Протокол BERNs: Aurum

Ресторан «Эклипс» тонул в позолоте. Свет хрустальных люстр дробился о столовое серебро, рассыпался бликами по белоснежным скатертям и стеклянным поверхностям, отражавшим приглушённую роскошь зала. Где-то вдалеке звякнул бокал, чей-то сдержанный смешок растворился в мерном гуле светских бесед. Воздух был густ от аромата трюфелей, дорогого табака и едва уловимого запаха старых денег — тех, что не кричат о себе, но въелись в обивку кресел, в полировку дубовых панелей, в самую суть этого места.

У окна, затянутого шёлковыми шторами с вытканными гербами, сидела она.

Белоснежные волосы, собранные в высокий шиньон, несколько выбившихся прядей, обрамлявших лицо с холодной, почти фарфоровой белизной. Золотистые тени на веках, подчёркивающие пронзительный, неестественно яркий взгляд — будто два расплавленных слитка, в которых тонуло всё, что осмеливалось встретиться с ними. Платье — чёрное, плотно облегающее, с высоким воротником и длинными рукавами, лишь на мгновение приоткрывавшими тонкие запястья, когда она подносила бокал бордо к губам.

Красное вино оставляло на хрустале едва заметный след.

Её пальцы — длинные, изящные, с идеально ровными ногтями цвета старого золота — неторопливо вращали ножку бокала. Время здесь текло иначе. Где-то спешили, суетились, жили в бешеном ритме Ярх-эпохи. Но не она. Не здесь.

Официант приблизился бесшумно, будто скользя над паркетом. Молодой, тщательно выбритый, в безупречно отглаженном смокинге. На его левой руке — скромное золотое кольцо, фамильная реликвия, может быть. Или подарок возлюбленной.

— Счёт, мадемуазель, — он склонился, поднося серебряное блюдо с аккуратно сложенной бумагой.

Она не взглянула на цифры. Вместо этого её пальцы — внезапно, без предупреждения — коснулись его руки. Мизинец провёл по металлу кольца, едва заметное движение, почти ласковое.

И золото ожило.

Официант замер, глаза расширились, но крик застрял в горле. Металл потек по её пальцам, как ртуть, теряя форму, подчиняясь неведомой силе. Кольцо истончилось, исчезло, оставив на его пальце лишь бледную полоску — след от долгого ношения. А в её ладони уже формировалась новая структура: капля расплавленного золота кружилась, вытягивалась, закручивалась в спираль, пока не застыла в форме идеальной пули.

— Спасибо, — её голос был низким, чуть хрипловатым, с лёгкой насмешкой где-то в глубине. — Очаровательно.

Официант отпрянул. Его рука дрожала, но он не посмел возмутиться. Просто поклонился — чуть глубже, чем того требовал этикет — и исчез между столиками.

Она не смотрела ему вслед. Её внимание уже было занято другим.

В монокле — изящном, с тонкой оправой, больше похожем на аксессуар светской львицы, чем на оружие — мелькали цифры. Показатели давления, влажности, траектории. Голографическая сетка накладывалась на реальность, выделяя в толпе гостей одну фигуру.

Мужчина в дальнем углу.

Костюм дорогой, но не кричащий. Волосы с проседью, лицо, которое запоминалось отсутствием каких-либо примечательных черт. Он резал стейк с сосредоточенностью хирурга, изредка поднося ко рту бокал. Ничего особенного.

Но монокль знал больше.

Цель идентифицирована. Банкир. Причастен к незаконным операциям с Ярх-кредитами. Уровень угрозы: минимальный. Рекомендуемый метод: бесшумный.

Губы Aurum дрогнули в чём-то, что могло бы стать улыбкой.

Она положила золотую пулю на скатерть перед собой.

Вокруг царила иллюзия покоя. Гости смеялись, вино лилось, оркестр где-то за сценой играл что-то лёгкое, ненавязчивое. Никто не смотрел в её сторону — но не потому, что не замечали.

Они чувствовали.

Как животные чувствуют приближение бури.

И потому — не видели, не слышали, делали вид, что её нет.

А она наслаждалась этим.

Время замедлилось.

Aurum подняла пулю между пальцами, золотая капля, отлитая из украденного кольца, теперь холодная и совершенная в своей смертоносной простоте. Она не нуждалась в оружии – ее собственные руки были куда более точным инструментом.

