Пули, стихии, мечты

Глава 1. Саботаж и крушение

Местное солнце, неяркое и багровое, нависало низко над гребнями дюн ржавого цвета. Наш катер догонял восход – время, выбранное как самое безопасное для полета, когда ракета, оставляя за собой едкий розовый след, разворотила борт. Вряд ли кто-то из экипажа выжил. Кроме меня, выброшенного катапультой в сторону пологих барханов.

О-хо-хо-хо… Как же это все вышло? Мне чуть-чуть не хватало баллов до подачи документов на должность штурмана. Приблизительно столько же, сколько Саванаролле. И в голову лезут нехорошие мысли о саботаже. Проще говоря, кажется мне, катер намеренно подставили под залп бандитов. А их на этой проклятой планете, хоть отбавляй! Ну, доберусь я до тебя, Томаззо! Ты за все ответишь! Поймал себя на мысли, что озвучиваю это вслух. А рядом, подмигивая тревожным оранжевым сигналом, фиксирует мой монолог МДД. Малый десантный дрон, напоминающий приплюснутого краба с оторванными конечностями, служит группе в качестве разведчика и, в случае необходимости, огневой поддержки. Служил. Сейчас он торчит из песка едва ли на треть. Видны вывернутые наружу электронные внутренности, потроха, похожие на начинку релейного шкафа. Но наш стойкий оловянный солдатик все еще продолжает функционировать. Пока продолжает.

А что, кстати, с моими собственными внутренностями? Живот сильно ломит. Я осторожно перекатываюсь на спину, тяну молнию комбинезона, покрываясь холодным потом от воображаемой картины ужасных последствий аварии для моего хрупкого, типично космолетного сложения, организма. Но нет. Все, чему положено быть внутри, так там и остается. Только огромный синяк расплывается синюшным озером на весь живот.

По-пластунски добираюсь до МДД. Он же Мидас, он же МойДоДыр. На флоте любят расшифровывать сокращения на свой лад. Оба прозвища несут определенный смысл. Особенно второе. Аппарат содержит встроенную установку дезинфекции. Далеко не последнее дело на биологически активной планете! А Пандора еще как биологически активна! Весьма и весьма, как показала та ракета в борту. Местных хищников, жаждущих пообедать заезжим космолетчиком, дополняют земные отморозки. Самостоятельно на планете они почти не размножаются, хотя бы потому, что женщин здесь – раз-два и обчелся, по имеющейся в моем доступе статистике. Зато их ряды регулярно пополняются отбросами со всех ближайших звездных систем. Корпорации пришли к соглашению с правительством, что заброшенная планета будет перепрофилирована в открытую тюрьму. Заключенные прибывают сюда с мозгами, обработанными так, что центры агрессии подавлены напрочь. Однако местные умельцы почти сразу нашли способы устранения этого биологического недоразумения – как химические, путем инъекций, так и электромагнитные. Так что поступившие на попечение «ласковой» Пандоры кроткие овечки разгуливают по планете в привычном для них облике кровавых волчищ и мерзких козлищ. Некоторые даже постоянно носят на башке подобие шапочки из фольги и проволоки, подключенные к аккумулятору. Чтобы постоянно подавлять пацифистски настроенные, в исправительных учреждениях, нервные центры мозга.

По всему выходит, МойДоДыр мне нужен, очень нужен! Он, как лучший друг, и в бою прикроет, и еще на что-нибудь сгодится! Однако корпус механизма сильно поврежден. Сейчас он больше всего напоминает раскрытую фисташку. Самое время проверить, цел ли орех электронной начинки.

Начнем с самого простого. Речевого контакта:

– Мидас, ты слышишь меня?

– Да.

– Идентифицируй мой статус.

– Андрей Орлов, 26 лет, космолетчик 1 ранга. На данный момент, предположительно, командир десантной группы. Ранения легкой либо средней степени тяжести.

– Количество членов группы?

– Предположительно: единица.

Ага. Вот почему я вдруг получил повышение МойДоДыра до командира группы. Потому что, по его прикидкам, я единственный, оставшийся в живых. Командир группы из одного человека. Я хрипло и нервно рассмеялся. Живот взорвался болью, заставив меня скривиться в жуткой гримасе.

– Запусти самодиагностику. Доложи свой статус. Обрати особое внимание на сохранность вооружения и медицинского оборудования экстренной помощи.

Через пару секунд, с характерным для техники Гиперион легким шипением, МДД откликнулся:

– Все системы вооружения выведены из строя. Медицинское оборудование получило значительные повреждения, исключающие оказание экстренной помощи. Корпус претерпел деструктивные изменения, граничащие с критическими для целостности оболочки. Управляющее ядро частично разрушено. Связь с крейсером «Орион» отсутствует. Для ведения диалога с пользователем задействованы аварийные протоколы и дублирующие сети.

