Протокол 17

Мягкий, нарастающий гул разбудил меня. Мой «Симбионт-Основа» всегда будил так — плавно, начиная с низких частот, которые я ощущал всем телом, как лёгкую вибрацию в костях. Это был мой способ просыпаться, настроенный под врождённую вибротактильную чувствительность.

Я открыл глаза. Серый потолок моей стандартной соты уже светился рассеянным желтоватым светом, имитируя рассвет Прометея. НСИ включил его по расписанию. Здесь, под гигантским куполом Восьмого Круга, солнце было лишь имитацией.

В голове прозвучал нейтральный голос НСИ, а в поле зрения, наложенным изображением, появились данные:

[УТРЕННИЙ ОТЧЁТ]

> Доброе утро, Алексей.

> 06:00 по локальному времени Прометея.

> Стандартный цикл «День» активирован.

Сразу за этим появились новости:

[НОВОСТИ КОНФЕДЕРАЦИИ]

> Корпорация «Титан» объявляет о рекордных поставках Титанида-7 на Нова Землю. Акции растут на 0,7%.

> СЦМ призывает к усилению мер безопасности на маршрутах Ксандара после инцидента с фрегатом «Вепрь».

> Виртуальный фестиваль «Цифровое Небо» на Прометее продлён до конца цикла.

Я проигнорировал новости. Обычная рутина. «Титан» всегда что-то поставляет, пираты всегда где-то шалят. Мой взгляд скользнул ниже, к самому важному.

[ФИНАНСЫ: АЛЕКСЕЙ СМИРНОВ]

> Баланс: 1247.88 Стандартных Кредитов.

> Прогноз: При текущем уровне расходов, остатка хватит на 14 дней.

Чёрт. Всего две недели. «Тяжмаш-12» стоял на ремонте уже третью неделю, и зарплата задерживалась. Мой статус Визира — бортинженера 3-го класса давал привилегии, но работать всё равно приходилось на износ.

НСИ продолжил, проецируя рядом с балансом небольшую диаграмму с пульсом и давлением:

[АНАЛИЗ ЗДОРОВЬЯ]

> Алексей, ваши биометрические показатели в норме.

> Незначительное повышение уровня кортизола, вероятно, связано с финансовым стрессом.

> Рекомендуется 15-минутная медитация или физическая активность.

Затем НСИ показал «погоду» на сегодня:

[ПРОГНОЗ ПОГОДЫ]

> Температура +21°C, влажность 40%.

> Без осадков.

> Режим освещения: имитация солнечного дня до 18:00.

Ну да, под куполом всегда так. Стабильность.

[РЕКОМЕНДАЦИИ НА ДЕНЬ]

> Проверить статус ремонта «Тяжмаш-12».

> Запланировать поиск временной подработки.

> Посетить оранжерею на Уровне 2 для снижения стресса.

Оранжерея. Смешно. Я представил, как иду по искусственному газону, вдыхая синтетический кислород, пока внизу, на Цеховой плоскости, грохочут сборочные линии.

«Отключить новости. Открыть расписание смен на „Тяжмаш-12“», — мысленно приказал я.

НСИ мгновенно отреагировал, и на потолке появилась сетка с графиком. Пусто. Ничего нового.

«Понятно, — пробормотал я на Русиче, чувствуя, как привычная тревога сжимает грудь. — Значит, снова придётся искать, где подлатать дыры».

Я встал с койки. Мой дом, моя сота, мой Восьмой Круг. Потянулся к синтезатору напитков.

«Стандартный чёрный, без добавок», — подумал я. Через несколько секунд из сопла пошёл пар, а затем наполнилась кружка. Аромат был привычным, чуть химическим, но бодрящим. Я вспомнил тот единственный раз, когда мне довелось попробовать настоящий. Это было несколько лет назад, на день рождения отца. Он каким-то чудом раздобыл крошечную пачку молотых зёрен — контрабанда, наверное, с Тау-Киммерии. Мы всей семьей стояли у старого, пыльного аппарата, который отец достал из какого-то заброшенного цеха. Варили его, чувствуя себя странно, почти дикарями, самостоятельно готовя что-то, что обычно просто появлялось из синтезатора. Запах тогда заполнил всю соту, густой, землистый, с нотками чего-то, что я не мог определить. И вкус… Он был сложным, горьким, с кислинкой, с послевкусием, которое свербило где-то глубоко в горле. Живой.