Монокль выдал последние данные: Дистанция – 14,8 метров. Поправка на движение воздуха – 0,3 градуса влево. Время до реакции охраны – 2,8 секунды.

Она прицелилась пальцем.

Небрежный жест, будто поправляла непослушную прядь волос, но в нем была хирургическая точность. Пуля зависла в воздухе на миг, словто оценивая своего создателя, прежде чем ринуться вперед.

Для обычного наблюдателя это был бы лишь золотой блик, мелькнувший в воздухе. Но для Aurum полет пули растянулся на целую вечность.

Она видела, как золотая капля, вращаясь, оставляла за собой сверкающий след – словно комета, прочертившая небо. Видела, как воздух вокруг дрожал от энергии Ярха, невидимой обычным глазом, но для нее – яркой, как северное сияние.

Банкир подносил бокал к губам.

Пуля вошла в его грудь чуть левее грудины.

Сначала – почти изящное отверстие в дорогой ткани. Потом – алый цветок, распускающийся на белой рубашке.

Бокал выпал из его пальцев, упал на скатерть, оставив кроваво-красное пятно.

Только тогда раздался хлопок – звук, который Aurum могла бы подавить, но не стала. Ей нравилось это мгновение – между выстрелом и осознанием.

Тишина.

Потом – первый крик.

Женский, пронзительный, сорвавшийся с места справа. Стул упал с глухим стуком. Где-то разбилось стекло.

Aurum встала.

Плащ, черный с золотым подбоем, развернулся вокруг нее, как крылья. Она провела рукой по воздуху, и золотая пыль – тысячи микроскопических частиц – рассыпалась вокруг, мерцая в свете люстр.

Это было красиво.

Это было театрально.

Это было её.

Гости метались, кто-то звал охрану, кто-то падал на пол, прикрывая голову руками. Хаос, который она создала одним движением пальцев.

Aurum позволила себе улыбнуться – едва заметно, только уголками губ.

Монокль зафиксировал приближающихся охранников – двое с тыла, один слева.

Но она уже знала, куда положила следующую метку.

Время, растянувшееся на грани восприятия, вдруг резко ускорилось. Aurum ощутила, как воздух вокруг загустел, наполнившись электрическим напряжением предстоящего прыжка. Ее пальцы, все еще сохранявшие тепло только что выпущенной пули, сложились в изящный щелчок – звук, перекрывший на мгновение хаос ресторана.

Щелчок.

Мир дрогнул.

Золотые частицы, витавшие в воздухе после ее театрального жеста, внезапно замерли, будто попав в силовое поле. Они выстроились в сложный узор – спирали, напоминающие ДНК, круги, подобные орбитам планет. Это был не просто способ телепортации, а ее фирменный стиль, подпись, оставленная на реальности.

В последний момент перед исчезновением ее взгляд упал на официанта.

Тот стоял, прижавшись спиной к колонне, его глаза были округлены от ужаса. Он смотрел не на мертвого банкира, не на метавшихся гостей, а на свою собственную руку – на безымянный палец, где всего минуту назад было кольцо. Теперь там остался лишь бледный след, тонкая полоска кожи чуть светлее окружающей. Его губы шевелились, но звука не было слышно – крик застрял где-то в горле, превратившись в немое вопрошание.

Aurum позволила себе на миг встретиться с его взглядом.

Не из жалости. Не из раскаяния.

Просто чтобы он запомнил.

Чтобы понял, что стал частью чего-то большего, даже не осознавая этого.

Потом золотые спирали сомкнулись вокруг нее.

Тело будто растворилось – не больно, не страшно, а как сахар в горячем чае. Ощущение теплой тяжести в конечностях, легкое головокружение, и...

Исчезновение.

На месте, где только что стояла она, остался лишь золотистый туман – сверкающая дымка, медленно рассеивающаяся в воздухе. Частицы ее сущности, ее силы, еще пару секунд витали над упавшим стулом, над разлитым вином, над телом с пулевым отверстием в груди.

А потом и они исчезли.

Оставив после себя только: перевернутый бокал с каплей бордо на дне; следы золотой пыли на скатерти; официанта, все еще сжимающего свою руку; и вопрос, висящий в воздухе:

Была ли она здесь вообще?

Последнее, что видел ресторан «Эклипс» перед тем, как погрузиться в хаос, – это отблеск монокля, исчезающий в золотом сиянии.