Прекрасно. Мидас только что признался, что он на последнем издыхании. Корпус вот-вот развалится, электронные мозги функционируют исключительно благодаря аварийным протоколам.

– Инициируй процедуру авторемонта.

– Недостаточно функционален. Если инициировать процесс, сыпучая фракция попадет в раскрытые от удара о грунт блоки и с высокой долей вероятности послужит причиной окончательного заклинивания механизмов.

– Говоря простым человеческим языком, тебя нужно откопать из песка. Так?

– Да.

Я обернулся в поисках саперной лопатки. И ожидаемо не нашел ее. Зато взгляд наткнулся на иссушенную реберную кость неизвестного монстра, дугой торчащую из буроватого песка. Выбил ее ботинком и принялся орудовать, как палкой-копалкой. С минимальным, надо сказать, эффектом. Пришлось вникнуть глубже в анатомию скелета посредством его же ребра, моих ладоней и каблуков форменной обувки. Через несколько минут отыскалась более подходящая кость, похожая на ракетку для настольного тенниса. Прогресс в прикладной археологии тут же сказался на конечном результате. Скоро уже МДД скрипел сочленениями, как престарелый рыцарь, напяливающий на себя проржавевшие латы не по размеру.

– Оцени эффективность проведенных ремонтных работ.

– Целостность корпуса восстановлена на 11 процентов. Статус корпуса: Повреждения, близкие к критическим. Рекомендовано обратиться к квалифицированному технику или доставить аппарат на станцию специализированного обслуживания. Статус остальных систем: Ремонту текущими средствами не подлежат.

– Карты, сведения о местной флоре и фауне, инструкции по выживанию в пустыне?

– Базы данных отсутствуют.

– То есть ты абсолютно бесполезен для практических нужд?

Мидас задумался, его сенсоры мигнули желтым.

– Ограниченно функциональна установка по дезинфекции. Антиграв работает на четыре процента штатной мощности. Доступна одна грузовая ячейка, общая масса транспортируемого груза не более восьми килограмм.

– О чем мне еще стоит знать?

– Заряд аккумулятора при режиме перемещения со скоростью пешего исследования иссякнет ориентировочно через два часа одиннадцать минут.

– Значит так. Тебе нужно электричество. Мне нужна вода. И, крайне желательно, оружие. Это первоочередные задачи.

– Согласен. Жду указаний.

– Произведи замер высот. Выбери три самых высоких из доступных для твоего подъема в радиусе двухсот метров. Последовательно посети эти точки, собери информацию об окрестностях, исходя из перечисленных приоритетов. Признаки оазиса, жилья, техногенных объектов отрабатывай тщательно. Задача ясна?

– Да, командир.

– Выполняй!

Я отдавал приказы нарочито сухим, канцелярским языком, облегчая восприятие автоматом моей речи. С болью в сердце я смотрел, как медленно, с натугой, перекошенный, лишенный конечностей механический краб, взбирается вверх, скользя по воздуху вдоль склона дюны. Безрадостно все. Вполне вероятно, к тому же, что бандиты, устроившие атаку на катер, вот-вот объявятся на горизонте на своих ушатанных багги. Отпор давать мне нечем. Разве что обрызгать их дезраствором. И то, надо будет попросить джентльменов обождать. Штанга распылителя скрыта глубоко в корпусе МойДоДыра и требует времени на распаковку.

– Ну и куда нам идти!? – с досады я наподдал носком ботинка по груде песка возле скелета монстра.

– Ай!

– Команда не распознана, – пробубнил равнодушно Мидас, зависший над барханом.

А я наклонился и потянул за угол металлический предмет, о который расшиб ногу. Это был пистолет! Ржавый, явно кустарного изготовления, с обоймой, нелепо торчащей горизонтально, перпендикулярно ствольной коробке, пистолет! Чтобы отсоединить обойму, пришлось постучать оружием о ребро почившего чудовища. Корка наслоения, состоявшая вовсе не из ржавчины, а из спрессовавшегося песка и старой крови, отпала, обнажив вполне себе приличный и почти не подвергшийся разрушительному влиянию времени, образец оружия. Интересно, сколько он пролежал здесь? Месяц, неделю, год? Может быть, век? И что за странная блажь, устраивать магазин пистолета таким образом? Что же тогда содержит рукоять?

Рукоять содержала еще одну обойму. Которая отсоединилась не без некоторого труда, как и предыдущая. Я выщелкнул на ладонь патроны. В привычно расположенной обойме и патроны были на вид самые обыкновенные. Семь штук. А в горизонтальной патрон оказался только один. Пуля, зажатая гильзой, мерцала загадочными рубиновыми сполохами, словно намекая на особый характер боеприпаса. Прямо как у тех легендарных орудий, что ищут Охотники за Сокровищами.

