Путь Демона

Арка 1: Деревня Глубокое Небо

Глава 1. Аудит нового мира

Сознание возвращалось нехотя, обрывками, словно утопающий, цепляющийся за щепки в безбрежном океане тьмы. Не было ни «до», ни «после». Было только «сейчас».

А «сейчас» было… тесно.

Я плавал в багровой, тёплой полутьме, идеально подогнанной под размеры моего тела. Стенки этого мирка были мягкими и упругими, они глухо пульсировали в такт с отдалённым, мерным гулом, похожим на удары гигантского барабана. Гул-бум. Гул-бум. Звук был таким всеобъемлющим, таким естественным, что казался самой основой бытия.

Где я? Последнее, что я помнил… Excel-таблица. Да, проклятая годовая отчётность. Бесконечные столбцы цифр, от которых рябило в глазах. Аромат дешёвого кофе из автомата, гул системного блока под столом и всепоглощающая, свинцовая усталость. Я, Алекс Романов, финансовый менеджер среднего звена, кажется, просто положил голову на клавиатуру, решив закрыть глаза на пару минут.

И, видимо, так и не открыл.

Эта мысль не вызвала паники, лишь холодное, отстранённое любопытство. Кома? Сон? Какое-то странное медицинское оборудование? Ни одна из версий не объясняла этого ощущения — тесноты, влажности и полного отсутствия контроля над собственным телом, которое ощущалось слабым, недоразвитым, чужим.

И в этот момент мой уютный, тесный мирок взбунтовался.

Стены начали сжиматься. Ритмично, неумолимо, с нарастающей силой. Тот самый успокаивающий гул-бум превратился в грохот шторма. Меня толкало, сжимало, вело куда-то вслепую, в узкий, давящий туннель. Инстинкты, о которых я и не подозревал, кричали от ужаса, в то время как мой разум финансового аналитика безучастно фиксировал: «Процесс пошёл. Обратного пути нет».

А потом тьма сменилась ослепительной, невыносимой вспышкой света.

Холод. Воздух, ледяной и колючий, обжёг кожу. Лёгкие, не знавшие ничего, кроме тёплой жидкости, обожгло огнём первого вдоха. И из моего горла вырвался крик. Не мой. Не крик 34-летнего Алекса Романова. Это был тонкий, пронзительный, полный первобытного возмущения вопль новорождённого младенца.

И тут всё встало на свои места.

Всё то фэнтези, ранобэ и тонны сетевой литературы, которыми я забивал редкие свободные вечера после работы… Реинкарнация. Перерождение. Попаданец. Какая нелепая, какая… книжная ирония. Умереть от переутомления, чтобы родиться заново. Не в героя с мечом, не в могущественного мага, а просто… в младенца.

Зрение было ужасным. Мир представлял собой калейдоскоп расплывчатых пятен света и тени. Слух был не лучше — голоса людей звучали глухо, искажённо, словно из-под толщи воды. Но даже сквозь эту сенсорную мешанину мой аналитический ум уже работал, собирая данные.

В комнате было трое.

Пятно номер один. Самое большое и тёплое. Оно держало меня. От него исходил тот самый ритмичный стук сердца, который я слушал последние месяцы. Запах молока, пота и облегчения. Мать. Безусловно. Её голос был мягким, хоть и уставшим, она что-то ласково ворковала.

Пятно номер два. Оно нависало рядом. Голос был ниже, с нотками трепета и восторга. Он что-то говорил матери, и в его тоне слышалась гордость. Отец. Вероятность 95%.

Пятно номер три. Более чёткое, двигалось быстро и эффективно. От этого пятна пахло травами, мылом и чем-то ещё, почти стерильным. Именно оно обтёрло меня, что-то сделало с пуповиной и передало матери. Руки этого человека были уверенными и опытными. Акушерка. Или местный лекарь.

Итак. Я родился. В каком-то новом мире. Кто эти люди, какая это страна, какая эпоха — неизвестно. Мой стартовый капитал: разум взрослого человека и опыт финансового менеджера. Мои пассивы: абсолютно беспомощное тело, полная зависимость от окружающих и нулевая информация о текущей конъюнктуре рынка… то есть, мира.

Ну что ж, Алекс. Пора начинать аудит. Сбор первичной информации уже начался. Главное — не выдать себя. Для них я просто кричащий комок плоти. И пока что это моя лучшая маскировка.

Глава 2. Первый проект

Прошло две недели. Две недели сна, еды и смутных, обрывочных ощущений. Но однажды утром мир, бывший до этого набором расплывчатых пятен и глухих звуков, обрёл резкость. Словно кто-то повернул невидимый регулятор фокуса.

Это произошло внезапно. Я лежал в своей колыбели, и вдруг мутное светлое пятно, бывшее окном, превратилось в прямоугольный проём, за которым колыхались зелёные листья. Я мог различить каждую трещинку на бревенчатой стене рядом, каждую пылинку, танцующую в солнечном луче. Одновременно с этим ватные, утробные звуки стали чёткими: скрип половиц под ногами отца, тихое мурлыканье матери у колыбели, далёкий треск дров в очаге.

Первой мыслью было: «Это… неправильно».

Мой разум, разум Алекса Романова, прекрасно помнил из сотен прочитанных статей и просмотренных передач, что младенцы так быстро не развиваются. Чёткое зрение и слух — это удел нескольких месяцев, а не двух недель. Сердце, хоть и было размером с орех, пропустило тревожный удар. Аномалия. Но паника — плохой советчик. Нужен анализ.

И гипотеза родилась почти мгновенно. Душа. Или разум, если быть более материалистичным. Если моё сознание, сознание тридцатичетырёхлетнего мужчины, смогло пережить смерть и попасть в новое тело, то, возможно, оно влияет и на это тело. Зрелый разум, запертый в детском мозгу, форсирует его развитие, прокладывая нейронные связи с невероятной скоростью. А вслед за мозгом подтягивается и всё остальное — нервная система, органы чувств. Я — катализатор для самого себя. Эта мысль была одновременно пугающей и обнадёживающей.

А затем пришло второе, более приземлённое осознание. Когда пелена с глаз и ушей спала, я наконец смог оценить обстановку. И оценка была неутешительной.

Никакого пластика, гипсокартона и ламината из моей прошлой жизни. Комната была маленькой, стены сложены из грубо отёсанных брёвен. Вместо кровати у родителей — широкий деревянный топчан, застеленный соломенным матрасом. Моя колыбель, хоть и сделанная с любовью, была простой и некрашеной. В воздухе витал запах древесного дыма, кислого молока и чего-то ещё — кажется, просто бедности.

Это был не просто другой мир. Это было другое время. Средневековье. Или что-то очень на него похожее. Мои новые родители, судя по их грубой одежде и натруженным рукам, были обычными крестьянами. А это значит, что моя жизнь будет не из лёгких. Никаких тебе серебряных ложечек во рту. Только тяжёлый труд, скудная еда и высокая вероятность умереть от любой царапины.

В таком мире самое ценное — это здоровье. Сильное, выносливое тело.

«Хорошо, что я всё это время не отказывался от еды», — подумал я отстранённо, ощущая знакомый голод. Материнское молоко. Лучший из доступных ресурсов для роста, идеальный стартовый капитал. И я буду требовать его столько, сколько смогу. Пусть считают меня крикливым и прожорливым. Это не капризы, это инвестиция.

До этого момента я только ел и спал, подчиняясь рефлексам. Но теперь всё изменилось. Настало время начинать работать.

Мой первый проект: «Оптимизация физического развития».

Я начал с малого. Пока никто не видел, я упрямо сжимал и разжимал крохотные кулачки, превозмогая непослушание младенческих мышц. Дрыгал ногами не хаотично, а с целью, пытаясь напрячь и растянуть их. Изо всех сил пытался повернуть голову, чтобы укрепить слабые мышцы шеи. Со стороны это выглядело как обычная детская возня, но для меня это была первая тренировка. Я разгонял кровь по своему маленькому телу, стимулировал рост. Эластичные детские кости и мышцы были невероятно податливым материалом.

Еда и сон перестали быть просто рефлексами. Они стали работой. Каждый глоток молока, каждое осознанное движение, каждый час отдыха — всё было подчинено одной цели: как можно быстрее превратить этот слабый, беспомощный комок плоти в актив, способный выжить и, возможно, даже преуспеть в этом суровом, новом мире. Игра началась.

