Протокол 734. Пробуждение

Первым признаком пробуждения стал не звук, а изменение ритма. Монотонный гул жизнеобеспечения камеры был нарушен резким скачком кардиограммы. Частота сердечных сокращений объекта «Солнечный-3» возросла на 38%.

— Она возвращается к сознанию, — констатировал Тэл, его щупальца замерли над сенсорной панелью.

Лира активировала субвокальные ретрансляторы. — Подготовьте седативный распыл. Протокол при первом контакте предписывает…

— Отменить, — мысленный приказ Зориана прозвучал резко и неожиданно для него самого. — Мы наблюдаем естественную реакцию. Это ценнее ста протоколов.

Веки земной девушки дрогнули, затем медленно поднялись. Ее зрачки, темные и глубокие, как космическая пустота, сузились от голубоватого света.

Она моргнула несколько раз, глаза метались по камере, не фокусируясь. На ее лице застыла маска растерянности, но не ужаса.

— Отсутствует крик, — отметила Лира с нескрываемым интересом. — В 98% земных видеоматериалов подобной тематики первичной реакцией является вокализация страха.

Девушка приподнялась на локтях. Ее движения были скованными, но осознанными. Она оглядела свое обнаженное тело, затем – стерильные стены камеры. Ее брови сдвинулись, не в страхе, а в концентрации. Она что-то обдумывала.

— Она анализирует обстановку, — прошептал Зориан, пораженный. — Не эмоционирует, а вычисляет.

И тогда она заговорила. Ее голос был ниже, чем предполагали аудиоанализы, немного хриплым от недавнего забытья.

— Так, ладно, — произнесла она на своем языке, который универсальный переводчик тут же преобразовал в чистые понятия в их сознании. — Это явно не больница. Ребята, если это похищение, то должен вас разочаровать – выкуп платить некому.

В отсеке наблюдения повисла ошеломленная тишина.

— Юмор, — наконец выдавила Лира. — Она использует юмор в ситуации крайней уязвимости и дезориентации. Это либо высшая степень храбрости, либо признак неадекватности.

— Или стратегия, — парировал Зориан, не отрывая взгляда от голограммы. — Попытка установить контроль над ситуацией через нарушение ожиданий.

Девушка, не дождавшись ответа, осторожно спустила ноги с антигравитационной платформы.

Ее ступни коснулись прохладного пола, и она слегка вздрогнула, но не отпрянула.

Она встала, демонстрируя полный контроль над своим «неэффективным» позвоночником, и сделала несколько шагов к стене, протянув руку.

— Интересно, ощущает ли она текстуру поверхности, — пробормотал Тэл, забыв о всех протоколах. — Тактильный сбор данных.

Пальцы прошлись по бесшовному металлу. Затем землянка повернулась и, к ужасу ученых, посмотрела прямо в сенсорную линзу, скрытую в стене.

Казалось, она смотрела прямо на них.

— Ладно, невидимые наблюдатели, — сказала она, скрестив руки на груди. Жест, как тут же определила Лира, одновременно защитный и вызывающий. — Лежать голой в аквариуме, пока на меня смотрят, – это, конечно, лестно, но я предпочитаю знакомиться перед тем, как переходить к такому. Меня зовут Айла.

Ее прямота было шокирующей. Она не пряталась, не пыталась прикрыться. Она стояла, принимая свою уязвимость и превращая ее в силу.

И в этом была такая мощная, животрепещущая энергия, что Зориан впервые за долгие циклы почувствовал нечто, отдаленно напоминающее… стыд

— Ее биохимия показывает всплеск норэпинефрина, но уровень кортизола ниже ожидаемого, — доложил Тэл. — Она не лжет. Она действительно не испытывает панического страха.

— Она нарушает все наши модели, — сказала Лира, и в ее голосе прозвучало нечто новое – восхищение, смешанное с тревогой. — Ее психический контур слишком сложен. Он непредсказуем. Он… опасен для нашего понимания.

Зориан молчал. Он смотрел на Айлу, на то, как свет играет на ее коже, на уверенность в ее позе. И это «жалкое», «неэффективное» тело вдруг показалось ему не объектом для изучения, а источником хаоса. Хаоса по имени «личность». Оно излучало индивидуальность так ярко, что это било по сенсорам.

Она была как солнечный шторм – прекрасный, но способный вывести из строя любую, самую совершенную систему.

— Командир? — вопросительно произнес Тэл. — Протокол требует…

— Протокол не учитывал такого варианта, — перебил его Зориан. Его решение созрело мгновенно и было безоговорочным. — Мы не можем ее изучать. Она не образец. Она – дипломатический инцидент.

— Вы предлагаете… установить контакт? — Лира не поверила своим аудиорецепторам.

— Нет, — Зориан отодвинулся от панели наблюдения. — Я предлагаю вернуть ее. Немедленно.

В отсеке снова повисла тишина, на этот раз тяжелая и многозначительная.

— Обоснуйте, — потребовал Тэл.

— Она не боится нас, — тихо сказал Зориан. — А мы начинаем бояться ее. Вернее, того, что ее присутствие сделает с нами. С нашим восприятием, с нашей упорядоченной реальностью. Она как вирус. Красивый, заразный и неконтролируемый. Ее тело – это лишь оболочка. Настоящая угроза – внутри.

Он послал мысленную команду. В камере Айлы замигал мягкий свет, и послышался низкий гул транспортера.

Айла улыбнулась, глядя в пустоту. Улыбка была одновременно печальной и торжествующей.

— Ну что ж, было познавательно. Надеюсь, я вас не сильно разочаровала.

Через мгновение камера опустела.

Объект «Солнечный-3» исчез.

Трое ученых долго молчали, глядя на пустующую платформу.

— Мы поступили правильно, — сказала наконец Лира, но в ее голосе не было уверенности. Была лишь пустота.

— Да, — согласился Зориан. — Мы вернули источник нестабильности в его среду.

Но он знал, что это ложь. Они не вернули источник нестабильности. Они приняли его в себя. И теперь их безупречно упорядоченный мир уже никогда не будет прежним. Жгучее желание отправить ее домой было продиктовано не протоколом, а вернувшимся из прошлого инстинктом самосохранения.