Псы войны

Три вещи делают Империю великой: вера, сталь и порох
— Магнус Праведный, Император

Провинция Талабекланд, Пристлихейм

Лето 2206

Гомон ворон, взлетевших с крыш домов, наполнил воздух хриплым карканьем. Испуганный скакун встряхнул головой и фыркнул.

Охотник на ведьм тихими словами успокоил боевого коня и направил его глубже по Хауптштрассе к площади. Он был высоким, с худым лицом, одет в темный плащ, и всегда держал руку на эфесе меча. Горло его пересекал страшный шрам, а глаза были холодными.

Вторая лошадь заржала, топая копытами. Охотник повернулся в седле, посмотрев на своих спутников, одетых в плащи с капюшоном.

Резко дернув поводья, человек заставил коня успокоиться.

— Прости, — произнес бургомистр города, обнажив лысую макушку. — Чертова бестия пугает лошадей даже через тряпки.

Не произнося ни слова, охотник повернулся и продолжил путь. Подняв глаза к небу, он мысленно проклинал напыщенного идиота, втянувшего его в эту историю. Пристлихейм просыпался. Не пройдет и четверти часа как толпа разъяренных кретинов, набросится с проклятиями на клетку в повозке, вернее на ту, что заключена в ней.

Если бы ему удалось отыскать ведьму в одиночку, он бы, не задумываясь, расправился с ней в постели, как это делал до сих пор. Но в этот раз судьба распорядилась иначе. Виновную в десятках смертей женщин и мужчин, болезнях детей и скотины, ее вытащили за волосы из убежища в болоте и везли в клетке, как считал бургомистр, на справедливый суд, на очищение через сожжение.

«Два дня я потерял здесь», подумал Альпин ван Халь. «Теогонист будет в гневе»

Какое-то движение привлекло внимание Альпина, и, повернувшись, он увидел, как фигура в грубой крестьянской одежде взбирается на ящики, держа дубину в руках.

— Ведьма! — крикнул крестьянин что есть мощи. — Они везут ведьму!

К счастью Альпина навстречу процессии торопился отряд ратников, набранных из ополчения, которые несли большие щиты, раскрашенные в красный и черный — цвета курфюрста Талабекланда. Ратники вооружились простым древковым оружием с изогнутыми копьями и алебардами. Они тут же обступили повозку, отталкивая быстро нарастающую волну горожан.

Солнце уже ярко светило, когда процессия подъехала к городской площади. Флаги цветов бургомистра Пристлихейма, свисавшие с муниципалитета, развевались на ветру. Говорили, что Пристлихейм когда-то был гордостью всей провинции, ее самым оживленным, богатым и красивым городом. Пока граф вампир, всего-то тридцать лет назад чуть не вырезал его под корень.

«Как все изменилось», мрачно подумал ван Халь.

Его рука потянулась к карману, в котором лежала трубка, когда горожане готовили топливо для костра, словно прилив заполняя площадь. Сотни крестьян толклись здесь с приведенной скотиной и повозками, нагруженными плодами только что собранного урожая. Воздух наполнился их хриплыми криками и ревом, мычанием и блеянием животных. Повсюду стояло зловоние простонародья и скота.

Крестьяне, измазанные в грязи или в чем похуже, уводили своих ослов и быков с дороги охотника. Чумазые ребятишки со смехом гонялись сквозь толпу за поросятами, а за ними бегал краснолицый торговец, громко ругаясь. Увидев охотника на ведьм, он оступился и упал, осеняя себя символом Зигмара.

— Не выношу эти толпы, — процедил Альпин, его суровое лицо искривилось в гримасе отвращения от шума и зловония немытых крестьян, суетившихся вокруг. — Прочь с дороги, мужичьё! — нетерпеливо крикнул он.

Его руки сжались в кулаки, и крестьяне шарахались в сторону, увидев выражение его лица. Однако стоило сорвать накидку с клетки, как обезумевшая толпа умолкла.

Вся огромная толпа не издала ни единого звука, воцарилась гробовая тишина. Под этими испуганными взглядами, скрестив ноги, на гнилой подстилке из соломы и облезлого меха, сидела ведьма Хельма.

Она сидела, склонив голову, и нечесаные грязные космы седых волос закрывали ее лицо, словно погребальная вуаль. Ее иссохшее словно скелет тело облачено в сырые зловонные одеяния, в своих руках, похожих на птичьи лапы, ведьма сжимала кость.

С виду Хельма напоминала больную беспомощную старуху, если бы не пугающая аура опасности витающая вокруг нее. Когда ведьму грубо вытащили из клетки и привязали к столбу, толпа вновь разразилась проклятиями.

— Яйца Зигмара! И это та самая карга, что укокошила столько народу? — сплюнул кузнец Беннек Суотсон, ремонтируя лафет старой Великой пушки.

По толпе прошел шепот, когда появился бургомистр, сопровождаемый охраной. Люди расступились, дав им дорогу.

Вельможи и простолюдины Пристлихейма криками приветствовали управляющего, когда он вышел на площадку. Со стороны бедняков раздался свист нетерпения.

Трубачи подняли к губам медные трубы с вымпелами и отрывисто затрубили.

Бургомистр поднял руки, дав знак трубам замолчать.