Глава 3. Накопление капитала

Дни слились в один бесконечный цикл, подчинённый железной дисциплине, которую мог выдержать только взрослый разум, запертый в детском теле. Мой мир состоял из четырёх ключевых активностей, четырёх столпов моего «Проекта»: Питание, Тренировки, Сбор данных и Отдых.

Питание было основой всего. Я требовательно кричал, когда был голоден, и ел с жадностью, высасывая каждую каплю драгоценного материнского молока. Моя мать, милая, простая женщина, лишь умилялась «хорошему аппетиту» своего первенца. Она не знала, что за этим стоял холодный расчёт: максимальное потребление белка и калорий для форсированного роста.

Тренировки были моей ежедневной рутиной. Незаметные для посторонних глаз, они становились всё сложнее. Я больше не просто дрыгал конечностями — я выполнял осознанные движения. Лёжа на спине, я поднимал ноги, напрягая пресс. Я переворачивался с живота на спину и обратно, пока мышцы не начинало жечь огнём. Я цеплялся за прутья колыбели, пытаясь подтянуться, развить силу рук и плеч.

Отдых был не менее важен. Я заставлял себя спать, понимая, что именно во сне организм растёт и восстанавливается. Я погружался в темноту, давая телу и мозгу время усвоить результаты дневных трудов.

Но самой сложной частью был Сбор данных. Язык моих родителей не был похож ни на один из тех, что я знал. Это была причудливая смесь гортанных и шипящих звуков. Первое время я просто слушал, как слушают музыку, пытаясь уловить ритм и мелодию. Затем мой мозг аналитика начал работать: я вычленял повторяющиеся звуки, пытался сопоставить их с жестами и действиями. Я был как программа по распознаванию речи, создающая с нуля свою лингвистическую базу данных.

Уже через месяц после «прозрения» я почувствовал разницу. Связь между мозгом и мышцами, поначалу слабая и нестабильная, как плохой интернет-сигнал, теперь работала почти без задержек. Мысль становилась движением. Я мог дотянуться и схватить свой собственный палец на ноге — невероятное достижение для обычного младенца.

Время шло. Пролетел второй месяц, третий, пятый…

К полугоду я был уже не просто младенцем. Я был маленьким, идеально скоординированным хищником, запертым в колыбели. Мои руки стали послушными инструментами. Я мог схватить материнский палец не рефлекторно, а осознанно, с точно рассчитанной силой. Я мог поднять с пола деревянную ложку, которую она иногда давала мне в качестве игрушки.

С ногами дела обстояли сложнее, они всё ещё жили своей, полунезависимой жизнью. Они были сильными — я мог с силой отталкиваться от края колыбели, — но координация для более тонких движений, вроде ходьбы, ещё отсутствовала. Тем не менее, я чувствовал их мощь и понимал: я пойду намного раньше, чем любой ребёнок из моего прошлого мира. Обычные дети в этом возрасте только учатся сидеть. Я же готовился к спринту.

И в языке наметился прорыв. Я накопил достаточно данных, чтобы начать понимать. Я понял, что два самых частых звукосочетания — «Ли-на» и «Та-рон» — это имена моих родителей. Я понял, что когда мама говорила «ку-шать», она подносила меня к груди. А короткое, ёмкое слово, которое повторяли чаще всего, глядя на меня, было моим новым именем.

«Алек».

Фундамент был заложен. Базовый капитал в виде сильного тела и основ языка был накоплен. Впереди был новый этап: переход от статики к динамике. От лежания в колыбели — к исследованию мира на своих двоих. И я был к этому готов.

Глава 4. Первые дивиденды

В семь месяцев я решил, что пора. Пора было предъявить миру первые результаты моего «Проекта» и получить допуск к новой тренировочной площадке — полу нашей хижины.

Момент был выбран идеально. Отец, Тарон, сидел за столом и чинил какой-то инструмент, а мать, Лина, перебирала рядом сушёные травы. Я лежал в своей колыбели, которая уже казалась мне тесной клеткой. Собрав все силы, я ухватился за деревянные прутья. Мышцы рук и ног, натренированные тысячами невидимых сокращений, напряглись. Медленно, с дрожью во всём теле, я подтянулся и встал на ноги.

Первой меня заметила мать. Она ахнула и прижала руки к губам, её глаза расширились от изумления. Тарон поднял голову, и на его лице удивление мгновенно сменилось восторгом.

«Лина, смотри! Он стоит! Наш Алек стоит!»

В их реакции не было и тени подозрения, только чистая, незамутнённая родительская гордость. Они не видели за этим месяцы упорного труда. Они видели чудо, своего маленького гения. Это было именно то, на что я рассчитывал.

С этого дня моя жизнь изменилась. Меня стали чаще выпускать из колыбели на пол. Для родителей это была игра с развивающимся ребёнком. Для меня — начало нового, куда более интенсивного этапа тренировок.

Я раз за разом вставал и садился, пока ноги не начинали гудеть. Это была моя версия приседаний. Я ползал с невероятной для младенца скоростью, укрепляя все группы мышц. Это было моё кардио. Но самые главные упражнения я по-прежнему делал, когда оставался один. Лёжа на животе, я, скрипя зубами от напряжения, отжимался на крохотных ручках. Я делал скручивания, качая пресс. Каждое движение было выверенным и служило одной цели — силе.

Разумеется, такие нагрузки требовали большего количества энергии. Мой аппетит вырос многократно, и я требовал еды с удвоенной настойчивостью, что лишь убеждало мать в том, какой у неё здоровый и крепкий сын.

Так прошло ещё два месяца.

К девяти месяцам мой пассивный словарный запас был уже довольно велик. Я понимал десятки слов и простые команды. И я решил, что пришло время для второй фазы инвестиционного плана: демонстрации интеллектуального превосходства. Нужно было закрепить за собой репутацию «особенного» ребёнка. В будущем это должно было дать мне больше доверия и свободы.

Однажды вечером, когда родители сидели у очага и тихо разговаривали, я решил действовать. Из своей колыбели, абсолютно чётко и осмысленно, я произнёс:

«Та-рон».

Отец замер.

Я повернул голову к матери.

«Ли-на».

В комнате повисла звенящая тишина. А потом я закрепил эффект, указав пальчиком на огонь в очаге и добавив слово, которое они часто произносили:

«О-гонь».

Реакция превзошла все мои ожидания. Это был не просто восторг, это был шок, смешанный со священным трепетом. Ходить в семь месяцев было чудом. Говорить осмысленно в девять — чем-то за гранью понимания для простых крестьян.

В ту ночь я долго не спал, притворяясь спящим. Я лежал с закрытыми глазами, но мой слух, отточенный и острый, жадно ловил каждое слово их шёпота.

«…соседи все глаза проглядели, завидуют…» — с гордостью говорил отец.

«Наш Алек — он не такой, как все, — вторила ему мать, — Он… особенный. Поцелованный богами».

Я мысленно усмехнулся. Нет, не богами. Просто холодным расчётом и железной волей. Мои инвестиции начали приносить первые дивиденды. Репутация была создана. И это было только начало.

Глава 5. Карта мира

Следующие три месяца я усердно работал. Моё тело становилось послушнее с каждым днём, а в лингвистической базе данных в моей голове слов становилось всё больше. Я намеренно не говорил фразами, лишь изредка выдавая отдельные слова, чтобы поддерживать свой статус «одарённого ребёнка», не вызывая при этом серьёзных подозрений.

И вот настал мой первый день рождения.

Стол был скудным по меркам моего прошлого мира, но по меркам этой хижины — настоящим пиром. Мать и отец явно потратили последние сбережения, чтобы отпраздновать. На столе стояло блюдо с печёными корнеплодами, небольшой кусок тушёного мяса, от которого шёл божественный аромат, и кувшин с чем-то вроде домашнего эля. Их любовь была очевидна в каждой детали.

Вскоре пришли гости. Я сидел на руках у отца и внимательно, как финансовый аналитик на встрече с акционерами, изучал каждого.

Первыми вошли пожилые мужчина и женщина. Их лица — пергамент, исписанный морщинами тяжёлой жизни, но глаза были живыми и добрыми. Это были родители моей матери, мои дедушка и бабушка. Я сразу отметил про себя странный факт: они жили в этой же деревне, но я видел их всего второй раз в жизни. Первый был в день моего рождения. Почему они не навещали своего единственного внука?

За ними вошли ещё двое. Юноша, на вид лет шестнадцати-семнадцати, и девочка-подросток лет тринадцати. Судя по разговорам, это были брат и сестра моей матери. Моя мама, Лина, которой на вид было не больше двадцати, и отец, Тарон, которому можно было дать года двадцать два-двадцать три, выглядели рядом с ними почти ровесниками.