Будто закрывающуюся глазную щель.

Будто последнюю улыбку призрака. Золотистый туман сгустился в человеческую форму, как ртуть, собирающаяся в идеальную сферу. Сначала проступили контуры — высокий силуэт с белоснежными волосами, развевающимися в такт несуществующему пока ветру. Потом детали: складки черно-золотого плаща, еще сохранявшего движение от телепортации, блеск монокля, холодное сияние золотых глаз. И наконец — сама Aurum, материализовавшаяся на краю крыши так же естественно, как восход солнца.

Ночь встретила ее порывистым ветром.

Он рвал плащ, заставляя ткань хлопать, как крылья гигантской птицы. Где-то внизу, на сорок этажей ниже, мерцал город — огни окон, фонарей, рекламных экранов сливались в золотисто-синее море. Но здесь, на вершине небоскреба, было только холодное величие и одиночество.

Aurum сделала шаг вперед.

Ее каблук — острый, как клинок, — щелкнул по бетону. Звук был четким, почти вызывающим, будто бросающим вызов самой гравитации. Она стояла на самом краю, но не боялась упасть. Падение было для смертных. Для таких, как она, существовали только контролируемые спуски.

В ухе затрещал комлинк.

«Цель ликвидирована. Возвращайтесь».

Голос был лишен эмоций — ровный, механический, как и все в Berns. Ни похвалы, ни порицания, только констатация факта.

Aurum улыбнулась.

Ее губы — алые, словно подкрашенные вином, которое она пила всего несколько минут назад, — растянулись в выражении, балансирующем между удовлетворением и презрением.

"Как будто у меня есть выбор", — подумала она, но вслух не произнесла.

Вместо этого ее пальцы — все такие же безупречные, без единого пятнышка крови — поднялись к моноклю.

Она поправила его легким движением, будто поправляла вуаль на балу. В линзе мелькнули цифры: координаты, уровень энергии, время следующего прыжка. Все в норме. Все под контролем.

Ветер снова усилился, завывая между антеннами и вентиляционными шахтами. Он трепал ее волосы, пытаясь сорвать белоснежные пряди с идеальной укладки, но безуспешно. Даже природа не могла позволить себе такую вольность.

Aurum вздохнула.

Этот вздох мог бы быть скучающим, если бы не легкая тень чего-то еще — может быть, разочарования? Или предвкушения?

Она повернулась спиной к городу, к его суете, к его страхам и надеждам.

Ее рука описала в воздухе дугу, оставив за собой золотистый след.

Портал развернулся перед ней, как занавес в театре — медленно, величественно, с обещанием нового акта.

Она шагнула вперед.

И исчезла.

На краю крыши, где секунду назад стояла Aurum, воздух все еще вибрировал от энергии телепортации. Золотистые частицы, оставшиеся после ее исчезновения, медленно оседали на бетон, как микроскопические снежинки. Одна из них упала на край вентиляционной решетки — и металл под ней на мгновение вспыхнул тусклым желтым светом, прежде чем вернуться к своему обычному тускло-серому цвету.

Где-то внизу, в переулке между небоскребами, бездомный кот, свернувшийся клубком на ящике из-под рыбы, вдруг поднял голову. Его шерсть встала дыбом, зрачки расширились до размеров монет. Он почуял то, что не могли уловить человеческие органы чувств — послевкусие Ярха, горьковато-металлический привкус в воздухе, который всегда оставался после ее прыжков. Кот зашипел в пустоту и бросился прочь, опрокинув ящик с грохотом.

На сорок пятом этаже соседнего здания, за тонированным стеклом, мужчина в деловом костюме невольно вздрогнул, когда его перьевая ручка вдруг выскользнула из пальцев и упала на договор, который он только что подписывал. Чернильная клякса расплылась по бумаге, испортив подпись. Он нахмурился — ручки не падали у него из рук уже лет двадцать.

А на крыше, где теперь никого не было, ветер начал собирать золотые пылинки в маленький вихрь. Они кружились, как микроскопические планеты вокруг невидимой звезды, постепенно формируя узор, который мог бы показаться случайным любому наблюдателю.

Но если бы кто-то взглянул на этот узор сверху, через тепловизор или Ярх-сканер, он увидел бы четкие очертания:

Стилизованную букву «А».

Автограф.

