Путь темной стороны. Аколит.

Акт первый. Новая жизнь. Пролог.

Неисповедимы пути Господни – библейское крылатое выражение, выражающее непредсказуемость жизни, невозможность предвидеть все повороты судьбы, известной лишь Богу.

Галактика Млечный Путь.

Регион: Рукав Ориона.

Система: Солнце.

Планета: Земля.

Август 2024 года.

Непал, Гималайские горы.

Гора Эверест (Джомолунгма), 6734 метра над уровнем моря.

***

Удары ледоруба эхом отдавались в узкой расщелине, словно пытались вырваться на свободу из этой ледяной ловушки. Сцепка за уступы скалы, холодный ветер, режущий лицо снегом – всё это слилось в единую, зловещую симфонию, которая не давала мне покоя.

– Блядь, ну почему сегодня? Серый, какого хрена? Ты же смотрел погоду. Нормально всё было.

– Лучше молчи, Мих, – прозвучал хриплый голос Серёги, – береги силы, они нам ещё понадобятся, если мы хотим выжить. Лучше бери правее, я видел там гребень.

Я просто кивнул, пытаясь скрыть дрожь в руках. Как же устал. Мы уже сутки боролись с этой горой, но эта чёртова метель застала нас врасплох. С утра же всё нормально было и передавали, что в ближайшие дни никаких метелей не будет. Но, походу, погода не согласна с мнением синоптиков.

Метель прервала наше восхождение и отрезала путь назад. Теперь оставался только один шанс на выживание – продолжить движение вверх. Там, на гребне, должна быть пещера. Но, сука, как же она далеко.

С каждым ударом ледоруба я чувствовал всё большую усталость. Ноги подкашивались, дыхание сбивалось, а мороз пробирался сквозь многослойную одежду. Чтоб я ещё раз согласился с ним лазить по этим чёртовым горам.

Снова вдохнув полной грудью холодный воздух, я снова ударил ледорубом в лёд, в этот раз неудачно. Лёд потрескался, и тонкая паутина трещин разошлась во все стороны.

– Блядь! – вырвалось у меня.

– Что там? – крикнул Серый.

– Лёд хрупкий, надо было брать левее, – негодовал я. – Теперь надо спускаться.

– Не успеем, метель усиливается.

– Куда уж сильнее? – крикнул я. – Что ты предлагаешь?

Серый молчал, глядя на бушующую внизу белую пустошь. Я знал, что он думает о том же, что и я: пещера – наш единственный шанс. Но добраться до неё в этой метели…

– Может, лёд тонкий только в начале, попробуй ударить повыше, – предложил Серый, его голос был едва слышен над воем ветра.

Я посмотрел на него, вздохнул, поудобнее встал на ноги и глубже засовывая шипы в твёрдый лёд. Взяв ледоруб двумя руками, я направил его выше, стараясь найти более прочную точку опоры. Сердце колотилось, как будто хотело вырваться наружу. Мои пальцы, онемевшие от холода, с трудом держали рукоятку.

Ударил. Лёд хрустнул, но не раскололся. Снова вздохнув, я повторил удар. На этот раз трещина пошла уже дальше. Потянувшись на ногах, будто вставая на носочки, ударил в самый верх, и чудо – лёд не пошёл трещинами. Но слишком высоко придётся прыгать. Сука.

Полтора метра тонкого льда, за ним – твёрдый, чёрный лёд.

– Серый, разматывай трос и жди команды! – надрываясь, кричал я. – Я прыгну и зацеплюсь за лёд, что выше, и потяну тебя.

– Ты с ума сошёл? – прозвучал в ответ хриплый крик. – Ты же упадёшь! Не зацепишься и…

– Нет времени на раздумья! – перебил я его, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Или ты хочешь остаться здесь?

Серый помолчал, а затем, со вздохом, ответил: – Хорошо, делаю.

Я зажмурил глаза, представляя себе этот прыжок. Пропасть, мёртвая тишина, холодный ветер…

Сделал глубокий вдох и прыгнул вверх. Лёд под ногами хрустнул, но держал. Я взмахнул ледорубом, целясь в край трещины. Удар. Ледяная крошка посыпалась вниз.

Сердце бешено колотилось в груди, казалось, вот-вот выскочит наружу. Но я не мог остановиться.

Ещё один удар. И ещё.