— Ты, ведьма, обвиняешься в убийстве божьих людей. Более того, ты виновна в изучении черной магии и неоднократном использовании разрушительных сил против добрых жителей Пристлихейма...

Альпин нетерпеливо вздохнул. Он старался сдержать гнев, перед разыгравшейся комедией. Пока ведьма не издаст последний вопль, нельзя не в чем быть уверенным. Вернув курительную трубку в сумку, охотник поправил на поясе два кремниевых пистолета.

— ….за проклятия и гибель дюжины голов скота. По этой причине ты объявлена вне закона. Мы пришли, чтобы сжечь тебя во имя Зигмара, тварь, не более. Твоё колдовство больше не властно над нами.

Взяв факел у стражника, Альпин с бесстрастным лицом поджег основание. Пламя весело заплясало, быстро поднимаясь вверх. Все это время охотника не покидало чувство опасности.

Хельма не сопротивлялась и мирно отправилась на казнь, словно подчиняясь справедливой судьбе.. Ведьмы так себя не ведут. Сколько знал себя ван Халь - они никогда не сдаются.

Впервые Хельма подняла взгляд на охотника, от которого кровь застыла в венах. Глядя в ее глаза, он увидел, что они стали черными, словно ночь, будто в них закапали чернила.

Вместо криков агонии, к ужасу толпы зевак, что собрались посмотреть на сожжение, Хельма начала истерично хохотать, и с каждым новым взрывом ненормального смеха, огонь всё сильнее разгорался вокруг её силуэта.

Ее глаза начали светиться, словно внутри нее зажегся сверхъестественный свет. Сгустки эфирного тумана поднимались от ее кожи, а волосы встали дыбом, словно наэлектризованные. Воздух потрескивал от напряжения, и наполнявшее его электричество словно ощущалось на вкус.

Когда проклятый смех достиг своего крещендо, всполохи огня разлетелись от ведьмы в разные стороны, накинувшись, словно живые существа, на расположенные по периметру площади деревянные сооружения. Площадь запылала в огромном пожаре за считанные минуты, жители разбегались в панике, а ведьма всё также безумно хохотала в центре разрастающегося полымя.

Все происходило неуловимо быстро. Жар от горящих домов окатил Альпина будто волна, горячий воздух обжигал его легкие с каждым вздохом. Зловоние смерти и горящей человеческой плоти наполнило ноздри охотника. Сердце бешено колотилось, дыхание вырывалось из груди короткими резкими вздохами. Альпин наконец сбросил оковы оцепенения и вскинув пистолеты, выстрелил бестии прямо в грудь. Последняя лишь вновь расхохоталась, воспарив над площадью, как только веревки сдерживающие ее, перегорели.

«Она и не собиралась сдаваться» - подумал ван Халь. - «Мы сами привели дьяволицу в город!»

Голос Хельмы призрачно звучал с верха позорного столба, грубый и потусторонний. Она шевелила губами, говоря на языке демонов, изо рта ее хлынул ослепительный свет. По коже ван Халя побежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом из-за воздуха, который наполнился Ветрами Магии. Охотник на ведьм поднял к губам талисман с символом Зигмара, призывая Его защиту.

Ван Халь чувствовал, что благословение Темных богов прибывает с Хельмой, исходя от ведьмы, словно жар от кузни. Бестию окружала болезненная аура, устрашающее сияние, которое лишь подчеркивало туман, клубившийся вокруг.

Тучи закружились над головой Хельмы, продолжавшей призывать магическую энергию, и ее руки и ноги начали дрожать. Магическая энергия угрожала поглотить ее, и Хельма сжала руки в кулаки, но ее сосредоточенность была сильна, и постепенно она получала власть над этой мощью. На ее губах мелькнула легкая улыбка.

Ван Халь ощутил сильный жар на лице, когда дьявольский огненный шар пролетел над его головой, не больше чем в двадцати футах. Обжигающий шар ужасной мощи пробил крышу большой гостиницы, и все здание вместе с примыкающими к ней конюшнями и кузницей мгновенно превратилось в пылающий ад. Внутри зданий раздались вопли боли и ужаса.

Ведьма посмотрела на охотника черными глазами и Альпин ван Халь приготовился встретить смерть с оружием в руках. Но стоило ему обнажить саблю, как позади раздались крики:

— Ложись, охотник! Ложись, чтоб тебя!

Увидев разворачивающийся кошмар, кузнец Беннек Суотсон зарядил орудие первым, что подвернулось ему под руки: всевозможные металлические инструменты и подковы. И выкатив пушку со своим подмастерьем, осенив себя знаком Зигмара, выстрелил…

Горели уже десятки домов, и хотя команды крестьян непрерывно носили из порта бочки с водой, пытаясь заливать пожары, ван Халь видел, что эти усилия бесполезны. Те здания, что уже горят, потеряны. Единственное, что можно сделать - попытаться остановить распространение пожаров.

Альпин поднялся с земли и отряхнул пологи плаща. Сняв остроконечную шляпу, он сбросил кровавые остатки бестии на крестьянина, лежавшего неподвижно лицом в грязь. Лицо охотника было тёмным, как грех.

— Ну и ну! — произнес Суотсон, прикуривая трубку от пальца ведьмы. — Горячая была женщина…