Пты

1

– На кого ты нас покинул? – ревели бабы по мужьям, когда мы набрали подходящих парней и поднимались на борт «Эспаньолы». Джон Сильвер вёл мудрую политику, оставлял нескольких старших пацанов: «Подрастут – спасибо скажут». Один раз всего дорогу нам преградил патруль, принудил высадить всех, кого мы якобы силой увели в рабство. Сами этого не любим, но суды всегда на стороне тех, у кого мы отняли рабов. Не забери мы их – завтра, с самого утра, их ждали бы плантации. А по местному – они свободные граждане, занятые на сезонных работах, круглый год.

Коль удалось выскользнуть, экипаж становится учителями. Новички осваивают матчасть, проявляют себя, в чём сильны. Иногда попадаются толковые механики, в жизни не знавшие гаечного ключа, и только у нас проявляются таланты парикмахера, кока, медика. Я недавно прикидывал на листочке: примерно из сорока парней, один – прирождённый механик, надо лишь присмотреться и распознать.

Школа Джона Сильвера одна из лучших, не будь он горьким пьяницей, давно бы осели на какой планете и ждали, когда пожалуют юные пираты. Наш Джон и тут следил в оба, чтобы не плодились конкуренты. Для старушки «Эспаньолы» не дело тягаться с малышнёй, если у нас не вышло обезлошадить выскочек, Джон выдаёт им карту, куда мы не советуем соваться… ради собственной безопасности. «Ребята, вам охота угодить в перестрелку?»

Оружия на борту «Эспаньолы» достаточно, чтобы морского волка понизить в должности до любителя домашнего аквариума, – для особо настойчивых мы делаем исключение: уговорим на экскурсию по боевым отсекам, десяток мишеней превратим в пыль. Обычно, доходит сразу, поэтому подписываем соглашение и впредь не пересекаемся.

Ничуть не умаляя организаторских способностей Джона Сильвера, до недавнего времени и я закрывал глаза на мелкие… Как бы сказать помягче? Короче, он изнасиловал девицу, а виновником, косвенно и мастерски, назначил меня, и родня пообещала найти и наказать примерно. Вот почему я оказался на этом острове, вдали от трасс и чужих глаз. Джон Сильвер сказал:

– Мы с тобой, Роберт, многовато соли съели вместе, пора устроить диету.

Я давно подозревал, что кто-то метит на моё место. Стивенсон ходит в любимчиках у Джона, так открыто и поговаривают. Поговаривали, и теперь, я почти уверен, грызутся за место под солнцем, не догадываясь, что я могу вернуться.

А ещё Джон ни разу не упрекнул, наблюдая, что я постоянно что-то записываю в тетрадь:

– Стишками балуешься, Стивенсон?

– Иногда что-то получается.

– А смог бы описать свою службу на «Эспаньоле»?

– С того дня, как ты стал капитаном? Или раньше?

Капитан долго примерялся, как выдать нужный ответ.

– Ну-у, скажем, да. Без мемуаров. Что там было до нас – хрен его знает. Писатели всякого насочинять способны, а вот тебе я доверяю. Ты же не будешь высасывать из пальца, знаешь правду. Так кому я могу доверить это ответственное дело?

Вон оно что! Издалека зашёл, и эдак ловко стелет. Репутацию газеты могут основательно подпортить, вот он и озаботился, заглянул вперёд.

Вот тогда я и нашёлся:

– Знаешь, Джон… Я попробую, но просто перечислить факты – это как сухие отчёты в бортовом журнале. Ты же хочешь полноценную историю своих приключений, без всяких фантазий. А мне сперва нужно руку набить, опыта набраться. Мне бы в газету устроиться, среди пишущих покрутиться.

– Это мы решим. Нашёл я для тебя тихое местечко, статьи в газету будет отвозить курьер, так и наберёшься опыта. А для начала… Просто припомни, как мы начинали.

2

Остров Джон Сильвер приглядел давно, здесь его знали, и меня приняли, как родного. Хижину с кабинетом и спальной выделили, приставили служанку. Лицо она прятала под маской, – очень грустная история. В детстве ей изрезали лицо, говорят – шрамы так и остались, а через что она прошла – остаётся лишь догадываться. Меня предупредили сразу: из неё слова не вытянешь, даже не пытайся; и фигурой она совсем не в моём вкусе, я люблю пышненьких. На прощанья я спросил капитана:

– Уродину ты мне специально подсунул?

– Именно так. Чтобы от творчества не отвлекался.

Накопилось ночных мыслей, я не утерпел:

– Ты решил меня здесь похоронить.

– Сделаешь дело – поговорим. И эту тему не обойди, про изнасилование.

– Как ты хочешь представить?

– Напиши Правду. Чтобы голова хорошо работала – нажимай на рыбу. Недостаток йода сказывается на умственной деятельности, на потомстве тоже.

«Эспаньола» потревожила пыль и взвилась под облака. Население никак не отреагировало, а я стоял у пальмы и считал секунды, когда одноглазый Пью перейдёт на основные двигатели… на семьдесят второй, так и запомним. Для меня стало открытием, что «Эспаньола» нашла себе удачную заправку, вдали от официальных. Тут и не надо быть большим экономистом, чтобы высчитать, почему у Сильвера товары дешевле.

Служанка выпорхнула перед самым носом. На столе ждал обед, в кувшине синего стекла, стоило качнуть в руке, заплясало вино. С первого раза даже не понял, из каких плодов, даже не с чем сравнивать. Вот это мы попали! Понравилась наклейка – будто местная промышленность подсуетилась, только литраж и содержание спирта не указано. Усилий хватило, чтобы дать название напитку: «Бал». Тотчас срослась фраза – с корабля на «Бал», где-то в литературе встречалось выражение.

В рукомойнике полно свежей воды, мыльный камень и яркая тряпица с узорами следили за моими действиями – не нарушаю ли порядок сборки. Вот, тоже фраза, куда без них.

Сел к столу, стал перебирать и нюхать, – во вселенной очень востребованное поведение. Бывало – вилкой ткнёшь, а в тарелке хозяин, нечаянно уснул, пока подавал на стол. Так и есть: иные формы жизни нас называют великанами, и это они не встречались с другими, кого мы называем великанами.

Йод, говоришь… Для потомства не жалко: пусть наедятся, перед выходом.

Пока я, по привычке, откладывал в сторонку плавники и рыбьи скелеты, закралось подозрение. Кто мешал служанке отделить кости и подать чистое мясо?

Куснул плавник, потом и скелеты пошли за милую душу! Как печенье, похрустывает, и на вкус очень даже. Хорошо, что сам догадался, а вернётся она – начнёт за мной доедать, всем расскажет – гость наш самое вкусное не ест.

Как закончил – потрогал мышцы и голову. Йод начал работу, прям так и слышу, как очнулись все органы и кричат – ещё!

Взгляд задержал на посуде. Сполосну-ка я сам, не велик государь… Помнят руки, помнят, как на борту «Эспаньолы» юнгой начинал. Сбрасывали старые матросы – помоешь. И я мыл, только почему-то у них потом понос открывался. Сами стали мыть – и с желудками наладилось. Пошли слухи, думали, я какого яду добавляю. Ничего у них не вышло: на камеру снимали, потом изучали. Вывод сделали такой: сам в состоянии – так и не смей кого-то назначать посудомойкой.

После звёздных ковров за иллюминатором выпал мне островок, с застывшим пейзажем. Я же думал, начнутся визиты, знакомства, приглашения и сватовство. Ничего подобного: как меня и нет. Кажется, всё население обучено держать языки за зубами, только к заходу солнца где-то полилась мелодия, от которой полыхнуло детством. Не помню, кто тогда пел, но тема врезалась в память.

Так и пошёл на голос. Не успел, будто учитель задал мелодию, и сам умолк; как разошлась ночная птица, мелодию подхватили хоры, а люди отправились отдыхать. Если какая опасность – птицы подадут знак: такое уже видел на одной из новых планет.

Повернул назад, изредка подсвечивал фонариком, дорогу нашёл. Так и на борту «Эспаньолы» мы тренировались действовать в полной темноте.

Постоял над столом, размышляя над блоком бумаги и спрятанной клавиатурой, оформленной, как обычный обрезок доски. Кто не знает – не сообразит: стоит подковырнуть край, и из чехла покажутся ряды букв и прочих элементов.

Утром за мной пришёл мальчишка, пригласил следовать за ним. Издали был виден корабль, кто-то заглянул с товаром. Для чего позвали, я понял, когда стали выгружать клетки со зверьём, насекомыми и грызунами. Пара крокодилов вела себя спокойно, слишком вяло. От продавцов отделился один, пустился мне навстречу.

– Ты здесь главный?

– Упаси, боже.

– Почему они за тобой послали?

Я терялся в догадках, придумал:

– Им твой язык не знаком, но вы сами кто такие, с какими целями?

– По решению властей, распространяем исчезающие виды. В природе должно быть разнообразие, и нам за работу такую платят неплохо.

Тут нас окружили старики – как представители местной власти. Если они ждали от меня какого-то решения, то надо проявить… Пчёл местных сам видел, поэтому попросил наловить с десяток. Принесли полную банку тружениц, умелец остался при мне.

