Путь Императора: Скверна

Император. Да, именно так он теперь себя ощущал.

Слово, которым он поправил Ниакру, отдавалось в голове гулким эхом. Звук разрезал пустоту, царящую в мыслях, но не приносил ничего. Внутри было пусто, и это гнетущее ощущение рвало Душу на части, чтобы затем толстыми, грубыми нитками сшить.

Он сумел это сделать. Он возвысился до уровня Императора, сумев вырваться из границ, сдерживавших его все эти годы. Пусть он ещё не все Матерчатые каналы заменил на обновлённые, он всё равно понимал, что вышел за рамки простого Короля. Пусть он был сейчас не самым сильным Императором, зато смог сделать то, на что многие в давние годы горбатились всю жизнь, всего за несколько дней. Это можно было по праву назвать чудом.

Астерот в кои-то веки не плыл, не летел, а шёл. Он шёл по междумирью, с интересом разглядывая вполне себе человеческими глазами мерцающие миры. С прошлого его визита здесь, казалось, не поменялось ничего, но узоры перетекающих от мира к миру эмоций, переплетающихся с канатами любви, казались незнакомыми, будто Аспер видел их впервые.

В свете десятков миров под ногами сплеталась из чистой энергии тропа. С её краёв вверх срывались искры защитной магии, скрывающей их от глаз тварей Скверны. Эти искорки, поднимаясь над головами идущих людей и эльфов, соединялись в закруглённый потолок, складывали по мельчайшим кирпичикам прозрачные стены. Тропа, формируясь чуть впереди Астерота, рассыпалась через несколько секунд после шага замыкающего процессию Цита. Из-за этого создавалось ощущение, что дорога будет извиваться бесконечно.

Их вела вперёд надежда… Нет, слишком пафосно звучит. Их вёл вперёд Астерот, а его вела отнюдь не надежда, а жажда мести. Сначала Дариусу как лидеру Скверны, а там и Королям Тирии, посмевшим выгнать Тёмного. К Дариусу, конечно, тоже были личные счёты: хотелось отомстить за Тёмных, что он под себя подмял.

Отчасти поэтому Аспер отказался оставаться в мире Госпожи. Он знал, что его там примут с радушием, какого он никогда не видел и не увидит, если вернётся домой, но нельзя было позволить жажде мирной и размеренной жизни заглушить жажду мести. Он в первую очередь воин, боевой маг, и в окружении хоть сколько-нибудь добро относящихся к нему людей непременно разомлеет, потеряет хватку… А свой путь он обязан был пройти, как бы ни хотелось свернуть незадолго до эпичного финала.

Картины будущих побед горели перед ним мрачным огнём. Дариус, лежащий в дорожной пыли, доедаемый предавшими его слугами, расталкивающими друг друга, жаждущими урвать кусочек, более насыщенный силой. Замок, в котором он заседает сейчас, в будущем ставший без него окончательно пустым, но при этом — свободным. Призывно распахнутые врата в Тирию, влекущие всё новыми свершениями. Убитые Короли, разрушенный их Город, на пепле и обломках которого встанет новая, взрезающая небеса острыми шпилями башен его собственная Столица… «Надо будет подумать над названием» — пронеслась у него голове мысль и прицепилась к образу замка из чёрного камня. Его замка.

Окровавленные тела врагов, устилающих его путь, согревали Душу. В какой-то момент трупы даже стали появляться на тропе, и пару раз под носком узкой туфли хрустнула чья-то кость — видать, в каком-то мире была кровопролитная война, раз уж сюда столько трупов приплыло… Астерот не мог знать, что эти мёртвые тела — плод его собственных мыслей.

В Великом Ничто опасно уходить в подобные эмоциональные размышления, потому что эмоции, которые такие мечты пробуждают в человеке, могут начать искать выход, и зачастую они его находят. Им становится воплощение в виде трупов людей или любых других предметов, иногда они даже могут принять форму живых, если, скажем, смертный по кому-то скучает, или слишком сильно зацикливается на какой-нибудь личности.

