Путешествие в Хеллоуин

[Слова: совесть, мучение, власть, казнь, прошлое]

Он стоял у окна, глядя на ночной город вдалеке, бликующий в холодном свете фонарей. В его глазах, когда-то полных юношеского огня, теперь отпечатались усталость и глубокая печаль. Рука сжимала бокал, в котором угрюмо позвякивали кусочки льда, когда тот подносили к губам. Виски обжигал, но только не сегодня. Сегодня он не чувствовал ровным счетом ничего, кроме сожаления и мучения за содеянное. В свои сорок пять, он был строгим, чёрствым и расчётливым. Граф Реймонд — человек власти, правитель обширной провинции. Ему подчинялись тысячи людей, он вершил судьбы, влиял на жизнь целых семей в округе. Все судьбы в его руках! Все, кроме одной — своей. И сейчас, в тишине своего кабинета, он чувствовал себя опустошённым, загнанным в угол собственными демонами. Демонами из прошлого, которые смогли пробраться в настоящее. Они насмехались над ним, танцуя тенями от свечей. Копошились в его голове, с мясом выдирая из сознания обрывки болезненных воспоминаний. Они плясали на руинах его некогда неприступных стен, ликовали, что пробили его суровую защиту, ту, что граф так тщательно старался воздвигнуть с годами и с таким упорным трудом.

Его совесть мучила его безжалостно. В полузабытье всплывали в памяти события прошлого, ошибки юности и его решения, которые привели к необратимым последствиям. Романтическая история любви, вспыхнувшая с невероятной силой, а затем угасшая под грузом долга и ответственности. А угасшая ли? Этот вопрос терзал его и по сей день. Он пожертвовал ею ради власти, ради амбиций, которые казались ему в то время столь важными. Однако в памяти, а может, и глубоко в сердце, всё же остался отпечаток того трепетного взгляда девичьих карих омутов, который с приходом каждого грёбаного вечера, стоило лишь сумеркам пробраться в его холодный, мрачный кабинет, терзал его, выворачивая наизнанку. От этого хотелось выть и лезть на стену. Каждый! Грёбаный! Вечер!

Теперь же, по прошествии двадцати лет, он понимал, что цена была слишком высокой. Любовь, как прекрасная птица, упорхнула из его жизни, оставив лишь пустоту и горький привкус сожаления. И каждый день он видел её отражение в глазах своей жены, доброй и преданной женщины, которая никогда не осуждала его, но знала о его тайне.

Его первое и такое сильное чувство влечения вспыхнуло внезапно. На тот момент графу исполнилось двадцать пять лет. Он был молод, красив и горяч. Все светские барышни втайне вздыхали по знойному богатому юноше-наследнику, и он умеючи играл чувствами дам. Но однажды появилась она — хрупкая, грациозная, словно фарфоровая куколка, и все остальные померкли на её фоне. Это был её первый выход в свет, и стоило изящной бархатной туфельке ступить в залы, как шумный гул бала-маскарада стих и всё внимание устремилось к этой маленькой мисс. Граф Реймонд будто кожей почувствовал её внезапное присутствие: волна мурашек окатила с ног до головы и подняла каждый волосок на его теле. Всё нутро как-то разом подобралось, готовое не то к схватке, не то к чему-то другому. Чему именно, Реймонд всё никак не мог понять. Но его собеседник так же замолк и пораженно уставился графу поверх плеча. Реймонд медленно обернулся и замер, увидев её.

Внезапное внимание к своей персоне отразилось на её щеках очаровательным румянцем, и прежде, чем смутиться, она на секунду столкнулась с заинтересованным взглядом незнакомого ей юноши. Мужчина в годах подхватил юную нимфу под руку, и они растворились в толпе. Помещение вновь заполнилось гвалтом голосов и музыкой, будто кто-то неизвестный продолжил снятое с паузы представление, и граф медленно отходил от первого впечатления. На подкорке сознания отпечатался взгляд испуганно распахнутых карих глаз из-под маски, шоколадного цвета волосы, убранные в замысловатую прическу, и молочная кожа. Сердце юноши встрепенулось, и Реймонд будто очнулся — он должен её найти. Но как? Всё его внимание было приковано к её взгляду из-под густых ресниц, и он не запомнил ровным счётом ничего: ни цвета её платья, ни её сопровождающего.

— Кто это был? — обратился он к другу напротив.

— Ох, тоже заметил эту прелестницу в сказочном платье и загадочной маске? — ухмыльнулся тот, лениво ведя взглядом по присутствующим. — Юная Мисс Престон со своим отцом, офицером в отставке. По крайней мере их представили таким образом.

«Мисс Престон…»

Реймонд порывисто хлопнул друга по плечу и направился в сторону, куда по его предположению должны были отойти офицер со своей очаровательной дочерью. И он оказался прав. Юноша прочистил горло, судорожно одёрнул верх ворота мундира по пути к ним. Он должен выглядеть идеально, когда будет представлен этой юной загадочной мисс.