После того настоящего кофе, каждый глоток из синтезатора казался мне пустым. Идеальным, но мёртвым. Я допил напиток, стоя у окна, за которым виднелись соседние жилые платформы и, далеко внизу, крыши цехов.

Быстро оделся в стандартную рабочую форму — серый комбинезон с нашивкой «Тяжмаш-12», которая сейчас казалась насмешкой. Взглянул на себя в зеркало. Обычное лицо, обычный Визир. Ничего особенного.

Дверь соты бесшумно скользнула в сторону по моей мысленной команде. Я шагнул в коридор. Здесь, на Уровне 2, всегда было светло и шумно. Искусственный свет заливал широкие галереи, по которым уже спешили люди.

НСИ тут же обновил данные в моём поле зрения:

[ЛОКАЦИЯ]

> Уровень 2, Сектор 7, Жилая Платформа «Восход».

> Трафик: Средний.

> Качество воздуха: Оптимальное.

Я ощущал лёгкую вибрацию пола под ногами — это работали системы жизнеобеспечения платформы, а где-то далеко внизу грохотали цеха Уровня 1. Моя вибротактильная чувствительность всегда была включена, как фоновый шум, но сейчас она казалась особенно навязчивой.

Куда идти? Сначала в диспетчерскую «Тяжмаша», узнать, что там с ремонтом. Потом, если ничего не изменится, искать временную работу. Может, на погрузке? Или в одном из мелких ремонтных цехов, где не требуют полной привязки к контракту.

Нет, ремонт никуда не денется. Сначала нужно зайти к отцу, проверить, как он.

Я направился к ближайшему транспортному хабу, вливаясь в поток спешащих Визиров.

Коридор был заполнен. Сотни людей двигались в одном направлении, словно река. Почти все в одинаковых серых комбинезонах, как и я. Наша рабочая униформа — практичная, прочная, без излишеств. Но даже в этой однотонной массе каждый пытался выделиться. У кого-то на плече была нашивка с эмблемой старого, давно закрытого цеха, у кого-то — едва заметный, но яркий значок, проецируемый прямо на ткань. Другой, кажется, слушал музыку — его голова чуть покачивалась в такт, а по лицу пробегала тень улыбки.

Но в основном лица были угрюмыми и усталыми.

[АНАЛИЗ ТРАФИКА]

> Плотность потока: Высокая.

> Средняя скорость движения: 1.2 м/с.

> Прогнозируемое время до транспортного хаба: 13 минут.

Путь лежал через транспортную артерию, разделявшую сборочный цех № 7 и складской комплекс. Под ногами гудел металл палубы, в воздухе висел привычный запах озона. Вверху, на высоте в сотню метров, проплывали тени сервисных дронов, патрулирующих нижние ярусы жилых платформ.

Транспортный хаб «Гамма-9» встретил меня ровным светом и тишиной, контрастирующей с гулом цехов. Несколько человек молча ждали свои капсулы у герметичных шлюзов, встроенных в стену. Створки ближайшего шлюза бесшумно разошлись. Внутри — два аскетичных сиденья.

Дверь закрылась, отсекая звуки хаба. Секундная пауза, и капсулу с мягким толчком сорвало с места. За прозрачной переборкой замелькали стальные фермы, кабели и вспомогательные трубопроводы — изнанка Восьмого Круга. Потом труба нырнула вверх, и на мгновение мелькнули крыши ангаров далеко внизу.

