Путь, пройденный путь.

.— Валера, ты кто? — спрашивает Леонардо, удивлённо глядя на парня, который вдруг оказался в комнате.

Валера стоит перед ними в растянутом свитшоте и джинсах. Под мышкой — ноутбук, на лице — усталость.

— Я? — Валера пожимает плечами. — Исследователь. Изучаю, как люди общаются. Особенно в разных культурах.

Эйнштейн поднимает бровь:

— Серьёзно? И зачем ты к нам пришёл?

— Смотрю, у вас тут разговор умный, — Валера кивает на стол. — Хочу понять, как это работает. Почему одни говорят, а другие слушают. Почему кого‑то называют «душнилой», а кого‑то — «гением».

— «Душнила»? — не понимает Леонардо. — Что это?

— Ну, — Валера садится, кладёт ноутбук на колени, — это тот, кто слишком много объясняет. Все уже поняли, а он всё копается в деталях. Или вот шутка — а он начинает разбирать, почему она смешная, откуда взялась.

Эйнштейн усмехается:

— То есть не умеет вовремя замолчать?

— Не то чтобы не умеет… — тянет Валера. — Просто не хочет. Ему надо, чтобы все видели: он всё знает.

Леонардо рисует на пергаменте портрет Валеры:

— А делиться знаниями — это разве плохо?

— Нет, — соглашается Валера. — Плохо, когда человек не замечает, что всем уже скучно. Не видит, что его не слушают. Вот это и есть «душность».

— Получается, дело не в том, что говоришь, а в том, как, — кивает Эйнштейн.

— Точно! — оживляется Валера. — Можно сложно объяснить простое. И это будет «душно». Потому что человек не делится мыслью, а показывает себя.

— Ты хочешь научить нас не быть «душными»? — улыбается Леонардо.

— Нет, — Валера закрывает ноутбук. — Хочу понять, как вы говорите о сложном, но не «душите». О времени, пространстве…

Эйнштейн смотрит на Леонардо:

— Мы не пытаемся доказать, что правы. Мы ищем. Каждый вопрос — это шанс узнать что‑то новое, а не показать свои знания.

Валера кивает:

— Вот в чём разница. Одни говорят, чтобы их слушали. Другие — чтобы услышать.

Комната наполняется светом. Валера встаёт, берёт ноутбук, идёт к двери. Оборачивается.

— Кстати, — говорит он, — мой ноутбук — как символ нашего времени. Сейчас «душность» часто встречается, потому что нет жестов, мимики. А ваш рисунок, Леонардо, — напоминание: даже «душного» можно понять, а не осуждать.

— И ещё, — добавляет Валера уже в дверях. — Закрытая дверь — это конец этапа. Я ухожу с новыми мыслями, а вы продолжаете говорить. «Душность» — это не характер, это способ общения. Его можно изменить.

— Мудрость в том, чтобы слушать, — говорит Эйнштейн. — Кто только говорит, теряет связь с миром.

— Диалог спасает от «душности», — подхватывает Леонардо. — Когда оба вовлечены, даже сложные вещи становятся интересными.

Валера улыбается:

— Спасибо. Теперь я знаю, как не стать «душнилой».

Дверь тихо закрывается. Леонардо и Эйнштейн переглядываются и улыбаются.