След, который она оставляла не из тщеславия, а по куда более практичной причине. Эти частицы золота были заряжены, запрограммированы. Они оставались здесь, на этой крыше, как маяки, как невидимые часовые, которые будут передавать информацию о каждом, кто ступит на это место в следующие сорок восемь часов.

Где-то в штаб-квартире Berns монитор зафиксировал активацию маяков. На экране появилась крошечная иконка — золотая капля с цифрой «1» внутри.

Техник, дежуривший у терминала, вздохнул и потянулся к кружке с кофе.

— Aurum отметилась, — пробормотал он, добавляя новую запись в журнал. — Сектор 7-G, крыша комплекса «Эклипс».

Он не стал проверять, что именно она там оставила.

Во-первых, это было бы нарушением протокола.

Во-вторых, он прекрасно знал — если Aurum хотела что-то спрятать, то никакие сканеры Berns этого бы не нашли.

А в-третьих...

В-третьих, он предпочитал не знать.

На крыше ветер наконец рассеял последние золотые частицы. Буква «А» исчезла, растворилась в ночном воздухе.

Но где-то в глубине системы, в защищенном файле, который не значился ни в одном каталоге, крошечная программа начала записывать данные.

Температуру.

Влажность.

Уровень радиации.

И, самое главное — следы ДНК всех, кто прошел по этой крыше за последние два часа.

Aurum исчезла.

Техник по имени Ларсен откинулся на спинку кресла, чувствуя, как потная футболка прилипла к спине. Мониторы перед ним мерцали голубым светом, отражаясь в потёртых очках. Сорок восьмая смена за этот месяц. Сорок восемь ночей, проведённых в этой проклятой операторской, где кондиционер сломался ещё при прошлом руководстве.

Он потянулся к термосу с кофе — густому, как мазут, и так же токсичному. На стенке термоса болталась наклейка с надписью «Я ❤️ Ярх» — ирония судьбы, учитывая, что именно Ярх-излучение медленно выжигало ему печень.

Монитор погас на секунду, затем вспыхнул снова, выдавая новое сообщение:

>> ТЕЛЕПОРТАЦИЯ ЗАВЕРШЕНА. ОБЪЕКТ: AURUM. СТАТУС: АКТИВЕН.

Ларсен фыркнул.

— Опять свои метки оставила, — пробормотал он, тыкая пальцем в клавиатуру.

На экране развернулась схема крыши небоскрёба — десятки золотых точек, выстроившихся в тот самый злополучный узор. Ларсен знал этот почерк. Все в Berns знали.

Он потянулся к рации.

— Десятый, приём.

В динамике раздался хриплый голос:

— Десятый на связи.

— Крыша сектора 7-G. Проверь, не нагадила ли там наша Золотая Девочка.

Пауза.

— Опять? Серьёзно?

— Ты видел её последний отчёт? — Ларсен скроллил экран, высвечивая цифры. — Три цели за неделю. Все — чистая работа. Ни следов, ни свидетелей.

— Кроме тех, кого она хочет, чтобы видели, — проворчал голос в рации.

Ларсен не ответил. Он знал, что Десятый прав.

Aurum не просто убивала.

Она выступала.

На мониторе всплыло видео с камер наблюдения ресторана «Эклипс» — мужчина в дорогом костюме падал на пол, а вокруг метались гости. Но Ларсен смотрел не на труп. Он смотрел на официанта, который застыл, уставившись на свою руку. На то, как его пальцы дрожали, ощупывая место, где раньше было кольцо.

— Эй, Десятый.

— Я здесь.

— Она украла у того парня кольцо.

— ...Что?

— Кольцо. Золотое. Растворила в руке и сделала из него пулю.

В рации раздался смешок.

— Классическая Aurum. Драма до последнего.

Ларсен потёр переносицу. Где-то в глубине системы, в файле, помеченном красным, лежал отчёт. Всего три строчки:

>> 23:47: Цель ликвидирована.

23:48: Объект Aurum покинул зону.
23:49: Обнаружена аномалия Ярх-фона — уровень 0.3 (в пределах нормы).**

Ни слова про кольцо.

Ни слова про официанта.

Ни слова про то, что она, как всегда, перевыполнила задание.

Ларсен вздохнул и закрыл файл.

— Ладно, — сказал он в рацию. — Игнорируем.

— Игнорируем? — голос Десятого стал резче. — Она же...

— Она Aurum, — перебил Ларсен. — Если бы начальству было важно, они бы уже звонили.