Прошлись мы вдоль выставленных клеток, я пленным птицам предлагал съесть по пчёлке, и только два вида приняли угощение.

– Этих заноси на борт, мы брать не будем.

Старики вроде одобрили мой подход, в их глазах, наверное, я сделался крупным специалистом. Пока размышлял о законности распространения вредителей и хищников, мы подошли к мелким грызунам. Не глядя в списки, кротов, мышей и ещё каких-то гадов я отправил туда же, пришла очередь крупных. Указывая на крокодилов, я спросил – это что?

– Охраняют реки и озёра от перенаселения. Так сказать, не позволяют каким-то видам доминировать. Проверено на многих планетах, отзывы положительные.

Старики подошли совсем близко, и тут не угадаешь: это мне устроили экзамен, или местные на самом деле в первый раз видят зубастых тварей.

– У вас есть статистика по этим охранникам?

– Неужели есть у вас? – продавцы насторожились.

– Я вернулся на родину, учился, знаете ли, и скажу от имени жителей. Убирайтесь!

Они предприняли попытку зайти с другой стороны – мол, у них дети, каждому кормить большую семью надо.

– Когда эти ваши охранники попробуют человеческой крови – здесь забудут про сны вообще.

Купцы попытались подсунуть бумагу, с их слов – как отказ, я и тут упредил фразой: «Читайте мелкие буквы».

Скрипя зубами, парни стали грузиться, а я попросил местных не расходиться. Пусть последят, чтобы какую зверюгу не упустили «случайно».

Само собой, опыта у меня побольше, и подозрения возникли не случайно. С «Эспаньолы» мы наблюдали не раз, как рептилий расселяют по мирным планетам. Встречаются умельцы: ах, у вас хищники размножились? А вы говорите, мы вам не нужны… сами сбросили в ящиках, выждали, потом в качестве спасателей объявились. Мы вас спасём, подпишем договор, пост установим; если беда – к нашим парням обращайтесь.

Так планеты утрачивают независимость, и дело тут в полезных ископаемых, ничего другого.

Ещё при высадке я обратил внимание на планетарный знак. Все обитаемые планеты имеют такой же, с краткой характеристикой недр. Сегодня я специально направился к нему, чтобы получить хоть какое-то представление. «Кентук. Планета класса УО, население… запасы воздуха и воды…Тотальное сканирование: материалов из Первого и Второго списка на планете не обнаружено».

Ниже, гравером, свежая справка о четырёх экспедициях. Четыре команды выгребли нужные материалы, в обмен на временную помощь, подписание договоров. Джон Сильвер не удостоился упоминания на знаке, и не очень этого добивался, однако сумел заинтересовать совет старейшин. Баки «Эспаньолы» заправлялись местным топливом, о наличии которого, надо думать, кроме Джона никто и не догадывался. «Эспаньола» заправлялась и на обычной заправке, довольно редко, при этом капитан ссылался на экономичность двигателей: хороший механик творит чудеса, и секретом не поделится, даже не просите.

Сквозь заросли лиан я наблюдал, как уходят купцы. Даже тридцати секунд не выждали, запустили основные двигатели. Тут бы я вас призвал к ответу, да у меня несколько иные задачи. Джон просил не светиться у месторождения, аборигены подготовлены и тихонько накапливают запас, к следующему заезду. Прочих гостей мне полагалось фиксировать, и при встрече один на один, у Сильвера будут претензии к капитану. Это я его надоумил как-то пустить слух, что такие разговоры выливаются в серьёзные штрафы. И пусть болтают, что ему лучше не попадаться на глаза; у всякой популярности есть свои плюсы и минусы.

Вот не зря я записался в провожающие лица: скинули ребятки парашют, спустя минуту второй; придётся поучаствовать. Возвращаюсь к старейшинам, советую отправить мальцов на поиски груза. Ближе к обеду гонцы сообщили: нашли повреждённые клетки, одна пустая. И подумалось мне, что крокодилы вполне могут оказаться орудием мести за несговорчивость. Ребятки эти, скорей всего, уже прибегали к этому приёму, пользуясь тем, что между планетами класса ОУ прямой связи не имеется.

Уточнил у мальчишки:

– Пасть такая и зубы? – руками, как мог, изобразил хищника. Он кивнул.

Крокодилы – так крокодилы, не помню названия планеты, но одну мы сберегли от этой напасти. Я вернулся в хижину, прихватил бинокль и булькалку. Облегчённый лазер получил своё название за звук на выходе. Никого не пугает, можно сделать десяток выстрелов до того, как стая поймёт: за нами пришли.

Парашют зацепился за крупные ветви исполина, усеянного шишками. Не припомню, как называется порода, но она распространена на многих планетах.

– Как называется дерево?

– Кедр, – охотно откликнулся малыш.

Точно, кедр! Один ящик разбился, и тварь обрушилась с высоты в двадцать саженей; шок от удара тварь пережила и смекнула – пора убираться. Самец ушёл или самка?

Второй ящик собирался развалиться тоже, под внутренним давлением. Саморезов не пожалели, не то б пришлось искать двоих.

Со второй попытки я забросил верёвку с грузом, когда в руки получил оба конца, один вручил помощникам: тащите! Ноги в трофейных сапожках почти не испытывали сжатия, я помогал руками, на достаточной высоте, почти не целясь, булькнул дважды. Внутри этой клетки жизнь замерла, надеюсь, навсегда. Третьим выстрелом обрезал стропы парашюта, крикнул «берегись». Тем же способом вернулся на твердь, шагнул к клетке. И оттащить от кедра подальше не с кем: тут не помешал бы десяток крепких мужиков.

Приставленный в помощники парнишка смекнул, что надо, произнёс набор звуков. Клетка приподнялась над травой на ладонь, малец кивком спросил «куда». Я был в восторге! Эти дети получают достойное образование, пусть бы и мои дети родились здесь, не ведая моих трудностей… Присмотрел я каменную площадку, по дороге набрал сучков, три ветки потолще. Конечно, для надёжности, следовало вскрыть брюхо: вдруг, внутри готовые твари, только выпусти на свободу. Развалить тушу на глазах у детей – зрелище для подготовленных, вот не хотелось, чтобы обо мне сложилось дурное мнение. Здесь такие понятия отсутствуют изначально.

Примчали двое ребятишек, выследили беглеца. Тронул клетку ногой, постучал каблуком. Рисковать можно в другом месте, тут ответственность на мне, и третий раз, для пущей надёжности, булькнул лазером в район головы самки. Это стало понятно после изучения наклейки. Горка яиц давала подсказку, кого вам доставили в клетке.

Теперь за самцом!

Он отполз не так далеко, возможно, повредил конечности. Наблюдатель указал на лужу – здесь он! Я развёл руками, дал понять любопытным. Они рассыпались по кругу, и я их прекрасно понимал. Выманить и пристрелить, самое разумное. Осталось придумать, как.

В запасном карманчике нащупал скрутку проводов, отключил аккумулятор от фонаря, подсоединил концы. Мне подали два прута, контакты пристроил на вершинки, первый прут закинул подальше в воду, со вторым медленно приблизился к кромке воды. Тварь эта, в прыжке, может схватить жертву, я наблюдал не раз, как они охотятся в природе. Так что, безопасней отступить подальше.

Булькалка наготове, конец прута поднял брызги.

И он взвился ракетой, получил такой удар тока, что стало не до нас. В воздухе и получил три порции, здесь у меня сомнений не оставалось. Как у лекаря: палец перевязан – беги, гуляй.

Тварь нашла себе могилу в луже, я только хвост спихнул в воду. Сказал парням: надо покараулить, хотя бы до захода солнца.

А у первой туши командовал старик. Спичек не знают здесь, но костёр бушевал. Какой-то не знакомый по форме и содержанию, словно рвался огонь из невидимых форсунок.

– Справитесь сами?

Костровой освободил нас от присутствия, рукой дал понять – займитесь своими делами.

3

В герои записывать не собирались (пусть бы попробовали). Каждый делает то, что лучше получается. Дали кров и пищу – отрабатывай, дружок. Так правильней. На отсталых, кем-то захваченных планетах, носили бы на руках: ой, ты наш герой, выбирай жену и полцарства. Вот уж нет, мне литературой заниматься надо, есть специалисты? Пусть бы талант какой передали, мне не тяжести таскать.

На пороге ждала служанка. В её взгляде мелькнула благодарность, руками прикрывала лицо до глаз. В них читалось нечто большее, – я расшифровал, как желание узнать друг друга поближе.

Как собралась исчезнуть, я ухватил за руку.

– Давай, я попробую помочь. – Перед глазами стояла инструкция, как волшебной мазью у нас выводят шрамы. Свежие шрамы. Сколько же лет твоим?

Она взвесила мои слова, нашла мои глаза и покачала головой. Понятно это: разные мы. Вы там на кораблях сигаете, а нам этого не нужно.

Мы забыли обо всём, стояли и говорили молча. Что-то есть загадочное в молчаливом созерцании, подходы разные. Кто-то глазами раздевает, кто-то ищет связи в прошлом. Могла ли ты быть моей женой? Могла. Что же вновь Судьба свела? Какие ошибки нужно исправить, здесь и сейчас? И первое, что напрашивается: мы мало ЛЮБИЛИ. Скорей всего, друг другу многого недодали, и вот, опять долги. Можно по старым рассчитаться, можно новых нагородить. И Колесо Перевоплощений заполучит дополнительный толчок к продолжению.