Капсула так же плавно замедлила ход и остановилась. Воздух на жилой платформе 12-го яруса был другим — чище, с едва уловимым запахом озона от рециркуляторов и влажной земли из ближайшей оранжереи. Здесь гул цехов превращался в низкочастотную, почти неощутимую вибрацию, фон, на который никто не обращал внимания.

НСИ обновил информацию:

[Прибытие: Транспортный хаб 12-Гамма. Жилая платформа 12-го яруса.]

> Трафик: Средний.

> Качество воздуха: Оптимальное.

Я пошёл по широкой галерее, залитой ровным светом. Номера на дверях стандартных жилых сот — 12-420, 12-421… Вот и наша. 12-424.

Дверь открылась почти беззвучно, впуская меня в тишину типовой двухкомнатной ячейки. В нос сразу ударил знакомый, тяжёлый запах — лекарств. Мать встретила меня в коридоре, молча кивнув. Её глаза были уставшими, а в волосах, казалось, прибавилось седины.

— Он не спит, — шепотом сказала она и вернулась на кухню, оставив меня одного.

Отец лежал в гостиной, которую переоборудовали в палату. Его кровать заменили на медицинское ложе с тихим биомонитором у изголовья. Ровная зелёная линия на экране отмеряла удары сердца. Отец смотрел в окно-экран, где в искусственном свете дня висели соседние жилые платформы, а далеко внизу, как муравейник, копошилась техника на крышах цехов Восьмой Круг

Он обернулся на звук моих шагов. Исхудавшее лицо, серая кожа, потухший взгляд. Когда-то широкие плечи теперь казались острыми под тонкой тканью пижамы.

— Лёш… пришёл, — голос был хриплым и слабым.

Я подошёл ближе, поставил стул у кровати.

— Здравствуй, отец. Как ты?

— Нормально, — он попробовал усмехнуться, но вышло плохо. — Лежу. Скриплю помаленьку.

Я смотрел на него, и в памяти снова всплыл тот день… Плита сорвалась с магнитных захватов в сборочном цеху. Отцу размозжило правую ногу, переломало рёбра, повредило позвоночник. Конфедератской страховки хватило ровно на то, чтобы вытащить его с того света и стабилизировать. Врачи сделали что могли — спасли жизнь. Но не вернули её.

Одеяло на кровати плоско лежало там, где должна была быть нога.

— Мать опять тебе жаловалась? — спросил отец, отводя взгляд к монитору.

— Нет. Я сам зашёл.

Отец тяжело вздохнул. Он всё понимал. Все понимали. Чтобы закончить лечение, провести нейропластику позвоночника и поставить нормальный протез, а не тупую стальную опору для инвалидов, нужно было двести пятьдесят тысяч кредитов. Для нашей семьи, для инженера третьего класса, это была не просто большая, а невозможная сумма.

— Это просто цифры, Лёш, — тихо сказал отец, будто прочитав мои мысли. — Что на этом экране, — он кивнул на биомонитор, — что на счёте из клиники. Просто цифры.

В его голосе не было жалости к себе, только усталость.

— Мы справимся, отец.

Я отнял руку от его плеча и перевёл взгляд на биомонитор. Зелёная линия пульса, несколько цифр, обозначающих базовые показатели. Ничего особенного для обычного человека, но мой НСИ, интегрированный в зрительную кору, мгновенно активировался. Модуль «Телеметрия» подключился к медицинскому ложу, и в моём поле зрения, поверх физического экрана, появились полупрозрачные цифровые оверлеи.

[ПАЦИЕНТ: Смирнов А.В.]

> СТАТУС: Стабильный. Регенерация тканей: 12%.

> НЕЙРОПЛАСТИКА: Не начата.

> ПРОТЕЗИРОВАНИЕ: Не установлено.

> ДОЛГ КЛИНИКЕ: -5000 КРЕДИТОВ.

> ПЛАН ЛЕЧЕНИЯ: Приостановлен до погашения задолженности.

Пять тысяч. Это была задолженность за текущее лечение. Это уже было ощутимой суммой. Но двести пятьдесят тысяч, и вовсе казались целой вселенной.