Конечно, подобные явления и в мирах могут произойти, но там для этого слишком много всего должно совпасть, а здесь, во тьме холодного межмирового пространства, всё гораздо проще. Главное — ни принести с собой частицы оформившихся эмоций в реальность: кто знает, что могут таить в себе синтезированные из чистой ненависти мёртвые тела? Вдруг они, подпитавшись ядом того же Цита, возьмут и соберут в себе новый вирус наподобие чумы? Никто этого не знает, ибо пространство для таких манёвров здесь бесконечно.

Тепло, которым заполнили Душу видения поджидающего Аспера триумфа, медленно собиралось в одной точке его тела. В сжатом кулаке правой руки. Тёмный ощущал, как потоки неизвестной ему энергии проходят через плоть, стекают по костям, разрядами молний перескакивают по мышцам. Он не осознавал ни природу этого колдовства, ни её цели, но был почему-то уверен, что происходящее с ним не несло в себе зла.

Вскоре, — сколько прошло, секунд десять? Может, час? — ощущение жжения в теле стало нестерпимым, и Аспер остановился. Остальные тоже встали, не рискуя подойти к Асперу, из правой ладони которого на дорогу капал янтарный свет. Он не мог пошевелить ничем, кроме руки, полностью парализованный странным явлением, и не мог отвести от кулака взгляд, потому что ему в кои-то веки было интересно.

Детский, чистый, неподдельный интерес заставлял всматриваться в собирающийся на костяшках пальцев свет, на капли, кометами падающие вниз и улетающие куда-то в Великое Ничто. Боли не было, был только интерес. Вдруг мышцы ладони задрожали, и кулак сам собой разжался.

Свет вырвался из ладони, и сразу стало холодно. Астерот невольно шагнул назад, выпустив из себя поток энергии, и прижал пульсирующую руку к себе, не зная, что будет дальше. Но к нему уже пришло новое ощущение.

Суставы заломило, кости, казалось, начали трескаться, выпуская из себя холодный пар. Кожу начало покалывать, а почти прозрачный белый туман медленно обволакивал тело Аспера, сминая остатки тепла и слабой, непонятно откуда взявшейся ярости. Белёсая дымка успокаивала, приводила Душу в порядок после варварского выхода прошлой энергии, и, видимо, посчитав свою работу сделанной, отделилась. Она недолго сохраняла силуэт Астерота, тут же начав претерпевать изменения, обретая новую форму.

В голове калейдоскопом закружилось… нечто. Ну, раньше для Аспера это было бы «нечто», сейчас же он осознал, пусть и не хотел в это верить, что через него проходили чужие сознания, может, даже Души.

Где-то в глубинах черепа схлестнулись огонь и мертвенно спокойная вода. Ярость накатывала буйными волнами, её толкали в спину ненависть и злоба, но они бессильно разбивались о холодную стену ледяной отчуждённости. Всего один жест, одно слово, одна мысль — неважно, чем это было, но ничтожный в своих масштабах пучок энергии, выпущенный оплотом спокойствия, и красно-оранжевое буйство разлетелось в разные стороны.

Он видел выжженные поля, покрытые серыми деревьями, лишёнными листвы. Над ним огненная геенна, разверзнув тысячи пылающих пастей, пыталась проглотить чистое безоблачное небо. Меж них сновали необычайно быстрые золотистые росчерки, не только сдерживающие, но и весьма эффективно оттесняющие геенну.

С громким, как будто даже немного азартным плеском эмоциональная пустота закружилась, выписывая в воздухе пируэты, которым позавидовала бы любая эльфийская танцовщица. Каждое движение несло в себе неприкрытую мощь, которую прозрачная субстанция не стеснялась исполльзовать, и воздушные лезвия одно за другим вонзались в испуганно сжавшийся огонь.

Из-под каменных монументов и статуй, от расписанных золотом склепов и часовен потянулись к нему золотистые нити, окутавшие тело… Нет, не его, а того, что формировалось из тумана. Неосторожное движение рукой, будто владелец тела ещё только учился им управлять, — совсем как малое дитя, — и золотой кнут щёлкнул по светлому пятну.