Весь вечер я был центром внимания, но сам я превратился в слух. Взрослые говорили свободно, не обращая внимания на «несмышлёного» младенца, и я жадно впитывал информацию, складывая пазл своей новой реальности.

Я узнал, что мой дядя, брат Лины, скоро женится, и их семьи вместе будут строить для молодых новый дом. Люди здесь женятся очень рано. Я узнал, что моя юная тётя живёт вместе с дедушкой и бабушкой.

А потом разговор коснулся семьи отца. Со стороны Тарона не было никого. Из обрывков фраз, брошенных со вздохами, я понял всю трагедию. Он был родом из соседнего посёлка. Его отец, мой другой дед, погиб в лесу — «зверь загрыз». А его мать, моя вторая бабушка, всегда была слабой здоровьем и умерла вскоре после рождения сына. Тарон был сиротой. Его единственной семьёй теперь стала семья Лины. И я.

На следующий день, когда праздничная суета улеглась, я решил предпринять первую попытку разведки. Дверь хижины была приоткрыта, и наружу манили новые запахи и звуки. Уверенно встав на ноги, я сделал несколько шагов к выходу. Я должен был увидеть, что там.

Но путь мне преградила мать. Она мягко, но настойчиво подхватила меня на руки.

«Нельзя, Алек. Ты ещё слишком маленький, чтобы выходить одному».

Она улыбалась, думая, что я просто любопытный малыш. Но потом добавила фразу, от которой у меня по спине пробежал холодок. Она произнесла это тихо, почти шёпотом, словно говоря сама с собой:

«…и людей плохих много вокруг».

Она думала, я не пойму. Но я понял всё. Прекрасно понял.

Не только дикие звери в лесу. Но и люди. Этот мир оказался ещё опаснее, чем я предполагал. И в этот момент, глядя из полумрака хижины на залитую солнцем улицу, я осознал с абсолютной ясностью: мои инвестиции в себя — в силу, ум и выносливость — были не просто полезны. Они были жизненно необходимы. И они точно не будут напрасными.

Глава 6. Правила игры

Через несколько дней после моего дня рождения свершилось то, чего я так ждал: меня впервые вынесли на улицу не просто на руках, а позволили постоять на земле.

Мир за пределами хижины оказался ошеломляющим. Первое, что я отметил своим аналитическим умом — это масштаб. Это было не просто несколько домов, а большое, густонаселённое село. Дома, хоть и были простыми, деревянными и крытыми соломой, как наш, стояли так плотно, словно их строил один архитектор, экономя каждый клочок земли. Повсюду сновали люди, кричали дети, возились в пыли куры. Несмотря на плотность застройки, воздух был удивительно свежим и чистым, с нотками дыма и свежей зелени откуда-то издалека. Деревьев в самом селе почти не было — видимо, их давно вырубили на дрова и постройку.

Эта короткая прогулка дала мне больше, чем месяцы наблюдений из окна. Но вскоре мама, обеспокоенная моим долгим пребыванием на улице, унесла меня обратно в дом.

Так начался новый этап моей жизни. Он состоял из той же рутины — тренировки, питание, отдых — но теперь к нему добавился новый элемент: постоянные вопросы.

Два года пролетели как один долгий, насыщенный день.

К трём годам я вырос. Я был высок для своего возраста, а под простой крестьянской рубахой скрывалось то, что вызвало бы шок у любого медика из моей прошлой жизни: рельефные, упругие мышцы, совершенно не свойственные ребёнку. Я научился бегло говорить на местном наречии и превратился в ходячий вопросительный знак. Я спрашивал обо всём: о работе отца, о травах, которые собирала мать, о соседях, об облаках. Иногда я видел, как родители уставали от моего бесконечного «почему?», но тут же списывали это на проявление моего «особенного» ума, которым они так гордились.

Именно из этих сотен разговоров я наконец составил полную картину.

Я жил в большом селе под названием Глубокое Небо. Его население составляло три или даже четыре тысячи душ — невероятно много по меркам крестьянского поселения из моего прошлого мира. Семьи были большими, поэтому домов было тоже немало.

Но самой важной информацией, которую я по крупицам выудил у родителей, было то, что в этом мире существовали боевые искусства. И не просто драка на кулаках. Отец, понизив голос, рассказывал мне легенды о людях, которые могли прыгать выше деревьев и даже летать. Внутри меня боролись два чувства: восторг ребёнка, читавшего фэнтези, и леденящий душу страх взрослого, понимающего, что в таком мире человеческая жизнь ничего не стоит перед лицом абсолютной силы.

Родители знали немного. Они были простыми людьми. Но они знали правила игры на самом нижнем уровне. Первый большой этап развития воина, как они его называли, — это Закалка Кожи. Этот этап делился на девять рангов. Чем выше ранг, тем прочнее кожа воина, тем он сильнее и выносливее. В нашем селе Глубокое Небо были люди, практикующие этот путь, но даже староста, самый уважаемый человек, достиг лишь седьмого ранга. Это говорило о том, что даже на первом этапе продвигаться было невероятно сложно.

Эта новость стала для меня откровением. Все мои изнурительные, тайные тренировки не были напрасными. Я не просто укреплял здоровье, я, сам того не зная, шёл по пути воина! Я заложил фундамент, который давал мне огромное преимущество.

Но одной силы было мало. Сила без знаний слепа. Однажды вечером я подсел к матери, которая чинила рубаху при свете лучины.

«Мам, — начал я как можно более по-детски, — а вот эти значки в той книге, что староста приносил… что это?»

Я знал, что у старосты была какая-то счётная книга.

Лина улыбнулась. «Это буквы, Алек. Из них слова складываются».

«А ты… ты знаешь буквы?» — с замиранием сердца спросил я. Я выяснил, что грамотность здесь была огромной редкостью. Может, один из десяти, если не меньше.

Лина кивнула, с гордостью погладив меня по голове. «Да. Меня мой отец научил, твой дедушка. Немного».

Это был джекпот.

Я посмотрел на неё самыми честными и умоляющими глазами, на которые был способен трёхлетний ребёнок.

«Мам, научи меня. Пожалуйста. Я тоже хочу знать буквы».

Она посмотрела на меня с уже привычной смесью удивления и гордости. В её глазах я был чудом, гением, подарком судьбы. И это чудо просило её поделиться своим самым ценным и редким умением.

«Конечно, Алек, — тихо ответила она. — Конечно, я научу тебя».

Глава 7. Новые горизонты

С того дня, как мать согласилась учить меня грамоте, моя жизнь обрела новый, ещё более напряжённый ритм. К утренним и вечерним тренировкам, которые я проводил в тайне, добавились «публичные» занятия. Я бегал по двору, подпрыгивал, пытался лазать по невысокому забору. Разумеется, это вызывало вопросы у родителей.

«Я хочу быть сильным, как папа!» — просто отвечал я, и это объяснение полностью их устраивало. В их глазах это было милым детским желанием походить на отца. В моих — жизненной необходимостью и удобным прикрытием. Они видели, как я играю. Я же — выполнял свою программу ОФП (общей физической подготовки).

Но главным событием дня стали уроки. При свете лучины или у огня очага, когда отец возвращался с работы, Лина, водя моим пальцем по грубо выделанному пергаменту, показывала мне изгибы букв. Для неё это был повод для гордости за своего гениального сына. Для меня — возвращение в привычную стихию. Разум взрослого человека впитывал информацию с невероятной скоростью.

Именно во время этих уроков я узнал ещё одну важную деталь. Мой дед, отец Лины, работал в «управе» — так здесь называли небольшое административное здание, где сидел староста и его помощники. Он не был воином, его задачей был подсчёт. Он вёл учёт населения, собранного урожая, налогов — своего рода бухгалтер и специалист по переписи в одном лице.

«Тогда почему они живут не намного богаче нас?» — этот вопрос я задал себе, но не родителям. И ответ пришёл сам собой, когда я сопоставил факты.

Простая работа, даже такая «интеллектуальная», как у деда, не приносила больших денег. Настоящий доход, статус и уважение давала только личная сила. Староста деревни, который, по слухам, имел седьмой ранг Закалки Кожи, был самым богатым человеком. Его ближайшие помощники, стражи, патрулировавшие окрестности и обладавшие пятым-шестым рангом, тоже жили в достатке. Сила была главной валютой этого мира. Без неё ты был лишь винтиком в системе, неважно, машешь ли ты молотом или пером.