В поле зрения возникла иконка моего личного счёта, а рядом — запрос на оплату. На моём балансе не было и половины этой суммы. Но у каждого инженера, работающего на Конфедерацию, был свой кредитный лимит, овердрафт, который можно было использовать в экстренных случаях. Это был не подарок, а ещё один долг, но выбора сейчас не было.

Я мысленно подтвердил транзакцию. Секунда ожидания, и оверлей изменился.

[ПАЦИЕНТ: Смирнов А.В.]

> ТРАНЗАКЦИЯ: УСПЕШНО.

> ОПЛАЧЕНО: 5000 КРЕДИТОВ.

> ИСТОЧНИК: Кредитный лимит. Овердрафт.

> НЕЙРОПЛАСТИКА: Не начата.

> ПРОТЕЗИРОВАНИЕ: Не установлено.

> ПЛАН ЛЕЧЕНИЯ: Возобновлен.

> ФАЗА 1: НЕЙРОКОРРЕКЦИЯ ПОЗВОНОЧНИКА.

> МЕТОД: Микро-импульсная нейростимуляция и целевая доставка нанорепарантов для восстановления нервных волокон

> ПРЕПАРАТЫ: Комплекс «Нейрореген-3», стабилизатор клеточных мембран «Биостат-М».

> ОБОРУДОВАНИЕ: Медицинское ложе с интегрированными нейростимуляторами и инфузионными портами.

> ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ: 6-7 месяцев.

Затем я посмотрел на свой личный баланс.

> БАЛАНС: -3752.12 КРЕДИТА.

Отец, заметив моё сосредоточенное лицо и, вероятно, уловив изменения в моём НСИ, нахмурился. Его взгляд скользнул по экрану биомонитора, где теперь горела строка `ДОЛГ КЛИНИКЕ: 0 КРЕДИТОВ`.

— Сын! — голос его был слаб, но в нём прозвучало расстройство. — Но как ты будешь жить? Это большая сумма. Зачем ты это сделал? Мы бы справились.

Я почувствовал странную смесь лёгкой грусти, но в то же время и воодушевления. «Справились»? Как? Лежа в долгах, пока его состояние ухудшается? Пока клиника ждёт, а мать сходит с ума от безысходности? Это не было «справляться», это было медленно умирать.

— Нет, не справились, отец, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно, без тени сомнения. — Это всего лишь пять тысяч. Я инженер, я заработаю. Это не та сумма, из-за которой стоит переживать. Главное, что лечение возобновлено.

Мы ещё несколько минут сидели в тишине. Отец смотрел в окно, я — на него. Пять тысяч кредитов. Это была капля в море, но она дала нам передышку. И мне — ощущение, что я сделал хоть что-то.

Наконец, я осторожно отпустил его руку.

— Мне пора, отец.

Он кивнул, не отрывая взгляда от экрана.

— Иди, Лёш. Не задерживайся.

Я встал, поправил стул. Мать вышла из кухни, когда я проходил мимо. Я молча кивнул ей, и она ответила тем же, её глаза всё ещё были полны усталости и невысказанной тревоги.

[НОВОСТИ КОНФЕДЕРАЦИИ]

> ПРОГРАММА «ФАКЕЛ-2» ПРОДОЛЖАЕТ НАБОР ДОБРОВОЛЬЦЕВ.

> СТАНЬ ГЕРОЕМ! ОТКРОЙ НОВЫЕ МИРЫ! `

> ПОДРОБНОСТИ НА ОФИЦИАЛЬНОМ ПОРТАЛЕ КОНФЕДЕРАЦИИ.

[ЛОКАЦИЯ]

> Уровень 1, Сектор 4, Административный Комплекс «Тяжмаш».

> Трафик: Высокий.

> Качество воздуха: Допустимое (промышленные выбросы).

Диспетчерская располагалась в одном из приземистых зданий, примыкающих к главному сборочному цеху. Внутри было шумно от гула оборудования, доносившегося сквозь толстые стены. За стойкой сидела женщина средних лет, её лицо было уставшим, а взгляд прикован к голографическому экрану, на котором мелькали графики и схемы.