Огненные протуберанцы возмущённо взвыли, и новая волна огня побежала по сознанию Астерота. Тёмный, балансируя на грани потери себя, смотрел, как ярко-рыжее пятно приложило к груди руки, замерло так на секунду, и потом извергло из себя поток ярко-жёлтого света.

Туманная сущность разлетелась в стороны, пропуская атаку куда-то за тропу, и собралось снова. Завыли плачущие вдалеке женщины, застонали сминаемые Души, и белёсое существо, взмахнув слишком тонкой, чтобы принадлежать человеку, рукой, отправило «светлому» эфемерную пощёчину, от которой тот на мгновение пропал.

Замок из тёмно-коричневого камня, несущий на себе следы прошлых сражений и осад, вспыхнул янтарным огнём, и свет, из которого состояло существо, взорвался, ослепив всех, кто стоял на тропе. Правда, туманному на это было всё равно: расписанный золотом и засохшей кровью кристалл подлетел в воздух, медленно повернулся, и дым сделал то же самое: разлетелся, прилипая ко всем остальным.

Пока в ушах звенело, глаза ничего не видели, а тело ничего не чувствовало, два существа продолжали друг на друга нападать. Кожу время от времени охлаждали свежие порции тумана, сознание подогревала чужая ярость… Но стоило звону рассеяться, на его место пришёл голос. Два голоса. Три?..

— Астерот! — Лира? Да, кажется, она. — Очнись!

— Остановись, юнец! Остановись, пока я не убил тебя! — Знакомый голос, пусть Аспер и не смог сходу вспомнить, чей. Вслед за ним тут же последовало два светлых росчерка, от которых оппонент туманного увернулся почти что играючи.

— А силёнок-то хватит, деда? — В третьем голосе сквозило самодовольное бахвальство, а любовь к себе, которую «светлый» разбрасывал вокруг себя щедрыми порциями, начинала раздражать. Потому что плавно перетекала в какую-то одержимость собственной силой. — А если вот так? — «Юнец», усмехнувшись, топнул ногой, высекая из тропы сотни закруживших вокруг дерущихся искорок.

— Астерот! Что с тобой?! — Продолжала надрываться Лира, теперь, видимо, начав трясти его за плечи. Картинка перед газами зашаталась, начала хаотично прыгать в разные стороны, а девушка не останавливалась, а лишь усиливала толчки. Кожу обожгло искрами, но крика Лиры почему-то не последовало, хотя она и продолжала свои попытки раскачать Астерота и уронить.

— Ты думал этим остановить меня?! — Обгоревшую кожу остудил поднявшийся холодный ветер, и раны мигом перестали болеть.

— Нет, я…

— ХВАТИТ! — Астерот и сам не понял, зачем резко крикнул. Слово словно само вырвалось из его груди, засветившейся, хоть он и не видел, зелёным огнём. — ВОН ОТСЮДА!

-Асте… — Очередной крик Лиры прервался стуком упавших тел. Тропа опасно завибрировала, противясь резко увеличившемуся количеству «пассажиров», а Астерот, вернувшись в своё тело, первым делом схватился за голову. Дико болели виски, сводило от боли зубы, закрытые глаза резал свет мерцающих вокруг миров…

Боль ушла. Перед этим он услышал два осторожных шага и тихое слово, которое прошептал первый голос. Он сказал это спокойно и ровно настолько, что болевые ощущения сами собой стихли и сошли на нет. По телу, разгорячённому злобой, по коже, изъеденной нематериальными искрами, по Душе, разворошённой чужими разборками, будто потёк холодный ручеёк. Небольшой, но его более чем хватило для того, чтобы залечить нанесённые незваными гостями раны.

— Ты?.. — Цит изумлённо выдохнул, узнав кого-то из прибывших. Астерот же. дождавшись, когда боль окончательно уйдёт, открыл глаза.