А еще у пистолетной рукояти оказались необычные накладки из бежевой кости скогорака. На левой красовалась витиеватая монограмма: Р.М. Баха. Правую украшал крохотный кристаллик голографического проектора, похожий на чипы Атлас. Никогда не видел, чтоб в оружие интегрировали такое. Я слегка надавил на выпуклость рядом с кристаллом.

– Щелк!

От неожиданного звука я вздрогнул. Но то оказался лишь выключатель, активировавший последнюю видеозапись. Передо мной возникла фигура человека в натуральную величину. Он как раз прикрывал люк в полу хижины, сколоченной из обломков корпусов машин и ржавых листов жести. Высокий худой мужчина, экипированный для похода на охоту. Винтовка с впечатляющего размера прицелом, фактурный охотничий нож, знакомый экзотический пистолет в сшитой специально под него кобуре. Над головой мужчины можно было различить вращающийся вентилятор, сработанный из пропеллера сбитого грузового дрона.

– Степаныч, старый сукин сын, я иду на сафари! В окрестностях объявился аномально крупный живоглот. Логово, предположительно в пяти милях к северу от моего бунгало. Держу пари, что такого ты в своих Новых Васюках, не видал и близко! Со связью перебои. Не могу сбросить сообщение. Ну да ничего, отправлю разом оба, уже с добытым трофеем! Мой Огнебой не подведет!

И мужчина похлопал себя горделиво по бедру. Видимо, на голограмме был хозяин, а возможно, и конструктор новаторского оружия.

Вот только я вновь ошибся, как и с ржавчиной на пистолете. Запись оказалась не последней.

– Щелк.

Окровавленный мужчина полулежал, привалившись спиной к рюкзаку. На заднем плане выпирал клювом вперед обещанный трофей. Существо было похоже на птеродактиля с атрофированными крыльями, покрытыми колючим хитиновым панцирем. Мертвый живоглот. Но и охотнику досталось. Оторванная нога в штанине цвета хаки вывалилась из разомкнувших хватку челюстей чудовища.

– Представляешь, Степаныч… Ирония судьбы. Мне все не давала покоя слава прадеда. Ты же знаешь, каким славным оружейником он был! Даже когда ослеп. Но вот охотники из нас обоих, как выяснилось, так себе. К сожалению, порой понимание приходит к тебе слишком поздно.

Я невольно опустил взгляд на лужу крови, образовавшуюся под незадачливым стрелком. Несмотря на жгут, перетягивающий бедро, она продолжала расширяться.

– Огнебой хорош. Ты не думай, – просипел слабеющий оружейник. – Но у твари оказались щиты. Как когда-то раньше, представляешь? У этой их было даже два. Аномалия какая-то. Но я все равно смог… – говорящий закашлялся, потом продолжил. – По всему мне не выкарабкаться, старый пройдоха. Связи по-прежнему нет. Поэтому я не уверен, дойдет ли до тебя мое последнее прости… Но если дойдет, знай…

Голос звучал все тише и тише. И на последнем слове фраза оборвалась.

Я мысленно снял шляпу перед стойкостью этого человека. Он не производил впечатления бандита – ни намёка на психовские татуировки или культовую символику. Все же планета заселена не только ими. Теми, за кем следует регулярно приглядывать. «Орион» именно с этой целью заглядывает сюда каждые два года. Выпускает планирующий катер, который собирает информацию, мониторит поверхность и шерстит радиочастоты, не приземляясь, стараясь не привлекать внимание ни банд, ни местной фауны. Так что о реальных событиях на Пандоре мы знаем, скорее, понаслышке, из обрывочных докладов и шифровок, пропахших спиртом и страхом.

Мысленно почтив погибшего, я прикинул место, откуда могла вестись съемка. Для этого потребовалось откопать клюв хищного создания из песка. Так. Полагаясь на глазомер, я отмерил нужное расстояние по предполагаемому азимуту. Пистолет я нашел левее метров на семь, а может и десять. Почему? Кажется, я догадался. Для этого пришлось еще пару раз пересмотреть запись. Рука безвольно падает. Оружие остается на склоне бархана. Песок здесь имеет свойство перемещаться, меняя рельеф, сметая следы за ночь. Там, где лежал Р.М. Баха, уже нет склона. Там ровное место. Песок, как прилив, оттащил пистолет в сторону. Возможно, это сезонная миграция песков. А может и на Земле есть такое явление, я точно не знаю. Где же тогда вещмешок охотника? Хозяину он уже ни к чему. А мне пришелся бы как нельзя более кстати – мало ли что за полезный хлам мог таскать с собой такой умелец. Увы. Ни рюкзака, ни останков его владельца я не обнаружил. Как и костей ноги, выпавшей из пасти зверя. Гипотезы напрашивались две. Другой хищник, вроде роя плотоядных ворчунов, уволокший тело. Либо мародеры. Следов волочения, если они и были, конечно же, не осталось. Судя по состоянию тела поверженного живоглота, событию не менее полугода. Да и само название твари как бы намекает. Аргумент против второго варианта прямо сейчас согревает моя ладонь. Если бы здесь побывали гиены в человечьем обличье, они прихватили бы с собой «Огнебой». Даже, если оружие малоэффективно, оно сто процентно имеет коллекционную ценность хотя бы в силу уникальности. Вряд ли существует на Пандоре второй такой экземпляр. Разве что в легендах.