«Доброе утро», — сказал я, подходя к стойке.

Женщина подняла глаза. «Смирнов? Опять ты. Что-то случилось?»

«Случилось то, что „Тяжмаш-12“ стоит уже третью неделю, а у меня нет смен. Хочу узнать, когда корабль будет готов», — ответил я, стараясь говорить спокойно, но внутри всё начало закипать.

Она вздохнула, провела пальцем по экрану, вызвала нужную информацию и отправила ее в мой интерфейс.

[СИСТЕМА: СТАТУС РЕМОНТА]

> Корабль: «Тяжмаш-12» (Грузо-пассажирский лайнер)

> Статус: Ожидание поставки критического узла.

> Узел: Модуль стабилизации гравитационного поля, модель «Гефест-7».

> Прогнозируемая дата поставки: Неизвестно.

> Причина задержки: Проблемы с производством на Вулкании.

«Модуль стабилизации гравитационного поля, „Гефест-7“, — прочитала она вслух. — Его нет на складе, и когда будет, никто не знает. Проблемы на Вулкании, говорят. Завод встал».

«Вулкания? — я почувствовал, как напрягаются мышцы на лице. — Что значит „завод встал“? Это же стандартный узел!»

«Стандартный, да не совсем. „Гефест-7“ делают только там. И, судя по всему, там сейчас не до нас. Так что, Алексей, пока никаких смен. Можешь попробовать поискать временную работу в других цехах, но там сейчас тоже не густо».

Она снова уткнулась в свой экран, давая понять, что разговор окончен.

Я стоял, чувствуя, как привычная тревога сжимает грудь. Две недели. Всего две недели, а теперь и вовсе неизвестность. «Тяжмаш-12» — моя рабочая лошадка, мой источник дохода. Без него я был никем.

Я уже повернулся, чтобы уходить, но остановился. Что толку просто уйти? Деньги сами себя не заработают.

«Послушайте, — я снова посмотрел на диспетчера. — А есть хоть какая-то работа? Любая. Может, на погрузке? Или в других цехах? Хоть что-то, чтобы не сидеть без дела».

Женщина подняла на меня уставшие глаза. «Алексей, я же сказала, сейчас везде туго. „Гефест-7“ не только вам нужен. Многие корабли стоят. Идёт перераспределение ресурсов, сокращение смен. У меня нет ничего для вас».

Я чувствовал, как внутри закипает злость. Не на неё, конечно, но на всю эту систему, которая могла оставить тебя без средств к существованию из-за какой-то детали с далёкой Вулкании. Мои кулаки невольно сжались.

«Значит, мне просто сидеть и ждать, пока мой счёт обнулится? — мой голос стал жёстче, чем я хотел. — А потом что? В контрактники? Или сразу на улицу?»

Женщина вздрогнула. Её глаза расширились, она отшатнулась чуть назад.

НСИ мгновенно проецировал в моё поле зрения:

[АНАЛИЗ СОБЕСЕДНИКА]

> Эмоциональное состояние: Страх.

> Причина: Агрессивная вербальная коммуникация.

> Рекомендация: Снизить тон, избегать прямых угроз.

Я осёкся. Не стоило так давить. Она всего лишь исполнитель.

«Ладно, ладно, — она поспешно заговорила, пытаясь сгладить ситуацию. — Не надо так. Я понимаю, что ситуация сложная. Но я правда ничего не могу сделать. Могу только… могу посоветовать обратиться к начальству. К господину Ковалеву. Он сейчас в своём кабинете, на Уровне 3. Иногда у него бывают какие-то… разовые поручения. Не по вашей специальности, конечно, но… может, что-то найдётся».

Она указала пальцем в сторону лифтового шлюза.

«Ковалев? — я нахмурился. — А что у него за поручения?»