Вот ещё одна подсказка. Ты рождена среди молчунов. До какого-то возраста детям разрешено всё, но приходит день, и ты учишься молчать, вместе со взрослыми. Я даже попробую угадать: ваши внутренние мольбы служат планете. Чтобы её миновали многие беды, хотя без испытаний не бывает роста. Мы растём вместе с ней, и там, где мы не можем справиться, она призовёт на помощь.

Вспоминается случай, «Эспаньола» вошла в порт, технический уклон развития выдаёт с головой. На вторые сутки гражданин запросил убежища. Капитан спустился, поговорил – как потом стало известно, назначил время. Вместе с погрузкой продуктов, человек попал на борт. Чуть погодя, навыки обнаружил. Во втором шлюзе, под потолком, трубы высокого давления, одна дала течь. Мы были в пути, и такое случилось. А человек явился к месту аварии и взглядом, наверное, заморозил. Чем ещё можно остановить утечку, кроме бандажа, я не знаю. Но после заморозки, парни легко установили бандаж, приборы вывели какие-то смешные цифры, и я настроился вызнать секрет: научи!

Отказал. Ты, говорит, можешь наделать дел, причинить много вреда тем, кто этого не заслуживает. Спровоцируют – будешь рвать и метать, и пострадают невинные.

Высадили его на пересадочной станции. Я до сих пор гадаю: кто его прислал именно в тот день и час? Так и напрашивается вывод: нас кто-то незримо водит по Жизни, подкидывает приключений, чтобы для праздности не оставалось дня.

Девица опустила глаза и порывалась уйти, я нехотя выпустил руку. Если наладятся какие отношения, надеюсь, ты научишься другой походке, не торопливой.

Обед и ужин – два в одном, мы выбились из графика слегка.

Ещё в первый день я обратил внимание, что стул не скрипит. Как вырастили его на фабрике, целиком. Седушка и детали лишь прогибаются, и ни единого шва. Как будто росло дерево, ветки выгибали под нужным углом. Вот как мастерам удаётся закольцевать соки, чтобы стыков не было видно? Хороший вопрос.

Потянуло поглядеть ей вослед. Вышел за порог – трава шепчет: «Не надо из жалости любить».

– Что ты сказала? – Но мы прекрасно поняли друг друга. Она не повторила, и я расслышал с первого раза. Просто надеялся на подтверждение: а вдруг? Задрал голову. Звёзд немного, знаю места, где от количества светло как днём.

Продукты в таком климате быстро портятся, или здесь кое-что иначе? Надо вместить, – и рукой наталкивал «мешок», трамбовал, пока не сдался. Для вина места не осталось, порцию оставим на завтра. Теперь на кроватку, как в лучшие времена. Набегались, и сон просто обязан победить. Снова женский голос подал команду птице, те рады стараться. Хор выводил другую мелодию, и тотчас подумалось про будильник. Они этого не знают – счастливые!

В какой-то миг я поднял голову. Опять кажется, или это душа крокодилья явилась пожелать спокойной ночи. Пришли обе твари, потоптались за порогом, но войти не посмели. Знать, стоит местный оберег, знак какой или слово верное.

Не утерпел, спустил ноги на пол, тронулся на выход.

Отошли шагов на пять, ждут чего-то. Тела издавали зеленоватое свечение, перелом передних лап у самца. Подумал я и нашёл, что сказать:

– Обстоятельства оказались такими. Не держите зла. В противном случае, здесь пролилась бы людская кровь, и я, получается, оказался вовремя. Понимаю, вас перебросили, не спрашивая. Так и на других порабощённых планетах: вы убиваете, и вас убивают. До меня только теперь дошло: что это за контора такая, что занимается разведением хищников там, где их быть не должно?

Подул ветерок – и призраков сдуло. Включил фонарик, обошёл вокруг. Кажись, ушли. Надо будет со стариками поговорить. Как бы астральный мир эти двое не организовали. Нишу создадут и будут призывать собратьев: дескать, есть у нас сытое местечко, застолбили сегодня.

В свете фонаря графин с вином светился фиолетовым дымком. Подумал-подумал, и пригубил. Кто-то же напивается, чтобы совесть не мучила, чтобы не видеть повторяющиеся картины и лица жертв. Память не отключишь. В одной ли колонии шахтёры выходили на поверхность, требуя сокращения рабочего дня? Огонь на поражение, арест зачинщиков, по доносу стукачей. Кому пирожок, кому пуля. Мы с капитаном не раз обсуждали тему.

– Ну, допустим: свалились мы на их головы. Охрана не знает, чьи мы, вдруг проверка. Все боятся проверок. А рабы тоже не склонны рассматривать нас, как союзников. Слишком много обмана расплодилось. Иных грузят на корабль и перевозят точно на такую же шахту, с худшими условиями. Мы с тобой орём – мы друзья, бегите к нам.

– Я слышал, местами рабов даже лишают слуха. Кричи, не кричи – не поймут.

Да уж, с Джоном Сильвером как-то спокойней, уверенней себя держишь. Отдадим ему должное: в людях разбирается. Иному даст возможность исправиться, но лишь до второго раза.

Поневоле начнёшь интересоваться людьми, среди которых выпало пожить. Ничуть не сомневаясь, что однажды вернусь на «Эспаньолу», я примерил статус временного гостя, прикомандированного для изучения местных тонкостей. Сдаётся мне, Джон Сильвер положил глаз на скромную планету, с такими же условиями, чтобы осесть и возглавить, как принято говорить; на деле же, полагаю, решил найти покой и дожить отпущенные лета без стрельбы и прочих рисков… А ведь так и есть! Помню, уходили с какой-то планеты, и он подозрительно долго рассматривал её на мониторах, как отложил в запасники. И лаборант при мне принёс распечатку анализов, я краем глаза глянул. Там что-то про сок местной пальмы: живой водород, с функцией самонаполнения. Скажем, заправил бочку соком, закупорил, и внутри начинаются процессы брожения, пусть так, но там реакция куда сложнее. Манометры показывают пределы прочности, и из бочки можно травить излишки. Двигатель на излишках – как даровое электричество, как вода в реке, только в неё не надо канализацию сливать… Если такое где-то наблюдаем, это первый признак: местные в плену чуждой цивилизации.

4

Ночь сбежала шальной девкой, точно боялась, что хватится строгая мамка. Мальчишка маячил за порогом.

– Заходи.

Он доставил посылку, и мне подумалось – от Сильвера. Только по внешнему виду понял, не от него. Оранжевая полоса намекала на срочность, это уже точно почтовая служба. Кто же мог прислать гостинцев? Парни, которым не дал сбыть хищников, кто ещё?

Письменные принадлежности и бумага, в записке сообщалось, что печатные издания нуждаются в материалах с ближайших планет; старые кадры помалу уходят на покой, нужны новые авторы, со знанием местных тонкостей. «… мы не знаем ваших финансовых возможностей, так что, на первое время, высылаем минимальный набор средств: только начните и мы определимся, готовы ли с вами сотрудничать».

Между строк угадывалась рука Джона Сильвера, который, если пообещает снести голову, обещание выполнит. Только не плодите претензии, коль напросились: второй раз он не напоминает.

Второй гонец с посылкой, – не многовато ли для одного утра? Тоже срочная, с пометкой «скоропортящийся продукт». По здешним правилам, после вскрытия посылки, я должен употребить, как можно быстрее. Старцы проходили неподалёку, завернули ко мне. Кажись, захотели перенять опыт, как следует поступать с посылками от неизвестного отправителя.

Порылся в сумке, анализатор старого образца продолжал служить, лишь бы вовремя менял аккумулятор. Он распознал этих тонкокожих красавцев, выдал список из тридцати названий, как их именуют на соседних планетах. На планетах первого типа их знают, как апельсины, прочие названия особо не на слуху. А хитрость в том, что сквозь кожу можно ввести любую флору, сразу не погибнешь, но станешь носителем будущих болезней. После твоей смерти, планета будет кишеть разновидностями паразита, который способен мутировать и приспосабливаться к новым условиям.

На специальный запрос, анализатор выдал: если взрослый – думай сам, но детьми – не рискуй. Подозрения закрались тотчас: анализатор подменили. Ничего подобного прежде не высвечивалось в окне. Перевожу взгляд на старцев. Развели руками и поспешили удалиться, с выражением на лицах: что-то пошло не так.

Магия, не иначе. Видимо, они хотели как лучше, – технологии подкачали. Мне бы взять на заметку: местные не так просты, как кажутся. Не в восторге от нового, однако, что-то берут, перенимают, но со своим подходом. Пример имею на руках.

Вторично осмотрел анализатор. Форма и вес те же, откуда новая команда? «Детям не давай».Чтобы не пошли отклонения от нормы. Простейшему анализатору не до забот о последствиях: вычислил разрушительные вещества, и ограничился столбиком цифр: тебе решать… Недавно с Джоном смаковали сорт кофе, я автоматически воткнул анализатор, просто из любопытства. Глянул на столбик и потянулся за его кружкой.