Наконец, ледоруб зацепился за что-то твёрдое. Я почувствовал, как моё тело взметнулось вверх, а затем резко опустилось на лёд. Я висел на краю пропасти, держась за ледоруб, который воткнулся в твёрдый лёд. Поднявшись ещё на пару метров, залез на гребень.

– Держись! – крикнул я Сергею, стараясь не смотреть вниз.

Он, судя по всему, уже ждал моей команды.

Я медленно начал тянуть его к себе. Каждая секунда казалась вечностью. Мои руки онемели от холода, мышцы кричали от напряжения. Но я продолжал тянуть.

Наконец, Сергей выбрался на поверхность. Мы оба рухнули на лёд, тяжело дыша.

– Мы живы! – радовался я. – Чтоб я ещё раз согласился с тобой лезть в горы!

– Не драматизируй, – отмахнулся Серый и посмотрел вверх, и его лицо исказилось в гримасе ужаса.

– Бежим! – прокричал он, не отрывая взгляда от вершины.

Я не успел ничего спросить, как увидел, что с вершины горы спускается огромная лавина. Снег и лёд, подобно грозной белой волне, неслись вниз, грозя поглотить всё на своём пути.

– В пещеру! – крикнул Серёга, взмахнув рукой в сторону скалистого уступа. – Туда!

Я сразу же бросился за ним. Лёд трещал под ногами, холодный ветер и снег били в лицо. Ноги наполнились свинцом, дыхание перехватывало от страха и физической усталости. Но я бежал, мобилизовав последние силы. Пещера была совсем рядом, каких-то жалких два метра.

Не хватило. Я лишь заметил, как Серега забегает в пещеру и отсоединяет трос, чтобы его не унесло вместе со мной, и когда лавина поглотила меня. Становилось тяжело дышать, что-то ударило в голову, и тёплая кровь потекла по лицу. Мир вокруг превратился в белый хаос, а затем… тишину и тьму.

***

Сознание возвращалось лениво и неохотно, словно вытягивая меня из вязкой тьмы, мысли ворочались обрывками, цепляясь друг за друга и рождая шлейф болезненных воспоминаний. Эверест… метель… Серый… Лавина… Смерть. Я умер, но раз я мыслю, значит, существую, неужели выжил? Плохо, лучше бы умер, теперь всю жизнь проведу в инвалидном кресле или замерзну насмерть под толщей снега и льда, не слишком радостная перспектива, как по мне.

Из раздумий меня вывели неясные, ускользающие от понимания звуки, похожие на какой-то монотонный писк приборов. Я что, в больнице? Значит, походу, кресло. Попытался открыть глаза, но веки словно приросли друг к другу. Инстинктивно потянулся рукой, чтобы протереть их, но почувствовал гладкие маленькие пальцы.

Недоумение обожгло сознание. Чьи это пальцы? Не мои, определенно не мои. Мои руки должны быть изуродованы обморожением, покрыты шрамами от веревок и ледоруба. А эти… маленькие, нежные, словно принадлежат ребенку. Я одернул руку. Попытался пошевелить ногами, но вместо привычного дискомфорта отсутствия мизинца на левой ноге, отмороженного пару лет назад, я почувствовал, что он на месте. Да и пятками не достаю до перекладины больничной койки, хотя, все-таки, рост метр девяносто обязывал.

Звуки усилились, стали отчетливее. Писк приборов смешался с тихим, ровным гулом, напоминающим работу вентиляции. Попытка открыть глаза повторилась, и на этот раз веки приоткрылись, пропуская узкую полоску света. Изображение расплывчатое, но достаточное, чтобы понять: я не в больнице. Вокруг стерильная белизна, гладкие металлические поверхности, мигающие огоньки футуристического прибора. От него тянулись маленькие трубки и провода, оканчивающиеся странными датчиками, прикрепленными к моей коже. Не моей коже… Что за чертовщина? Я попытался сесть, но тело не слушалось. Лишь слабый рывок, и я остался лежать.

Повернув голову, я увидел свои руки – маленькие детские ручонки, лежащие на белом тонком, но удивительно теплом одеяле. Пальцы, которые я ощущал ранее, действительно принадлежали мне. Паника начала подступать незаметно. Я задышал чаще, пытаясь унять дрожь. Где я? Что со мной? Чьи это руки? С каждой секундой вопросов становилось все больше, а ответов не было ни одного. Я сфокусировал зрение, пытаясь рассмотреть хоть что-то, что могло бы пролить свет на происходящее. Мой взгляд упал на отражающую поверхность прибора. В нем я увидел… ребенка. Маленькое личико с большими испуганными глазами смотрело на меня в ответ. Это был я. Или… не я?

