Прощёное воскресенье

Саске Учиха был, безусловно, личностью известной, колоритной и необычной. Этот бывший отступник, а сейчас – капитан полиции Конохагакуре но Сато, не оставлял никого равнодушным. Его ровесники и современники ненавидели его и его клан, считая их проклятием человечества. Некоторые старики уважали его за то, что он возглавил полицию, которой, говоря по правде, не хватало деревне. Некоторые сокурсники ненавидели Саске, а некоторые относились к нему с пониманием. Ну и сокомандники его любили, несмотря на все его пороки и деяния.

Любила его и жена, бывшая Такахаши, а ныне Учиха Тен-Тен. Конечно, любила очень своеобразно, с толикой ненависти и соперничества, оставшимися ещё с детских лет, но открыто, глубоко и чисто, так, как может любить настоящая женщина. Она растила двух детей: девочку, которую родила от Неджи в свои молодые годы, и мальчика, рождённого уже от Саске. Снайперша хорошо заботилась о своих чадах, и те отвечали ей любовью. Отец семейства и глава клана в одном лице старался уделять внимания родным, но удавалось это не всегда.

Впрочем, были моменты, когда вся семья собиралась вместе по каким-либо торжествам или праздникам. Но тут, надо сказать, были свои неожиданности. Клан до своей гибели имел множество традиций, иногда весьма странных. Саске же, как и подобает приличному сыну, стремился не опозорить память отца, а потому соблюдал обычаи едва ли не безукоснительно. Иногда это доставляло проблемы для бывшей Такахаши, а иногда было довольно забавным.

Но один день просто перетряс все понятия и устои в головах коноховцев.

Тен-Тен вместе с Наруто, уже ставшим Хокаге, Ино, Саем, Суйгецу, Карин, Шикамару и Шино возвращалась с небольшого празднества. Разумеется, все напились, но поскольку организм шиноби способен был выдержать большое количество алкоголя (а Саске споить вообще было практически невозможно из-за ядов, которые ему прививал в своё время Орочимару), то напились они только до состояния расслабления, а не в вусмерть. И теперь вся компания провожала Учиху в клановый квартал, чтобы, в случае чего, отмазывать от гнева мужа.

Когда шиноби пробирались мимо особняка, то Наруто, как самый ушастый, сумел услышать какое-то бормотание за его стенами. Сделав знак соблюдать тишину, Узумаки прокрался поближе к окну, чтобы выяснить, что же происходит в святая святых сильнейшего и проклятого клана Конохи, а возможно, и мира. Остальные присоединились к нему.

Всё остальное время было временем открытий.

- Ками, сегодня же Прощеное воскресенье! – едва не завывал Саске. - Чуть не прозевал - одиннадцать минут осталось до конца дня, а я еще никого не простил!

Все мгновенно задумались, вспоминая, что же это за Прощеное воскресенье. Как оказалось, это день, когда прощаются грехи и проступки людей. Наруто пожал плечами, опустив момент, что в своё время «последний из клана» не простил брата, но, видимо, он тогда не знал о подобном дне.

А тем временем представление продолжалось.

- Жена тоже хороша — не могла утром напомнить, что сегодня всех простить надо. Никогда ей этого не прощу!
Тен-Тен икнула, уже представляя возмездие мужа. Хокаге, помня, что его лучший друг отнюдь не глухой, быстренько поставил фуин-барьер, изолирующий все звуки, и только потом вздохнул свободно.

- Нет, нет, нет... Надо простить! – теперь с облегчением вздохнула и Тенни. - Говорят, если всех - вот всех - на кого обижен, в этот день простить, то многие болезни исчезнут, хорошо! Душа обновится, хорошо! Аура… аура обновится. Карма… карма просто отвалится.

- Да уж, кому-кому, а тебе над кармой работать и работать, - прошипела из очереди бывшая Собаку но.

- Надо срочно всех простить! – продолжал тем временем монолог Учиха. - Только прощать надо правильно, как священник учит: сначала представить себе того, кого прощаешь, мысленно подойти к нему, обнять, поцеловать... Очень ласково сказать: «Прощаю тебя, дорогой. И ты меня прости, а то хуже будет...»

Все представили этот момент в исполнении главы клана и содрогнулись. Наруто уже думал, сколько понадобится успокоительного, чтобы привести в чувство всех, кого так «простит» его друг.

- И так всех поименно, на кого обижен - обнять, поцеловать и послать... э-э, в смысле отпустить.

Так, на кого я обижен? На друзей…

Наруто аж приподнял бровь.