– Ты чего, Роберт?

– Дай сюда, говорю! Сейчас всё покажу.

Он без особого восторга глянул на столбики цифр.

– Мы ж не каждый день.

– Это наркотик. Привыкаешь быстро, а потом, как наберёшь процент от общей массы, эта дрянь обрушивается на иммунную систему.

– Статистика?

– Её скрывают. Иначе пачки не продашь.

Кок следил за нашим разговором, подал голос:

– А я предупреждал: не бери этот сорт! У меня нюх на яды.

Мы знали, со снабженцем у него вечные тёрки, до драк пока не доходило, но каждый конфликт однажды набирает критическую массу, и тогда полезней держаться стороны. Кто-то должен лечь, кто-то остаться на ногах. – Я размышлял на тему, вышагивая по тропинке, в надежде нагнать старцев, хоть одного. Их точно ветром сдуло. Очень хочется спросить, почему вместо столбиков на табло полезные советы. «Детям не давай» – надпись эту сохранил, на случай, если скажут – докажи. Во-первых, кто дал право вносить поправки в устройство, которое вы видите первый раз в жизни? Во-вторых… без образования, малейших навыков… взяли и изменили на им понятный язык. Цифры могут много сказать тем, кто с ними дружит давно.

Вот не надо упрощать мне задачи!

Посёлок точно вымер: мелкота на месте, дети постарше ушли – спросить не у кого. Только из кузницы слышались ритмичные удары по наковальне. Кузнец глухой, мне ещё не доводилось общаться, но дали понять – с характером. Может и запустить чем-нибудь.

Помню – сели по аварийному на планету, приборы не возражают, а глаза отказываются верить. Половина планеты узнаваема, все признаки обитаемости, кроме второй половины. Чёткая граница – здесь люди живут, за ней покойники, или усопшие, говоря правильно. И соседствуют оба мира, поддерживают своеобразные контакты. Который из потомков потянул на себя одеяло, не считаясь с интересами других… может камень прилететь. Без промаха бьют, просто удивительно, что там за прицелы такие стоят. Потому что и женщины – вечно в трудах, почти не разгибая спин, вдруг бросают работу и хватаются за живот. Началось! Я пытался выяснить, что тут происходит. Мне говорят – а как у вас зачинают детей? У нас – так. Мужчина не нужен. Странный народ, прям зоопарк глотает слюнки.

У Джона свои взгляды на местное чудо:

– Бывал я здесь как-то, нарвался на неприятность.

– Осмелился перейти границу?

– А тебе не интересно, что ТАМ? Вот так и я. Вышвырнули, как мячик, ещё и какой-то заразой наградили.

– Это как?

– С той поры, если попадаем в переделку, я теряю правую ногу.

Я тогда с уважением опустил глаза на его конечности.

– До сорока раз вёл учёт, потом сбился со счёту. Чудеса хирургии и запасы: после очередного конфликта склады пополняются запчастями.

– А головы?

– Желательно к своей прикручивать чужие части. Представь, вместо родной, пришьют голову портного. Окажется на моём месте – он же все чёрные дыры заштопает. И тогда не спрячешься от погони… Ты когда о русских слышал?

– Ещё бы. Ты про туманы – напустят, и исчезают моментально.

– Это телепортация. Хранят древние знания, но со всяким сбродом делиться им не резон. Мне выпало раз повстречать, – издали крикнули: даже не подходи, если жить охота.

– Так им, вроде, и корабли не нужны.

– Вот! Мы для них – как первоклассники: научитесь ставить точки и запятые, нам пока не до вас.

Я частенько пускаюсь в воспоминания. Однажды Джон подловил, я оставался один в столовой.

– Ты же в курсе, что «Эспаньолу» я выиграл в карты.

– Само собой. Ты к чему?

– А у кого выиграл, помнишь?

– У Джона Сильвера. Ногастого.

– Помнишь. А я с той поры гадаю: сколько «джонов сильверов» во вселенной? Два признака, но а сколько вариантов? Скорей всего, где-то живёт Джон Сильвер король и Джон Сильвер нищий. Вот я есть их копия, запасной вариант. Убьют нищего – кто-то должен занять его место, отравят короля – поспеши.

– Я в эти теории не верю.

– А ты не торопись, придёт твоё время. У тебя с женщинами вообще как?

– Была одна. Думал – всё, мне больше никто не нужен. Раз выбрались в лес, я основательно подготовился к вылазке, она собралась поразить талантами готовки, спрашивает – а где вода? В ручье, говорю. Она: а как кран открыть?

Джон Сильвер хмыкнул:

– Бывает. Глазами влюбляешься, а потом один жест или слово – конец любви. Ты после спрашиваешь себя: как я мог полюбить эту птичку? Ей же ничего не нужно, кроме золотой клетки. А там свои правила: кто кого. Ну, отравят, в крайнем случае…

Кузнец спиной угадал, что кто-то вошёл. Вполоборота, из-под бровей, глянул в мою сторону.

– Доброго дня, – я начал с фразы, предлагающей мир. Его реакция не удивила: опустил плечи, стал прислушиваться к чему-то, будто включился внутренний переводчик. Не встречая признаков недовольства, я продолжил: – Подсказали, у тебя со слухом беда. Если помогу? Попробуем?

Теперь он развернулся во всю ширь. Мощная грудь, ухватистые руки – среди местных таких не встречал. Беглый, скорей всего. Где-то ТАМ создали подходящие условия, не упустил возможность уйти целым и невредимым. А если бывший шахтёр, насильно лишённый слуха, то придётся повозиться. Я же нахватался – всего понемногу, могу кровь остановить, позвоночник перезапустить… Но есть и другой вариант: не подаёт голоса, чтобы не опознали. Расплодились службы, охотящиеся за беглыми, и запись голоса, кроме прочих данных, успешно применяется для опознания.

Он вытер руки о бёдра, выставил левое ухо – лечи, мол.

Внутренним видением я разглядел заглушку. Кто-то из более зрячих постарался, – простой лекарь может не разглядеть. Попадался мне один: лечил воина, лечил, потом понял, что ему не поднять – отдал приказ расстрелять.

Беря защиту Огня на руки, я подыскал место для уничтожения заглушки. Горн подходил лучше всего: внутри притаился такой жар, что стали можно придавать самые волшебные свойства. Обратил внимание и на наковальню. Отверстие по центру тоже оказалось раскалённым, – ловко, однако. Мастер не прост, раз умеет такие штуки. Как минимум – рождён стихией Огня либо пришёл подучиться.

Лекарству я подучился у одного беглого землянина, но это потом… Потянул заглушку, плавно переправил в горн. Она взорвалась серыми искрами, чей-то голос почудился. Тварь была наездником, пристроилась внутри человека и жила в своё удовольствие, пока он сам не догадается выжить. Или встретится на пути лекарь.

Кузнец подпрыгнул. Если до сего момента у него имелись сомнения, то вот оно – живое доказательство: он получил свободу от помехи, с которой смирился. И сознание, что чем-то надо отплатить, у него имелось.

– Спрашивай.

– Я журналист, имею тягу к интересным историям. Пишу в мелкие издания, набиваю руку. Мог бы ты чем поделиться?

– Вон, эти натяни.

Самое забавное, что кожаные сапоги я заметил при входе. Висят – как для выставки. Редкая обувь для этих мест, к нему и заглядывали, как в музей.

Стоп! А ведь он всем предлагает примерить сапоги, сегодня мне предложил. Может, это его фишка: есть у меня эта штука, помогает во многих ситуациях; ты надень, и твой вопрос будет…

Я разулся, примерил. И вот не поверите: перед глазами возник список МОИХ задач, к выполнению которых я только наметил подступиться.

Такого быть не может!

Сосредоточился заново, открыл глаза пошире. Тот же самый список снова маячил перед глазами. Стало быть, это не случайность. Я почти уверен: кузнец не в курсе моих задач, просто владеет механизмом, как их выложить списком, для моих глаз. Хорошенькое дело: в глухомани такой, обнаружить таланты, какие обычному смертному не под силу.

Если он прав, то у меня накопилось не так много дел, как думалось прежде. Позабавила строка: «Женщина сама тебя найдёт». То есть, мне не следовало пускаться на поиски, а просто ждать.

Ага, но так и служанка, может статься, уже получила доступ в моё жилище. Или сбросят на парашюте, в полном боевом… Э, нет, воинственные не в моём вкусе. Она же за отказ потащит к стенке, и перед смертью ты успеешь выкрикнуть: прощайте, девочки, кого вниманием обошёл.

Строка «немного в прошлое» заинтересовала. Мысленно подсветил её, и пошёл перечень услуг. «Живым не сдамся, предупреждаю!»

Память тотчас перенесла в эпизод. Садимся на малышку, никаких запретов и запросов. Как все необитаемые. И только ступили на грунт – выстрел. Пуля расплющилась о контур защиты, лепёшкой пала к ногам. Джон Сильвер наклонился, пальцем дотронулся.

– Тёпленькая. – Затем выпрямился и поискал направление, откуда привет прилетел.

Я спрыгнул чуть погодя, опередил капитана:

– Груда из шести камней, он себе гнездо для обороны устроил.