Сердце заколотилось, словно пойманная в клетку птица, бешено трепещущая крыльями. Я – ребенок? Как это возможно? Последнее, что я помнил – ледяной ад Эвереста, а теперь… это. Отражение в металлической поверхности не оставляло сомнений. Передо мной было детское лицо, бледное и испуганное, чужими глазами.

Я предпринял еще одну попытку сесть, на этот раз более удачную. Слабые детские мышцы с трудом справились с задачей, но я смог приподняться на локтях и осмотрелся. Комната была похожа на операционную из научно-фантастического фильма. Ни окон, ни дверей, только стерильные белые стены и странные приборы, назначение которых было мне совершенно непонятно. На одном из них мерцали цифры, на другом горели разноцветные лампочки.

Внезапно в стене открылся проем, через который прошел, нет, скорее проехал на шасси робот или дроид, точно сказать не могу. Он был высоким, с матово-черным корпусом, и от него исходил едва ощутимый гул. В голове всплыла глупая ассоциация с каким-то индустриальным механизмом, но дизайн был слишком элегантным, чтобы быть просто грубой машиной.

Робот остановился в центре комнаты и заговорил – С пробуждением, пациент Корван ли Варейн, как вы себя чувствуете?

Голос был синтезированным и без эмоциональным, но вполне разборчивым. Я замер, не зная, как реагировать. Страх сковывал меня, но любопытство было сильнее. Я попытался ответить, но из горла вырвался лишь слабый писк. Робот, казалось, не заметил моей немоты. Он продолжил говорить все так же бесстрастно:

– Ваше состояние стабильно. Процесс регенерации прошел успешно. Все жизненные показатели в норме. – Дроид замолчал на секунду, будто отсканировал меня, но быстро продолжил: – Вижу затруднения голосовых связок, провожу лечение. – Из корпуса вышел манипулятор, зависший надо мной, из него выдвинулся тонкий зонд, который аккуратно коснулся шеи. Я вздрогнул, но сопротивляться не было сил. Зонд испустил легкий электрический импульс, и я почувствовал, как горло наполняется силой.

– Кто ты или что, где я нахожусь? – прохрипел я.

– Я – Медицинский дроид-ассистент FX-4 производства «Медтех Индустрии». Вы находитесь в частной клинике «Солнце Альторы», расположенной на планете Альтора, в городе Альтора. Клиника специализируется на комплексной регенерации и восстановлении после тяжелых травм и критических состояний. Ваш случай был крайне сложным, но мы, доктором Лисарой Бейлин, а также с помощью так называемой «Силы» госпожи Микаэль ли Варейн смогли вас стабилизировать, пациент Корван ли Варейн.

– Понятно, – едва выдавил я, – а что случилось?

– Вы стали жертвой нападения одной из групп охотников на рабов пиратского клана «Кровавые Стервятники», напавших на ваше семейное ранчо. Вы получили критические ранения, и ваша биологическая оболочка не могла более поддерживать сознание. Госпожа Микаэль, используя свои уникальные способности, называемой «Силой», смогла поддержать жизнь в вашем теле до доставки в нашу клинику «Солн»…

– Хватит, "Четвертый". Не морочь ребенку голову, – прервала его вошедшая женщина лет тридцати в белом комбинезоне. На ее лице отражались усталость и облегчение. В руках у нее был поднос с едой. – Корван, как ты себя чувствуешь?

Я смотрел на нее, пытаясь осмыслить происходящее. "Охотники за рабами", "критические ранения", "Сила"? А имя "Микаэль" казалось знакомым, но я не мог вспомнить, кто это.

– Я… я не понимаю, – прошептал я, чувствуя подступающие слезы. Но почему? Почему я плачу? Я же тридцатилетний мужик. Ничего не понимаю.

Женщина подошла ближе, села на край койки и положила поднос с едой мне на колени, вытерла капли слез.