Моя скорость обучения поражала мать. За несколько месяцев я выучил всё, что она знала сама. Она научила меня читать, писать и считать. Её знания были неглубокими, но это была основа, бесценный фундамент. И когда я понял, что она отдала мне всё, что имела, я решил, что пора двигаться дальше.

«Мам, — спросил я однажды вечером, — а дедушка знает больше букв, чем ты?»

Лина посмотрела на меня с тёплой улыбкой. «Конечно, Алек. Он ведь всю жизнь с ними работает. Он знает, как правильно составлять отчёты и даже читал книги, которые привозили торговцы».

Это был мой шанс.

«Я хочу учиться у него, — твёрдо сказал я. — Я хочу знать столько же, сколько дедушка».

Мать, уже привыкшая к моим амбициям, лишь вздохнула с гордой улыбкой. Она договорилась с дедом, что будет приводить меня к ним в гости дважды в неделю. Отец, Тарон, не мог меня водить. Его работа в деревенской кузнице, где ковали инструменты и оружие, забирала всё его время и силы.

Так передо мной открылся новый горизонт. Я получил доступ к человеку, который не просто знал грамоту, а работал с информацией профессионально. Я был готов. Готов впитывать новые знания, которые помогут мне проложить путь в этом жестоком, но полном возможностей мире.

Глава 8. Скрытые барьеры

Мой первый урок у деда отличался от занятий с матерью, как работа в архиве от чтения сказок на ночь. Дом деда, хоть и был простым, но пахло в нём не дымом и едой, а сухими травами и старой бумагой. Дед был строг и методичен.

«Каллиграфия — это дисциплина ума, Алек, — говорил он, своей твёрдой рукой направляя мою. — Каждая линия должна быть уверенной. Как и твои мысли».

Мы занимались чистописанием и чтением. Но как только дед давал мне передышку, я начинал свою главную работу — разведку. Я задавал вопросы, маскируя свой аналитический интерес под детское любопытство.

«Дедушка, а староста — самый сильный в деревне?»

«А почему стражников так много?»

И дед, видя во мне не будущего стратега, а лишь смышлёного внука, охотно делился знаниями. Постепенно, визит за визитом, я составил точную карту расстановки сил в селе Глубокое Небо.

Старосте было за семьдесят, но его седьмой ранг Закалки Кожи делал его самым опасным человеком на много километров вокруг.

Дальше шла стража. Её капитан был воином шестого ранга. У него было два заместителя пятого ранга. А вот дальше начиналось самое интересное. Всего в страже было около двухсот человек, но это была массовка.

«Из этих двух сотен, — объяснял дед, — подавляющее большинство — первого и второго ранга. Это просто крепкие парни, чтобы порядок на улицах поддерживать. Третьего ранга — всего двое. А до четвёртого в обычной страже не доходил ещё никто. Это уже уровень, близкий к заместителю капитана».

Я мгновенно проанализировал цифры. Разрыв был колоссальным. Перейти со второго на третий ранг было невероятно сложно. Это была первая стена на пути воина.

Но главную тайну дед поведал мне, когда я спросил, почему бы всем мужчинам в деревне просто не тренироваться так же усердно, как стражники.

И тут дед понизил голос. «Потому что просто так махать кулаками — толку мало, внучек. Нужна… “техника”. Особый способ дышать, двигать энергию по телу и укреплять его. Без техники ты можешь достичь первого ранга, может, даже второго, если ты гений. Но дальше — пути нет».

Моё сердце пропустило удар. Это был скрытый барьер, о котором я не подозревал.

«А где взять технику?» — спросил я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

«Вот в этом и дело, — вздохнул дед. — Они просто так не даются. В нашей деревне полная техника есть только у семьи старосты. У стражи есть своя, но она под строжайшим контролем. Узнают, что стражник поделился техникой с кем-то посторонним — казнят на месте и его, и того, кому он рассказал. Так что единственный путь получить её — вступить в стражу и доказать свою верность».

В этот день я также узнал, что до ближайшего села от нас — около десяти километров. И все сёла в округе разделяет огромный, дремучий лес. Лес, в котором водятся не только обычные волки и кабаны, но и, как их здесь называли, «демонические звери». И самое страшное было то, что эти звери, по словам деда, тоже могли становиться сильнее, почти как люди, впитывая энергию мира.

Моё обучение продолжалось. Я всё так же ходил к деду дважды в неделю, оттачивая каллиграфию и впитывая новые знания. Но теперь я смотрел на мир иначе. Он оказался не просто игрой с правилами, а игрой с высокими барьерами для входа. И чтобы преодолеть их, мне понадобится не только сила, но и хитрость.

Путь в стражу казался единственным выходом. А значит, мой «проект» по саморазвитию только что стал намного, намного сложнее.

Глава 9. Первое оружие

Годы шли. Моя жизнь превратилась в чётко отлаженный механизм. Утренние тренировки, завтрак, уроки у деда, помощь родителям по хозяйству, вечерние тренировки, ужин, сон. Я впитывал знания, как сухая земля впитывает воду, и становился сильнее с каждым днём.

К тому времени, как мне исполнилось восемь лет, я изменился до неузнаваемости. Я был высок и крепок, на голову выше сверстников, и выглядел скорее на двенадцать. Под простой одеждой скрывалось тело не мальчика, но юного атлета. Это была не раздутая мускулатура «качков» из моего прошлого мира, накачанная химией. Нет, это были сухие, естественные мышцы, сплетённые из тысяч часов упорных тренировок, правильного питания и здорового сна.

В тот год моё обучение у деда подошло к концу. Я выучил всё, что он мог мне дать: каллиграфию, счёт, основы истории нашего края и географии ближайших земель. Мой кругозор значительно расширился, но вместе с этим пришло и осознание, что я достиг потолка. Книги в этом мире были редкой роскошью, и новых источников знаний в деревне не было.

«Что дальше?» — этот вопрос я задавал себе, сидя однажды вечером на пороге нашего дома. Тренировки занимали много времени, отдых был необходим для растущего тела. Но мой разум требовал новой пищи, новой цели.

И я её нашёл. Если путь к знаниям через книги пока закрыт, нужно идти другим путём. Путём практики. Дед рассказывал, что в лесу можно не только охотиться, но и находить ценные лекарственные и даже «духовные» растения, которые могли помочь в развитии воина. Охота — это деньги за мясо и шкуры, а также шанс найти ресурсы для моего развития.

Я проанализировал варианты. Вступать в ближний бой с демоническими зверями, не имея техники и реального опыта — самоубийство. Значит, нужно оружие дальнего боя. Выбор был очевиден — лук. Он был популярен у местных охотников. Конечно, в идеале нужно было владеть и чем-то для ближнего боя, мечом или хотя бы топором, но начинать следовало с безопасной дистанции.

Вечером я подошёл к отцу.

«Пап, я хочу научиться стрелять из лука».

Тарон оторвался от починки сапога и удивлённо посмотрел на меня.

Я добавил, используя безотказный приём: «Дедушка говорит, что мужчина всегда должен уметь защитить себя и свою семью».

Лицо отца смягчилось, в глазах зажглась гордость. Он видел перед собой не хитрого манипулятора, а своего взрослого не по годам, мудрого сына.

«Хорошо, Алек. Ты прав. Мужчина должен это уметь».

На следующий день отец договорился со своим другом-охотником. Тарон, как лучший кузнец в деревне, выкует ему превосходный разделочный нож, а тот, в свою очередь, сделает для меня хороший учебный лук, не жалея качественных материалов.

Лук был готов уже на следующий вечер. Отец принёс его вместе с дюжиной учебных стрел. Он был сделан из цельного куска тиса, идеально отполирован, гладкий, упругий и пахнущий лесом. Я взял его в руки, и моё сердце забилось чаще. Это был не просто кусок дерева. Это был инструмент. Моё первое настоящее оружие.

Не теряя времени, я попросил у мамы старый мешок из-под зерна и набил его соломой. Сам выкопал во дворе яму, вкопал туда толстую палку и крепко привязал к ней получившуюся мишень.

Я отошёл на пять метров. Было уже почти темно, но я хорошо видел цель. Я встал в стойку, поднял лук, наложил стрелу. В моей голове пронеслись десятки часов, проведённых за просмотром соревнований по стрельбе из лука в прошлой жизни. Я вспомнил всё: как ставить ноги, как держать корпус, как плавно тянуть тетиву к уголку рта. Конечно, это был простой лук, а не олимпийский, но основы были те же.