«Не знаю, — она пожала плечами. — Всякое бывает. Иногда нужно что-то перевезти, иногда помочь с инвентаризацией. В общем, спросите у него. Это всё, чем я могу помочь».

«Понятно», — пробормотал я на Русиче, поворачиваясь и выходя из диспетчерской.

Мысль о встрече с ним вызывала неприятное ощущение. Он был тем ещё козлиной, это я помнил хорошо.

Ковалев. Мысль о встрече с ним вызывала неприятное ощущение. Он был тем ещё козлиной, это я помнил хорошо.

В памяти всплыл случай двухлетней давности. Тогда мой «Тяжмаш-12» застрял на орбите Прометея из-за критического сбоя в системе жизнеобеспечения. Я, как бортинженер, работал без сна двое суток, используя свою вибротактильную чувствительность, чтобы найти микротрещину в одном из контуров. Я нашёл её, починил, спас экипаж и груз. А Ковалев, тогда ещё начальник сектора, прилетел на инспекцию, похлопал меня по плечу перед камерами, а потом в отчёте написал, что благодаря его решительному руководству и своевременному вмешательству кризис был преодолён. И премию получил. Я же отделался устной благодарностью.

С тех пор Ковалев не упускал случая напомнить мне о моём «месте». То задержит поставку нужных деталей, то отправит на самую грязную работу, то просто пройдёт мимо, бросив пренебрежительный взгляд. Он был из тех, кто видел в подчинённых лишь инструмент, а не людей.

Его кабинет на Уровне 3, его вечно надменный вид, его манера разговаривать с _нами, бортинженерами_, словно мы были ресурсами низшего сорта.

Но что ещё оставалось? Сидеть и ждать, пока придут детали, было не вариантом. А что еще делать? Искать работу на погрузке, где платят гроши, или вовсе оказаться на улице? Нет, это не для меня.

Встреча с Ковалевым, хоть и неприятная, была вполне приемлемым выходом. Возможно, даже единственным. Если у него и правда есть какие-то разовые поручения, это даст мне время. Время, чтобы подумать, что делать дальше. Я глубоко вздохнул и направился к лифтовому шлюзу, ведущему на Уровень 3.

Кабина начала подниматься. Внутри меня всё сжималось. Эта система… она была как гигантский механизм, где ты винтик и если ты выпадал из ритма, тебя просто выбрасывало. Даже мой статус Визира, казалось бы, должен был давать гарантии. Я не какой-то там Ресурс, не безликая рабочая сила. Я специалист, мой труд важен. Но вот он я, стою в лифте, иду просить подачки у того, кто меня презирает, потому что мой корабль встал из-за какой-то детали с далёкой Вулкании.

Всего несколько месяцев без денег, и ты уже не Визир. Ты — должник. А должники быстро превращаются в Ресурсов, а потом и вовсе — стать кабальным по какому-нибудь ужасному контракту, где ты принадлежишь корпорации до самой смерти, а твои дети наследуют твой долг. Я видел, как они работают на нижних уровнях, в шахтах, на опасных производствах. Их лица, их пустые глаза. Это не жизнь, это медленная смерть. Этого я допустить не могу.

Лифт остановился, двери открылись. Уровень 3. Здесь было тише, воздух чище, а свет мягче.

Я двинулся по указанному маршруту. Каждый шаг здесь казался тяжелее, чем внизу. Наконец, я остановился перед массивной дверью из тёмного металла. На ней не было никаких опознавательных знаков, кроме едва заметного, стилизованного символа «Тяжмаша» и небольшой голографической таблички: «Г-н Ковалев. Начальник Сектора».

Я мысленно отправил запрос на вход. Через несколько секунд табличка мигнула зелёным, и дверь бесшумно скользнула в сторону.

Кабинет Ковалева был просторным, с панорамным окном, выходящим на внутреннюю часть купола Восьмого Круга. Отсюда цеха внизу казались игрушечными, а жилые платформы — мелкими блоками. Сам начальник сидел за широким столом из тёмного камня, его кресло было явно не стандартным, а эргономичным, с поддержкой для всего тела. Он был в безупречно отглаженном комбинезоне, но не сером, как у меня, а тёмно-синем, с серебристой окантовкой. На груди блестел значок, обозначающий его ранг — начальник сектора.