– Все хорошо, Корван. Ты в безопасности. Тебе очень повезло, что ты выжил. Пираты нанесли тебе серьезные раны. Но давай забудем о плохом, ты поешь, а потом тебе нужно будет поспать, чтобы восстановить силы. Когда проснешься, тебя будет ждать твоя семья, – и, улыбнувшись, протянула мне ложку чего-то похожего на кашу. – Скажи: "А-а-а".

Я машинально открыл рот, принимая ложку. «Вкус был странным, сладковатым, но вполне приятным», – отметил я, принимая еще одну и запивая фруктовым соком.

– Доктор Бейлин, я бы не ре…

«– «Четвертый», думаю, другие пациенты нуждаются в твоей помощи», – сказала она.

– Конечно, доктор Бейлин, – ответил дроид и развернулся к выходу, а я принимал еще ложку каши.

– Кто я? – спросил я, стараясь говорить, как можно четче. – Кто такая Микаэль? - Женщина на мгновение замерла, но тут же продолжила кормить меня.

– Ты Корван ли Варейн, – ответила она мягко. – Ты сын Микаэль ли Варейн, очень сильной и любящей женщины. Также у тебя есть сестра-близняшка, очень шибанутая и суровый, но справедливый отец. «Как проснешься, увидишь их», – сказала она, убирая поднос и нажимая кнопки на приборе. Голова раскалывалась от противоречивых мыслей.

Сын? Микаэль – моя мать? Но как это возможно? Мою мать зовут Надежда, да и умерла она несколько лет назад от рака. Да и сестры у меня нет, тем более близняшки. А отца вообще не знаю. В то же время в голове проскальзывают воспоминания, чуждые мне, но почему-то такие родные. Глаза начали слипаться. Сознание ускользало, уступая место усталости и, походу, снотворному, введенному через трубки.

***

Следующее пробуждение было более приятным, что ли. От тела отсоединили трубки и провода, а само тело ощущалось легче. Детские мышцы уже не казались такими слабыми, а разум был яснее. Я огляделся. Комната все та же, белая и стерильная, но теперь мне не было так страшно. По крайней мере, я знал, где нахожусь и что со мной произошло, хотя бы приблизительно.

Что же произошло? Закономерно спросите вы, и я с радостью вам отвечу. Ведь все любят истории о попаданцах, которые, как вам известно, начинаются чаще всего со смерти. Хотя, безусловно, бывают и исключения, например, похищение инопланетными пиратами, как в "Мирах Содружества". Но в моем случае произошел более типичный сценарий – я умер.

Естественно, даже у самого распространенного сценария существует множество вариаций. Перечислять их все не имеет смысла, поскольку они вам прекрасно известны. Я же поведаю о своем, довольно необычном случае. Я вроде бы умер и попал, но в то же время и нет. Скорее, я стал перерожденцем, вспомнившим свою прошлую жизнь. Ведь, как известно, когда попаданец вселяется в чужое тело, он не знает его прошлого. Я же знаю, потому что я его прожил. Звучит запутанно, скажете вы? И знаете, что? Вы будете чертовски правы. И мне, пожалуй, стоит прекратить разговаривать с самим собой. Нет, привычка хорошая, спору нет, хотя пару раз из-за нее меня считали сумасшедшим, так что, пожалуй, на сегодня хватит. Мда. Ладно. Проехали.

Но если серьезно, то во мне два моих «я». Первая – Михаил Алексеевич, двадцати семи лет, житель Земли, прагматичный интроверт. Вторая – маленький шестилетний корван ли варейн, тихий и любознательный мальчик. Но в то же время я уже не первый и не второй, а некое слияние этих двух личностей.

Это, я скажу, странное ощущение – в голове будто бы крутятся два разных фильма. Один – моя прошлая жизнь, с ее заботами, проблемами и радостями, и другой – короткий, но успевший стать родным. И вот два этих фильма переплетались, смешивались, создавая что-то новое. Меня.

Конечно, более взрослая «я» доминирует во мне. Все-таки что может ребенок против взрослого? Но не всегда, например, вот прям сейчас мне дико хочется порисовать. Будто кто-то нажал на кнопку «включить ребенка» и сломал ее к хренам. Вот только рисовать нечем. Здесь даже тумбочки нету, где бы я хранил свои «сокровища», которые можно было спрятать от близняшки, хотя всё равно их найдет.