Я не целился долго. Я просто позволил телу сделать то, что мозг уже знал.

Короткий свист. Глухой удар.

Стрела торчала точно в центре мешка.

Лёгкая улыбка тронула мои губы. Это было только начало. Моё настоящее обучение только что началось.

Глава 10. Железный фундамент

На следующее утро я был у своей мишени ещё до того, как первые лучи солнца коснулись крыш деревни. Вчерашняя эйфория от первого попадания прошла, сменившись холодным, трезвым анализом. Тот выстрел был удачей новичка, совмещением мышечной памяти из прошлой жизни и везения.

Реальность оказалась прозаичнее. В тот день из десяти стрел в мешок попадало шесть. Для восьмилетнего мальчика, который второй день держал в руках лук, это был феноменальный результат. Но для меня — это была отметка «неудовлетворительно».

В моей голове всплыла старая цитата из прошлой жизни, которую приписывали какому-то мастеру боевых искусств: «Я не боюсь того, кто изучает десять тысяч различных ударов. Я боюсь того, кто изучает один удар десять тысяч раз».

Это стало моей мантрой. Совершенство в одном, базовом навыке. Довести его до абсолютного рефлекса.

Так начались мои дни. Утренняя стрельба. Физические тренировки. Помощь по хозяйству. А потом я добавил в своё расписание ещё один пункт. Я подошёл к матери, когда она перебирала собранные в лесу травы.

«Мам, научи меня разбираться в травах. Дедушка говорил, что некоторые из них могут лечить».

Лина с радостью согласилась. Для неё это была ещё одна возможность поделиться знаниями со своим любознательным сыном. Она показывала мне невзрачные листки, рассказывая, какой из них останавливает кровь, какой сбивает жар, а какой просто можно добавить в похлёбку для аромата. Я же не просто слушал — я создавал в уме каталог, классифицируя растения по полезности: первая помощь, долгосрочное лечение, потенциальные стимуляторы.

Время шло. Моя точность росла. И вот настал день, когда каждая из десяти стрел, выпущенных с пяти метров из статичного положения, вонзалась в набитый соломой мешок. Я достиг первой цели.

Любой другой на моём месте начал бы увеличивать дистанцию. Поставил бы мишень на десять метров, потом на пятнадцать. Но мой аналитический ум видел в этом ошибку.

«Враг не будет стоять и ждать, пока ты красиво прицелишься, — сказал я сам себе. — Демонический зверь не подарит тебе ни секунды».

И я начал делать то, что казалось со стороны странным. Я не отодвинул мишень. Вместо этого я начал двигаться сам.

Сначала медленно, шагом, выпуская стрелу на ходу. Потом быстрее. Я бежал, резко останавливался и стрелял. Я прыгал в сторону и на лету спускал тетиву. Я падал на колено и стрелял из неудобного положения. Процент попаданий снова упал до катастрофических отметок. Но я упорно продолжал.

Мой план был прост, но требовал адского терпения.

Первый этап: достичь идеальной точности 10 из 10 в движении на пяти метрах.

Второй этап: сделать то же самое на десяти метрах.

Третий этап: увеличить дистанцию до пятнадцати.

И только после этого, когда моё тело научится стрелять инстинктивно, из любого положения, я добавлю в тренировку движущуюся цель.

Только так можно было заложить настоящий, железный фундамент мастерства лучника.

Со стороны это, должно быть, выглядело как странный, хаотичный танец маленького мальчика с луком. Но это был не танец. Это была ковка. Ковка железного фундамента, на котором однажды будет стоять несокрушимый воин.

Глава 11. Путь инстинкта

Как бы просто это ни казалось со стороны, тренировки с луком были изнурительной, тяжёлой работой. Терпение. Вот чего требовала эта рутина. Каждый день, час за часом, я повторял одни и те же движения, пока плечи и спина не начинали ныть тупой, монотонной болью. Я увеличил количество физических упражнений, чтобы тело могло выдерживать нагрузки, и, как следствие, вырос и мой аппетит.

Именно тогда я, со своим взрослым пониманием экономики, заметил то, чего не заметил бы обычный ребёнок. Я стал видеть, что порции за ужином стали чуть меньше. Что мать иногда со вздохом смотрела на мешок с мукой. Что отец возвращался с кузницы ещё более уставшим, берясь за любую подработку. Мои возросшие потребности били по скромному бюджету семьи. Это осознание подстегнуло меня ещё сильнее. Я должен был как можно скорее научиться охотиться, чтобы начать приносить в дом пользу, а не быть просто ещё одним голодным ртом.

Мой план был слишком медленным. Я решил рискнуть и ускорить его, добавив в тренировки движущуюся цель, хоть и понимал, что по моей же собственной системе это было преждевременно. Я нашёл длинную верёвку, привязал один её конец к мешку-мишени, а другой — к толстой ветке дерева. Затем я сильно отталкивал мешок в сторону. Он начинал летать по кругу, как маятник, постепенно замедляясь по мере наматывания верёвки на ствол. Это была несовершенная, но рабочая модель движущейся цели.

Поначалу я снова не попадал почти никогда. Но упорство и тысячи повторений делали своё дело.

Параллельно продолжались и мои уроки травничества. Мать делилась со мной секретами леса, и однажды она показала мне два особенно интересных растения.

Первое называлось Аголия. Его листья были почти точной копией подорожника из моего прошлого мира, и свойства были схожими, но усиленными. Если правильно выварить и смешать с жиром, получалась мазь, заживляющая раны с невероятной скоростью. А в полевых условиях можно было просто разжевать лист, приложить к порезу и перевязать — кровь останавливалась почти мгновенно. Я сразу занёс его в свой мысленный каталог как «аптечка первой помощи».

Второе растение было куда более странным. Белая Лаужерия. Хрупкий цветок с почти прозрачными лепестками. Местные почти не использовали его.

«Она не ядовита, — говорила мама, — но и пользы от неё никакой. Если высушить, растолочь в порошок и выпить с водой, то разум пустеет. Сидишь и смотришь в одну точку, ни о чём не думая».

Никому не нужная трава. Но для меня её описание прозвучало как гром среди ясного неба.

«А что, если?.. — пронеслось у меня в голове. — Что, если для идеального выстрела разум не нужен? Что, если он только мешает, создавая сомнения и лишнее напряжение? А что, если можно научить стрелять не голову, а само тело? Инстинкты?»

В тот же день я попросил у мамы небольшую баночку с порошком Лаужерии. «Думаю, это поможет мне сосредоточиться на тренировках», — сказал я. Мама, зная, что трава безвредна, лишь пожала плечами и отсыпала мне немного.

Придя на своё тренировочное место, я размешал щепотку порошка в кружке с водой и выпил. Эффект наступил через несколько минут. Мир не исчез, но стал проще. Шум ветра, скрип дерева, вес лука в руке — всё это было. Но мыслей, оценивающих, сомневающихся, планирующих — не было. Сердцебиение замедлилось. Я чувствовал абсолютное, кристальное спокойствие.

Не теряя времени, пока эффект не достиг пика, я начал тренировку. Я двигался, накладывал стрелу, стрелял. Руки сами накладывали стрелу, сами тянули тетиву, сами отпускали. Я не думал о стойке, о ветре, о цели. Я просто был. Движение, выстрел, движение, выстрел.

Я моргнул… и словно очнулся. Я стоял посреди поляны, а в ушах стоял гул, как после долгого сна. Я посмотрел на раскачивающуюся мишень. Она была истыкана стрелами, причём большинство из них кучно сидели в центре. Я не помнил ни одного выстрела.

Я ожидал почувствовать себя выжатым, как после глубокой медитации в моей прошлой жизни, которую называли «потоком». Но нет. Я чувствовал лишь обычную, приятную усталость в натренированных мышцах.

Это было невероятное открытие. Состояние, похожее на просветление, но без побочных эффектов. Я нашёл свой собственный, уникальный допинг для тренировки инстинктов.

«Неделя, — твёрдо решил я, осматривая результаты своей бессознательной работы. — Я буду тренироваться так неделю. И посмотрю, что из этого выйдет».

Глава 12. Выход в мир

Недельный эксперимент превзошёл все мои самые смелые ожидания. Я дал своему открытию название — Эликсир Потока. С его помощью мой прогресс в стрельбе из лука ускорился в два, а то и в три раза. Те элементы, на оттачивание которых у обычного человека без таланта ушли бы месяцы, я осваивал за недели. Это было шокирующе эффективно.