НСИ мгновенно выдал информацию о нём, как только я вошёл в поле его зрения:

[АНАЛИЗ СОБЕСЕДНИКА]

> Имя: Ковалев Олег Викторович.

> Должность: Начальник Сектора «Тяжмаш-12».

> Статус: Визир, ранг: Управленец 2-го класса.

> Биометрические показатели: В норме.

> Эмоциональное состояние: Нейтральное, лёгкое раздражение (вероятно, из-за отвлечения).

> Рекомендация: Соблюдать субординацию.

Ковалев поднял голову от голографического экрана, на котором мелькали какие-то графики. Его взгляд скользнул по мне, задержался на нашивке «Тяжмаш-12», а затем вернулся к экрану. Мы оба говорили на Койне, официальном языке Конфедерации, как и положено в деловой обстановке. Русич оставался для дома и близких друзей, здесь же соблюдался строгий протокол.

«Смирнов, — его голос был ровным, но с едва уловимой ноткой превосходства. — Что привело тебя на Уровень 3? У тебя, кажется, нет смен».

«Доброе утро, господин Ковалев, — я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно, без намёка на недавнее раздражение. — Я пришёл узнать о статусе ремонта закрепленного за мной корабля. И, если возможно, найти какую-нибудь временную работу. Диспетчер сказала, что вы иногда даёте разовые поручения».

Начальник откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы. На его лице появилась лёгкая, почти незаметная усмешка.

«Разовые поручения? — он посмотрел на меня, как на назойливую муху. — Да, бывает. Но обычно это не для бортинженеров 3-го класса, Смирнов. У меня тут не центр занятости».

Он сделал паузу, словно ожидая, что я развернусь и уйду. Но я стоял.

«Мой корабль стоит, господин Ковалев. И я не могу сидеть без дела, пока мой счёт обнуляется. Мне нужна работа. Любая».

Ковалев медленно кивнул, его взгляд стал чуть более оценивающим, но всё ещё пренебрежительным.

«Понимаю. Проблемы с „Гефестом-7“ на Вулкании. Стандартная ситуация. Но это не мои проблемы, Смирнов. Мои проблемы — это выполнение плана, а не трудоустройство каждого, кто остался без корабля».

Он снова посмотрел на свой экран, давая понять, что разговор окончен. Но я не мог просто так уйти.

«Я готов на любую работу, господин Ковалев. Перевозки, инвентаризация, что угодно. Моя чувствительность позволяет мне…»

«Твоя вибротактильная чувствительность, Смирнов, — перебил он, не поднимая глаз, — хороша для ремонта старых корыт.

Он наконец оторвался от экрана и посмотрел прямо на меня. В его глазах читалось явное раздражение.

«Но раз уж ты так настойчив… — он сделал вид, что задумался, а затем его губы растянулись в тонкой, почти незаметной усмешке. — Есть одно дело. Не совсем по твоей части, но… требует определённой деликатности. И, скажем так, нежелания задавать лишние вопросы».

Я почувствовал, как внутри что-то сжалось. Деликатность и нежелание задавать вопросы от Ковалева всегда означали одно: что-то грязное. Но я не мог позволить себе быть принципиальным.

«Я слушаю, господин Ковалев», — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

Он откинулся на спинку кресла, его взгляд скользнул по панорамному окну, словно он любовался игрушечными цехами внизу.

Я понимал, почему он так спокоен. Моё финансовое положение, мой статус бортинженера 3-го класса, моя отчаянная нужда в работе — всё это было для него очевидно. Он видел мою загнанность, мою готовность ухватиться за любую возможность. Для Ковалева я был лишь одним из многих, кто оказался в безвыходном положении, и он не видел причин скрывать свои намерения. В этой системе, где одни строили империи, а другие боролись за выживание, такие «деликатные поручения» были частью негласных правил, и он, стоящий выше, чувствовал себя в полной безопасности, предлагая их.