Вздохнув и вспомнив, как близняшка воровала мои карандаши, хотя у нее есть свои, негодовал я, вставая с кровати и чуть не упал, но успел схватиться за спинку койки. Ладно, забудем пока про карандаши. Где здесь ванная с туалетом?

Осторожно переставляя ноги, привыкая к тому, что больше не метр девяносто, а просто девяносто, я двинулся вдоль стены, изучая белые панели. Никаких признаков двери, только гладкая, безликая поверхность. "Неужели мне придется справлять нужду в штаны?" – промелькнула мысль. Но тут мой взгляд зацепился за едва заметный шов на одной из панелей. Прикоснувшись к нему, я почувствовал кнопку и нажал на неё, и панель бесшумно отъехала в сторону, открывая небольшой санузел.

С облегчением вздохнув, я зашел внутрь. Все было выполнено в том же минималистичном стиле, что и комната. Белая плитка, хромированные краны, никаких лишних деталей. Закончив свои дела, я подошел к зеркалу и застыл, рассматривая себя. Длинные, до плеч, цвета воронова крыла, волосы, собранные в небрежный хвост, напоминали прическу культиваторов из китайских ранобэ. Изумрудно-зеленые, чуть раскосые глаза. А в чертах лица прослеживалась аристократичность, утонченность, в сочетании с острыми кончиками ушей – делали из меня чертовски привлекательного мальчишку. Как бы не стать нарциссом с такой внешностью. Серьезно. Не то чтобы я жаловался, но в прошлой жизни мне так не везло с внешностью, не скажу, что был уродцем, но, сука, даже если сейчас я так выгляжу, что будет лет через десять-пятнадцать? Да все девки на районе будут мои, вот что будет.

- "Бля, иногда в голову лезет такая херня", – подумал я, продолжил собой любоваться – "Точно нарциссом стану". -Послышался звук открывающейся двери и

– БРАТИК, …А где брав – я даже вздрогнул от неожиданности, из-за чего поскользнулся на ровном месте и чуть не расшиб голову о раковину, но повезло, я только упал на пол – бдыщь.

Через секунду панель открылась, и на пороге появилась девочка. Точная копия меня. Только волосы длиннее, и они цвета платины, завязанные в три косички, и глаза карие, а так – точная моя копия. Одетая в что-то наподобие комбинезона. "Ни хрена себе", – подумал я, как она ракетой влетела в меня, чуть не опрокидывая меня снова на пол, хорошо, что успел схватиться за раковину. Обняла меня и, уткнувшись личиком в плечо, заплакала тихо и бурча.

– Братик, не засыпай так надолго больше, – я машинально обнял ее, чувствуя, как она дрожит, поглаживая ее волосы, она любила, когда я так делал, но никогда не признается. – Я обещаю, обещаю не буду больше трогать твои карандаши и портить твои поделки, не буду тебя будить рано, и еще, еще больше не буду тебя разыгрывать, вот. - она еще говорила, обещала, пока не выговорилась и не отстранилась и, смотря на меня, сказала – А ты больше не будешь так долго спать, братик? –

– Не буду, – вымолвил я.

– Обещаешь?

– Обещаю. - Она еще раз обняла меня, вот раз не так крепко.

– Пошли, там папа с мамой волнуются», – сказала она, взяла меня за руку и потащила обратно в комнату. И тут я увидел ее. Она стояла в проходе, высокая, стройная, с длинными платиновыми волосами, ниспадающими на ее спину, и зелеными глазами. Она была одета в облегающий комбинезон, подчеркивающий ее фигуру. В ней чувствовалась сила и грация.

Увидев меня, заплакала, подскочила, встала на колени, обняла нас обоих и зашептала: – Так рада, что ты очнулся, Корвенок, мой сыночек, как ты себя чувствуешь, ничего не болит?

– Нет, – мотнул я головой. – М.. мам, со мной все хорошо.

– Ну и хорошо, – встала она, вытерев слезы платком. – Тогда пошли.

– Встретим папу, – пропуская нас вперед, сказала она.

– Мам, мам, ты нас покатаешь? – хитро посмотрев на меня –Наверняка братику сложно сейчас ходить, он же так долго спал, наверняка его ноги устали так долго спать.

– Да ты права, – согласилась с ней женщина и подхватила нас телекинезом или это биотика, а может, сила мысли. «Сила» да нет, я что, попал в звездные войны? Да пошло оно все на…

***