Я рассказал обо всём матери. Она была потрясена. Сначала её охватил восторг и желание поделиться этим чудом с другими охотниками в деревне.

«Нет, мама, — твёрдо остановил я её. — Нельзя. Подумай сама, если все узнают о силе Белой Лаужерии, её вытопчут за один сезон. И тогда мы потеряем наш секрет навсегда».

Лина замерла, а затем посмотрела на меня с новым выражением, в котором смешались гордость, удивление и толика страха. Она видела перед собой не просто умного ребёнка, а стратега, который мыслил на несколько шагов вперёд.

«Тогда… что ты предлагаешь?» — тихо спросила она.

«Просто, если будет возможность, незаметно собирай её или обменивай на что-то у других. Пусть все и дальше думают, что это бесполезный сорняк. А я буду продолжать обучение».

Она молча кивнула. «Надеюсь, боги ведут тебя к великой судьбе, Алек», — подумала она в тот момент, и я почти прочёл это в её глазах.

Мои тренировки с Эликсиром Потока продолжались. Прошло больше полугода, и мне исполнилось девять лет. За это время я достиг невероятных высот. Я мог, находясь в движении, инстинктивно поражать неподвижную цель с пятидесяти метров. Моё тело работало как идеально отлаженный механизм, а разум оставался лишь спокойным наблюдателем. Если же я подключал сознание, концентрировался, то мог попасть и с большего расстояния.

Но я достиг предела. Предела, который диктовала деревня. Здесь просто не было места для дальнейшего развития. Нужны были большие пространства, непредсказуемый ландшафт, реальные условия. Мне нужен был лес. Но я знал, что в девять лет родители меня туда одного не отпустят. Придётся ждать. Я решил просто продолжать оттачивать то, что есть, пока не появится новая возможность.

И она появилась, но совсем не так, как я ожидал.

Однажды днём ко мне подошла громкая ватага мальчишек моего возраста, живших неподалёку. Они позвали меня гулять и играть по деревне. У меня не было ни малейшего желания, но мать, беспокоящаяся о моей социализации, мягко, но настойчиво подтолкнула меня к выходу.

Я согласился, но на своих условиях. Я закинул за спину свой верный лук и колчан с остро заточенными деревянными стрелами. Колчан покоился на специальных ремнях из кожи какого-то зверя, которые по моей просьбе так искусно сделал отец.

«Зачем тебе лук, Алек? — удивилась мама. — Оставь его дома, вы же просто играть идёте».

Я посмотрел на неё со всей серьёзностью, на которую был способен.

«Я не знаю, что ждёт за поворотом. Мужчина должен быть готов защититься. К тому же, ты сама говорила, что вокруг много плохих людей».

Этот аргумент был неоспорим. Она вздохнула и отступила.

И я пошёл. Странная фигура на фоне обычных деревенских детей: высокий, серьёзный девятилетний мальчик с луком за спиной, идущий не играть, а наблюдать, анализировать и быть готовым ко всему. Я выходил в мир сверстников.

Глава 13. Язык сверстников

По пыльным улочкам села Глубокое Небо шла ватага мальчишек. Их было шестеро, всем на вид около десяти лет. И среди них был я — девятилетний, но самый высокий, с прямым, серьёзным взглядом и с луком и колчаном за спиной. В этой шумной компании я выглядел как старший брат, присматривающий за младшими.

Они болтали без умолку, перебивая друг друга.

«А мой отец сказал, как только мне десять стукнет, через месяц, так сразу возьмёт меня с собой в лес! — с гордостью хвастался рыжий мальчишка по имени Тимо. — Будет учить на зверей охотиться! Говорит, там столько всего знать надо!»

Остальные тут же завистливо загудели. Лес был для них запретной, манящей территорией, куда родители их не пускали из-за диких и демонических зверей.

«Подумаешь, лес, — фыркнул другой, более коренастый парень, Марк. — Вот мой отец в страже служит. Скукота одна. Целый день тренировки да обходы по деревне. Ну, поймают воришку раз в неделю, или пьяных разнимут. Говорит, настоящие бандиты сюда редко суются».

Я молча слушал, анализируя. «Стража… своего рода полиция из моего прошлого мира, — отметил я про себя. — Поддержание порядка, борьба с мелкой преступностью. Значит, основная угроза всё-таки извне, из леса».

Каждый рассказывал о своём, и вот, когда разговоры поутихли, внимание компании переключилось на меня. Марк, сын стражника, смерил взглядом мой лук.

«Эй, Алек, — с ноткой вызова в голосе спросил он, — а ты лук-то зачем с собой таскаешь? Стрелять хоть умеешь? И зачем он тебе в деревне?»

Все взгляды устремились на меня. В них читалось любопытство и лёгкая насмешка.

Я спокойно пожал плечами, не сбавляя шага.

«В жизни всякое бывает, — ровным голосом ответил я. — Вот представь, захочет какой-нибудь бандит нас ограбить. Или будут на наших глазах бить кого-то невинного. Может, нужно будет помочь».

Я сделал паузу, давая им обдумать мои слова.

«Я пока только учусь, но это для защиты. Да и в будущем, может, получится стать охотником или стражником. Владение луком точно не помешает».

Мальчишки замолчали. Мой ответ был слишком… взрослым. Они не знали, что на это сказать. Они ждали хвастовства или выдумки, а получили холодную, безупречную логику. У них не нашлось контраргумента.

Мы шли дальше по улице, но что-то неуловимо изменилось. В их глазах я перестал быть просто странным и высоким молчуном. Я стал тем, у кого за спиной не просто игрушка, а настоящее оружие, и в голове — трезвые, непонятные им мысли. Я говорил на их языке, но думал на совершенно другом.

Глава 14. Заказ на катану

Вернувшись домой после прогулки, я чувствовал себя странно. Впервые за долгое время я провёл несколько часов в обществе, где мой интеллект приходилось скрывать, а не демонстрировать.

«Ну как, погулял?» — с улыбкой спросила мама, ставя на стол миску с похлёбкой.

«Да, хорошо, — кивнул я. — Подышал воздухом, поговорили о разном».

Я сел за стол и решил ковать железо, пока горячо.

«Они много рассказывали про своих отцов. Про охотников, про стражников… Мам, — я поднял на неё серьёзный взгляд, — что мне нужно сделать, чтобы пойти в лес? Я больше не могу улучшить свою стрельбу здесь. В деревне слишком мало места, и земля ровная. Это не сравнится с лесом, где разный рельеф, деревья, ветер. Только в таких условиях я смогу стать по-настояшему сильным».

Улыбка мгновенно исчезла с лица матери. Оно побледнело.

«Нет, Алек! — её голос был тихим, но твёрдым, как сталь. — Категорически нет. Никакого леса, пока ты не станешь старше и сильнее. И то, не один, а с кем-то из взрослых. Ты ещё ребёнок!»

Спорить было бесполезно. Я видел перед собой нерушимую стену материнского страха, и я понимал её. Но если одна дверь закрыта, нужно искать другую.

«Хорошо, — неожиданно спокойно согласился я. — Тогда, когда придёт папа, я хочу попросить его выковать мне меч. Если я не могу улучшить стрельбу из лука, я начну тренироваться с мечом».

Лина посмотрела на меня с смесью exasperation and admiration. Она видела, что я не отступлю, а лишь сменю направление своего неудержимого стремления.

«Я сама ему скажу, чтобы зашёл к тебе поговорить», — вздохнула она.

Вечером, после ужина, отец вошёл в мою маленькую комнатку. Он присел на край моей кровати, его большое, сильное тело казалось гигантским в этом тесном пространстве. Он уже поговорил с мамой.

«Какой меч тебе нужен, сын?» — просто спросил он.

Я был готов. Я сел и начал говорить, чётко и ясно, как будто читал чертёж.

«Общая длина — около девяноста сантиметров, это золотая середина. Клинок — семьдесят сантиметров, рукоять — двадцать. Заточка только с одной стороны. Сам клинок должен быть с плавным, едва заметным изгибом к острию. Так им будет удобнее рубить. Рукоять нужно обмотать сперва кожей, а поверх неё — плотными, плетёными нитями, чтобы рука не скользила».

Я сделал паузу, собираясь с мыслями.

«И ещё, после рукояти должна быть круглая гарда для защиты кисти при бое. И простые деревянные ножны для него. Я хочу назвать его… катана».