«Отлично. Мне нужно, чтобы ты кое-что доставил. Небольшой груз. Очень… специфический. И очень важный. Для меня лично, понимаешь?» — он снова посмотрел на меня, и в его глазах мелькнул холодный, расчётливый блеск. — «Это не будет обычный рейс на „Тяжмаше“. Тебе придётся использовать… другой транспорт. И маршрут будет… нестандартным».

НСИ мгновенно проецировал в моё поле зрения:

[АНАЛИЗ СОБЕСЕДНИКА]

> Эмоциональное состояние: Уверенность, скрытая манипуляция.

> Причина: Предложение нелегального/неофициального поручения.

> Рекомендация: Сохранять нейтралитет, запрашивать детали.

«Какой транспорт? Куда лететь?» — спросил я, стараясь не выдать своего напряжения.

Ковалев чуть склонил голову, словно оценивая. «Транспорт… это будет курьерский челнок. Не мой, конечно. А куда лететь… — он сделал паузу, наслаждаясь моментом. — На Тау-Киммерию».

Тау-Киммерия. Я замер. Это был удар под дых, финальный аргумент, который он, кажется, приберёг. Я никогда не летал через Рифт, никогда не покидал Прометей. Моя жизнь всегда была здесь, под куполом Восьмого Круга, среди грохота цехов и синтетического воздуха. Тау-Киммерия — это другой мир, мир золотых полей и настоящих деревьев, мир, который я видел только в голографических рекламах. Мечта, которая казалась недостижимой.

«Важно, что ты доставишь груз в целости и сохранности. И никто, _абсолютно никто_, не должен знать о содержимом. Даже ты сам. Твоя… особенность, — он сделал паузу, словно подбирая слово, — твоя вибротактильная чувствительность, она может быть полезна. Для проверки целостности упаковки. Но не для того, чтобы лезть внутрь».

Он наклонился вперёд, его голос стал чуть тише, но от этого не менее угрожающим.

«Оплата будет… двадцать пять тысяч Стандартных Кредитов. Это пять твоих месячных окладов. Хватит, чтобы покрыть твои долги, забыть о них надолго и ещё останется. Но если что-то пойдёт не так, Смирнов… если груз будет повреждён, или, что ещё хуже, о нём узнают… тогда ты пожалеешь, что вообще родился».

НСИ мгновенно проецировал в моё поле зрения:

[ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ]

> Обнаружены признаки потенциально незаконной деятельности.

> Действия могут повлечь за собой уголовную ответственность и потерю статуса Визира.

> Рекомендация: Отказаться от поручения.

Интерфейс выдал предупреждение, но его слова казались далёким эхом. Уголовная ответственность? Потеря статуса? Эти риски были реальны, но перспектива медленного скатывания в долговую яму, а затем и в Ресурсы, казалась куда более осязаемой. И двадцать пять тысяч. Эта сумма не просто решала мои проблемы на месяцы вперёд, она вытаскивала меня из той ямы, в которую я рисковал скатиться — стать Ресурсом, кабальным рабом корпорации. И Тау-Киммерия… это был шанс вырваться, хоть ненадолго, увидеть настоящий мир. Да, это отдавало чем-то сильно незаконным, и Ковалев был тем ещё ублюдком, но у меня не было выбора. Финансовая свобода и мечта о другом мире перевешивали всё.

«Что за груз?» — я не удержался.

Ковалев усмехнулся. «Я же сказал: не задавай лишних вопросов. Просто доставь. Это всё, что тебе нужно знать. Согласен?»

Я посмотрел на него. На его самодовольное лицо, на значок начальника сектора, на панорамное окно, за которым простирался мой мир, медленно, но верно высасывающий из меня все силы. У меня не было выбора.

«Согласен, господин Ковалев», — ответил я. Мой голос звучал чужим.