- … на коллег…

Все остальные издали возмущённый вопль, который, к счастью, не был услышан.

- … на врачей…

Хокаге подумал, что Сакуру Саске навестит в первую очередь.

- … на вчерашнего АНБУшника…

Наруто лихорадочно вспоминал, кому так не повезло попасться на глаза Учихе.

- … на АНБУ вообще вместе с джоунинами, не говоря уже о правительстве. Этих не то что простить, перебить мало.

«За что, Саске, дружище?!» - мысленно взвыл Узумаки.

- Нет, нет, в такой день их тоже надо простить. Да, простить! А потом перебить. Нет, сначала перебить, а потом простить!

«Ну спасибо, Саске», - тяжело вздохнул блондин.

- Не отвлекаться, не отвлекаться... На кого я еще обижен? На родственников — это еще две деревни.

«Было», - эта мысль, кажется, промелькнула у всех, включая и самого исполнителя монолога.

- Интересно, я что, за оставшиеся десять минут всю эту шелупонь перецеловать должен? – продолжал тихо бушевать обладатель Шариннегана. - Кто вообще это правило придумал — целовать всех, на кого обижен? Нет, ками, ты мне ответь. А если я обижен на свою сантехнику? Особенно на ванну-джакузи, которая выключается, только когда в неё садишься?

Священник тоже хорош: «Твою ванну, сын мой, сглазили на таможне. Сглаз могу снять, приходи завтра утром с ней к заутрене». Не знаю, не доверяю я что-то сегодняшним священникам. Смотришь на их лица — и как-то не верится, что они постятся. Да и какая, к дьяволу, таможня, если я сам эту «таможню» возглавляю.

Ками! – от повышенного возгласа все подпрыгнули. - Остается всего девять минут, а очередь на прощение только растет. Короче, кого я только что простить хотел? Ах да, жену!

«Хорошо, что с меня начал», - подумала Тенни, прислушиваясь.

- Значит, как там? Представить? Представил! Подойти? Подошел! Вот она стоит прямо передо мной. - Тен-Тен аж заозиралась, подумав, что муж стоит прямо за её спиной, и только потом поняла, что это была аллегория. - Теперь поцеловать... Сколько же лет мы с ней уже не целовались? Но сегодня надо, надо пересилить себя.

- ЧТО?! – взвыла бывшая Такахаши и подскочила. Тут же несколько пар рук усадили его на место, иначе при малейшем резком движении Учиха испепелит источник неожиданностей в пламени Аматерасу.

- Главное, при ней так не шутить, - «Шутник хренов!!!». - Вот так, подойти поближе... Нет, глаза лучше закрыть. Не могу. Да что ж такое-то - свое не целуется…

«Ненавижу тебя, Саске!» - рычала Тен-Тен.

- А может, потому, что я не сформулировал, за что я ее прощаю? Интересно, она мне изменяет?

«Как ты вообще об этом мог подумать?!» - рыкнула в душе шатенка.

- Да нет, не про неё это. А я ей? Тоже. Скучно как-то. Ну пускай так и будет: прощаю тебя, дорогая, за то, что я тебе не изменяю! Надо же, и правда на душе полегчало. Тогда и за остальное тоже прощаю. И за ссоры наши беспричинные - ты же не виновата, что вся в мать свою пошла. А та просто вампириха, кикимора укушенная, Шехерезада привокзальная...

Тен-Тен вспомнила, что знакомство с родителями прошло не слишком удачно. Для самих родителей. Те заикаться перестали только через месяц от осознания того факта, что их дочь выходит замуж за нукенина и убийцу.

- Тесть тоже монстр… Попугай шишколобый. Пылесос энергетический. Упырь. Узколобый хлебогрыз. Сейчас я вас прощу! Сейчас я вас так прощу... Нет, нет... – спохватился мужчина. - Нельзя сегодня о родственниках так думать. Завтра можно. - «Хренасе у него понятия!». - А сегодня только ласково, как священник учил.

Значит так: дорогие мои, любимые упыри, негодяи мои ненаглядные... Нет — «негодяи» неласково. А как ласково? Может, в честь такого дня хотя бы частицу «не» убрать? Годяи? Точно. Годяи! О, о, представил себе — стоят передо мной два годяя, смотрят на меня своими ухмылками годяйскими! Чтоб у вас по телевизору одна реклама шла всю жизнь. Как я вас… навижу!

Проклятие оценили все слушатели по достоинству.