Тарон изумлённо смотрел на меня. Он, кузнец, ожидал услышать детский лепет про «длинный и острый меч». А получил чёткое техническое задание, продуманное до мелочей. Он не знал, откуда его девятилетний сын мог знать такие детали, но он видел в этом не странность, а ясность цели.

«Это будет хороший клинок, — наконец произнёс он, и в его голосе слышалось уважение. — Я сделаю его для тебя. Считай это моим подарком».

Он потрепал меня по волосам и вышел.

А я лёг в постель. В ту ночь я засыпал, думая не о лесе и не о движущихся мишенях. Я думал о блеске полированной стали и о том, как однажды почувствую в своих руках вес идеального оружия, пришедшего в этот мир из моей далёкой, забытой памяти.

Глава 15. Разрушитель Мечты

Вечерело. Я в очередной раз тренировался с луком, погрузившись в состояние потока с помощью своего эликсира. Стрелы вылетали из лука с почти неразличимыми интервалами, с сухим, резким щелчком тетивы. Каждая находила свою цель. Это был не мальчик, тренирующийся во дворе. Это был смертоносный механизм, доведённый до совершенства.

Я не заметил, как со стороны кузницы подошёл отец. Тарон застыл в тени дома, наблюдая за мной. Его лицо выражало абсолютный шок. Он видел много охотников, он видел стражников, тренирующихся каждый день. Но он никогда не видел ничего подобного. В его груди смешались гордость и почти суеверный ужас. Талант? Нет, это слово было слишком слабым. Гениальность.

Он дождался, пока я выпущу последнюю стрелу, и подошёл ближе.

«Твоё владение луком… оно непревзойдённое, Алек, — тихо, но с огромным чувством сказал он. — Во всей деревне, да и в тех, что я видел, нет ни одного человека с такими навыками».

Я вышел из своего транса и удивлённо посмотрел на отца. Неужели всё так плохо с лучниками в этом мире? Лук — такая удобная и эффективная дальнобойная система. Почему никто не довёл владение им до мастерства? Или это я, с моим уникальным методом тренировок, действительно достиг чего-то запредельного? Кто знает.

«Спасибо, пап, — ответил я, принимая похвалу. — Это стоило многих часов труда. Но теперь, думаю, я буду уделять луку чуть меньше времени. Больше уйдёт на меч». Мой взгляд метнулся к свёртку из мешковины в его руках. «Я так понимаю, ты принёс его?»

Отец кивнул и осторожно развернул грубую ткань.

На свет показалась катана. Чёрные, идеально подогнанные деревянные ножны без единого украшения. Рукоять, обмотанная прочным чёрным шнуром так, что в ромбовидных просветах виднелась подложка из жёлтой кожи. Круглая, тоже окрашенная в чёрный цвет металлическая гарда. И небольшое навершие на конце рукояти, того же жёлтого цвета, что и кожа под оплёткой. Меч выглядел строго, минималистично и смертоносно.

«Я постарался, — с гордостью сказал Тарон. — Вложил в неё все свои знания и лучшие материалы, что смог достать. Клинок из тёмного металла, он прочнее обычного железа. Я заточил его так, что он режет ткань или бумагу под собственным весом. Если удар будет правильным, ты сможешь перерубить зверя пополам. Но у меня есть три просьбы».

Я внимательно слушал.

«Во-первых, береги его. Во-вторых, никогда не поднимай его на невинного. И в-третьих… дай ему имя, которое ему подойдёт, и носи с гордостью».

Я взял меч в руки. Он был идеально сбалансирован. Не раздумывая ни секунды, я ответил:

«Меч, который крадёт мечты — Разрушитель Мечты».

Отец изумлённо вскинул брови. «Почему… такое название?»

«Мой меч — для врагов, — холодно пояснил я. — Если я обнажаю его, я забираю жизнь. А отнять у человека жизнь — значит, сделать все его мечты бессмысленными».

Тарон был шокирован. Он смотрел на своего девятилетнего сына и видел перед собой взрослого мужчину с глазами старого воина.

«Ты очень быстро вырос, сынок, — наконец тихо сказал он, и в его голосе была бездна эмоций. — Не знаю, кем ты станешь и чего достигнешь, но знай… мы с матерью всегда будем на твоей стороне».

Он развернулся и пошёл в дом, оставив меня одного с моим новым оружием.

Я продел меч через ремень и закрепил его с левой стороны бедра. Вес был привычным и правильным. Затем я подошёл к толстому, крепкому бревну, которое вкопал в землю несколько дней назад специально для этого момента.

Завтра начнутся новые тренировки.

Глава 16. Первый удар

Утро началось как всегда — с дисциплины. Проснувшись с первыми петухами, я умылся, позавтракал и провёл тщательную разминку. Лёгкая пробежка на месте, растяжка, серия отжиманий и приседаний, чтобы разогреть мышцы и подготовить тело к нагрузкам, избегая травм. Затем — обязательная сессия с луком. Я не собирался забрасывать навык, на который потратил столько времени. Полчаса стрельбы в движении, чтобы поддерживать инстинкты в тонусе.

И только после этого я взял в руки «Разрушитель Мечты».

Подойдя к вкопанному в землю тренировочному бревну, я не стал сразу рубить. Я просто стоял и думал, сжимая в руке рукоять. Как и с луком, главное — заложить нерушимый фундамент, который в будущем позволит достичь настоящих вершин. А что есть фундамент для катаны? Не сила удара и не фехтовальные финты. Основа — это скорость. Скорость, с которой меч покидает ножны и возвращается обратно. Каждая доля секунды, выигранная на этом движении — это козырь, который враг не увидит до самой своей смерти.

План родился сам собой.

Первая задача: молниеносный удар. Выхватить катану из ножен на поясе, одновременно разворачивая корпус и нанося рубящий удар слева направо по бревну. И в то же мгновение, по той же траектории, вернуть клинок в ножны. Это самый быстрый и естественный манёвр из моего положения. Его нужно довести до идеала.

«Ну что ж, погнали», — мысленно скомандовал я себе.

Первый час был сущим мучением. Я решил сперва поработать без эликсира, чтобы понять саму механику движения. Клинок цеплялся за край ножен, звук был скрежещущим и неприятным. Движение получалось рваным, медленным и неуклюжим. Я разделял его на фазы: хват, рывок, замах, удар, возврат. Я анализировал, где теряю время, где тело движется неправильно.

Когда я почувствовал, что мой разум понял основные принципы, настало время отключить его. Я выпил Эликсир Потока.

И началось безумие. Мир сузился до трёх объектов: я, катана и бревно. Исчезли сомнения, исчез анализ. Рука сама находила рукоять, тело разворачивалось, и сталь со свистом рассекала воздух, оставляя на бревне неглубокую царапину. Шинг… Вж-жух… Щёлк. Звук извлечения, удара и возвращения в ножны начал сливаться в единую, смертоносную мелодию.

Я понимал, что одного лишь владения мечом мало. Я усилил свои физические тренировки. К обычным упражнениям я добавил больше работы на гибкость всего тела, на растяжку. Моё тело должно было стать пружиной — эластичной, способной на резкие, нечитаемые манёвры.

Так прошёл весь день. Я не просто учился владеть мечом. Я превращал своё тело в продолжение этого меча. Гибкое, сильное, быстрое. Готовое нанести удар прежде, чем враг успеет даже подумать. И завтра я продолжу.

Глава 17. Воля меча

Неделя пролетела как один тяжёлый, изнурительный день. Я доводил до автоматизма свою технику с катаной, совмещая её с интенсивными физическими нагрузками. Вечером, после очередного такого дня, я рухнул на свою кровать, чувствуя, как гудит каждая мышца. Тело было на пределе, но разум работал. Он искал ответ на вопрос: «Как стать ещё лучше?»

Я перебирал в памяти весь тот контент, что поглотил в прошлой жизни: фэнтези-романы, фильмы о боевых искусствах, аниме. Большинство способов стать сильнее были чистой выдумкой и не принесли бы никакой пользы в реальности. Но одна идея повторялась снова и снова, не только в вымысле, но и в серьёзных трактатах о реальных боевых искусствах. Медитация.

Во владении мечом главное — это полный покой, контроль над мыслями и твоя воля. Или намерение. Уверенность в себе и в клинке, который ты держишь в руках. Но я был человеком из современного мира. Мой разум — это шумный улей, в котором роятся миллионы мыслей, воспоминаний, планов. Достичь настоящей внутренней тишины самостоятельно было бы невероятно трудно.

Но у меня был мой козырь. Эликсир Потока. Он должен был идеально подойти для этой цели.