– Вижу. Эй, детина! Мы случайно забрели в твои места, мелкий ремонт лучше сделать на тверди.

– Так я вам и поверил.

– Серьёзно! Ты лучше побереги патроны для тех, кто придёт потом. Ты нам не интересен.

– Докажи!

– Меняем форсунки и дуем дальше.

– Не верю!

– Я понимаю. Сам бывал в бегах – всюду мерещится погоня. Но я тебя успокою: купцы, срочный груз.

– И дохлые форсунки?

– Расстояния большие. И это, для уточнения: на водороде ходим, и ответную стрельбу не открываем, стараемся дела решать миром. Попадись кто другой, пришлось бы тебе не сладко.

– Благо Дарю за откровенность. Выстрел сделал предупредительный, для острастки.

– И защиту распознал.

– Это в первую очередь. Сколько вам понадобится времени? – Стрелок поднялся во весь рост, предъявил себя с подтекстом: если подстрелите – вам отвечать: я вам доверился. Дальше вам с этим жить.

Сильвер по связи вызвал механика. Выслушал и сообщил:

– До полудня постараемся уложиться. И вот такое: берём обязательство не болтать. Не видели, не садились, задавайте вопросы другим. Так устраивает?

– Если это не обман. Рискую я, полагаясь на ваши слова.

– Поверь, не пожалеешь.

Мы тогда управились даже чуть раньше, механик набил руку. Наш многих заткнул за пояс, по сравнению с другими. Сильвер пообещал двести граммов хлебного спирта, заинтересовал в ускорении. Что-то около года мы прошли на том ремонте, может, металл попался правильным, не левым изделием.

5

Сапог не снимая, я перенёсся на местную почву. Приключения хороши для бесед, когда в компании с незнакомцами делимся былым. Будь то вершина горы, на которой укрепился двор или гостиница, пусть берег моря, с россыпью парусов до горизонта. Компания сходится по времени и месту – мы почти одновременно выбрали этот день, чтобы сделать передышку, осмыслить пройденный путь. По виду не всегда определишь, кто делит с тобой стол. Пты – это первое, что приходит на ум; когда нас называют пиратами, не всем нравится определение. Большей частью, мы зарабатываем честно; это если уж совсем прижмёт, можем клюнуть на авантюру. И слуги системы тут как тут: сначала угощает, потом вопросы. Пусть и мы кому-то задолжали, но продаться системе и душить себе подобных… Полным бездарям система оставила лазейку для совести: ты служишь обществу, поэтому все угрызения, если таковые имеются, в корзину!

Суки! Вы служите денежным мешкам, прикрываясь тезисом, что будто для справедливости. Двойные стандарты. На преступления элиты вы обязаны закрывать глаза: хватайте мелких, кто не состоит в корпорациях. За них не спросят, а ещё покажут по телевизору, героем.

Нас шестеро устроилось за соседними столиками, и только у одного на лице читалось полное довольство: я на заслуженном отдыхе, через две недели на службу.

Прикончить подонка – эта мысль возникла в воздухе одновременно. Ночью его нашли дохлым, и мы, пятеро, вздохнули с облегчением. Не пришлось пачкать своих рук. Кто-то шёл за ним попятам и поставил точку. Знать, сильно отличился, из кожи лез. Наконец, вылез. Прониция, милиция, полиция – как ни назови, суть не меняется: выходцы из народа душат своих же, за лишний кусок пирога. Нашей пятёрке повезло на следователя: он ВИДЕЛ. Снял все подозрения и велел убираться, пока они поищут исполнителя. Но одним словом дал понять, что сам не в восторге от момента, давно предупреждали – плохо кончишь. Теперь прибыли лишь для того, чтобы убедиться в верности своих слов. Службы сами не любят лизоблюдов. Потому что без них дышится полегче.

Прощались мы, пятеро, старательно запоминая друг друга. Вероятность второй встречи была крайне мала, но на всякий случай… Сильвер заскочил за мной, выслушав мой рассказ, долго пестовал улыбку, и теребил бы довольно ус, кабы носил. Второй раз, по его просьбе, пересказал подробности, он хлопнул по плечу, сказал: теперь займёмся другим делом.

Кентук начинал нравиться всё больше, с чем это связано, я ещё не понимал. Рассветы вдохновляли. С какого-то момента организм потребовал подниматься пораньше, и мне многое удавалось. Кузнец не возражал, если я заглядывал раненько и влезал в сапоги. Смешно сказать, но волшебство некое присутствовало в этом простейшем действии. Про себя я стал называть это устройство Сапогами Времени. Обуваешься – и шагаешь, хоть в прошлое, хоть в будущее, правда, не очень далеко, буквально на неделю или две, не дальше. Там какие-то ограничения наблюдались. Иногда мерещились стражи: в сапогах доходишь до незримой черты, а там в грунт упираются наконечники копий. До сих пор можно, дальше ты не готов.

Да я готов, это вы не пропускаете!

НЕ ВРЕМЯ.

Так бы и сказали. И один вопрос постоянно донимал. Почему ей порезали лицо? У женщин свои тайны, и открываются они с большой неохотой. Смотрю в её задумчивые глаза, она отводит взгляд. Знает за собой вину, но знать о ней совсем не обязательно, это глубоко личное.

Заметил: стоит направиться в кузницу – она оказывается неподалёку. Как сторожит свою тайну. Но мне же интересно! Не утопилась, не свела счёты с жизнью, значит – надеешься на чудо.

Раз мы все надеемся на чудо, то открытия случаются. Само собой, не на пустом месте. Минутный интерес не рассматривается, как руководство к действиям. Раз я настойчив, хочу докопаться – они выждали и открыли карты. Когда половина меня осталась на «Эспаньоле» – пришло время, я уже не видел перегородок, давно не спускался в трюм, не мелькал в рубке… Сознание переключилось на остров, я помаленьку переходил на местные условия, совершенно не участвуя в задачах экипажа.

Служанка тоже работала над своей бедой, из своих соображений не торопилась открывать имя. А ведь зная его, мне было бы легче слать запросы пространству. Заброшу вопрос, опираясь на имя «служанка» – в ответ тишина. Совсем не служанка, быть может, чья-то дочь, и отец подверг девочку серьёзному испытанию.

Но эти догадки ещё не объясняли порезы на лице. А как действуют девочки, если замечают, как среди сверстниц распускается цветок, который вот-вот затмит красоту многих? Они же объявят войну… Так, первая версия, возможно, она правильная, – натягивая сапоги, я приглядывал за кузнецом. Похоже, он выбрал это утро для особого рывка. То есть, в голове родился план, он нащупывал подходы, и, с первым лучом солнца, сообразил: пора. Всё должно получиться именно сегодня.

Обычно кузнец встречал кивком, потом разворачивался к заготовкам, подбирал инструменты. Интересно наблюдать за его манерой. Из груды молотков выбирает один и оценивает, как ложится в руку. Бросил в кучу – не то, переберёт с десяток, и какому-то обрадуется: я, мол, тебя искал столько лет.

Всегда найдётся умник: ты, дядя, сходишь с ума, они же одинаковы. Да я не из таких, немного видел, наблюдаю и умею делать выводы. Стараюсь. А сапоги натягивал – с единственным желанием вызнать ИМЯ. Она неумело пряталась за стволами пальм, следила за каждым моим походом сюда.

Я специально поворачивался спиной, давал возможность поучаствовать в переобувании. Допустим, она упрашивает сапоги – не открывай ему Тайну. Я обуваю с противоположным посылом, и сапоги не знают, чью волю исполнять.

Точно уже и не скажу, с какого дня приучил себя к правилу. Первым делом, переобувшись, интересовался, не угрожает ли Кентуку какая напасть. Новый день что-то приготовил. А беда может придти только с гостями: свалится чужак, а ты думай, с какими мыслями пожаловал. Если мальчишка маячит за порогом – прибыл кто-то, давай, поторапливайся. Тут не до завтрака: крокодилов лучше сразу обезвредить.

Иногда посещала мысль: Кентук на тебя имеет надежды. А что я могу? Сказать, чтобы убирались, не более того. Так вы и сами в состоянии, я у вас человек временный, воспитывайте сами таких, кто научится предупреждать. Вселенная полна опасностей, и каждый отвечает за свои способности предугадывать, опережать дурные испытания.

В какой-то момент служанка набралась решимости – выглянула, встретились мы взглядами. И она не спряталась. Помешкав, покинула укрытие и направилась прямиком… Я чуток растерялся. Ведь неспроста, она что-то возомнила, не считаясь с моим планом.

Удары сердца полностью совпадали с частотой е ё шагов. Такое случается редко, и кто-то не даст мне соврать. Поступь лёгкая, из-за опущенных глаз мне не разглядеть, что она замышляет… Я и рад бы отложить на денёк развязку, но немного знаю женщин.

Сердце билось сильнее, расстояние сокращалось по её воле, а мне пришёл на ум эпизод, когда я, в такой же ситуации, отступил. Экзамен на взрослость. Это не важно, что нет двадцати пяти, главное – определился с выбором пути.

