придумать: «я не знал», «это была защита», «я спас других».
Но оправдания, как почтовые марки: дают видимость порядка, но не возвращают утраченное.

Я приподнялся на ноги, огляделся и сквозь разруху..
Ту, что я принёс своим ударом…
И увидел очередной кошмар.
Тварь пролетела сквозь дома, рухнула у детской тренировочной площадки и тут же вцепилась в первого попавшегося человек: раздавила ногу, впилась клыками в живот и начала жрать.
Кровь фонтаном, запах железа и горечи навис над песком; мужской ботинок завертелся в воздухе и затем мир накрыло глухое, остолбеневшее молчание.
Меня снова стошнило, горло сжалось, дышать стало трудно. Система в голове методично шёптала: нужно найти укрытие.
А я стоял и думал: «Укрытие — не решение, пока это чудище здесь».
Сквозь обломки, сквозь шок и мерзость я карабкался вперёд, шаг за шагом сокращая дистанцию до пришедшего. Каждый шаг давался как через кашу: пепел, куски черепицы, тела тех, кто не успел.
Я подбирался, сводя ноги с обломков и стараясь не смотреть на расплывающиеся пятна крови, но взгляд настойчиво цеплялся за них.
Оказавшись в четырёх метрах, от гадкой твари, я резко взмыл в воздух, завис на паре-трёх метров над землёй и начал сосредоточенно собирать ману в ладонях.
Манна текла по венам, щипала кожу, как ревнивый лёд. Тварь пригнулась к земле, сжалась и, оттолкнувшись, кинулась на меня.
Это было быстро, зверски, но я успел увернуться, хотя завершить атаку не вышло: время будто подтормаживало в самые неожиданные моменты.
Сердце колотило, ладони потели, дыхание рвалось в сухом хрипе.

Я отлетел вправо на три метра, и затем, собрав все остатки спокойствия и силы, рванул вверх, ещё на пятнадцать метров.
Впервые в этом мире так высоко; прежде максимум был семь, потому что страх лимитировал меня.
Но тут нельзя было ждать: чем дольше тупишь, тем больше людей умрёт.
Он «B»-ранга, а я при мысли о близком контакте чувствовал, как внутри всё сжимается, позор, подумал, и тут же направил поток воздуха в ступни.
Выпущенная волна была настолько мощной, что я едва не сломал сам себе ноги от отдачи.
Воздух выдавился из-под меня, взорвался во внешнюю пустоту, и я полетел вперёд на гиперзвуковой скорости, как раз тот момент, когда не думаешь, а становишься орудием. Мощнейшим рывком я вломил кулаком в его голову так, что пробил её насквозь.
От нашего соприкосновения, раздалась ударная волна восемь метров в ширину, я почувствовал, как манна подо мной резво зашипела, я слегка стал терять контроль над ней и выпустил слишком много в этот момент.
Всё вокруг разлёглось и рассыпалось: деревянный забор распался в ленту щепок, детские тренировочные манекены рассыпались на клочья тряпья и набивочного материала, а прямо под ногами образовался небольшой, но жуткий кратер, метров шесть в глубину, как будто сама земля проглотила часть этой реальности.
Эту тварь буквально разорвало на части.
Толстые кости, рваная плоть, липкие фиолетовые брызи, всё это разлетелось по кругу, наполняя воздух запахом палёного мяса и железа.
Но остановиться?

Нет…

Развернувшись и глянув на то, что от него осталось, на ворох кусков, которые ещё по инерции шевелились, я ринулся вперёд и принялся лупить эту тушу, вбивая в землю каждую каплю её останков.
Удар… удар…
Удары летели прямыми, бесчувственными движениями, будто я отбивал грязь с подошв своих сапог.
Кусок черепа под моей пяткой хрустел как старый хлеб; в ладони шлёпала плоть, а в глазах стоял туннель, только я и цель.
В голове, один нескончаемый шум: дробь крови, звон битого дерева, свист оторванного воздуха.
Но я бил и бил.
Это было уже не осознание, не расчет, это была реакция, механика, заложенная куда-то глубже, чем разум.
Добивать, не оставлять шансов, не давать этому скверному шептать ещё раз.

И тут…
За спиной, сквозь этот грохот и шорох падающих обломков, послышался ровный, приятный, спокойный женский голос: «Друг… тебе нужно успокоиться».