А это значит… Это значит… Я заозирался затравленно по сторонам в поисках подкрадывающегося сухопутного птеродактиля. Сердце застучало бешено. Если уж подкованный в вооружении и повадках местных хищников Баха смог завалить чудовище только ценой жизни, то что говорить обо мне, чьи познания ограничиваются скучными инструкциями по технике безопасности и слухами.

– Система охлаждения дала течь, – безэмоционально отчитался вернувшийся робот, с которого сыпались песчинки. – Вероятность выхода отдельных периферийных кластеров электроники возросла до девяноста процентов.

– Что с поручением?

– Следов жизнедеятельности человека в обозримом радиусе сенсоров не обнаружено. Зафиксированы множественные следы активности скаггов и перемещения стаи их щенков на северо-востоке, у скальной гряды.

Плохо. Очень скверно. Жажда уже давала о себе знать. Как и не унимающаяся боль в животе.

– Мидас, а твой металлодетектор еще функционирует?

– Так точно.

– Просканируй песок здесь, – я очертил круг, воспользовавшись все тем же ребром, как палкой.

МДД отчитался оперативно, его сенсор мигнул синим:

– Найдены четыре предмета.

– Показывай и рассказывай одновременно.

Я с костью на перевес уже готовился приступить к раскопкам. Но ответ помощника расстроил меня:

– Две однотипных миниатюрных цилиндра. С вероятности 92 % отстрелянные гильзы 45 калибра. Безнадежно разбитая снайперская винтовка. Восстановлению ни один узел не подлежит.

– А еще один?

– Не могу идентифицировать. Возможно, амулет на оборванной цепочке. Я призадумался. Стоит ли тратить время на личную вещь погибшего? С другой стороны, сейчас мне дорога каждая зацепка, каждая кроха, оставшаяся от прежних обитателей этой пустоши.

Спустя десять минут интенсивного перелопачивания песка палкой-копалкой, я держал в руках небольшой медальон. Женский портрет в ретро-стиле, с ярко-алыми губами и дерзкой ухмылкой, и надписью по ободу, стилизованной под старую вывеску: «Все, что тебе нужно, это только любовь!». Женская головка смотрелась на редкость органично в скромной оправе из латуни, потёртой до блеска в местах частого прикосновения. На обратной стороне медальона обнаружился… компас. Стрелка, заключенная в стеклянную капсулу, дрожала, но упрямо указывала на север. И это было удачей. Я, уже в который раз, вслушался в монолог охотника. «В пяти милях к северу от моей хижины…». Значит, мой курс – на юг. К его укрытию.

– Мидас, включай дальномер. Выруби все системы, кроме антиграва и распознавания команд. Наша цель ориентировочно в пяти милях к югу. И сведи к минимуму шумы. Не хватало еще приманить стаю щенков-скаггов.

Дрон едва слышно щёлкнул в ответ, его корпус вибрировал, издавая слабый, похожий на предсмертный хрип, гул. Держа компас на вытянутой руке, я решительно направился вперед, в сторону юга, туда, где багровое солнце медленно ползло по небу, отбрасывая длинные, искаженные тени от скалистых останцев и обветшавших каркасов давно умерших машин. За мной, как верный пёс, послушно поплыл по воздуху МойДоДыр, его повреждённый корпус парил над самыми гребнями дюн.

Каждый шаг отдавался ноющей болью в животе, а в горле першило от сухости. Песок набивался в ботинки. Пустыня Пандоры жила своей жизнью: где-то вдали пронзительно кричала невидимая тварь, ветер гудел в расщелинах, словно насмехаясь, а на горизонте марево дрожало и искажало очертания, превращая скалы в фантастические замки. Я то и дело поглядывал на компас, сверяя курс, и на дрон, ожидая, что он вот-вот окончательно заглохнет.

Но он держался. Как и я. Мы шли. Два немощных создания против всей безумной, безжалостной планеты. Надеясь, что хижина Бахи уцелела, и в ней найдется хоть немного воды, хоть крупица энергона для реактора МДД. А там, глядишь, и до Томаззо когда-нибудь доберёмся. С этим самым «Огнебоем» в руке.