Прошивальщик

Жизнь — штука сложная. Особенно если твоя работа — «чинить» людей. Не тела, не их содержимое, а нематериальную составляющую. Но я не психолог и даже не психиатр. Я — инженер, инженер-настроечник. На моей визитке написано длинно: «Сертифицированный специалист по коррекции поведенческих паттернов». А люди таких, как я, называют кратко «прошивальщиками».

Потому что люди, по существу своему, биороботы. Сборная солянка из инстинктов, условных рефлексов, социальных импринтов и кучи случайного кода, который они сами в себя загружают всю жизнь. Робот-пылесос — вот идеал. Купил, сделал базовые настройки, поставил в док-станцию, включил и он молча делает свое дело. Сломался? Диагностика, замена модуля, обновление прошивки. Четко, предсказуемо, логично.

Человеческий мозг — это адский легаси-код, написанный на скорую руку эволюцией, с кучей неудачных костылей и багов, которые мы называем «эмоциями». Сложно «загнуть извилину в правильную сторону» у клиента, который на полном серьезе считает, что его коллеги хотят его отравить, или у топ-менеджера, чья карьера летит под откос из-за неконтролируемых панических атак перед совещаниями. Это вам не прошивку в роботе-пылесосе поменять.

Мой офис находится на сорок пятом этаже небоскрёба, откуда открывался обзорный вид на город будущего: летающие такси, неоновые рекламные голограммы и идеально прямые улицы, по которым строем идут такие же идеальные люди. Интерьер офиса был создан таким, чтобы максимально успокаивать: мягкий свет, натуральное дерево, тихий гул системы рециркуляции воздуха.

Моим первым клиентом сегодня была Даша. Не «коллега Даша», а «Объект Д-4584», как значилось в моем планшете. Дашу ко мне направили из отдела кадров после того, как её KPI упали ниже допустимого уровня.

Она сидела в кресле, нога закинута на ногу, руки скрещены на груди, взгляд изучает вид из окна. Её поза была учебным пособием по невербалике: плечи подняты к ушам (защита), руки скрещены на груди (блокировка), взгляд отсутствующий (уход от реальности).

— Доброе утро, Даша. Я Алексей, ваш настройщик. Расскажите, что вас тревожит?

Она медленно повернула голову. В её глазах стояла та самая муть, которую я ненавидел больше всего — коктейль из выученной беспомощности и экзистенциальной тоски.

— О, привет… — ее голос был плоским. — Я тут подумала… Знаете, иногда кажется, что жизнь — это бег по бесконечной дороге в никуда. Все мои старания никому не нужны. Коллеги видят во мне неудачницу. Проекты, в которые я вкладываю душу, проваливаются один за другим. Муж превратился в соматический придаток к своему смартфону. Дети… они как инопланетяне, с их тиктоками и мемами. Я ничего значимого не сделала. Просто потребляю кислород и ресурсы.

Я кивал, параллельно изучая ее цифровое досье. Дарья Миронова, 34 года. Старший менеджер по продукту. Высокий доход, стандартная страховка «Комфорт». В анамнезе — несколько сеансов у психолога, без значительных улучшений. И вот она у меня в кабинете, крайняя инстанция.

Стандартный протокол предлагал «пакет оптимизации»: повышение уровня дофамина в центре вознаграждения, снижение активности миндалевидного тела (отвечает за страх и тревогу), точечная стимуляция зон, ответственных за целеполагание. По сути мне предстояло сделать её счастливым, мотивированным и слегка амбициозным роботом.

Но я был не из тех, кто слепо следует протоколу. Я был художником. Белым хакером человеческих душ.

— Даша, — сказал я, откладывая планшет. — Представьте, что ваш мозг — это операционная система. Сейчас в ней работает десяток фоновых процессов, которые съедают все ресурсы. Процесс «Социальное несоответствие.exe», процесс «Неоправданные ожидания.sys», процесс «Экзистенциальный ужас.dll». Мы не будем их удалять. Мы просто… понизим их приоритет и освободим оперативную память для чего-то более полезного.