Только поравнявшись со мной, она подняла глаза. Маска всё ещё отпугивала, но мы быстро привыкаем. Возможно, она сделала свои расчёты, и по ним выпало – сегодня, или никогда.

Забавный случай: она хочет сохранить Тайну, я – вызнать. Как встретились Ночь и День. Весна и Осень никогда не встречаются, так и мы не повстречаем людей, с кем не должны встретиться. Миллиарды живут почти рядом, – дороги разные… Мне рассказывали, живут люди в одном доме, и друг друга не знают. Это не правильно, кто-то устроил, под видом независимости, отрицание родства. Мы же одной крови, нет?

Сядь на диван и заткни рот!

Ну, есть такое, но это на порабощённых планетах, для свободных такое – сигнал: ребята, вами ловко манипулируют! Вы живёте не своей жизнью!

Мне удалось разглядеть её получше. Округлости форм не такие угловатые, как казалось прежде. Мягкие линии и воздушности некоторых частей приманивали… Н-н-нда, признаю: какие-то моменты притягивают взгляд. Не сразу мы женщину умеем по достоинству оценить, многие хитрят. Есть прелести – соблазняют ими, а нет фигуры – пробуют умом завоевать: внимание мужское дорогого стоит. И побывать на пике интереса – основная задача в текущем воплощении.

– Имя! – кажется, я вслух сказал, мне надо с чего-нибудь начинать.

Она была готова к повороту. В арсенале сотни заговоров, чтобы к её тайнам не получили доступ.

Я настаиваю: – Имя! Или я сотру в порошок всё, что мне противостоит!

Героиня утратила устойчивость, рухнула на колени. Не осмеливаясь показать маску, опёрлась на руки и всем видом показала – я твоя рабыня, только не сделай больно.

Что ж, пошло полегче, да как объяснить, что не ищу покорности твоей? Мы равны, по праву рождения; это не важно, что родились не здесь… Оба-на! И она не отсюда родом! Открытие мне показалось достойным изучения, – тропинка, оставленная её ногами, протянулась до Церетты, мы там с Сильвером побывали дважды. Повидавшим миры, уклад на Церетте вызывал у нас много вопросов, хотелось обвинять в дикости и ещё в каких-то моментах. Там девочек воспитывают в духе неприкасаемой свободы, прививают с детства: все мужья – ваши слуги. Что же ей не понравилось в тех правилах, ещё предстоит разобраться; первое, что пришло на ум, – ранний максимализм: я не хочу жить по вашим правилам! Чего же ты хочешь, милая? – наставники окружили заботой.

– Прежде, чем дать ответ, хочу посетить другие миры, узнать, как всё устроено там.

Старцы пошли навстречу – вручили девочку пиратам. Те, недолго думая, поскорей избавились, заскочили на невольничий рынок и взяли первую предложенную сумму.

Я не знал, что Сильвера случай заинтересовал. Улучил момент – пустился в откровения:

– Ты даже представить не сумеешь, какие женщины встречаются на Пути. Внешность – она для простаков. Представь: Создатель оглядывает владения и понимает: чего-то не хватает, и в один прекрасный День поднимается на резвы ножки и горстями забрасывает свежее Зерно по планетам. Вернувшись на Трон, берётся наблюдать, что выйдет. Не каждое Зёрнышко порадует, но те немногие, к кому сразу получает доступ, радуют без границ.

– Ты увидел в ней задатки?

– Да ещё какие! Она способна положить начало новому Человеку. Она родит мужу две сотни детишек, и ничуть не состарится. Она мужа не упустит, принудит постоянно осеменять. Она способна сократить сроки вынашивания…

– Машина Времени.

– Не совсем так. У Жизни полно других приёмов. Ты с вечера вошёл в опочивальню, а утром получаешь на руки сына, если День мужской. Но в женские дни она выдаёт двойню, тройню: ей важнее наполнить вселенную матерьми, и в такие дни у мужа нет других забот, как делать краткие передышки на семейном ложе. В потоках ласк, он на многое способен.

Я тогда не понимал: Сильвер очень мечтал заполучить такую.

– Что ж сам не рискнул?

– Поздно. Мой Уд побывал не в тех местах, не у тех, и они успешно подкосили. Одним словом, я сам себя забраковал. В нашем случае нужна идеальная чистота. А мы отдаёмся первой встречной, которую могли подослать. Врагам свои полки тоже нужно пополнять.

Помню, «Эспаньола» вышла из переделки, сохранив экипаж. Мы удирали, я не боюсь признавать поражения. Силы оказались не равными явно, и форма жизни превосходила нашу по многим параметрам. Их воины внедрялись на все планеты, для перехвата опыта, века и тьмы веков у них на службе, а что мы? Хорошо, если дожил до двухсот. Вредные привычки, вывод элементов, гарантирующих беЗсмертие, через подброшенную систему питания.

– Ты даже не попробовал? Есть же способы почиститься от наваждений, липучек.

– Пробовал. Враг тоже совершенствует технологии. Это раньше можно было: переспал с девицей, и вычислил следы, без остатка. Тогда бы мог попробовать, но считал – можно погулять, ещё успею. Подчиниться семейному укладу, взять ответственность за другие жизни… знаешь, к этому решению следует подходить осознанно. Мы одной крови, но нас почему-то всё меньше. Нас выживают из нашей вселенной, под разными поводами, применяют приёмы, какие нам неведомы. Пока найдём противоядие, многих теряем.

У меня перед глазами возникло видение: Сильвер входит в спальню девицы. Они настроены породить бога или богиню; в последний миг она поднимается с постели и уходит. Он за ней, она так в глаза и говорит: не в этот раз! Он пытается обнять, уговорить, она непреклонна.

– Ах, так ты разлюбила?

– Не хочу плодить грязь. В тебе засели чужие ноты, если я дам им жизнь, они вырастут, плюнут мне в лицо и покинут навсегда. И тебя пристрелят, если попадёшься на пути.

Вот почему Сильвер уходил в запои и считался горьким пьяницей. Очнувшись, начинал следующий штурм… Цель понятна, да силёнок всякий раз нужно подкопить и не сорить ими. Но лишь только накапливалась критическая масса – его, как школьника, ловили на главной слабости: девица в большой беде, а он выручает, спасает жизнь или увозит из плена. А дальше – всё, как обычно.

В тот день я поражался открытием. Молчаливый Джон Сильвер разбивал все прежние представления о себе. И меня выбрал для конкретной задачи, как-то по-отечески.

Я спросил себя: имею ли я право принимать его заботу, как приёмный сын? Или он видел что-то такое впереди, к чему получил доступ.

– Любой пират однажды отходит от дел, подкопит запас и оседает в тихом местечке.

– Мы не пираты. Пусть о нас так говорят, это на руку. Пусть считают, что грабим, убиваем ради будущих пиров. Все думают, что однажды каждый найдёт свою смерть, поэтому просто выжидают, считают дни. Излишнее внимание мешает делу.

Я тогда додумал:

– Раз сам не участвуешь, присматриваешь парней, способных запустить механизм возрождения расы? И я попал в их число, так?

Я запомнил этот его взгляд. Понятное дело, озвучивать свои планы – значит вооружить врага. А уж он постарается условия подготовить, и будешь ломиться через буреломы, которых могло не образоваться.

Гляжу на девицу и ловлю себя на мысли… Формы-то округлились! Ну, не подложила же она под платье прокладки, – подлог откроется очень скоро.

Глаз просто прилип к этим очертаниям. Как кто подслушал: раз «люблю пышных» – сделаем. Но почему ЛИЦО? Кто посмел надругаться? Что ты такое утворила, что других вариантов наказания не оставила судьям? Они подчиняются местным правилам, пойти против которых – накликать на свои головы.

Имя!

Я в тех самых сапогах, её глаза напротив, и оба гадаем, чья возьмёт.

Там, где она пряталась, раздвоились пальмы. Не обман пьяного зрения, а стволов стало вдвое больше, без объяснения причин. Я про такое слышал, от Джона Сильвера. Теперь Зёрнышки, брошенные Рукой Создателя, проявились у меня на глазах, одно из них. А мы привыкли к разговорам, что чудеса случаются где-то далеко, и свидетелей тому единицы. Мы не склонны верить детишкам или одинокому пастуху. Мало ли чего померещится? Голову нагрело солнце, голову ушиб – споткнулся. Вот когда мы наблюдаем, потом кому рассказываем – нам не верят. Ты сильно пьян был, такого не бывает.

Но вот же, раздвоенные стволы… Трещины сползали ниже, пока пальмы не отделились друг от друга. Из четырёх получилось восемь, и им слишком тесно; корням не хватит влаги, питания, надо бы пересадить подальше половину…

– Молчишь? – Я снова смотрел в эти глаза. – Пусть скажут птицы.

Она вдруг сорвалась с места и убежала. Если я нашёл решение, и она разозлилась… Я других способов не знаю, взял первый из известных. И смысл убегать? Не на другую планету, не на материк. Кентук известен крупным материком, где своя как будто передовая цивилизация, есть даже правительство и посольства. Десятки островов снабжают материк пищей: сами доставим, а вы там воюйте, миритесь, ловчите, только избавьте нас от присутствия чиновника. Было сказано прямо либо намёком: вы не знали голода? Хотите попробовать?