- Кстати, кто точно годяй, так это вчерашний АНБУшник. Смотрит на меня и лыбится, даже под маской! Недоумок. Нет, нет, недоумок — тоже грубо. Без «не» лучше. Доумок! Причем не только доумок, но ещё и доносок.

Интересно, я что, ками, и его поцеловать должен? Жестокое правило, ты его рожу видел? Вся в прыщах, как еж противотанковый. Во рту одно золото, на такой рот сигнализацию надо ставить… Я знаю, мне своим глазом видно! Уж лучше я всю сантехнику перецелую, вместе со сливным бачком. Чтоб этому АНБУшнику в новой форме на жвачку сесть!

Вот скажи мне, ками, когда я думаю о таких как этот АНБУшник, я хочу тебя спросить: ты нас ВСЕХ создал по своему образу и подобию? Знаю, знаю, ками, нельзя так о людях думать. Помню, что ты говорил, все люди — божьи твари. Все, кроме тех, кто мне ремонт делал! Вот эти не божьи - эти просто...

Тен-Тен подумала, а что не так с их ремонтом, но Узумаки всё понял сразу. И захотел оказаться на другом конце света. Потому что Саске тут же пояснил свою мысль.

- Это ж надо было умудриться слив канализации подключить ко входу стиральной машины?!!! А мы еще с женой думаем, почему белье после стирки каждый раз мрачнеет… Простить! Тебе легко сказать, ками, «прости», а они… они же холодильник на сигнализацию подключили. Дверцу открываешь – каждый раз АНБУ появляется! Я уже говорил, что я их ненавижу!

«Так вот в чём было дело», - мысленно воскликнула бывшая Такахаши, уже составляя список тех «ремонтников» и места, которые она им продырявит.

- Все! Как жить, ками? – глава клана всё больше распалялся. - Где взять силы, чтобы в оставшиеся четыре минуты весь этот быдлятник простить, когда нервы от такой жизни ни в дуду, между прочим?

А врачиха! У-у, врачиха... Прости ты ее, ками! Потому что я ее никогда не прощу.

«А Сакура тут при чём?» - удивился Узумаки, но подумал, что сейчас получит объяснения. И правда.

- Эта, эта, эта... Даже не знаю, как ее назвать! Эта простипома белобрюхая – «О как!!!», - лекарство от нервов выписала. Возможные побочные явления — вши, беременность и преждевременный летальный исход!

Все тут же поклялись проверять те лекарства, что будет выдавать им главный медик Конохи.

- Боже мой... Всего две минуты осталось до конца дня, я даже тебя, сынок, еще не простил... Прощаю... Прощаю тебя! Хотя ты не прав... Тебе всего четыре годика, а что ты мне сказал? «Ты, папа, чмо в ботах».

«Сыном надо заняться», - тут же сделала себе заметку Учиха.

- Неправда, сынок! Я никогда боты не носил. Я шиноби! И не чмо я, потому что сейчас я всем докажу, я все равно всех прощу... Прощу!

Священник сказал: «Если те, кого ты простил, тебя при этом не простят, им хуже будет». Так что держитесь!.. Дорогие мои бандюги, хапуги, жадюги, ворюги... У меня еще сорок секунд есть. И я вас всех прощаю сразу — списком! И целую, прямо в список!

И тебя, жена, прощаю, и твоих родственников, и твоего отца, и твою мать! Ай, яй, яй, какое нехорошее словосочетание получилось: «твою мать». И главное, так искренне! А как же мне ее ласково назвать? Мать твою? Впрочем, это уже неважно.

Двенадцать! Фу! Успел! Теперь вы все — чмо!!! Ну и встрясочка для нервов получилась! Ну ничего… Завтра успокоюсь. Прямо с утра всех, кого простил, навещу, расскажу, как я их прощал. Пускай все знают, как я достойно, можно сказать — по-божески, провел кровавое... в смысле Прощёное воскресенье!!!

Раздались шаги: Саске пошёл в спальню отсыпаться. Убедившись, что угроза обнаружения миновала, группа шиноби быстренько доставила Тен-Тен ко входу в дом.

- Ну всё, спокойной ночи, - попрощался Наруто и тихо добавил. – И это, Тен, ты завтра, точнее, сегодня, не выпускай Саске из особняка. И Кусанаги спрячь от греха. А я ему отпуск оформлю, пускай отдохнёт. Минимум недельку. А мы тем временем пробежимся по деревне, чтобы замечания Саске поправить. Встречу с ним после сегодняшнего разноса они не переживут.