Она смотрела на меня и в её взгляде я заметил слабую искру интереса. Это было хорошим знаком.

Я протянул ей интерфейсный шлем. Он был похож на легкую лыжную маску с десятками сенсоров. Когда она надела его у меня на мониторе замигала трёхмерная модель мозга Даши — не анатомическая, а функциональная. Разноцветные сгустки, каждый из которых отвечал за эмоцию, память, навык. Я видел ее боль, ее разочарование, ее усталость. Они светились тусклым, больным красным светом.

Мои пальцы порхали над голографической клавиатурой. Это был finger-dance. Я не стирал ее личность. Я был садовником, который подрезал сорняки и поливал ростки.

*Щелчок.* Нейронная связь между воспоминанием о проваленном проекте и глобальным выводом «я неудачница» — ослаблена.

*Щелчок.* Активность центра, отвечающего за сравнение себя с другими, — снижена на 40%.

*Щелчок.* Доступ к ресурсам долгосрочной памяти, где хранились детские воспоминания о простой радости, — усилен.

Процесс занял около часа. Когда я закончил, Даша сидела с закрытыми глазами. Ее дыхание было ровным и глубоким.

— Как вы себя чувствуете? — спросил я.

Она открыла глаза. Взгляд был другим — ясным, присутствующим. Не счастливым, нет. Но… стабильным.

— Странно. Как будто… в голове протерли стекло. Тот хаос, тот шум… он почти стих. Я всё ещё помню все свои проблемы, но они больше не кажутся… вселенскими.

— Это и есть цель, Даша. Не сделать вас счастливой по мановению волшебной палочки. Дать вам ясность. Остальное вы сможете сделать сами. Я в вас верю, присоединяйтесь.

Даша улыбнулась и сняла шлем-маску. За это время что-то внешне в ней неуловимо изменилось, даже причёска как-будто бы стала лучше. И куриные лапки морщин в уголках глаз исчезли.

Она ушла уверенной походкой. Еще один биоробот был починен и возвращен в систему. Я посмотрел на ее свежие показатели на мониторе: тревожность упала с 89% до 17%, мотивация выросла с 23% до 78%. Успех.

Но почему-то я чувствовал не удовлетворение, а легкую горечь. Я не «загнул ей извилину». Я всего лишь поставил временный патч на её баги. А корень проблемы — этот безумный, требовательный, бесчеловечный мир — остался нетронутым.

Слух пронёсся по сообществу настройщиков как вирус. Говорили о «Проекте Гармония». Не о точечной коррекции, а о полноценной операционной системе для мозга. «Идеальное Человеческое Сознание 1.0», или, сокращённо, «ИЧС 1.0».

Мой друг и коллега, Макс, фанатик эффективности, не мог говорить ни о чём другом.

— Ты только представь! — возбуждённо рассказывал он. — Никаких больше возни с индивидуальными паттернами! Единый стандарт! Оптимизированное сознание, где все процессы работают идеально: сон, метаболизм, социальное взаимодействие, трудовая деятельность. Никаких депрессий, никаких кризисов смысла, никаких иррациональных страхов!

— Звучит как смерть души, — мрачно буркнул я.

— Душа? — Макс фыркнул. — Это реликтовое понятие для тех, кто боится прогресса. Мы говорим о практической целесообразности! Представь мир, где все сотрудники мотивированы на 100%. Где нет преступлений, потому что тяга к нарушению правил будет просто отключена на системном уровне. Где войны невозможны, так как агрессия перенаправлена в продуктивное русло!

Он был прав. С точки зрения логики, «Прошивка 1.0» была Святым Граалем. Это было то самое «обновление системы», о котором я размышлял в своих более циничных настроениях. Один щелчок — и человечество избавлялось от всех своих демонов.

Но какой ценой?