Как был, в сапогах, выскочил следом. Её спасли быстрые ноги. Кузнец кашлянул:

– За порог не надо выходить в сапогах. Могут потерять Силу.

Его вселенная ограничивалась стенами и выходом, – теперь дошло. Вот тоже устроился человек, придумал условия, поддерживает, и всем доволен. Спроси его – откуда сбежал, скорей всего, ответа не даст. Мастера очень привязаны к своим тайнам, и это их слабое место. Кто-то может сыграть на том.

Я обратил внимание на расположение пальм. Они же разошлись, и времени понадобилось совсем чуть-чуть. Тогда давай разбираться, что к чему. Она пряталась за ними, руками касалась стволов. Своими мыслями поделилась, пока шпионила за мной. Знала, что я буду добиваться правды, в поисках её имени, могла и у пальм помощи попросить.

Они отвлекают внимание. Птицы тоже обнаружат новые деревья, появится тема для бесед, и оглашение имени может затянуться.

Хлопки крыльев птицы замерли над головой, в кроне качнулись длинные ветви. Присмотревшись, я разглядел птаха с добычей в клюве. Из плода капал сок с мякотью.

– Ешь уже, пока всё не вытекло!

Птица издала звуки: пау-тау, пау-тау.

Чтобы запомнить, я повторил вслух. Тотчас увидел мою беглянку, она вышла из зарослей и держала курс на меня.

Я свёл воедино оба момента, вышел навстречу и собрался ещё разок проверить соображения.

– «Пау-Тау»? – Она бросилась бегом. Замечательное сочетание звуков! Если даёт власть над её сопротивлением, то убедимся ещё разок, пусть не сегодня.

Замерла в двух шагах и медленно склонилась в поклоне полной покорности. Похоже, ключик подобран, осталось уточнить, какой нынче день – мужской или женский.

Шум детских голосов привлёк внимание. К берегу причалила приличная яхта, группа пошла по сходням. Посыльный – тот самый мальчишка, который забирал мои статьи для издания, примчал, весь вымазанный в шоколаде:

– К тебе с материка, иди, встречай.

С Пау-Тау разберёмся потом, решил я, переобулся и ускоренным маршем двинул на пристань.

Что прибудут ко мне такие важные персоны, не ожидал, признаюсь. То ли звёзды заняли особое положение, расположили ко мне… Сопровождающие лица устроили угощение, стол накрыли на скатерти, прямо поверх песка. Местные издали поглядели и разошлись, мне же пришлось знакомиться и запоминать имена, кто откуда, с какими предложениями. Я даже малость растерялся: двое сразу предложили контракты – пиши им книги, пусть для начала повести, о приключениях на других планетах.

– Читатели жаждут узнать о тех местах, где вряд ли когда побывают, – вдохновлял полноватый гражданин, издатель негромкого издательства. Второй поддакивал, но успевал свои интересы озвучить:

– А мы изучаем обрядовую систему, где и на каких планетах работают с культами светил, лун, с бродячими объектами: они же умеют вызывать гостей из космоса. Вот, скажем, понадобился некий металл – и прилетел. Я знаю, о чём говорю.

Вино ударило в голову, я совсем расположился к приезжим, ещё минута – и я наобещаю с три короба. Но мелькнула неподалёку Пау-Тау, почему-то пригрозила пальчиком.

До меня дошло: все сначала обещают, чтобы расположить, опередить конкурента, потом, когда отчалили они, – бац! Мы не настолько богаты, чтобы платить большие деньги, войди в наше положение; вот раскрутимся – тогда и поговорим.

Всех слегка напрягал молчаливый субъект, всеми силами старавшийся не вылезать на главные роли. Он просто хотел распробовать все блюда, как проголодавшийся с дороги, ел молча и запоминал, кто что пообещал. Возможно, и так. То, что он мастер наваждений, дошло не сразу. Мы хохотали над байками, оба издателя сыпали наперегонки, к встрече готовились основательно, тем самым подталкивая к выбору: давай сотрудничать со мной, я не обижу, я позабочусь… Но все с напряжённой тревогой посматривали на субъекта. Не просто пообедать приехал, имеет свои цели (сволочь! чего-то выжидаешь?)

А он достал трубку и набил составом из карманного бокса; аббревиатура мне ни о чём не говорила, но оба редактора буквально сорвались с пляжных кресел и отошли подальше, под напор береговых ветров. «СЛ» – я запомнил, на всякий случай. Может, какое наркотическое средство, кто их тут разберёт, что нынче в моде.

Ароматный дымок достиг и моего носа. В миниатюрной шляпе и с трубкой в зубах – этим он сильно отличался от прочих гостей.

– Что это, если не секрет?

– «Смерть Лёгким»! – гость разразился кашлем, со смехом вперемешку, сладко затянулся. Его взгляд сосредоточился на выхлопе из трубки. – Новый обман. Мы будто не причиняем вреда здоровью.

– А вы собрались повредить, чтобы потом иметь основание наведаться в заведение, проверить мастерство медиков, – высказал я первое предположение.

Ловким движением он приподнял шляпу на дюйм.

– Вы проницательны, в отличие от прочих. Есть такой момент. Я из конторы, которая сваливается на чью-то голову, мы выводим на чистую воду самоуверенных идиотов.

–Иными словами, вы сознательно разрушаете лёгкие.

– Чтобы не подкопались.

Два других гостя молча строчили в блокнотах: я такие самописцы уже встречал. Они прямую речь переводят в тексты, только подставляй страницы.

– А вы? – я обратился к ним из вежливости. Никто не скажет, участвовали ли в складчине, были ли участниками согласований, что должно быть на столе.

Самописцы были переведены в режим ожидания.

– А мы из конторы, которая помогает раскрутить любого автора. Если за ним есть что-то ценное, мы тут как тут. Я буду прославлять нового автора. – Костюм из белой нити, при малейшем движении, вторил краскам окружающего пространства. Жёлтые штиблеты стремились подражать цвету песка. Собеседник обрадовался, что и для него нашли время. – А мой компаньон постарается смешать с грязью. Всегда есть недовольные своим положением, почему же ни обрушить свой гнев на систему, нового автора? Цены поменять невозможно, легче отыграться на чём-то новом. Пока цены не закрепились окончательно.

– Разве мало грамотных? Они же строчат сутки напролёт.

– Э нет, вы не в курсе, вижу. – Гость перекинулся кивками с товарищем, тот дал понять – продолжай, мешать не буду. – Видите ли, с момента прописки искусственного интеллекта на вашей жилплощади, настоящих творцов слова поубавилось. Нынешнее поколение бьётся за право называться писателями, хотя само ремесло ограничивается несколькими словами или связками понятий. Допустим, «старик и невод», «золотая рыбка и рост потребления», финальная изюминка – допустим, «разбитое корыто и слёзы». Условно – вселенную можно разделить на две части. В одной – только заикнись про «красную шапочку», и тебя поймут с полуслова. В другой части этого не случится, менталитет, обычаи и правила иные. И вам, как автору личных текстов, туда лучше не показываться. Так и сосуществуем, мирясь с мелкими разночтениями. – По лицу раскрутчика можно понять, что он собой доволен. Доволен и тем, что дали высказаться.

Видно, пришла очередь дружка.

– Надеюсь, вы всё понимаете. Теперь накормите меня, на чём я могу построить лавину обвинений, и можно начать с детства. Например, вы писали мимо горшка и наслаждались? Любили ходить в дырявых носках, дёргали не за одну косу девочку, а за обе. Ну, постарайтесь вспомнить, я записываю…

Какая-то часть меня восприняла приглашение, как единственную возможность докричаться. Это не я, а кто-то внутри занял место у микрофонов.

– Мы разучились рожать богов. Механически занимаемся сексом – слово-то какое нам всучили, лета жизни своей обсекаем, но в момент выброса семени и мысли не появляется, что можем дать жизнь богу. Или богине. Или рассмотрим слово «оргазм» – признак того, что на планете царят змееподобные. Вы размножаетесь, согласно ИХ плану. Чем больше слов с окончанием «зм», тем сильнее чуждая власть. Какой набор слов в употреблении, таковы результаты…

Какая сила меня сняла с кресла, не могу сказать. Через миг я стоял рядом с издателями и сверлил то место, где только что сидел. Как обманул того, который внутри: он вряд ли ожидал от меня приключения.

Все, кроме субъекта, окружили меня, на лицах единственный вопрос: «Это ты сейчас говорил или кто-то Другой?» Другие вопросы напрашивались без спросу: «Что вообще случилось? Сам в порядке?»

Какая вам разница? У меня нет ответов. Давайте закругляться… Действительно, что-то я не в своей тарелке нынче. Или так влияет один товарищ, которого мы совсем не знаем. Я же говорил, он мастер наваждений. На выдохе, с него иногда сползали маски, но суть разглядеть не удавалось: он восстанавливал прорехи.

Какой-то тайный супермаг, с задатками бога.

Он себя разрушает, чтобы кому-то что-то доказать. Других забот мало?

Его трубка источала разные запахи, если оценить спектрами радуги, около сотни оттенков. И его ничуть не тревожит момент, что пятерых выгнал из-за стола. Сама уверенность, или просто дал понять: вы не достойны сидеть за одним столом. Это я поначалу сделал послабление, снизошёл.