«Решено, — подумал я. — Завтра встану пораньше».

На следующее утро, ещё до рассвета, я уже был на ногах. Умывшись и съев свою скромную порцию каши, я вышел во двор. Сев под старым деревом в позу лотоса, я положил «Разрушитель Мечты» в ножнах поперёк коленей. Закрыв глаза, я начал задавать себе вопросы, тут же давая на них первый пришедший в голову ответ.

«Что такое меч?»

— Оружие.

«Зачем нужно оружие?»

— Чтобы убивать.

«Зачем убивать?»

— Чтобы уничтожать врагов, которые посягают на мою жизнь и мои мечты.

Я продолжал этот внутренний диалог, погружаясь всё глубже в философию своего пути. Когда я почувствовал, что мысли начинают путаться и концентрация слабеет, я достал фляжку и сделал глоток эликсира.

И мир изменился. Шум в голове стих. Мысли не исчезли полностью, но отошли на задний план, стали неважными. А на передний план вышло ощущение. Ощущение холодного металла на коленях, его веса, его баланса. Оно стало частью меня. Я чувствовал меч не как отдельный предмет, а как продолжение своей воли. Я и меч — мы были едины.

После медитации начались обычные тренировки. И я заметил разницу. Мои движения стали не просто быстрыми, а… наполненными. В каждом взмахе была уверенность.

Эта практика стала неотъемлемой частью моего распорядка. Медитация, затем физическая работа.

Время шло. Незаметно пролетел год.

И вот, настал день моего десятого дня рождения. Важная веха. За столом, который снова ломился от угощений, на которые родители потратили последние сбережения, собралась вся наша семья. Пришли дедушка с бабушкой. Пришёл дядя Тарас, который уже успел жениться и привести с собой жену и их маленького сына. Пришла и тётя Алина, которая тоже вышла замуж за парня из нашей деревни.

Я сидел в центре этого семейного круга, принимая поздравления. Я улыбался и благодарил. Но мой разум уже оценивал пройденный путь и строил планы на будущее. Десять лет. Возраст, когда для многих мальчишек в деревне начиналась взрослая жизнь. И я был готов к ней лучше, чем кто-либо другой.

Глава 18. Проект «Красная глина»

Когда последние гости ушли, и праздничная суета улеглась, состоялся серьёзный семейный разговор. Я, мама и отец сидели за столом, и воздух был заряжен ожиданием.

«Мне десять лет, — начал я без предисловий. — Я должен решить, как двигаться дальше по пути воина. Есть два варианта. Либо я начинаю охотиться в лесу, либо вступаю в ряды стражи».

«Лес? Исключено! — тут же испуганно воскликнула мама. — Я не для того тебя растила, чтобы тебя сожрал первый же демонический зверь! Я не потеряю и тебя!» Её голос дрогнул при упоминании судьбы деда Тарона.

«Хорошо, — спокойно кивнул я. — Но и стража — это тупик. Их техники хватит, чтобы гонять воришек по деревне, но не для настоящего развития. Я достигну их потолка за пару лет, и что дальше?»

Настала тишина. Мои родители понимали мою правоту, но страх был сильнее.

Внезапно в глазах отца блеснула искра надежды.

«А что, если… школа боевых искусств? В городе…» — но он тут же поник. — «Хотя нет, забудь. Это невозможно. Обучение там стоит один золотой в месяц. Мы всей семьёй столько за год зарабатываем. Мы не потянем».

Один золотой в месяц. Сумма казалась астрономической. Но для меня это прозвучало не как приговор, а как задача, которую нужно решить.

«Если дело только в деньгах, то у меня есть идея», — сказал я, и родители удивлённо посмотрели на меня. — «Я всё время думаю, почему все наши дома из дерева? Оно гниёт, его едят жуки, его постоянно нужно чинить».

Я сделал паузу, подбирая слова для своей легенды. «На днях я видел, как дети играли у ручья с красной глиной. Они лепили из неё шарики и бросали в костёр. А когда достали, эти шарики стали твёрдыми, как камень».

Родители переглянулись. Они знали эту глину, её было полно в овраге за деревней.

«Так почему бы не строить дома из неё? — продолжил я, воодушевляясь. — Если делать из неё вот такие прямоугольные блоки, — я показал руками форму кирпича, — и обжигать их в большой печи, они станут очень прочными. Из них можно построить дом, который не гниёт, он будет теплее зимой, и даже в два этажа! А скреплять их можно другой, более жидкой глиной с соломой».

Я излагал базовые принципы кирпичного строительства, которые в моём прошлом мире были известны тысячелетия. Здесь же это звучало как откровение.

«Мы можем наладить производство и продавать эти… кирпичи… в город. Караваны купят их с руками и ногами! Но одни мы не справимся. Дедушка должен пойти к старосте и предложить ему идею. Мы не будем жадными. За идею мы просим всего лишь пять золотых в месяц с будущей прибыли. Староста сможет зарабатывать десятки, если не сотни. Ему это выгодно».

Мои родители сидели в полном шоке. Они смотрели не на своего десятилетнего сына, а на хитрого купца и гениального инженера. Мой план был дерзким, но безупречно логичным.

Не говоря ни слова, они встали и пошли к дому деда.

Я ждал. Вечером они вернулись. На их лицах было одно и то же выражение — смесь благоговейного трепета и безграничной гордости.

«Староста согласился, — выдохнул отец, как будто до сих пор не мог в это поверить. — Он назвал тебя маленьким гением и сказал, что дед может прийти за первым авансом хоть завтра».

Проблема с деньгами была решена.

Путь в город, к настоящим знаниям и настоящей силе, был открыт. И открыл его не меч и не лук, а разум. Мой самый главный актив из прошлой жизни.

Глава 19. Дорога в Высокую Гору

Через пару дней после моего дня рождения дед принёс нам первые деньги от старосты — пять тяжёлых золотых монет, завёрнутые в тряпицу. Это было больше, чем отец зарабатывал за несколько лет тяжёлого труда в кузнице. Это была цена одной идеи.

Дедушка также договорился со старостой, чтобы тот попросил начальника следующего торгового каравана взять меня с собой до города Высокой Горы. Староста, который теперь видел во мне не просто ребёнка, а источник будущего процветания деревни, с радостью согласился.

До отъезда каравана оставалось всего два дня.

Родители хотели потратить все деньги, чтобы купить мне в дорогу всё самое лучшее. Но я остановил их.

«Одну монету я возьму на первый месяц обучения. Ещё одну — на всякий случай, в запас. Остальные три — ваши», — твёрдо сказал я.

Видя, что я непреклонен, они решили потратить хотя бы часть оставшихся денег на хорошую одежду для меня. Они купили мне плотные чёрные штаны, высокие сапоги из добротной кожи, чёрную льняную рубаху и, самое главное, длинный чёрный плащ с глубоким капюшоном. Вместо пуговиц он застёгивался на прочные кожаные ремешки у шеи и на груди, что было гораздо практичнее.

Отец же всё это время пропадал в кузнице. Он выковал для моих стрел новые наконечники из того самого тёмного металла и намертво закрепил их. А ещё он сделал мне особый подарок. Это был острый, хищный нож, клинок которого был точной копией штык-ножа М9 из старой компьютерной игры CS:GO, в которую я играл в прошлой жизни. Отец не знал этого, он просто в точности выполнил рисунок, который я набросал для него углём на доске. Рукоять он оформил в стиле моей катаны: жёлтая кожа, обмотанная чёрным шнуром. К ножу прилагались небольшие кожаные ножны, которые крепились ремнями к правому бедру.

Настал день прощания.

Я стоял перед родителями, полностью облачённый в свою новую экипировку: лук и колчан за спиной, «Разрушитель Мечты» на левом боку, новый нож — на правом.

«Я обязательно буду вас навещать, — сказал я, обнимая мать. — При первой же возможности».

«Деньги на учёбу будем передавать со стражей каравана. Староста присмотрит», — сказал отец, крепко сжимая моё плечо. В его глазах стояла гордость и плохо скрываемая тревога.

Мы попрощались. Без лишних слёз, но с тяжёлым чувством в груди.

Я запрыгнул в одну из повозок каравана, заваленную мешками с зерном и шкурами. Возница щёлкнул кнутом, и караван медленно тронулся с места, поднимая облако пыли.

Позади оставалась деревня Глубокое Небо, мой дом, моё детство. А впереди лежал огромный, неизведанный мир и город под названием Высокая Гора.

Новая страница моей жизни была открыта.