Прошлое не определено

— Конь на зеленый круг! — усиленный динамиком голос ревет так, что хочется упасть и зажать ладонями уши, вместо этого я лишь пожимаю плечами и совмещаю карточку шута с черной, костяной фигуркой непонятного назначения, и тихо матерюсь когда ничего не происходит.

Нет, не подумайте что я расстроен, это не так. Всегда хотел попасть в прошлое, чтобы изменить кое что, ну там биткоин намайнить или не пойти на кофе с первой женой. И желание исполнилось, но вот исполнение...

— Джокер, пройдите в термальную! — ревет тот же голос, и я откладываю карту судьбы. Пора. Как говорится ваш выход, пора под софиты.

В своей прошлой жизни у меня было две страсти — страдать от неразделенной любви и играть в настолки. Эти два занятия прекрасно сочетались. А еще я не любил тиранию во всех проявлениях и наступившую в западном мире толерантность. Родись в Америке — прямая дорога в республиканы, но я появился на свет в небольшом селе под Одессой. А это, как там говорят, две большие разницы.

А потом был встреча со странными людьми в разноцветном. Зашел в новый клуб, сыграть в мафию. Ну и сыграл. Не помню кто выиграл, но когда я под утро вышел на свежий воздух, то моего мира не было.

— Джокер, твою мать! — ревет динамик и я выхожу в серую зону.

Никогда не был фанатом СССР, не изучал историю, лишь знал что слава КПСС это не человек, но вот попал туда и до сих пор думаю что это какой-то неправильный СССР, не такой как был на самом деле.

Красные флаги свободно соседствовали с звездно-полосатыми. Страна был разделена на сектора, в каждом из которых свои правила. Волею непонятно чего, я оказался в западном лагере, секторе где учат скаутов. Чему учат? Не спрашивайте, не понял до сих пор.

Все это напоминало одну большую настольную игру, без правил и с неограниченным набором ресурсов. Ресурсы сочетались странным образом, никогда нельзя было угадать какая карта должна совместится с костью домино, чтобы получить свой бутерброд с колбасой.

От СССР тут были лишь гимн по утрам и три канала по телевизору. Лебединое озеро, программа «Время» и отчет о заполнении закромов. Ну и кино по выходным.

— Привет! — тонкий девичий голосок вырвал меня из невеселых дум, — девчушка лет пятнадцати, на голове пилотка, на груди звездно-полосатый галстук, а в глазах... нет туда лучше не смотреть.

— Здоров, будь, — на всякий случай сжимаю в руке кость из набора «собери динозавра своими руками» и смотрю поверх ее головы.

— Это ты джокер? — вопрошает она и делает шаг навстречу.

— С утра был, — невольно отступаю.

— А я скаут-дельта, — радостно кричит она и вытаскивает из кармана светящуюся полусферу состоящую из жидкого пламени.

Отскакиваю назад одновременно кидая в нее кость. Огненный шарик пролетел мимо, лишь опалил лицо и сжег половину волос, а вот кость в полете раскрылась в тонкую сеть и прошла сквозь скаута как нож сквозь сало. Девчонка еще постояла секунду, а затем распалась на десяток кровавых ошметков, меня замутило.

— Молодец, Джокер! — кто-то хлопает меня по плечу, кто-то сует под нос стакан с водкой. Та обжигает горло и приводит в чувство.

— Этот раунд за СССР, так их, проклятых империалистов, — это уже мой сосед по комнате, странный дедок неопределенного возраста, который каждое утро поет вместе с радиоточкой. В начале жутко раздражало, а сейчас использую его вместо будильника.

— Какой там счет? — спрашивая я пустоту, — и дайте еще выпить!

— Держи, заслужил, — это уже звеньевой, — птица высокого полета, прада сбитая на взлете.

— Какой там счет? — спрашиваю я, чувствуя как от водки становится тепло и спокойно, и кровавые ошметки уже не напоминают о девушке, скорее вызывают мысли о хорошем шашлыке под водочку.

— Пока проигрываем, — мрачнеет звеньевой, — Аха 23 против Инеа 17, но ты получаешь ранг — аспирин, так что эта часть западного сектора сегодня за нами.

— Круто! — выдыхаю я и бью по рукам деда, который пытается спрятать за пазухой ребро девчушки с остатками мяса, — это общий шашлык, понял! — рычу я, и дед испуганно ретируется.

— Синий мутабор, пройдите в сектор лабиринт, — орет динамик и звеньевой огорченно вздыхает.

— Это по мою душу, — говорит он, оставите мяска немного?

— Думаю да, — киваю я, собирая в кучу то что не успели растащить вездесущей кротоеды.

Звеньевой благодарно кивает и убегает, а я начинаю совмещать карту ржавого железа со скипетром ядерного телевещания в надежде получить огонь. Интуиция подсказывает мне, что звеньевого мы больше не увидим, а значит незачем пропадать добру.