Как хочется ругать вслух. Как там у Сильвера? «Я вашими парусами-мачтами буду печь растапливать»… И в ещё более резкой форме.

Издатели теребили присутствующих вопросом: кто таков? Подразумевалось – по какому праву?

Я снова разглядел мелькнувшую тень служанки. Переживала, чтобы не вляпался. Женщины умеют распознавать угрозы. А курильщик, знай себе, пускал дымы и оглядывал нас победителем. Он слово своё ещё не сказал.

Ладно, допустим, он представляет крупнейшее издательство. Поэтому не торопится утереть нос карасям: давайте-давайте, я подожду. И дыму напускает, ничуть не сомневаясь: вот вы где у меня! Захочу – так и раздавлю, глазом не моргнув.

Иначе – для чего ты здесь?

Денёк обещал быть интересным. Уже Сильверу икнулось не раз, как я его вспоминаю. Так устроена вселенная: стоит о ком подумать – сигнал прошёл. И расстояния не имеют значения. Быть на одной волне, породниться вибрациями, и нет никаких преград. Разве что голоса можно не расслышать, а так он уже достиг.

Я прислушался. Наверное, показалось: «Гони этих издателей!»

Я ввязался в мысленный спор:

– То есть?

– Да не те это, кто тебе нужен.

– А этот?

– Вот к нему и присмотрись.

Ругаться хотелось со страшной силой. Я ваши паруса и мачты…

Детский крик предупредил о появлении судна. Низкая посадка, идёт над волной. Если память не изменяет, попадалось такое на глаза. Напрашивалось сравнение с хищниками в пресных водоёмах, есть зубастая рыба, от которой достаётся мелкой рыбёшке.

– Эр-эн-пе, – с досадой объявил издатель, коллекционер баек.

– Кто? – я механически уточнил.

– Неподкупные, – откликнулся обличитель молодых талантов. Мне же оставалось гадать: НЕПОДКУПНЫЕ в кавычках, мол, эти своего не упустят. Или же суровые стражи порядка, к кому с взяткой даже не думай соваться. Чудеса, да и только.

Мои гости, стоило разглядеть, засобирались удирать. Субъект обронил на прощание, почти на ухо сообщил: «Я ещё вернусь».

Почти бегом, ребята вернулись на свой борт, кто-то помахал рукой, остальные следили за очередным «гостем». Надо сказать, у нас вырабатывалось отношение к таким новостям. Ну, высадятся, что-то расскажут или привезут. Может, представители религии, несут слово фантастическое. Кто-то придумал – они подхватили.

Но я почувствовал неладное, когда эта штука вышла на пляж и продолжила движение, будто набрала волныи на них катит дальше. Серьёзная машина, чередование люков говорило, что под ними могут прятаться орудия ближнего боя.

И дернуло же меня оглянуться! Пау-Тау стояла голышом, одежды придерживала в одной руке, другой перебирала бусины на талии и ловила мой взгляд, – видимость пояска с бусинами я видел у местных девочек, и число «49» на каких-то планетах считается сакральным. Думаю, у неё тоже сорок девять. Как слышал, поклонники Числа не идут на контакт с простыми смертными, слишком велика разница между носителями знаний и потребителями.

Мне захотелось уточнить, кто ещё стал свидетелем обнажения.

Моим гостям оказалось не до того. Если допустить, что они совсем не готовы к встрече с… как там прозвучало? «Эр-эн-пе».

– Джон! Если на связи: что такое «эр-эн-пе»?

С минуту стояла тишина, потом снова показалось (ну, не спутаю голос Сильвера с другими голосами):

– Спецназ, говоря проще. Я не знаю подробностей, но случаев разных полно. Разыскивают преступников, кто залёг на тихий остров, подался в подземелья, изменил внешность и свои данные подчистил. Хуже – если это бандиты, под маркой «эр-эн-пе». Действуют осторожно, редко высовываются, но если где показались – жди беды.

– Что делать мне?

– Хотя бы сфотографируй. Я их потом поищу.

Снова хотелось ругаться. Яхта удачно ушла, – зарывалась в волны; порывы ветра доносили немыслимые потуги двигателей. На мачте подняли флажок, смысл посланного сигнала не разглядеть. По логике вещей, это ближе к «унесли ноги, слава богам».

Получается, вам есть, чего бояться. Н-да, усложнять себе жизнь проще, поддаваясь соблазну: я один разок нарушу, и потом буду тихонько тратить добычу. Или же сыграли роль слухи о вылазках бандитов, под флагом «эр-эн-пе». Тогда поступок вполне оправдан: поди знай, чего эти будут добиваться.

Я в курсе, тысячи изобретателей мечтали придумать устройство, чтобы не имело ограничений для перехода с суши на воду и обратно. Самоделок я повидал, а сегодня стал свидетелем государственного подхода к удобствам служб. Думаю, если этот эпизод – не прикрытие других действующих сил.

Пришлось идти. Крокодилам мы не дали шанса, давай же, рискнём и сейчас.

Детей попрятали, но старцы увязались следом, я замечал их перемещения, то тут, то там. железный «крокодил» довольно глубоко проник вглубь острова, быстрым шагом всё равно далековато идти. В глаза бросилась отметина маршрута. Почва не тронута, но цветы и кустики пострадали от массы и температуры – первое, о чём подумалось на бегу. Имеется у нас короткий спуск в ложбину, где ноги сами переходят на бег. Пока в голове перебирал ориентиры, куда крокодила может занести: от заправки далековато, они проскочили её, но никто не помешает развернуться…

Одолев подъём, так и напоролся на железяку. Поляну присмотрели задолго до решения побывать. Складывалось такое мнение, раз экипаж занялся разворачиванием системы. Масса оборудования, столы, вышки, самоходный бур, мелкие щупы на колёсном ходу. Хотелось подойти и намекнуть: у нас тут, знаете, есть стандартный знак; с него можете взять любую информацию. Зачем рыть и сверлить, где до вас перелопатили и выпотрошили другие?

По мере приближения, я утрачивал масштабы собственной значимости. Большая бандура, если встать рядом.

Охрана по периметру, я и не надеялся пройти, да меня пропустили. Как будто я бабочка – летаю, где хочу. Раз такое отношения, надо использовать. Иду к офицерам, без особого желания задавать вопросы. Не ответят, знаю заранее, поэтому рот на замок.

А они умеют. Начудили со сборкой: приборы, выстроенные окружностями, вдруг ожили, между ними наладились зримые связи, через пучки лучей. Как только система очнулась, деревья вокруг содрогнулись. Видимо, пошло некое излучение: были бы ноги – ушли бы подальше.

Одно обстоятельство удручало. Они меня не видят в упор! Или же поступила такая команда – не обращать внимание. Отлично! И я вас не буду. Прогуляюсь на своей земле… может, до чего сам додумаюсь.

Навесов и палаток не собирали, видимо, до ночи планируют убраться. Я бы помог, кабы знал, чем. Но одну особенность всё же заметил: воздух с собой привезли. Запах незнакомый, не скажу, что сбивает с ног, но чужой. Напросилось сравнение: где-то в пещерах хранятся сапоги для наспех собранной армии, допустим, мобилизацию объявили и погнали, годен или не годен, на передовую. И этот запах пещер выбрался на поверхность, испортил наш воздух.

Я тоже могу испортить… не нарочно, но поближе к столовой. Где у вас столовая?

Суки, вы что делаете? Я кожей слышу, что деревья собираются эмигрировать, если не прекратите немедленно!

Как только включил камеру, подвесил на вторую пуговицу от горла, меня разглядели! Десяток пар глаз стал отслеживать мои маневры по рядам, кто-то из командиров повторил моё движение руки – прочие стали разглядывать предмет интереса, не меня. Обида стала разбирать. Как они пришли в музей: обратите внимание на экспонат, рядом со второй пуговицей.

А как же я?

Если сообразят, что у экспоната есть хозяин, что он и запустил устройство… Вы, что же, посмеете мне запретить? Свалились на… дальше не скажу, это слишком просто – дать в ваши руки такое оружие. Моя голова мне ещё послужит.

Приехали, навоняли, – смотрите у меня: пока я добрый…

Они снарядили отряд, и отправились ребятки в обратную сторону. Как бы на заправку не напоролись. В вечерних новостях услышим: «Налоговая служба самостоятельно вышла на источник дармового топлива, где постоянно заправляются капитаны, не чистые на руку. В частности, капитан «Эспаньолы», которому до сих пор удавалось уходить от ответственности перед налоговым ведомством, и следователи постараются установить полный список лиц, кто тем или иным образом обходит ограничения и рекомендации. Правила существуют для всех, без исключения…»

Справа мелькнули старцы, слева пока ни одного. Хотите держать всё под контролем? Ваши сомнения напрасны: нет у меня плана изменять, предать вас. Мы почти родня, это не важно, что я родился на другой планете. Приу-Делям, планета королев и цариц. Когда говорят – тамошние дети несчастны, не верьте. Такое могут сказать изгнанники либо завистники, надоело затыкать рты пустословам. Раньше лез в драку, пока не сошёлся с Сильвером.