Перед ними на тропе сейчас стояли два весьма хорошо знакомых Астероту… персонажа. У одного из них из головы, пробивая собой красный хитин, росли разного размера рожки, с прошлой их встречи как будто даже немного выросшие. Они складывались в подобие короны, увенчанной тремя толстыми рогами, заканчивающихся оранжевыми кристаллами — два росли из висков, и один, самый большой рог, исписанный ритуальными рисунками, рос ровно между ними.

Он явно одевался в том же месте, что и Астарот, хотя и выглядел и близко не так элегантно. Грудь и живот скрывала белая рубашка без рукавов, на ногах болтались из-за энергетических потоков обычные штаны, пусть и сшитые из какой-то твёрдой ткани. На поясе болтались красивые позолоченные ножны, из которых выглядывала украшенная драгоценными камнями рукоять меча. Жёлтые глаза лукаво блестели, в них плясали огоньки азарта и предвкушения. Демон сложил на груди руки, будто выжидая, что скажет Астерот.

Рядом с ним стоял старик, опирающийся на… Нет, конечно же, это был не старик, а пятисотлетний некромант, обрётший в своё время славу освободителя родного мира от Скверны и нарёкший себя Глашатаем Немёртвого Бога. Именно его костяная ладонь, раскрытая в сторону Астерота, и его короткое заклинание забрали у Тёмного боль.

Второй гость также приоделся с последней встречи: с ключиц свисал бархатный халат, обитый белым мехом у шеи. Некромант умудрялся пребывать одновременно в человеческом и нечеловеческом обличьях, так что голова у него оставалась вполне себе живой. Испещрённое морщинами лицо улыбалось, отражая слабую-слабую радость немёртвого от встречи со старым знакомым. В руке он сжимал уже не старую до ужаса деревяшку, а настоящий магический посох, видно, изготовленный специально под него. Тонкая золотая проволока перемежалась с серебряными бляшками, переливающимся синим светом. На толстом сером дереве, служившем основой для посоха, были вырезаны магические плетения, хитроумным способом дополняющие друг на друга.

Представитель нежити был удивлён происходящим не меньше, чем сам Астерот. Более того, в халате он здесь оказаться точно не рассчитывал, поэтому в первые секунды несколько стушевался, стесняясь домашнего наряда, но всего один удар посоха о землю, и по ткани побежали крошечные золотистые искры, перешивающие одежду на глазах. Плетения оставались, но халат претерпевал нешуточные изменения: синий бархат, стоило ему соприкоснуться с магическим воплощением воли некроманта, переплавлялся в сталь.

Быстро, не желая тратить на это время, немёртвый превратил свой халат в доспех, закрывающий корпус и конечности. Видимо, из соображений приличия спрятал кости под броню, чтобы лишний раз не пугать живых. На плечах появились царственные наплечи, на доспехе остался мех, скрывающий собой нижнюю часть шеи, ноги скрывали высокие латные сапоги и заправленные в них штаны из зачарованной ткани. Руки тоже спрятались под слой ткани, верху на него легли наручи, прикрывающие пространство от кистей до локтей. Костяные пальцы скрыли чёрные перчатки, повторяющие их форму. Для облегчения колдовства были добавлены серебряные прожилки, пропитанные Материей Смерти.

На доспехе сохранились все плетения с халата, а под определённым углом падающего света даже казалось, что их стало несколько больше. Теперь некромант выглядел почти как живой человек, если не брать в расчёт абсолютно белую кожу лица и мёртвые, не выражающие эмоций глаза, прикрывшиеся от реальности белёсой пеленой.

Между гостями явно был какой-то конфликт, свидетелем части которого Аспер невольно стал. Теперь, узнав каждого из них, Астерот осознал, кто перед ним дрался, но так и не понял, почему. Что могли не поделить демон и немёртвый? Память пасовала, не решаясь и пытаться строить какие-либо догадки на этот счёт.

— Киррат?.. Микторат?.. Что вы здесь делаете? — Только и смог спросить Аспер, еле переборов удивление. Он ожидал увидеть кого угодно, но не их, и уж тем более не таких настоящих. Они не были похожи на плод его собственных эмоций как те трупы несколько десятков шагов назад, нет, демон и некромант были живыми, что прекрасно ощущал работающий Дар.