Знакомство прошло немного скомкано и сконфуженно. Граф перекинулся парой фраз с отцом мисс Престон, и только лишь факт того, что Реймонд отслужил пять лет на военной службе, помог поддержать беседу с этим мудрым стареющим офицером. Приличия были соблюдены — он представился, и теперь с полным правом мог пригласить юную особу на танец, но его опередили. Граф с негодованием смотрел на лучшего друга, который, лукаво ухмыляясь, уводил в толпу танцующих желанную девушку, и медленно закипал внутри. Ещё никогда он не чувствовал ничего подобного. Тем более к другу, и это пугало до чёртиков. И какого лешего он ждал так долго? Почему не пригласил её сразу?

Танец за танцем она дарила другим. Вежливо улыбалась, порхала, словно бабочка, от одного кавалера к другому, а Реймонд очарованно смотрел на эту красоту, не решаясь подойти к милому созданию. Её платье мерцало в блеске хрустального освещения, а сама мисс Престон была похожа на фею в переливах волн алых шёлковых юбок и шифона. Одной рукой она придерживала ручку с маской, другой — подол длинного платья. Девичьи глаза сияли счастьем и лёгким волнением, когда она каждый раз менялась партнером в танце, которые чинно придерживали её за талию. Движения грациозны и безупречны — просто юная Мисс совершенство.

Ещё вчера граф желал отказаться от дурацкой затеи идти на этот скучный бал-маскарад, а теперь и представить не мог, что было бы, не пойди он на него? То и дело задаваясь вопросами: где она скрывалась? Почему он не слышал об этой особе ни от одного из своих знакомых? Реймонд не находил ответа ни на один из них. Да, она юна и едва достигла восемнадцати лет, но… Это просто услада для глаз. Воистину, сказочная принцесса из заточения… Золушка, попавшая на бал… Плевать, лишь бы не пропала по окончании бала, и он бы знал, где её необходимо искать. Спустя какое-то время, Реймонд заметил, как она извинилась, отказав очередному кавалеру в танце, и растворилась в полумраке коридора. Естественно, граф не мог упустить такой шанс оказаться с ней наедине и пустился следом.

Балкон старинного поместья, утопающего в зелени, был как глоток свежего воздуха после душного бального зала. Назойливые юноши порядком утомили, танцы перестали доставлять удовольствие, и она сбежала. Вот так по-детски наивно, взяла и покинула всех на приеме. Да и бог с ними, никто не будет осуждать, надеялась она, ведь на ней была маска.

Лёгкое, почти прозрачное бальное платье цвета закатного зарева колыхалось на ветру, словно крылья бабочки. Ей не было холодно, отнюдь. Наоборот, она горела и будто искрилась. Вся её кожа полыхала под пристальным взором того самого юного графа. Время шло, а грусть всё глубже пробиралась к её сердечку. Отчего-то юноша не спешил приглашать её на танец. Не считал привлекательной? Или он уже обещан другой? Тогда это бы все объясняло. Господи, столько мыслей пронеслось в её юном сознании пока она кружилась в танце, ловя мимолетные заинтересованные взгляды с его стороны. Он был похож на героя любимого романа, которым она в тайне зачитывалась одинокими вечерами. Высокий, стройный и темноволосый. Его длинные волосы были уложены в аккуратную причёску и сзади забраны в хвост, а глаза сияли притягательным изумрудным огнём. Лицо с мягкими чертами очаровывало, и, глядя на него, в груди отчего-то перехватывало дыхание. Или это от тугого корсета? Или задорного танца? Девушка грустно вздохнула. Её взгляд устремился куда-то вдаль, туда, где небо встречалось с землёй, сливая и смазывая границы в густеющих сумерках.

— Маленькая мисс?

Мужской бархатный голос, полный нежности и заботы, раздался за её спиной, и она вздрогнула от неожиданности. Из темноты проёма появился тот, кого она в тайне надеялась дождаться. Он шёл медленным шагом и с легкой улыбкой на губах, а её сердце трепетало. Оно билось об туго затянутую ткань корсета, и грудь вздымалась так высоко, что непроизвольно приковала внимание юноши. Он позволил себе лишь короткий взгляд, и вновь поднялся к лицу.

Реймонд подал ей руку, и девушка робко коснулась её одними лишь пальчиками. Едва их кожа соприкоснулась, оба вздрогнули. Она — от первого трепетного и запретного соприкосновения с прекрасным юношей, он — от шелковистой и даже горячей нежной кожи. Другие девушки, несомненно, тоже прелестны, но почти у каждой руки и пальцы подобны холодному мрамору. Юная мисс во всем отличалась от других, и Реймонд просто задохнулся от эмоций. Не в силах сдержать порыв, он накрыл её пальчики губами, чувствуя дрожь и трепет, исходящие от её руки. Тёплая, мягкая, яркая — она подобно солнечном лучу, что прошил грозовое облако, явив земле свет. Не в силах оторваться, граф повел кончиком носа вверх по пальчикам и глубже вдохнул аромат её кожи. Аромат… Её… Кожи… Девичья рука была без перчатки, и едва её обладательница поняла это, тихо охнув, разорвала прикосновение.

