Путь к горам

Горная дорога петляла сверкающим на солнце асфальтом, вторя изящным изгибам реки. По обе стороны недосягаемые вершины, небрежно прикрытые первым слоем снега, пытались проткнуть безмятежное голубое полотно.

Этот визит не имел за собой цели, насколько она вообще бывает присуща подобным поездкам во владения природы. Сезон для этих мест ещё не начинался, редкие машины нарушали спокойствие, и как раз в одной из таких ехали друзья, не имевшие никакой явной причины делать это, кроме как желания отвлечься от рутины за имением небольшого свободного времени и отсутствия каких-либо других планов и идей.

В автомобиле взятом напрокат, играла музыка, переключаемая поочерёдно пассажирами, кроме одного, зажатого на задних сиденьях посередине. Ему не было дела до музыки, до него долетали лишь отдельные звуки, смешанные с разговорами и восклицаниями других четверых друзей. Несколько раз его пытались окликнуть, заглядывали в лицо, замершее в блаженстве, но никак не могли помешать взгляду, направленному куда-то вдаль через лобовое стекло. Не получая реакции, они лишь смеялись и продолжали отбирать друг у друга телефон, чтобы включить следующую песню. Девушка, сидящая справа от молчаливого парня, регулярно стучала по его плечу и показывала на красивые пейзажи, открывающиеся за каждым новым поворотом, и которые она разглядывала через призму телефона, пытаясь сделать очередной кадр. Ей не было понятно, и порою она даже начинала злиться, что их друг не разделяет всеобщего восторга.

На самом деле его восторженность была даже сильней. Ему было хорошо. Может казаться, что такое слово слишком слабое и неуместное в данном случае. Не прекрасно, не грандиозно, просто хорошо. Но иногда — ничего больше и не скажешь. Он видел всё вокруг и умиротворённо начинал чувствовать себя частью окружающего мира. Будто он вернулся в свой родной дом, к истоку, самому началу пути.

Пока его девушка восторженно кричала и смеялась, наполовину высунувшись из окна, молчаливый пассажир со спокойствием смотрел только вперёд на бесконечную дорогу, уходящую в узкую долину и серые крутые склоны. Но тут заприметил странные лепестки в салоне, разлетающиеся между сидениями. Пытаясь понять, откуда могли взяться, парень ощутил покалывание не в голове, а в самих мыслях. Те лопались и распадались на мелкие части, отдельные слова, которые их хозяин когда-то говорил и даже придавал какое-то значение. Лицо пассажира озарилось улыбкой, и захотев окликнуть друзей, поднял было руку, но уставился на неё, как впервые. Казалось, ладонь и пальцы просвечивали и из-за этого сливались с пейзажем за окнами в единое целое.

Этот жест, как и удивлённый взгляд не был никем замечен. Вокруг всё оставалось также, друзья веселились и смотрели по сторонам, ощущая бесконечную радость оказаться в этих местах. На самом деле и он тоже, но его счастье было тихим, слишком личным, скрытым в недрах любви к окружающему. Оставшийся молчаливым пассажир не смог бы поделиться своими наблюдениями несмотря на то, что все смотрели на одно и тоже, он не смог бы поведать своих чувств, ведь слова перестали нести смысл.

Перестав понимать, в какую сторону едет машина, ему казалось, что дорожное полотно впереди то ли исчезало под колёсами, то ли появлялось, и одновременно с этим оставалось неподвижным. Не поворачивая головы, парень увидел всё вокруг сразу: счастливые лица друзей, безоблачное небо, поющую речку, и даже несущуюся по пустой дороге машину. Его взор лился сквозь собственное тело, показывая картинку сразу со всех невозможных ракурсов. Рука, которую до этого он поднял перед лицом, существовавшая где-то отдельно от него самого и в другом временном промежутке, высилась меж гор, и от этого было и одновременно страшно, и гордо, что он смог водрузить часть себя на недосягаемые ранее высоты.

Опустив глаза, оглядел глубины каньона, представшего у самых его ног, которые, будучи исполинского размера, касались самого дна. Посмотрев в сторону — понял, что его спутники находятся намного дальше, чем когда-либо, и меж ними легло огромное плато кожаного сидения, а их волосы, развевающиеся от ветра, тянутся до самого первого дня, когда они ещё и не думали об этой поездке, или даже не были знакомы.

Воздух стал иным. Каждый вдох напоминал те миллионы вздохов, что делал, будучи школьником за партой; когда кидал леску с хлебом в ручей; когда шёл с заплаканным лицом с несостоявшегося свидания. Вдохнул ещё раз, и ощутил лёгкий бриз моря, следующий глоток воздуха — ночной междугородний автобус, потом — костёр на даче, мамины пирожки, поликлиника с бесконечной очередью, будничный скучный офис. Он не мог надышаться и хотел вобрать в себя больше, начиная чувствовать и вспоминать даже то, чего никогда ещё не было, чего он не мог знать, и о чём даже боялся мечтать.

Перестав замечать восклицания друзей, обсуждения и смех, не слыша музыку, парня окружили порывы ветра и морозная тишина.

Что увидели бы другие пассажиры, если, наконец, взглянули на товарища? Вполне возможно, они повернули головы и заметили неподвижное тело, а, может, ничего не изменилось с ним, или их взгляды встретились, обнаружив пустоту меж собой, где когда-то сидел молчаливый друг.

Машина неизменно ехала дальше вперёд по петляющей горной дороге, а молчаливый пассажир смотрел на это с вершин, покрытых первым снегом.