Шекспир, которого я как-то загрузил в себя из чистого любопытства, писал: «Мы сотканы из вещества того же, что наши сны». «ИЧС 1.0» предлагала заменить это причудливое, хаотичное вещество на строгий, предсказуемый код.

Началось все с добровольцев. Ими стали самые отчаявшиеся: люди с тяжелыми фобиями, не поддающимися коррекции, жертвы насилия с разорванной психикой, несколько бывших военных с тотальным ПТСР. Результаты были ошеломляющими. Они возвращались… другими. Спокойными. Уравновешенными. Невероятно эффективными. Они не улыбались без причины и не плакали от счастья. Они просто… функционировали. Идеально.

Именно тогда появились первые хакеры. Они называли себя «праведными прошивальщиками». Они не взламывали банки — они взламывали сознание. Они создавали «моды» для «ИЧС 1.0»: одни усиливали творческие способности, другие — давали своим носителям эмпатию, которую та самая «Гармония» приглушала, третьи — и вовсе позволяли испытывать запрещенные эмоции вроде священного ужаса или экстатического транса.

Началась новая холодная война. Война за операционное пространство человеческого мозга. С одной стороны — корпорации и правительства, желавшие всеобщей стандартизации. С другой — анархисты-хакеры, боровшиеся за право на «баг». А посередине — такие, как я, классические настройщики, которые вдруг стали аналогом ремесленников, чинящих старинные механические часы с кукушкой в мире кварцевых хронометров.

Ко мне пришел новый клиент. Молодой парень, разработчик из того самого «Проекта Гармония». Он был на грани срыва.

— Они хотят убрать боль, — прошептал он, заламывая пальцы. — Совсем. Но боль — это сигнал! Она говорит: «здесь проблема, исправь!». Без боли нет роста. Без дисгармонии — нет музыки! Они создают расу счастливых, самодовольных… растений!

Он был заражен «вирусом» от «праведных прошивальщиков», вирусом под названием «Сомнение».

И я, глядя на его искаженное страхом лицо, понял, что он прав. Мы стояли на пороге самого важного выбора в истории человечества. Выбора между удобством и человечностью. Между стабильностью и развитием. Между предсказуемым, вечным сиянием чистого разума и трепетным, мимолетным пламенем души, которое может погаснуть от любого сквозняка, но которое дает тот самый свет, ради которого стоит жить.

Однажды вечером я сидел в моем любимом кафе «Аналог», одном из немногих мест, где не было голограмм, а из колонок тихо играл джаз. Я пил кофе, смотрел на людей и думал.

Хотим ли мы, чтобы кто-то мог менять наше мышление? Чтобы все ходили строем, улыбались одними и теми же улыбками и мыслили утвержденными категориями? Где успех измеряется KPI, а счастье — уровнем серотонина?

Нет. Ответ был оглушительно прост.

Человек уникален не благодаря своему совершенству, а благодаря своим несовершенствам. Своим «багам». Своим кривым, неправильно загнутым извилинам. Именно они порождают искусство, безумные научные теории, самопожертвование и ту самую иррациональную, не поддающуюся никакому коду любовь.

Мой планшет завибрировал. Пришло новое официальное уведомление от Министерства Здоровья и Социальной Гармонии. «ИЧС 1.0» рекомендована к повсеместному, добровольно-принудительному внедрению. Начинается с нового квартала.

Я отложил планшет. Допил кофе.

Фраза «человек — это всего лишь биоробот» — неверна. Человек — это аналоговое существо, создавшее цифровую эру. Шумное, неэффективное, страдающее от собственных противоречий. Но живое. По-настоящему живое.

И я знал, что я буду делать. Я не стану подчиняться. Я останусь «ремесленником». Я буду ставить свои, кастомные прошивки. Я буду защищать право людей на их ошибки, их боль, их слезы и их смех. Право на собственные, уникальные, никем не загнутые извилины.

Потому что именно в этом хаосе, а не в стерильном порядке, и скрывается смысл всего этого безумного, прекрасного предприятия под названием «человеческая жизнь». И за это стоило бороться.