— Простите, граф. В зале так душно, и мне… и я…

Юная мисс опомнилась и затянула руку в белую атласную перчатку, а Реймонд, с сожалением глядя на это, вздохнул. Ему понравилось касаться её кожи. И он мог с уверенностью сказать, что никогда не забудет её солнечный тёплый запах. Едва заметные нотки фрезии и лучика солнца.

Какое-то время они стояли молча, боясь нарушить волшебство, окутывавшее их. Как хорошо просто наслаждаться тишиной летней ночи, окутанное ароматом благоухающих роз в саду. В их взглядах читалась нежность и тоска, каждый был полон надежд и мечтаний.

— Амалия, — раздался басовитый голос отца, и в дверях появился мужчина в военном мундире. — Вот ты где, я уже было отчаялся тебя отыскать. Нам пора.

Девушка с сожалением разорвала взгляд и обернулась к отцу.

— В зале так душно. Прости, что не предупредила тебя, что выйду на воздух.

Она подобрала пышные юбки и направилась к выходу, обернувшись на прощание к юноше:

— Спасибо за чудесный вечер, граф Реймонд.

Реймонду оставалось лишь улыбнуться и учтиво отвесить поклон обоим.

«Амалия…»

После её ухода он ещё долго стоял и всматривался в чернеющую бездну пустоты. Вот уже лунный свет блекло освещал сад, а юный граф всё не уходил. Он не видел необходимости возвращаться, потому что она покинула приём. Домой не хотелось. Так почему бы не задержаться в том месте, где аромат напоминал об её присутствии.

Так продолжалось весь сезон. Он словно охотничий пёс шёл по её следам в надежде на короткий миг уединения, как тогда, на балконе. Граф не преследовал дурных намерений, напротив, ему были противны мысли о чём-то постыдном в адрес юной мисс. Приёмы, балы, прогулки. Они всё чаще общались, узнавали друг друга: он рассказывал о своих путешествиях во время службы, о мечтах и стремлениях, а она делилась тайными желаниями, о мире искусства и прекрасного. Граф был очарован её красотой и умом, она в свою очередь восхищалась его мужеством и благородством. Между ними зарождалась романтика, такая нежная и робкая, что каждый боялся её спугнуть, и на короткий миг Реймонд поймал себя на мысли о том, что в одном шаге от просьбы её руки, ведь на последнем приёме он не сдержался и поцеловал Амалию. И она ответила. Вначале неуверенно, но после… жарко и так страстно, что осознание этого факта взорвалось ярким фейерверком у него в груди. Её бархатистая кожа под его пальцами, её томные взгляды и вздохи просто сводили с ума. Реймонд никогда и ничего не желал столь сильным образом, как юную Амалию. Молодой граф жил от встречи до встречи, ровно, как и она. Это была их первая любовь. Чистая, светлая и нежная. Амалия засыпала с глупой улыбкой на устах, пальчиками касаясь губ, которые совсем недавно чувствовали мимолетные поцелуи мужчины. Она верила, что нашла вторую половинку и поняла это с первого взгляда ещё тогда, переступив порог первого в своей жизни приёма. Реймонд казался ей принцем из сказки — молодой, полный решимости и чести, а она — девушка с мечтательным взглядом и добрым сердцем. Ими восхищались. Им завидовали. Они оба были в шаге от величайшего счастья в своей жизни, но этому было не суждено случиться.

Граф был человеком разума, он верил в логику, в порядок. Но совесть — это иррациональная сила, и она не давала ему покоя. Она напоминала о несбывшихся мечтах, о раскаянии, о том, что могло бы быть, но так, чёрт побери, и не случилось. Не случилось потому, что он не боролся, как того требовало его сердце. Не пошёл наперекор влиятельному мнению отцу, который посчитал юную мисс Престон не такой уж и достойной партией его сыну — наследнику огромного состояния, подобрав более влиятельную невесту в обществе. А после скандала и вовсе пригрозил лишить его наследства и положения в обществе. И не только его… Реймонд не мог допустить подобного и сдался под напором власти. Опустил руки и всё же задумался о будущем, уготованном ему. Кто он без всего? И что он сможет дать Амалии, откажись он от наследства. Реймонд буквально сломался и умер внутри от безысходности и всего того, что навалилось на его плечи.

По прошествии времени, он знал, что казнь его души незамедлительно начнётся… Нет, не так — уже началась. Механизм запущен, едва он сделал тот роковой выбор. И пока он жив, она будет продолжаться, день за днём и год за годом. Он был пленником своего прошлого, заложником собственного выбора. И в этом одиночестве, среди мрачных стен своего поместья, он понимал, что истинная власть — это не власть над людьми, а власть над собой, над своими страстями и демонами. Но, увы, эта власть была ему недоступна. Муки совести разъедали его изнутри, ведь он сам, своими руками сделал всё, чтобы отказаться от своего счастья, вложив её хрупкую руку в руку другого. Пусть и друга, но это не меняло сути дела. И теперь, снова и снова, Реймонд продолжал сгорать в персональном огне своих тёмных демонов прошлого, видя ту, что забрала его сердце, рука об руку со своим другом на балах и приёмах. Теперь она — его жена, любима и обвенчана с другим. Не с ним…